Аэропорт

— Ты понимаешь Сашок, что возможности вернуться у вас оттуда...ээээ — нет, — оба собеседника не курили. Считали, что война не место для дурных привычек. Но сигареты и спички с собой носили — мало ли кто попадётся на табачный контакт.

— Да понимаю, понимаю. Шанс — всегда есть, — автомат так и не перемесился за спину. Хоть тут, в тылу у Изварино, было относительно спокойно и тихо.

— И пойдёшь? — Прищурился генерал в украинское небо.

— Пойду. — Кивнул группник и улыбнулся, — Ты ж просто так не 'попросишь'. Значит припёрло, — разгадал нехитрый расклад диверсант.

— Людей, где возьмёшь? — Полдела сделано. Остались мелкие 'Детали'. Капитан видимо что-то давно себе просчитал. Тут же уяснил, принял решение и потребовал обеспечение.

— Найду. Ты мне технику дай и контрразведывательный зонтик обеспечь. У них же тут везде свои информаторы, — этого добра на территории юго-востока хватало, — легенда нужна — куда готовимся. Место укромное. И три дня, как минимум. Лучше неделя. Оружие, боеприпасы, связь, разведобеспечение маршрута, деза для СБУ и силовиков. Экипировка не замаранная. Сухпай добротный. Бабки на случай придурков и водка для побратимства с блокпостами... и самое главное — снимки и постоянная информация в одну сторону...

— Ну, ты наглец. Может на парашютах вас сбросить? — попытался пошутить начальник организующий выполнение плана.

— Засекут. Окружат и перебьют в зимнем поле, как зайцев. — Легко парировал теоретическую угрозу офицер.

— Ладно, я пошутил. — посерьёзнел начальник и впервые за весь разговор посмотрел в глаза 'подчинённому'.

— Я тоже. — Не остался в долгу одетый в антитепловой камуфляж военный без знаков различия.

— Время "Ч" — 24 часа 29 декабря. Нигде ничего не писать, не говорить. Режим полного радиомолчания. — Теперь 'Пропащий' смотрел вопросительно-требовательно.

— Это что так? Чтоб к Новому году успели? А что не тридцать первого декабря или тридцатого? — полюбопытствовал исполнитель. Объяснение не задержались.

'Значит генерал приготовил и спланировал серьёзно и меня прокачал заранее, — подумал офицер логично, слушая обоснования выбора даты'.

— Психология. У них Новый Год и подготовка начнётся, где то позже, двадцать девятого — самое то в преддверии праздника. Военные будут закупаться, правосеки и нацгарды елки тырить по лесничествам и бывшим горисполкомам. На блокпостах холодина. Мы их не будем трогать целых два месяца, бдительность ляжет на самое дно. Вот тогда и поедешь. — Развел руками куратор региона.

— Как назовём? — вопрос риторический, но мелких подробностей в таком деле не бывает.

— Да так и назовём — "Новый Год". — Грустно свёл брови домиком над глазами оперативник. Праздник обещал быть отнюдь не мирным. Капитан уловил горький привкус иронии.

— А я — Дед Мороз. Раздам подарки. — Шутка получилась не смешная, если это был юмор. — Пропащий добавил информации из общего плана. Мизер, что можно рассказать, без ущерба вероятному противодействию.

— Ну, вас там много будет. Главное, Саша, одновременно, чтоб у них глаза, уши и силы разбежались во все стороны. — Будет лучше мотивировать. Пусть соревнуется не только сам с собой , но и с другими такими же профессионалами как и он. Разведчик не удержался от вопроса.

— А другие группы? — теперь брови, командира поползли вверх, показывая отсутствие возможности посвятить во все ньюансы, но присутствие желания, кое невозможно исполнить.

— Нууу. Сам понимаешь — я тебе не могу ничего сказать. Твое направление — Днепропетровский аэропорт. По нашим данным там будет сосредоточен не менее тридцати авиационных единиц. Грачи, мигари, крокодилы, транспортники. Сам понимаешь, если они зимой начнут нас в голой степи этими железками долбить — много народу ляжет. Причём гражданского. С такой высоты, да таким способом — никакого прицеливания не получится. А потом отчитаются — мол боевиков грохнули. — Манёвр следовало пояснить со всех сторон. Особенно эмоциональных.

— Это понятно, а перемирие как же? — усмехнулся невысокий Сашок и чуть поправил набитую разгрузку.

— Саня, перемирие ширма, а мы с тобой на то поставлены, чтоб эти глупости упредить. — назидательно сказал генерал.

— Я так понимаю, что меня туда посылают из-за места рождения? — 'Умный, не зря я его выбрал, — подумал Пропащий и похвалил себя мысленно.

— Ну да, ты ж днепропетровский... — говорили долго, надеялись, что план отпадёт за ненадобностью, режим Киева рухнет сам из-за отсутствия газа, падения гривны, развала збройных сыл украины. Но гривна падала, а население в массе сидело по домам. Давление газа уменьшалось, но повсеместно росли как грибы дымные трубы из девятиэтажек, пятиэтажек, частного сектора. Дрова в лесных посадках пригородов и сёл рубили и вывозили грузовиками. Уголь ценился, как золото. А государство стояло на своих двоих и кидало в топку перемирной войны новые ресурсы, людей боеприпасы и технику. В открытый бой не вступали — боялись. Били дистанционно, градами, смерчами, точками-У, гаубицами, самоходками. Маленькая Новороссия таяла на глазах людьми, строениями и жизнью. Снова потянулись беженцы в Россию. Города пустели. Пожилые люди мёрли, как мухи в заморозки.

С каждым днём росла уверенность, что делать задуманное надо было быстрее, и может ранее. Бомбы летели на Донбасс с высоты пяти километров уверенными и многотонными сериями. Под бомбардировщик, львовские самоделкины приспособили четыре Ил-76ТД полученные из Польши, Литвы, Латвии и Венгрии за ненадобностью по цене металлолома. Бомбы аккуратно выкладывались на обычный, но сваренный специально металлический поддон на роликах и затягивались простой камуфляжной сеткой. Десять или пять поддонов в зависимости от типа авиабомб размещали внутри транспортного отсека. Техперсонал следил за погрузкой, стопорил тележки и после открытия грузового люка, одетый в высотные американские спецкомбинезоны с кислородными баллонами за спиной — по очереди снимал стопора. Телеги вываливались в открытый люк, специальное кольцо срывало крепёж сетки и тяжёлые капли, начинённые тротилом, рассыпались в смертоносный дождь... пятьдесят тонн каждый божий день. Самолёты взлетали в сопровождении истребителей с разных аэродромов. Лётчики и их командование не мелочились, не разменивалось на ерунду мелких городков — подарки вываливались на Луганск, Донецк, Горловку и приграничный переход со стороны бывшей территории Украины. Больше всего страдало мирное население. Пришлось поторопиться с планом.

— Откуда они взлетают?

— Харьков, Мелитополь, Днепр, Николаев, Запорожье.

— Запорожье? Николаев?

— Редко. В основном эти четыре.

— Когда набирать людей?

— Прямо сейчас и не забудь про мобильные телефоны — отобрать у всех бойцов. Постоянно проверять наличие. Никаких контактов. Сам понимаешь — одно слово и все полягут. Я вас оттуда вытащить не смогу.

— Понял.

— Там одна тонкость на твоём направлении.— Стряхнул невесть откуда взявшийся опавший листок с предплечья камуфлированной куртки "Пропащий".

— Какая? — шеф просто так ерунду говорить не будет. Времени у него вечно в обрез.

— Аэропорт Днепра — международный.

— И что?

— Рейсы идут почти каждый день в Европу, Израиль, Стамбул, Австрию.

— Мне их захватить нужно? Или тоже положить на бетон взлётки?

— Не тронь пассажиров, и лайнеры. Там будут иностранцы. Никаких жертв. А то припишут как "Боинг" малазийский. А нам чужая слава не нужна, — усмехнулся "Пропащий". Сашок понимающе ответил хохотком, по-молодому сверкнув целыми зубами.

— Набирай любых людей, командиров отрядов я предупредил — надо их остановить немедленно. Времени у тебя неделя. Ждём нелётной погоды. И пойдёшь ночью, как солнце начнёт садиться. К десяти вечера ты должен быть там. На исходном. Основная задача — всю военную авиацию сжечь, лётчиков и техперсонал что попадётся под руку — уничтожить. Не мне тебя учить как. А потом — как повезёт. Но проскочить ночью в после диверсионной неразберихе вполне возможно. Если что — бросай бэхи, сливай соляру и дуй на БТРе. Они за вами всех собак спустят, когда поймут: кто, откуда и как.

— Ну, хлопотно это. Пусть сначала догонят.

— Ты не мальчишествуй. У них, тоже — умные остались. Чтоб сколько взял — столько и вернул.

— Сделаю.

— Меня в курсе держи. Доклад каждые шесть часов. Пропустишь — приеду лично. Усёк?

— Усёк.

— Работай, — джип "Пропащего" развернулся на пятачке стоянки, объехал нагромождение мешков блокпоста на въезде и выезде, и газанул, подпрыгивая по разбитой дороге под ветками лесопосадки с обоих сторон обочины. И умчал в бессоницу и заботы командующего разведкой и диверсиями.

Группу собирали по каплям, несли всё самое лучшее. Гриф пропущенных мелочей не терпел. Белье, свитера, зимние маскхалаты, даже советские комбезы достали на гагачьем пуху. Командир такие только на показухе видел. Мины магнитные. РПО. Граники. Снайперку тоже только на картинке видел. 12,7 миллиметровый ствол с огромным компенсатором на конце пришлось откинуть щедрому дающему, чему он немало обиделся.

— Сдурели? Этож последний писк!

— Та отож. Сразу завопят если что, что мы россияне, ГРУ, ФСБ. Ты прицел нам лучше отдай, человече. А мы его на симоновку приспособим. Вооруженец не только отдал навороченный всепогодный прицел, но и сам его присобачил на ПТРС. Благо 'ласточкин хвост' позволял туда и ночной прицел поставить.

Противотанковое ружьё Симонова было ещё в смазке, когда его выудили из грузовика тот, что привёз заказанное и не заказанное вооружение. Патронов к нему в каждом БТР можно было набрать сколько хочешь. Но набрали бронебойные и зажигательные.

— Зачем вам зажигалки? — удивился начальник группы арттехвооружения, — зима же. Хрен чо гореть будет. Даже солярка!

— Надо Федя — надо, — ворошил упаковки, ящики и цинки командир набивая десантные отделения двух БМП и БТРа под завязку.

— Продукты хоть возьми, — чуть не плакал тыловик. Чутьём уловил — на смерть идут пацаны. Вместо жратвы — патроны, мины и гранаты набирают, как в последний и крайний раз решили повоевать.

— Не ной, возьмём, — тушняк, сгущу, термосы, фляги. Ужин горячий, чтоб был готов в пять часов на четырнадцать человек. Вопросы? — вопросов у бывшего прапорщика было много, но он не собирался их задавать. Ушёл готовить полевую кухню.

— Куда идём, командир? — любопытство не порок для обозника — вред сплошной.

— Укроп крошить, — понятно, что не капусту.

— Ясно, — тон и ответ не способствовали последующим расспросам. Инструктаж начался после проверки экипировки, техники и наличия личного состава. Вся обслуга ушла на периметр — охранять. Контрик проверил помещение, кивнул "Пропащему", мол жучков нет — можно.

— Так: водители, — начал с механиков организатор рейда, — задача — совершить скрытный марш, не маскируясь по главной дороге на Днепропетровск. Для этого у вас есть все возможности. Блокпосты ВСУ у Харькова пройдёте по целине и проделанным для вас проходам в минных полях. Их отвлекут нападением группы поддержки. Артиллерия завалит огнём, чтоб не высовывались. Помогут смежники — связи не будет в течение часа ни у кого. Ни у наших, ни у силовиков. Выходите на дорогу и полным аллюром вам до Днепра часа три-четыре хода. Флаги украинские, номера машин и опознавательные знаки соответствуют двадцать пятой аэромобильной бригаде. Место её постоянной дислокации в Днепропетровске, куда вы и едете для ремонта техники, замены и ротации кадров ...

Блок пост силовиков прошли быстро. Даже сами удивились, как просто всё получилось в темноте поздней осенней ночи. Вышли на старую и разбитую дорогу Донецк — Днепр, её ещё пленные немцы строили, и покатились. По пути попался пост ДАИ(ГАИ). Самодельный пост. Остановились, якобы спросить куда ехать. Да и скрутили обоих любителей сшибать мзду на трассе. Благо вокруг не было ни одной проезжающей машины. Обычные ДПСники приехали под знак ограничения в пятьдесят километров в час на суровой, "скромной" тонированной и черно-жовто-блакитной "Тоёте Ландкруизер". Длинная мигалка на крыше гаишной кареты окончательно убедила командира, что эскорт, комфорт и безопасность не помешают колонне. Запелёнутые, скрученные в мгновенье ока и затолканные внутрь БМП, ничего не понимающие гаишники хлопали глазами и выкатывали всамделишные слёзы. Развели по разным отсекам. Освободили рты и устроили быстрый допрос. Молодой летёха быстро понял — на чьей стороне правда.

* * *

* * *

*

Впереди колонны катилась скромненькая "мицубися" с Харьковскими номерами. Два бойца в гражданке изображали водителя и пассажира. В карманах курток — рации. В ушах микродинамики. И микрофоны на проводках, уходящих за борта одежды. Ну, глянет посторонний человек — увидит, как дергается в такт музыке мужичок или парняга и подумает, что житель городской плэйер слушает от смартфона с песнями. А сам мобильник у груди держит под одеждой, чтоб батарейку не морозить. А водителя своим вкусом к музыке не отвлекать от дороги.

— Пост ГАИ! Нас тормозят! Двое с 'макарками' и 'уксусом' на джипе. Думаю — стригут. Наши действия? — коротенько, отрывисто и скупо запросил по рации из "головной походной заставы авангарда" Шмель. И Рыжий кивнул, соглашаясь и подтверждая правильность действий.

— Щелк.Щелк.Щелк.Щелк.Щелк, — а что зря базарить. Значит условный сигнал, что работаем по плану. А по плану у нас никаких стычек. Мы мирные свидомые бойцы вооружённых сил украины, ехаем домой. Это те шо в бэхах и бэтре. А гражданские они и есть овцы, лохи и бараны. А ГАИ на то и поставлено шоб травоядные не спали в водоёме. А дое... задолбать вопросами это легко. Поэтому разговор у зачмошенной мокрой дорогой японенской машины начинается обычный. Пока подкатывают к передвижному посту гайцев основные силы диверсантов, готовятся к любому развитию событий и заряжают бесшумное оружие. Всё слышит командир через микрофон Шмеля.

Борцов с дорожными нарушениями сразу злит то, что, безусловно, наглый водитель вишнёвой "мицубиси" на лобовой торпеде содержит камеру видеорегистратора. Останавливает автомобиль не возле инспектора, а экономя бензин и тормозные колодки — гасит скорость накатом, выезжая с трассы на край дороги. Приходится инспектору шуровать пешком аж десять метров по обочине от теплого нутра джипа. Наглец-рулевой не выходит в темноту ночи сам, бессовестно приоткрывает окошко водительской дверцы. Света достаточно тут работает фонарь, чудом уцелевший в разрухе и грабеже постсоветского пространства, подумает обыватель. И ошибётся. Столб с фонарём поставили дорожники за мзду собранную на трассе, чтоб удобно было имитировать "работу" поста и лохи не боялись. Место то удобное — за поворотом на спуске. Разгонится водило на уклоне, чтоб бензиниум сэкономить, тут его и прищучит приборчик. А чтоб никак не вывернуться из объятий гаишников — знак стоит перед спуском — ограничение скорости "60км в час".

— Инспектор Петренко, — забывает уточнить своё звание лейтенант, скрипя новеньким кожезаменителем уставной куртки, — Предъявите техпаспорт и удостоверение. Морда Рыжего расцветает в улыбке. Шмель демонстративно поворачивает видеофиксатор в сторону гайца в окне и включает в кабине свет. Рыжий, роется в поисках всех документов. Провоцирует.