Не отдавай чужим меня взаймы.

" Не отдавай чужим меня взаймы..."

От автора: События происходят в разные по времени отрезки, в связи с чем просьба — ВО ИЗБЕЖАНИЕ ПУТАННИЦЫ ОБРАЩАЙТЕ ВНИМАНИЕ НА ДАТЫ ИХ ОПИСАНИЯ

2009 год 14 февраля.

Что может быть нужнее и важнее, чем человек, которого ты любишь?

Наверное, понимание того, что этот человек любит тебя не меньше, и ты ему нужен так же сильно.

И пусть это та любовь, которую приходится скрывать, но для нас двоих, нет ничего важнее. И поэтому она только наша. Не напоказ.

Только ночь и луна, заглядывающая в наши окна, могут похвастаться тем, что видели нашу любовь, что чувствовали запах нашей страсти.

Эти присланные тобой белые лилии просто шепчут мне о том, что ты любишь меня, а может они шепчут те строчки, что ты мне прислал?

Я безумно скучаю, мелкий... Приезжай уже, а?

2008 год конец ноября.

— Почему ты меня не слышишь, Том? Почему ты не понимаешь?

Я смотрел в твои влажные глаза, и у меня разрывалось сердце.

— Он замечательный, понимаешь? Он хочет быть со мной! Зачем ты лезешь туда, куда тебя не просят, зачем?

Подхожу почти вплотную к тебе, даже не понимая толком, что делаю это.

— Билл, я твой брат, если ты еще помнишь об этом! Я. Твой. Брат. — Вцепляюсь в твои плечи, сжимаю их пальцами.

— Да, да, да, Том! Ты — брат! Но ты ВСЕГО лишь брат! ВСЕГО ЛИШЬ! — твой взгляд метался по моему лицу, и у меня заныло сердце.

— Всего лишь? — тихо повторил я за тобой, и ты, не спеша, кивнул.

— Прости, ты сам захотел этого, — так же тихо говоришь и, вырываясь из моих рук, отворачиваешься. — Пусти, мне больно.

Сглатываю, выдыхаю, и смотрю на свои руки. Даже не понимал, что делаю тебе больно, сильно сжимая твои худенькие плечи под тонкой футболкой.

— Билл, ты повелся на него только потому, что он похож на Ларса. — Нахожу силы сказать это, и ты снова резко разворачиваешься ко мне.

— На Ларса? — стискиваешь зубы, и белеют скулы.— Похож, ты прав. Но это лишь внешнее сходство, Том!

— Но ты повелся именно на ЭТО, Билл!

— Даже если и так, что из того, Том, что?

— Ты не понимаешь, не видишь, что он играет тобой? Не видишь, что ты у него не один? У него целая команда таких, как ты! Думаю, не зря он пацанов тренирует. И это не только мое мнение. Ты для него лишь очередной смазливый мальчишка, которого ему захотелось поиметь!

И почти отлетаю на кресло, от твоей пощечины. Прижимаю ладонь к горящей щеке, стараясь придти в себя, злости нет. Дикая обида, Знаю, что я сильнее тебя физически, и мог бы сейчас избить тебя до полусмерти. И уж ты тогда бы точно не пошел к Эрику...

Вижу, как ты тяжело дыша, смотришь на меня, сжимая кулаки.

— Прости, Том, я все равно буду с ним, хочется тебе этого или нет, понял? — почти шепчешь последнее слово, хватаешь курточку с постели и демонстративно хлопаешь дверью, выходя из спальни. Ты ушел все-таки. А я буду все ночь ворочаться, сходить с ума от этой ситуации.

И ждать тебя. Хотя и знаю, что до утра ты все равно не вернешься.

2 месяца назад. 2008 год, 3-е сентября. Калифорния, США. Бар при отеле.

— Том, Билл! Познакомьтесь, это — Эрик Раст, — ты оборачиваешься первым на зов Дэвида, я, не спеша, за тобой.

И почти вздрагиваю от осознания того, что вернулся мой персональный кошмар.

Но через пару секунд пьяный бред рассеивается, и я понимаю, что это не Ларс, а лишь очень похожий на него парень, такой же широкоплечий, стройный и высокий, со строгой стрижкой. Ошибся, выдыхаю облегченно.

— Мой друг и одноклассник, — Дейв просто сиял, держа под руку это самого Эрика, которого он был ниже почти на голову.

— Том, — первым протягиваю руку, и чувствую крепкое рукопожатие, и скользнувший по моим плечам и шее, почти похотливый взгляд, темных, скорее даже просто черных глаз, после того, как он снял очки и водрузил их себе на голову, прижав челку, поднятую наверх.

— Эрик. Мне очень приятно, — низкий, чуть хриплый голос, полуулыбка и взгляд, уверенного в себе самца. — Давно хотел познакомиться с подопечными Дэвида.

Не понял я этого взгляда, чего-то стало не по себе, списал на то, что я действительно не хило надрался за этот вечер. Мой взгляд зацепился за выглядывающую татуировку в вороте расстегнутой рубашки Эрика. Что-то похожее на колючую лиану, со скрученными, пожухлыми черными листьями, которая, поднималась на сильную шею, с выступающими венами. И почему-то, у меня пошли мурашки от этого рисунка.

— Билл, — чуть улыбнулся ты и тоже протянул руку.

Я невольно обратил внимание на большой перстень на среднем пальце протянутой тебе руки. Такой внушительный перстень, которым, если заехать по физиономии, то уж точно мало не покажется.

— Ну, вот и познакомились. Рад, честно.

— Чем занимаетесь, Эрик?— смотрю на нового знакомого и сомневаюсь, что сам смогу определить род занятий этого парня.

Эрик выглядел так, что ему можно было приписать многое. Интересно, что именно?

— Бывший мотогонщик. После аварии тренирую молодняк.

— Он замечательный гонщик, эти его мотоциклы... — Дэйва передернуло,— я их боюсь вообще, а он их просто боготворит.

— Дэйв, ты всегда всего боялся, — улыбнулся Эрик, мельком посмотрев на смеющегося Дэвида, а я, повернувшись к тебе, почти замираю, видя твои глаза. Вернее их выражение. Ты, не отрываясь, смотришь на Эрика, на его лицо, с трех дневной щетиной, стильно подправленной бритвой, и в твоем взгляде уже почти обожание.

Все. Пи*пец подкрался не заметно.

Это сходство Эрика с Ларсом бросилось в глаза не только мне. Я это понял, и мне стало страшно. Очень.

4 месяца назад. 2008 год, 6 июля, Рим, Италия.

Сижу на постели в твоем номере Римской гостиницы, мы полтора часа назад отыграли концерт, все было супер, а потом, когда еще были в гримерке, тебе позвонил Ларс, ты, молча, слушал его около минуты, а потом так же молча, швырнул трубу в стену и сжал виски ладонями.

А мне захотелось выть. Я знал, что он собирался тебя оставить, и теперь понял, что все-таки он сделал это.

И сейчас, сидя на постели, в твоем номере, смотрю на тебя, склонившегося к подоконнику, на который ты оперся руками. Голова опущена, и волосы, свободно свисая, касаются твоих рук.

Я знаю, насколько тебе плохо. Понимаю, что тебя предали, разбив сердце, а мое сердце разлетается от того, что не могу помочь тебе ничем.

Ты мне все рассказал, мелкий. Еще там, в гримерке, после того, как Георг с Густавом вышли из нее, и я был тебе очень благодарен за это. Ты доверился мне. И я не знаю, как ты смог после этого звонка еще улыбаться и давать автографы фанатам. Меня это почти убивало, я же понимал, что у тебя на душе. Мне хотелось схватить тебя в охапку, послав всех и все на х*й, дать тебе разреветься.

С*ка, какая же ты с*ка, Ларс. Мне хочется разбить твое красивое лицо, Ларс,

— Билл, ему же почти тридцать, ну ты сам его пойми, он же не педик, он — би, а значит, ему нужна семья и дети.

— Том, заткнись, Я все равно к нему поеду, он не может вот так все растоптать, — шипишь почти.

— Бл*дь, Билл! Не заткнусь! — злость нахлынула удушливой волной, вскакиваю и разворачиваю тебя к себе лицом.

Но ты все равно на меня не смотришь. Твои глаза прячет челка.

— Ты понимаешь, что это не могло продолжаться вечно? Понимаешь? Я не знаю, любил он тебя или нет, но сейчас это нужно оставить в прошлом и жить, понимаешь? Жить дальше! Ты не имеешь права так поступать со всеми нами! Не имеешь! Нам нужно нормально отыграть в Америке, пойми! У тебя, их, таких Ларсов, сотня еще будет, брат! Посмотри на меня! — последнее почти ору и только тогда ты медленно поднимаешь на меня глаза, полные боли, отчаяния и слез.

— Я его люблю, Том! Я! Понимаешь? Он ведь знает это! Знает! — так же почти кричишь, и я в порыве прижимаю тебя к себе. Ты начинаешь вздрагивать всем телом. Я знаю, что ты плачешь. Ты так ждал, когда он приедет, а он вот такое сотворил с тобой, гад.

— С*ка! С*ка! Откуда она взялась, Том? Откуда? — пытаешься бить меня ладонями по груди, вжимаясь лбом в мое плечо.

— Тихо, тихо, мелкий, не она, так другая, уж поверь. Просто, пришло время, понимаешь? Ты же не можешь родить ему, Билл, ну не можешь! — и улыбаюсь, и почти плачу, — ну пойми, родной! Пойми. Так жизнь устроена. И ты лет через десять захочешь своего ребенка завести, слышишь?

— Тварь! — сильно бьешь меня в грудь, но я только еще крепче прижимаю тебя к себе, понимая, что не меня ты так "обласкал".

— Все, родной, все. Все пройдет и успокоится. Станет легче. Только дай немного времени.

Тяжело дышишь и комкаешь пальцами футболку на моих предплечьях.

— Год, Том, мы вместе были год. Даже больше! Как может все пройти? КАК?

— Все будет хорошо. Тебя полмира хочет, мелкий, а ты убиваешься из-за того, кто тебя на бабу променял?

— Том, сука ты, Том, заткнись, а? — но это уже было сказано без злости, хотя и со стоном, а потом ты просто обнял меня за шею, прижавшись щекой к голове.

— Я не заткнусь, Билл. Ну, кто тебе скажет правду в лицо, а? Кто?

Нежное тепло родного тела и дыхание ветерком по виску.

— Я убью тебя когда-нибудь за эту правду, — всхлипываешь и шмыгаешь носом.

— Обязательно, когда-нибудь потом, — говорю и улыбаюсь сквозь слезы, понимая, что теперь ты не сорвешься, как ненормальный, и не рванешь в Германию посреди тура, показав всем вскинутый средний палец, наплевав на все и всех.

2008 год. 9 августа. Монреаль, Канада.

— У меня нет времени! — ты пронесся мимо меня и Георга, чуть не налетев на людей, стоявших возле стойки ресепшен, и я, не понимая ничего, открыл рот.

— Не въехал... Чего это у него времени нет? — Смотрю на басиста, и вижу, что он отводит глаза. — А ну, колись, куда он собрался, пока меня не было?

Георг замялся и нахмурился.

— Бл*... вечно я получаюсь крайним!

У меня вдруг взмокла спина.

— Ларс?

Георг вздохнул и обреченно кивнул.

— Прилетел еще утром, прикинь...

— Бл*дь! — срываюсь с места и, через десять секунд вваливаюсь в твой номер.

— Билл! Ты не поедешь к нему! Я не пущу тебя! Господи, как ты не понимаешь, что он снова поиграет с тобой и вернется к жене? — выхватываю твою курточку из рук и швыряю ее через весь номер. Ты исподлобья смотришь на меня.

— Том! Какого черта? Том... Я и голый к нему уйду, лучше пусти... — качаешь головой.

— Бл*дь, Билл! Да ты же только успокаиваться начал! Да пошли же ты его подальше, наконец! Ну что же он так над тобой издевается, а? Билл, пожалуйста! Послушай ты меня, а?

Подскакиваешь и хватаешь меня за футболку на груди.

— Это ты меня послушай, Том... Не держи меня, не надо. Сам разберусь. Я тебя очень прошу — не мешай мне, пожалуйста... Ты меня знаешь. Я все равно своего добьюсь!

Я закрываю глаза и понимаю, что мне только останется тебя связать, чтобы ты не ушел.

— Мы просто поговорим. Я даже в номер к нему не пойду, понял?

Киваю почти обреченно, зная, что все равно ты не устоишь перед ним, и твои пальцы отпускают мою футболку.

— Все будет нормально, братик... — тихо говоришь ты, отходишь, поднимаешь отброшенную курточку, проходишь мимо меня и выходишь из номера.

"Нормально...". Не получилось нормально...

10 августа. Утро.

Сижу рядом с тобой. Ты просто бледный. Ты уже не белый как стена, каким был ночью.

До сих пор не понимаю, почему я вчера, после твоего ухода не вернулся в свой номер.

И, может быть, именно это и спасло тебе жизнь.

Я остался в номере, набухался, методично опустошая мини-бар, и заснул, свернувшись калачиком, на твоей постели.

А в три ночи проснулся от того, что в ванной комнате что-то с грохотом разбивалось о кафельный пол. Я вскочил, отметив, что уже почти протрезвел за несколько часов.

Влетел в ванную, уже зная, что происходит что-то очень плохое, и успел выхватить из твоей руки баночку с лекарствами, из которой ты себе в рот засыпал таблетки, держа наготове открытую бутылку с водкой.

На полу уже были разбиты какие-то склянки, и хорошо, что я заснул в кедах, иначе сейчас бы просто распорол себе ступни об осколки. Но все это до меня дошло уже позже.

— Билл!!! Нет!!! НЕТ, БИЛЛИ!!! Что ты делаешь, с*ка? Ох*ел!??

Все было как в кошмарном сне.

Я прекрасно понимал, что ты успел наглотаться таблеток, запил их водкой, и что времени нет звать кого-то на помощь, и нужно во что бы то ни стало вызвать у тебя рвоту.

Ты смотрел на меня, глаза не были заплаканы, они были сухими. И это пугало еще больше.

— С*ка... Бл*дь, я убью его... я убью его... — шептал я, в то же время, забирая бутылку, срывая с тебя куртку. Судорожно шарил по полкам в поисках стакана, набирал в него воду.

— Бл*... Том... х*ли ты делаешь в моем номере?... Откуда ты взялся? Вали, понял? Вали отсюда! Оставь меня в покое! Я не хочу... я не буду... я не хочу, без него ... — ты это скорее хрипел, чем говорил.

— Я свалю, Билл... обязательно... но не сейчас, не проси, слышишь? Не надо так, мелкий... Со мной — не надо... Пожалуйста... Ты нужен МНЕ, понимаешь?

— Да не нужен я тебе них*я! Не нужен! Я никому не нужен! — ты заехал мне по лицу, и я почувствовал вкус своей крови.

— Ну что ты несешь, Билл? — но я прекрасно знал, о чем ты говорил. Знал.

Ты пытался отбиваться, но плохо получалось. Я был сильнее и я был почти трезв, в отличие от тебя, поэтому и заставил стать на колени перед унитазом и вливал тебе в рот воду, стакан за стаканом.

Ты давился, кашлял, матюгался, отталкивал, кусался ... но пил.

— Пожалуйста... пей, пей родной, — я почти стонал, понимая, что по моему лицу катятся слезы.

Потом сам сунул тебе в рот два пальца, надавив на язык, и, наконец-то, тебя вывернуло...

Такого счастья я давно не испытывал, как в тот момент. А потом снова и снова заставлял тебя пить и снова два пальца и рвота. И так несколько раз, пока я не понял, что все обошлось, что я сделал все, что должен был сделать... Что смог...

До постели я тебя донес на руках, сил у тебя больше не осталось. Ты был мокрым, белым как стена, и дрожащим, а еще ты почти протрезвел.

— Том... прости, Том... — я раздевал тебя, снимая мокрую одежду, а ты, клацая зубами, просил у меня прощения.

— Все хорошо, мелкий... теперь все хорошо...

— Том... ты только не трогай Ларса... не надо... пожалуйста... — я укрывал тебя теплым одеялом, когда ты меня схватил за руку.— Пообещай, что не тронешь его, Том... пообещай... Он не виноват. Это я сам, дурак... Томочка... ну пожалуйста... Не уходи... не надо... побудь со мной. Не уходи... — я знаю, ты боялся, что я сорвусь, и тогда точно Ларсу несдобровать.

Меня колотило. Но не от холода. Это были нервы, и я понимал, что мне действительно сейчас нельзя никуда уходить.

Сам не знаю, что могу натворить... А ты не отпускал мою руку.

— Ляг со мной. Пожалуйста. — Твои измученные глаза умоляли, когда я присел рядом.