|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Книга вторая Тяжкое бремя власти
За окном дворца царила весна, Небо над Константинополем было закрыто тучами перелетных птиц. В открытое окно веяло свежей зеленью, но василевс Иоанн Комнин пребывал в отвратном расположении духа. Мало у него было забот с турками и с прочими врагами, стремившимися отщипнуть кусочек стареющей империи, над страной нависала новая опасность. И имя ей было — князь Глеб Владимирович, правнук императора Константина Мономаха и его собственный зять.
-Нет, не зря мой отец, все время опасался этого человека. Хотя и использовал в своих целях. Но кто же мог подумать, что Глеб, назначенный эпархом Тьмутаракани, собственно, небольшого города на северном берегу Понта Евксинского, сможет за один год изменить там практически всю геополитическую обстановку,— в который раз подумал Иоанн.
Он лениво повернул голову, и евнух, неслышно сидевший за занавеской, сразу вскочил и приготовился выслушать приказания автократа.
-Логофета секретов и Логофета дрома немедленно ко мне.
Скоро к его сандалиям склонились оба, запыхавшихся логофета. Но если логофет дрома сухощавый пожилой ромей делал это, даже с каким-то изяществом, то логофет секретов Василий, со своим толстым животом, пыхтел, как будто бежал не одну стадию.
Иоанн улыбнулся про себя и сказал, обращаясь к логофету дрома:
-Евдоким, доложи мне последние сведения из Тьмутаракани.
Тот, с достоинством открыл кожаный тубус и вытащил оттуда папирус. Раскрутив его, он начал свой доклад, периодически сверяясь с записями.
-Префект Тьмутаракани Гаяс в последнем письме сообщил следующее;
Прошедшей зимой, эпарх Глеб по требованию его отца архонта Владимира, собрал свои войска и ушел на север брать приступом какой-то город, которым на этот момент владел их родственник князь Ярослав Святославович. Его поход полностью удался. Он взял город практически без потерь. Ходят неясные разговоры, что там было применено новое оружие, но какое пока неизвестно. К удивлению всех, он не казнил князя, а заточил его в монастырь. Притом, вынудил его написать отречение от власти не только за себя но за своих потомков. Но Глеб, тем не менее, видимо не особо доверяясь словам князя, его детей, и жену забрал с собой и сейчас они являются заложниками клятвы Ярослава. Архонт Владимир со своим сыном Мстиславом, между тем, взяли приступом город Чернигов, где сидел князем брат Ярослава Давид. Что с ним стало неизвестно, но есть слухи, что его тайно убили вместе с детьми.
И теперь договор, который подписали князья в Любече, практически не действует.
Что же касается князя Глеба, то он, удачно сходив в зимний поход, привел в Корчев тысячи своих соплеменников. И к тому же выкупил у своих половцев, всех кого они захватили в полон. Он, как хан, мог бы забрать весь полон себе. Но предпочел заплатить выкуп.
В результате действий эпарха Глеба в настоящее время вся Таврида находится в его власти. Наши города полисы, могут жить только с его согласия. Половецкие кочевья перекрыли все возможности сухопутной торговли на полуострове. Также и у нас, население Корчева увеличилось почти в десять раз, вокруг Тьмутаракани этой весной практически нет касогов, а землю распахивают русы, Эти земли Глеб раздал своим ближайшим помощникам. Мне известно, что эти помощники заняты какой-то тайной деятельностью, но какой мне пока не ясно. Но вскоре, я надеюсь, это выяснится.
Иоанн скептически хмыкнул, он хорошо помнил уроки Глеба и понимал, что надежды префекта призрачны. Скорее всего, его шпионы просто исчезнут, а он не узнает ничего.
Логофет, между тем, продолжал:
-После удачных походов половцы полностью преданы своему хану и насколько мне известно с надеждой ожидают весны, когда хан поведет их в новые завоевания.
Буквально несколько дней назад, дромоны, которые имеются в распоряжении Глеба, отправились в разрушенную крепость Тану, притом туда повезли всех мастеров судостроителей, которые были на этот момент в Таматархе. Эпарх был очень оживлен и сообщил, что он собирается восстановить там крепость и построить верфь.
-Погоди!— спокойно слушавший монотонный голос логофета Иоанн, встрепенулся,— Что он собирается??
-Он собирается строить верфь.
Иоанн вновь опустился на кушетку, с которой невольно вскочил, услышал такую новость.
— Этого только не хватало, мало мне венецианцев с генуэзцами, теперь, что? Корабли появятся еще и у русов?!
-Василевс,— прервал мысли задумавшегося Иоанна логофет,— дело в том, что в это письмо было вложено еще одно, но никто не может понять, что там написано, единственное в начале письма есть строчки: "передать Василевсу". Вот это письмо.
Иоанн взял, протянутый ему папирус и почувствовал, как багровый туман гнева застилает ему глаза, перед ним был, так хорошо знакомый ему, почерк Глеба.
Он посмотрел на довольного собой логофета дрома.
— Ты выяснил, каким образом могло это письмо попасть внутрь свитка Гаяса?
Евдоким, с удивлением, посмотрел на своего Василевса:
— Василевс, я ничего не выяснял, мы думали, что это письмо вложил сам Гаяс.
Иоанн замолчал, что толку разбираться с ничего не понимающим логофетом. -Глеб обыграл его полностью. Интересно это у него по наследству передались черты его прадеда Константина Мономаха, недаром, судя по его рассказам, когда к нему вернулась память, он считал, что его зовут Константин?
Скорее всего, он вычислил всех его шпионов, а теперь таким образом сообщает об этом. Следовательно, не боится, что я пришлю новых,_— заключил он.
Сейчас он ни о чем больше мог думать, как только уединиться и прочитать письмо своего зятя.
Отпустив озадаченных чиновников, он встал и прошел в свой кабинет, где у него лежали вырезанные карточки для расшифровки писем, и приступил к работе. Через час перед ним лежал текст, сократившийся раз в пять, но не потерявший от этого своей актуальности.
Здравствуй дорогой родственник. Как я только, что убедился, ты достаточно осведомлен о моих действиях и планах.
Но, как я писал уже ранее, я не планирую, и не планировал, ничего, что могло бы причинить ущерб твоей империи. Наоборот я бы хотел, чтобы ты укрепил свою власть, как должно.
Поэтому я хочу тебя предупредить, насколько мне стало известно, в твоем дворце зреет очередной заговор. Обрати внимание на поведение своей сестры Анны. Твоя сестричка все никак не успокоится, и теперь хочет сделать Василевсом своего мужа, или твоего брата. Я думаю, что ты при должном внимании сам все выяснишь, и предпримешь меры для ликвидации заговора. Кстати, у меня сейчас строится женский монастырь, который будет нуждаться в образованных монахинях. Когда будешь решать, как поступить с заговорщиками вспомни об этом.
Далее хочу тебе сообщить, что мой отец, которого тебе представляют, как архонта Владимира, вовсе не так уж зависим от вас, и по сути является не архонтом, а князем, занимающим великий стол. После зимних удачных походов его влияние резко возросло. И сейчас он вновь поддается на уговоры помочь Василию, сыну самозванца Диогена занять придунайские земли. Я, к сожалению, нахожусь слишком далеко от Киева и не могу влиять на обстановку там, хотя написал письмо отцу с просьбой соблюдать мир с ромейской империей.
И последнее, я тебе уже предлагал совместный поход на Конийский султанат и Данишмендидов, мне будет гораздо спокойнее, если рядом с нами не будет сельджуков, да и туркменов тоже. Время идет и надо принимать решение. Поэтому пришли человека, которому ты можешь доверить обговорить подробности такого похода, Я со своей стороны смогу выставить не менее ста тысяч половцев и пять тысяч катафрактов — русов, а пеших воинов не менее двадцати тысяч, а может даже и больше.
Зная твой ум и решительность, надеюсь, что ты согласишься на мое предложение
Твой зять князь Глеб Таврический.
Иоанн положил папирус на стол и задумался.
Похоже, Глеб еще умнее, чем они думали с отцом. Вот каким образом он узнал, про заговор? Похоже, за то время, что он был логофетом, ему удалось создать сеть осведомителей во дворце, притом, так, что никто ничего не заподозрил.
Холодный пот потек у него по спине.
-Так, что он имеет возможность убить меня в любое время,— бились панические мысли в голове,— да еще и намекает мне на это. Что же делать? Неужели Тени, которые сейчас служат мне, служат еще и ему? Нет, вряд ли, они ничего не знают про дворцовые интриги. Искать его шпионов нужно в другом месте.
Немного успокоившись, Иоанн вновь вызвал главного логофета.
-Ну, расскажи мне Василий, чем занимается моя сестра Августа Анна.
Встревоженный логофет мгновенно вспотел, ему ничего не было известно, про какие-либо подозрительные дела Анны. Но ведь вопрос прозвучал?
-Василевс, по докладам моих осведомителей. Августа озабочена описанием деятельности вашего великого отца. Она ежедневно опрашивает множество военачальников, очевидцев сражений, чтобы как можно лучше написать все в своем труде. Ничего подозрительного не происходит.
-Ну, что же очень хорошо, а чем занимается ее муж Никифор Вриенн.
Логофет покраснел:
-Василевс, последние дни он очень много времени уделяет беседам с вашим братом.
-И о чем они беседуют, ты выяснил?
-Осведомители работают, Василевс.
-Василий, после смерти отца я оставил тебя главным логофетом, но это не значит, что ты будешь манкировать своими обязанностями. Завтра я должен знать все о переговорах моих родственников. Ты все понял?
-Да величайший,— и логофет, упав ниц, припал губами к сандалиям автократа.
Иоанн ухмыльнувшись, при виде того, как трясущийся от страха чиновник выскочил в дверь, услужливо открытую чернокожими рабами, вновь погрузился в тяжкие раздумья.
В соборе Успенья Божьей Матери было не протолкнуться, сегодня на заутрене в церкви стояли сам князь Ростово-Суздальского княжества Юрий Владимирович с семьей и его гость старший брат Мстислав Владимирович. Столпившиеся жители Суздаля с любопытством разглядывали старшего брата своего князя, которого они еще не видели. Приехал он со свитой заполночь, а утром уже стоял на молитве, выказывая свою приверженность божьему слову. После окончания молитвы, братья вышли и вместе пошли пехом в княжеский терем, находившийся неподалеку от собора. Десяток крепких воев бдительно следил за окружающими. И хотя князьям здесь нечего было опасаться, охрана не расслаблялась. Братья между тем продолжали, начатый еще поздно вечером разговор.
-Вот так и получилось Гюрги,— говорил Мстислав младшему брату, — исчез
Давыд, аки тать в ночи, а теперь слух пошел, что я с отцом его вместе с семьей распорядился зарезать.
-А ерунда,— махнул рукой, Юрий,— если живы они, то объявятся, а не объявятся так тому и быть. Ты мне лучше расскажи, что там наш брат Глеб поделывает. Надо бы его, по какому случаю вызвать хоть в Киев этим летом. А то может, так и не увидим брата родного. Или не совсем родного?— и он с хитрой усмешкой посмотрел на Мстислава. Но Мстислав оставался серьезным.
-Не шути так брат, сказал он,— отец лично его признал, а помнишь, как Ярополк сомневался, а вои говорили, что при встрече у него даже слезы были, да и Глеб прослезился. А вообще, если хочешь знать,— он склонился к уху брата и заговорил совсем тихо, — если он и не брат, то все делает, как родич настоящий. Стоило отцу сказать, что нужно ратиться идти, слова не сказал, поднял войска свои и на Муром пошел. Таким братом дорожить надо. В степи уже почти все половцы под него ушли. Да, что половцы. Вон торкский хан Аюб, сказал, что первый раз видел, как рус правильно сидел на кошме и кумыс пил. Он отцу все намекал, что уйти они теперь могут под Тьмутаракань, дескать, Глеб им намекнул, что ежели под него пойдут, то не пожалеют. Про его удачу военную уже былины ходят. Сам ведь знаешь, что он Биляр взял. А мы сколько раз пытались на булгар ходить, такого не получалось ни разу. Но, мне совсем не нравится, что его купцы теперь без пошлины через булгар идут. Наших то, когда они по Итилю в Персию спускаются, или в Тьмутаракань, чистят безбожно. А в Муроме, говорят, городские ворота он громом небесным сломал.
-Так, может, это греческий огнь был?— задумчиво спросил Юрий, — как тогда у Херсонеса, наши лодии ромеи сожгли.
-Нет, огонь он бы горел бы и все, а тут якобы настоящий летний гром зимой был, и в воздух все взлетело. И в первый раз я такую историю слыхал, что не дал он половцам воли, город разорить. Понимаешь, что это значит — он действительно для них стал ханом. А нас, когда они слушались? Всегда мы от них ожидали, что в любой момент предать могут.
С воями, которые после Мурома в Киев ушли, передал он письмо отцу нашему, дескать не советует он мир с ромеями нарушать из-за земель дунайских, и намекнул, что есть у него задумка с базилевсом на турок идти.
Юрий наморщил лоб:
— Турки, то это кто такие?
Мстислав замялся,— Ну это навроде печенегов наших, только они на южном берегу Чермного моря обитают и ромеев беспокоят. Наши полки то уже видывали их. Говорят, бьются крепко. Так вот он и пишет, что если все получится, то хочет он, что Киев полки свои тоже выставил. И главное манит то он чем? Пишет, что доспехов и броней у турок много, есть, что взять, не то, что голожопых печенегов по степям искать. А в Диком поле в этом году делать нечего, те половцы, что под Глеба не пошли за Итиль удрали и оттуда носу не кажут.
Братья пошли дальше, Мстислав крутил головой разглядывая Суздаль, где последний раз был очень давно, а Юрий также шел погруженный в свои мысли, периодически поглядывая на спутника неприязненным взглядом.
-Конечно,— думал он, — Мстислав рад, что грех свой давний на нем теперь не висит, что тогда мальца в лесу потерял. Нашел себе родича! Вишь, говорит, выступил на нашей стороне! Ну, и что из этого. Ох, и хитер видно этот Глеб, всех обошел. Ладно, пусть пока так будет. Не судьба сейчас с отцом спорить. Погодите, еще придет мое время.
Он повернулся к брату:
— Феодор, что ты там рассматриваешь?
— Да вот смотрю, хорошо ты град свой укрепляешь, и ров сделан неплохо. Я лет десять назад здесь был, так ничего еще не было.
Будущий Долгорукий довольно улыбнулся:
-А то, что думаешь, только вы с отцом мастеров имеете хороших. Хватит глазеть, пойдем, в кои веки встретились, посидим за столом праздничным.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
