Изабелла

— Изи, ты и вправду не передумаешь? — в который раз уже спрашивала сестра, стараясь заглянуть мне в глаза, чтобы увериться: я не лгу.

— Конечно же, нет, Бэль, разве я стану мешать твоему счастью?

Надо же, как легко она верит в то, что все кругом только и думают, что о счастье испорченной девчонки, которая совсем не думает о других.

Бэль закружилась по комнате, прекрасная в своем легком утреннем платье, и счастливая, что выйдет замуж по любви, а не из чувства долга. Долг как раз предполагалось заплатить мне — старшей и некрасивой кузине, которая, по-видимому, должна радоваться, что вообще выйдет замуж. Все это так явственно читалось на хорошеньком личике Анабэль, что мне стоило больших трудов сдержаться и не рассмеяться.

Она остановилась и посмотрела на меня с чувством собственного превосходства, стараясь придать своему хорошенькому личику участливое выражение:

— Неужели тебе совсем не страшно ехать в Приграничье?

Святая наивность! Да в этом мире есть места куда как страшнее. Но вслух, разумеется, я ответила другое:

— Очень страшно, Бэль, как представлю — так сразу дурно делается. Но стоит только увидеть, как счастлива ты со своим Тони, разве можно отказаться?

Бэль победно улыбается, даже не пытаясь больше создать видимость участия. Если бы в ней была хоть толика благородства, мне бы пришлось тяжелее — а так, сущий пустяк. Она сама все сделала за меня. Осталось совсем чуть-чуть, и я наконец-то навсегда покину этот дом.

Как будто подтверждая мои мысли, на улице раздались звучные мужские голоса, цокот копыт хорошо подкованных лошадей. Бэль метнулась к окну и сморщила хорошенький носик:

— Фу, какие они варвары! Мне так тебя жаль, Изи.

Я тоже поморщилась, воспользовавшись тем, что она стоит ко мне спиной, жадно разглядывая прибывших — терпеть не могу, когда меня так называют.

Я неслышно подошла к окну и тоже выглянула, не сдержав любопытства. Обычные мужчины, крупные, высокие, статные, коротко стриженные, чем-то неуловимо похожие — наверное, манерой двигаться. Больше ничего разглядеть не удалось.

Дверь резко открылась, впуская в комнату маму, миниатюрную блондинку с зелеными глазами. Бэль, кстати, вся в нее, — такая же красавица.

Я вот совсем другая — клеймо на таком идеальном семейном древе; блядский вымесок, как любила повторять бабка по матери, с трудом сдерживая брезгливые кривляния. Я пошла в отца — высокая и худая; лицо правильной формы, тонкие губы, узкий нос, высокие скулы и пронзительно голубые глаза. Даже мои волосы, иссиня-черные, выдавали принадлежность к другой ветви.

Мать нагуляла меня, когда ей было шестнадцать. Влюбилась, потеряла голову, и родилась я. Отец подлецом не был, но жениться на ней попросту не успел — был убит в какой-то пьяной драке. Когда стало понятно, что мать беременна, делать что-то уже было поздно, поэтому ее отправили в дальнее поместье, где и появилась на свет я. Параллельно с матерью рожала ее сестра — правда, ее никто и никуда не отправлял — она была замужем. Она умерла в родах вместе с ребенком, поэтому бабке пришла в голову гениальная идея — выдать меня за выжившего ребенка другой своей дочери. Мой дядя согласился, но с условием, что меня будет воспитывать родня жены. Так что для всего мира официально — я племянница леди Иветы Каль, в девичестве Браун.

Казалось бы, как я могла узнать о такой истории? Все очень просто: меня настолько не любили в детстве, что однажды я просто подошла к бабушке и спросила — почему? Мне было пять лет, но я до сих пор помню, как она с каким-то затаенным удовольствием выложила мне все, навсегда похоронив мои мысли о счастливой семье. Хорошо, что ее ненависть не выходила за рамки разумного, и тайну моего рождения не знали даже лорд Каль и их общий с Иветой ребенок — Анабэль, искренне считавшая меня кузиной, которая была чем-то вроде приживалки.

Я долго злилась, что для всех являюсь не то пустым местом, не то предметом мебели, не то девочкой на побегушках, пока не поняла, что так даже лучше. Всегда оставаясь в тени, я научилась многому, и прежде всего тому, что доверять можно только себе.

— Изабелла, — строго позвала мать, — спускайся вниз к гостям.

— Хорошо, тетушка Ивета, — покорно сказала я, опуская глазки долу. Но мне не нужно было поднимать взгляд, чтобы знать: она скривилась, наморщив хорошенький носик, как совсем недавно это делала ее дочь.

Вниз я спускалась с хорошо маскируемым торжеством и чуть-чуть с волнением. Как-никак, сейчас мне предстояло встретиться с будущим мужем, с которым я вместе проживу, надеюсь, долгую жизнь. По пятам за мной следовали две леди Каль: они, разумеется, не могли пропустить такого представления.

Придав лицу обычное наивное выражение чуть смущенной дурнушки, я прошла в главную гостиную. Глаз не поднимала, теребя в руках край своего отвратительного серого платья, которое делало лицо землистым. Все разговоры смолкли, я так и стояла бы посреди гостиной, изображая статую, если бы не подошедший ко мне лорд Каль, хорошо поставленным голосом произнесший:

— Позвольте представить вам племянницу моей жены, леди Изабеллу Грей!

Я наконец-то отмерла и, не выходя из образа, обвела глазами гостиную. Сидевшие до моего появления в креслах и на диване мужчины поднялись, дабы засвидетельствовать мне свое почтение. Их было пятеро — все выше меня (а многие здешние мужчины заметно уступали мне в росте), с суровыми лицами, волосы у всех коротко стрижены так, что цвета и не разберешь; одеты по-походному просто, но по меркам современной моды — убого.

— Позвольте вам также представить мою жену, леди Ивету Каль, и дочь, леди Анабэль Каль.

Мужчины, до того сосредоточенно меня рассматривающие, перевели взгляды на мать и сестру: те, наслаждаясь всеобщим вниманием, лебедушками пропыли мимо меня и встали рядом с мужем и отцом.

Один из северян подошел к Бэль и, приложившись к ее руке, коротко сказал:

— У нас мало времени, поэтому давайте покончим с формальностями побыстрее, леди Анабэль.

— Вы ошиблись, лорд, я не ваша невеста, — и, ткнув пальцем в мою сторону, весело сказала: — Вон ваша!

Лорд даже взглядом меня не удостоил, как, впрочем, и Бэль. Повернувшись к лорду Калю, он спокойно поинтересовался:

— Насколько я помню, в договоре стояло имя вашей дочери, а не племянницы.

Сказано это было почти равнодушно, но я видела, что он разозлен. Наверное, тоже строил планы на красавицу Бэль, а тут такая дурнушка. Бэль искренне наслаждалась происходящим, скорее всего, представив себе, что лорд почти пал под ее чарами и теперь не захочет на мне жениться.

— Ах, лорд, просто совсем недавно я согласилась на предложение лорда Креса, скрепив свое согласие родовой клятвой. Увы, только после этого папенька сказал мне о договоре. Но договор-то на бумаге, а клятва — родовая!

Лорд выслушал ее щебет и, окинув ее взглядом с ног до головы, также спокойно спросил:

— С чего вы взяли, что мой вопрос адресован вам?

Бэль задохнулась от возмущения: еще бы, с ней никто и никогда из мужчин так не разговаривал, а я, внимательно наблюдавшая за происходящим, еле удержалась от ухмылки. Как раз в этот самый момент так и не названный по имени лорд повернулся ко мне и успел перехватить мой взгляд, боюсь, не совсем подходящий к образу дурнушки-простушки. Я досадливо прикусила изнутри щеку: еще не хватало, чтобы он от меня отказался.

Лорд Каль что-то там говорил в свое оправдание — слишком жалкое, чтобы можно было в это поверить, а я снова стояла, опустив глаза и теребя это мерзкое платье, но буквально кожей чувствовала внимательный взгляд лорда.

Не знаю, смог ли найти убедительные слова лорд Каль или моему будущему мужу надоел этот нескончаемый поток лести, приправленный страхом, но он наконец-то прервал его, потом подошел ко мне и, аккуратно приподняв мой подбородок, посмотрел прямо в глаза. Я держалась изо всех сил, изображая смущение и волнение, а он сказал:

— Леди Изабелла, времени мало, нам следует поторопиться.

Я кивнула, завороженная его зелеными глазами с желтыми крапинками, без сомнения выдававшими в нем оборотня.

Лорд Каль громко облегченно вздохнул и вышел за священником.

Свадьба была очень быстрой. Минут пятнадцать подслеповатый служитель культа читал заунывные молитвы, потом по очереди спрашивал, согласны ли мы вступить в брак, затем объявил нас мужем и женой, прося подтвердить данные богам клятвы поцелуем.

Лорд на секунду прижался к моим губам, почти сразу отпрянув. С формальностями было покончено, и я стала женой Александра Нортена.

Мать пошла распоряжаться насчет праздничного обеда, сопровождавшие лорда люди, повинуясь его короткому кивку, вышли, оставив нас одних. Лорд Каль с дочерью ушли раньше под предлогом помощи в моих сборах, хотя все свои скромные пожитки я собрала еще с утра.

— Леди Изабелла, — разрушил воцарившееся молчание мой муж, — нам нужно возвращаться в мои земли. Мы поедем верхом, но для вас я приготовил карету. Надеюсь, ваши вещи уместятся в одну?

Карета? Какая карета? Она же задержит нас в пути на долгие дни, а еще сделает неповоротливыми и слишком приметными? Нет, нужно спешить по-настоящему, безо всяких отговорок. Что ж, надеюсь, мужу тоже не хочется тащиться за этой демоновой каретой.

— Лорд Александр, — старательно закусываю я губу, как будто стесняюсь высказать ему свою просьбу, — не могли бы вы позволить мне тоже сесть на лошадь?

Лорд явно удивлен и пытается меня образумить:

— Леди Изабелла, путь неближний, вы устанете, да и вещи ваши на одну лошадь не поместятся!

Вот ведь как не к месту этот мужчина решил проявить благородство по отношению к совершенно незнакомой женщине. Не считать же в самом деле этот нелепый брак настоящим знакомством?

— Видите ли, — я снова опускаю глаза и легко произношу подготовленную заранее ложь, — просто меня ужасно укачивает в карете, а на лошади я держусь очень хорошо, правда-правда. И вещей я возьму из дома совсем немного, а остальное тетушка перешлет потом, с почтовой каретой. Ну или вы мне все новое купите, — смущенно лепечу я, старательно скармливая ему этот бред.

Главное — уехать в Приграничье, вот там я смогу стать по-настоящему свободной, но для этого мне нужен лорд.

Как я и думала, он быстро сдается, устав от моей трескотни:

— Хорошо, леди Изабелла.

Я старательно прячу в глазах пламя победы, но он снова аккуратно приподнимает мой подбородок, будто чувствуя тлеющий уголек. К сожалению, придется быть с этим мужчиной очень осторожной. Так и не найдя ничего подозрительного в моем до одури простом лице, он разворачивается и идет к двери. Вдогонку ему летит мой вопрос:

— А можно я поеду в брюках, а не в платье?

Знаю, мне стоит изображать леди, но несколько дней на лошади в платье — нет уж, увольте, это удовольствие весьма сомнительно.

— Как вам будет угодно, — ответил он, так и не повернув головы.

Тем лучше — я смогла наконец-то открыто улыбнуться, радуясь почти осязаемой теперь свободе.

Обед проходил бы в молчании, но леди Каль не могут позволить себе такой роскоши — иначе что подумают о благородных дамах гости? Что они не умеют поддерживать беседу? Вздор! Матушка и сестрица наперебой говорят о погоде, урожаях и моде, пытаясь вовлечь в разговор остальных. Лорд Александр вынужден изредка сквозь зубы вставлять отдельные фразы, но его спутники, которых мне так и не представили, молчат и обмениваются взглядами, весьма далекими от восхищения и обожания.

Наконец, положенное время истекает, и лорд Александр, прервав очередной словесный поток Бэль, встает, предлагая мне руку. Я молча опираюсь на нее, на всякий случай продолжая играть в смущение. Скоро придется добавлять еще щенячий восторг, но пока рановато.

— Леди Изабелла, сколько времени вам нужно, чтобы собраться?

— Мне хватит четверти часа, лорд Александр.

Лорд резко останавливается и смотрит на меня удивленно:

— Так мало?

Я только киваю головой, снова принимаясь теребить платье. Будь моя воля, я бы уехала сейчас же, но есть дела, которые все-таки требуют времени.

— Мы будем ждать вас внизу, — говорит он и вместе со своими спутниками тихонько исчезает в полумраке холла.

Убедившись, что никого рядом нет, я взлетаю по лестнице и запираю дверь в свою комнату. Быстро скидываю ненавистное платье и, прихватив с собой все необходимые баночки-скляночки, скрываюсь в ванной. Тщательно, не пропуская ни одного участка кожи, особенно тех, что открыты, наношу нужные растворы. Кожа привычно покрывается где прыщиками, где угрями, приобретая жирный блеск и нездоровый вид. Затем аккуратно втираю в волосы другой отвар, который превращает мои блестящие когда-то локоны в спутанную солому. Из зеркала на меня смотрит смущенная дурнушка, которой сегодня посчастливилось не остаться в старых девах, но никак не благородная леди Изабелла Грей.

Я прячу свои баночки в сумку, одеваю походные брюки и чистую белую рубашку. Благо, сейчас лето, и нет необходимости в куртке, но и в сапогах, увы, будет жарковато. Но все это мелочи по сравнению с тем, что я уезжаю из ненавистного дома от этих людей, по иронии судьбы считавшихся моей родней.

Я беру свой саквояж сама и спускаюсь вниз. Как и ожидалось, семейства Каль в холле нет, но я только рада: лицемерия за эти годы мне хватило с лихвой. Во дворе родового поместья уже наготове стоят северяне, о чем-то переговариваясь. Я уверенно приближаюсь к ним. Завидев меня, они замолкают и как-то странно на меня смотрят. Точнее — не на меня, а на мою грудь, которую я забыла утянуть перед поездкой. Я досадливо кусаю губу и, чтобы не дать им задуматься над тем, что же я еще прячу, принимаюсь смущенно лепетать о том, как мне не терпится поскорее отправиться в родовые имения мужа.

Напоминание о нашем браке вряд ли кому-то них приходится по вкусу, но мне все равно, потому что главное достигнуто — на меня перестали смотреть с интересом. Как быстро суровые лорды с севера устали от девчачьего трепа.

— Пойдемте, леди, — подставляет мне лорд локоть, а кто-то из его людей вытягивает у меня из рук саквояж. От неожиданности я пугаюсь и, забыв о своем голосе, прошу:

— Пожалуйста, только осторожнее! Там очень хрупкие вещи.

Ко мне снова приковано всеобщее внимание: без особых интонаций мой голос звучит чуть низко и хрипло, как у прожженной распутницы. Какая же я дура! Непременно следует молчать и думать, если что-то будет нужно сказать.

— Не беспокойтесь, леди, я буду аккуратен, — наконец, отвечает взявший мой багах мужчина, и я киваю, тщательно маскируя свою досаду.

Мы подходим к лошадям, и я замираю от восторга: крепкие породистые кони, и все как на подбор! Мое любование прерывается ровным голосом лорда Александра:

— Вам следует поехать со мной, леди Изабелла!

— Но почему? — пораженно спрашиваю я, однако, больше о голосе не забывая. — Я вижу здесь шесть лошадей.

— Видите ли, — досадливо морщится он, — мы не предполагали, что вы захотите ехать верхом, поэтому запасная лошадь слишком сноровиста для леди.