Проклятые

Часть1

Наташа плакала. Горько, навзрыд. Плач сотрясал её худенькие плечи, глаза покраснели, стало трудно дышать. Всхлипывая, прошлёпала босыми ногами на кухню, выпила воды с валерьянкой, встала у окна, прислонившись лбом к холодному стеклу.

Над городом навис вечер. Редкие снежинки медленно плавно опускались на застывшую черную землю. Первый снег. Наташа всегда радовалась ему. Но сегодня...

— Как же я теперь без тебя?— болью сдавило грудь, застучало молоточками в висках.

Паника, граничащая с отчаяньем.

-Дима! Пожалуйста, вернись! Ведь я же люблю тебя. Люблю, слышишь?

Но Дмитрий ничего не слышал. Да и не хотел он ничего слышать! Как же она ему надоела! До смерти! Упрёки, ревность, слёзы, скандалы. Зачем ему всё это? Он уходил. Навсегда. И был этому рад.

Дима всегда поступал, как хотел. Чуждый сомнений и сожалений, он шел по двору довольный собой и тихим снежным вечером. Легкие снежинки приятно холодили лоб и щёки. Похоже, зима таки решилась прикрыть снегом голую землю. Пора бы. Как и ему, самое, что ни на есть время прекратить зашедшие в тупик отношения с женой. Не торопясь он подошёл к машине, открыл дверцу и не удержался, взглянул-таки на окна оставляемой им квартиры. Впервые за вечер подумал о дочери. Неприятное чувство вины перед ребёнком кольнуло дрогнувшее сердце, но всплеск раздражения заставил замолчать возмутившуюся совесть. В его дальнейшей жизни места ни Наталье, ни Таточке не было.

Наташа долго стояла у окна, глотая слёзы. Хорошо, что хоть Татка осталась ночевать у мамы. Напугали бы малышку своими криками. Мысли о дочери заставили напрячься. Что она ей скажет? Девочка обожала отца, в любом конфликте принимая его сторону. Как объяснить случившееся шестилетнему ребёнку?

Наташа задёрнула шторы, включила свет, достала из бара бутылку коньяка. Она вертела в руках пузатый бокал на дне которого плескалась коричневатая жидкость, всё не решаясь влить в себя спиртное, к которому никогда не испытывала особой симпатии.

Вторая рюмка вызвала уже меньший протест. Третья? Ёе Наташа не заметила. Полбутылки были выпиты ею без закуски под музыку всхлипываний и монолог жалоб. Она так и уснула на кухне в любимом Димином кресле.

Кресло стояло у окна, и муж любил посидеть в нём после ужина, читая газеты, с сигаретой в руках.

В счастливую пору, когда Диме нравилось проводить с женой почти всё своё свободное время, он устраивался в этом кресле с Наташей на коленях и, перебирая пальцами пряди её волос, делился с нею своими мыслями, планами. Им не было тесно в этом большом уютном кресле, а мысли и советы жены Диму тогда ещё не раздражали. Напротив, он считал её деловой и умной.

— Ну и каково мнение моего "наимудрейшего визиря"? — шутил муж.

— Что ж, над этим стоит подумать.— уже гораздо серьёзней говорил он, выслушав Нату.

А она чувствовала себя нужной ему и ужасно счастливой!

Только длилось всё это не долго. Через какое-то время Наташа стала замечать, что, усевшись в кресло у окна, Дима смотрит на неё невидящим взглядом, и в ответ на её попытки заговорить с ним хмурится, а не протягивает к ней руки, чтобы усадить к себе на колени.

Отчуждённость мужа больно ранила, но, не желая навязываться, она смирилась, прекратив безуспешные попытки обратить на себя его, более не заинтересованное в ней, внимание. Вот так и канули в никуда мгновения их удивительной близости.

А потом родилась Таточка, и Наталье стало не до мечтаний о беспечных посиделках. Ребёнок забирал всё её время и силы. Заботы о дочери молодая женщина полностью взвалила на себя. Муж не возражал. Он ведь уставал на работе и вечерами нуждался в отдыхе. Даже мысль принести в дом буханку хлеба или пакет молока не приходила Диме в голову. Он был центром своей семьи, вокруг него всё вертелось и под него все подстраивались.

Наталья ни на что не жаловалась. Она ведь так любила своего Диму! У неё дух захватывало и замирало сердце, когда его руки с лаской касались её трепещущего тела. Она очень многое готова была ему простить. Дима интуитивно почувствовал это и не преминул воспользоваться её слабостью. Чувство вседозволенности развращает. Угрызения совести мучили Дмитрия не долго. Если, вообще, мучили.

Может, и по сей день всё так вот и продолжалось бы, не положи на успешного молодого человека жадный глаз одна из его многочисленных пассий. Она стала звонить Наташе по телефону, оставлять на теле своего любовника следы ногтей и поцелуев. Счастливой Натальиной слепоте пришел конец. Она попыталась призвать мужа к ответу. Он назвал её дурой и скандалисткой. Обиды и ревность отравили налаженную жизнь.

Какое-то время Дима злился, но терпел сложившуюся ситуацию, ведь был и в самом деле не безгрешен. Вот только, долго чувствовать себя виноватым он не мог, потому и решил проблему радикально, для собственного успокоения обвинив во всем свою, слишком уж зарвавшуюся, жену.

Машина неслась по сонному городу. Дмитрий, наслаждаясь скоростью, летел по припорошенным снегом улицам. Ощущение обретённой свободы пьянило и возбуждало. "И на кой ляд я вообще женился?— вопрошал себя с недоумением.— Больше подобной глупости от меня никто не дождётся".

Его внимание привлекли яркие огни казино. "Почему бы и нет?"— решил Дмитрий.

У стола с рулеткой шла оживлённая игра. Для разминки поставил на черное. И выиграл. "Семёрка" не принесла успеха, а "двадцать три" осчастливило. Азарт будоражил кровь, судьба то улыбалась, то строила гримасы. В какой-то момент Дима, отведя взгляд от не оправдавшего на этот раз его ожиданий шарика, увидел бархатисто черные с миндалевидным восточным разрезом огромные глаза, что смотрели на него с пристальным вниманием и явной заинтересованностью.

Сердце пропустило удар. Очевидно, он побледнел, потому что обладательница взволновавших Дмитрия глаз, с улыбкой заметила: " Удача отвернулась? Бывает. Но, право, стоит ли так расстраиваться? Ставьте на девятку, сейчас повезёт".

Дима перевел дыхание, сглотнул комок, застрявший в горле. Игра его больше не интересовала.

-Расстраиваться? С чего вы взяли? Но, пожалуй, остановлюсь на достигнутом.

— Как знаете. А я бы "девятку" сыграла. Но...

Что собой представляет эта женщина, Дима уже понял. Вот только, его интерес к ней не проходил, и он решил развлечься.

Для начала протянул ей выигранные фишки:

— Ставьте.

Она не заставила себя просить дважды. Шарик рулетки скользил по кругу, но Дима не следил за его завораживающим танцем. Стоящая подле него девушка всецело поглотила его внимание. Длинные ноги, высокая грудь, царственная осанка, копна волос цвета палой осенней листвы и глаза, потрясающей глубины и выразительности. Природа одарила её красотой, возможно, даже с избытком. С такой внешностью нелегко жить, не имея за спиной надёжного тыла. А его-то у этой красавицы, похоже, и не было.

"Девятка" не сыграла. Девушка смотрела на Дмитрия виновато, в повлажневших глазах даже собирались слёзы.

-Стоит ли так расстраиваться? — повторил он её же слова.— Буду рад, если составите мне компанию на сегодняшний вечер.

— Лика,— изящная ладошка легла в его протянутую руку.

— Дмитрий. Как насчёт коктейля?

* * *

Имя на французский манер и шикарная внешность достались Анжелике от матери. Отца своего она не знала. Да и родительница Лики не смогла бы наверняка сказать, кто, из множества прошедших через её постель мужчин, наградил нечаянно дочерью.

Почему ей позволили родиться? Странный сон преследовал мать Лики, вынуждая от всех скрывать свою беременность. А когда растущий живот стал заметен, стареющая проститутка впервые за свою жизнь проявила характер.

— Этот ребёнок должен родиться. Не возьму грех на душу. Боюсь.

Сутенер понял — боится, и куда больше, чем его. Плюнул и отступил. Пусть себе рожает.

— Какая же ты красавица, девочка моя. Просто, настоящая Анжелика! — только это и смогла сказать роженица, борясь со слабостью от всё усиливающегося кровотечения. Врачи так и не смогли ей помочь.

Осиротевшая в день своего рождения Лика выросла в детдоме. Но был "добрый дядюшка", который время от времени навещал девочку. Когда стало понятно, что красотой дитя пошло в мать, сутенёр, предвидя большие доходы, решил вложить в Анжелику деньги. Он оплачивал её занятия танцами и иностранными языками, к которым у девочки обнаружился дар. Лика, вообще, хорошо училась, жадно впитывая всё, что могла дать ей школа. Она мечтала о будущем, хотела поступить в университет. Но в семнадцать лет ей пришлось расстаться со всеми своими иллюзиями. Добрый дядюшка предъявил "счета к оплате". Глотая слёзы, замирая от ужаса, Анжелика повторила судьбу своей несчастной матери.

* * *

На эту ночь Дмитрий снял номер в гостинице. Лика оставалась с ним до утра. Перед рассветом сон ненадолго сморил её. А вот Дима так и не смог вздремнуть. Нервы не желали расслабляться, память выталкивала из своих глубин обрывки фраз, гримас, жестов. Бесконечный вечер! И эта чужая женщина в его постели. Зачем она здесь?

Дима склонился над спящей девушкой, вглядываясь в её лицо. Чужая? Нет, он так не чувствовал.

Хотя, несомненно, видит он её впервые. Такую не забудешь. Вот сейчас проснётся, уйдёт своей дорогой. А он будет её помнить. И не от того, что красивая. Мало ли их, красивых? Встревожила чем то, взволновала.

Дмитрий смотрел на спящую Лику, пока не поймал себя на мысли, что не хочет, что бы она уходила. Додумался! Такое только на очень не трезвую голову придумать можно! А ведь считал, что не так уж и много выпил. Ну уж, точно — не на столько.

— Лика, просыпайся, тебе пора.

Огромные глаза распахнулись, взгляд неосмысленный. Она ещё блуждала дорогами сна, в котором Диме места не было. А может, как раз и наоборот. Прижалась щекой к его руке на своём плече. Улыбка медленно рождалась на её губах.

Дмитрий набросился на девушку: в голове пустота, чувственный водоворот утянул на самое дно, вынырнуть бы, не задохнуться.

Способность соображать вернулась к Диме не скоро. Чувства никак не соглашались поступиться первенством разуму. Лика уже ушла, а он всё продолжал лежать с сожалением глядя ей во след.

Из оцепенения Дмитрия вывел звонок мобильного телефона. Инга? И как он только мог о ней забыть?!

— Ты, вообще-то, где?

— Еду. К тебе. Приютишь бездомного?

— Ты что...

— Я ушел от Натальи.

-Дима!

— Так принимаешь или нет?

— Подумаю! Праздничный стол в честь новоселья за мной. Шампанское за тобой. И приезжай поскорей!

-Жди.

Конфеты, шампанское, фрукты, цветы. Дима ехал устраиваться на новом месте. Не ютиться же ему по гостиницам. И еду он предпочитал домашнюю. Инга девушка славная: море энергии в быту, источник вдохновения в постели. Жизнь с ней не обещала проблем, одни сплошные удовольствия. Так, по крайней мере, было за всё время их знакомства. Она ничего от него не требовала. Встречала радостно. Провожала легко. Если не станет заводить речь о женитьбе, он готов задержаться у неё достаточно долго. Брать же на себя какие либо обязательства Дмитрий в обозримом будущем не собирался.

Инга добивалась приглянувшегося ей мужчину настойчиво, целеустремлённо, но для Димы совсем незаметно. Её собственный муж оказался бесхребетным ничтожеством. В Димином лице Инга подыскала ему замену. Она не давила на своего избранника, не требовала от него скорых решений. Зачем? Пусть ему покажется, что это он жаждет заполучить её в жены.

Инга умела ждать. Она плотно, но ненавязчиво заполнила собой его жизненное пространство. Всё случалось само собой, так естественно и приятно, что протестовать не хотелось. Дима и сам не заметил, как основательно привязался к Инге. Он по прежнему твердил себе, что свобода для него — главное, но с удовольствием переступая порог Ингиного дома, уже не был готов с лёгкостью уйти в никуда.

А вот в казино Дмитрий продолжал заглядывать. И, совсем, не ради игры. Его по-прежнему тянуло к Лике. Разумеется, что об этой стороне его жизни, тщательно от всех скрываемой, Инга ничего не знала.

* * *

Влюбиться в проститутку, что может быть глупее и пошлее? Дмитрий не сразу понял, что его интерес к Анжелике выходит за рамки допустимого. Открытие сие он сделал в тот вечер, когда, придя в казино чуть позже обычного, увидел Лику за работой. Она призывно щебетала на хорошем английском с мужчиной совсем не юных лет, который глаз не спускал с русской красавицы, предвкушая удовольствие от скорого более близкого общения с ней. Иностранец увёл его Лику. Дима смотрел им вослед, наливаясь злой ревностью, пока с отвращением не осознал природу возмутивших его чувств. На него словно вылили ведро холодной воды. Отрезвление было мгновенным и беспощадным. Спасаясь от себя самого, он поспешил покинуть казино, дав себе слово больше никогда здесь не появляться.

Хотелось напиться, но одному пить тоскливо. Для Инги он всё равно сегодня в командировке, так почему бы не навестить старого друга Кольку. Да, пожалуй, ни с кем другим этот процесс не будет таким приятным. Колька не только составит компанию, не приставая с ненужными расспросами, но и внимательно выслушает, если захочется облегчить душу. Да, к тому же, давно не виделись.

Дима подумал о том, что Николай принадлежит к той породе людей, к которым не приходят в период взлёта, а приползают, свалившись вниз, ища поддержки у этого жизнерадостного неудачника, всегда довольного своими обстоятельствами.

— Привет, Николка.

— Димка! Привет дружище! Вот молодец, что пришёл. Проходи на кухню. Счас сообразим по маленькой.

— Ага, но пить сегодня будем серьёзно. Мне жизненно необходимо твоё живое участие в этом важном деле.— Дима одну за другой водрузил на кухонный стол две бутылки водки, колбасу, сыр, банку солёных огурчиков.

— Ладно. Я только картошечки по быстрому поджарю. Накрывай на стол. Тарелки, вилки, рюмки в шкафу, грибочки маринованные в холодильнике, лук под мойкой.

Колька жил один. Он никогда не был женат. Женщин боготворил и... сторонился. Работал в газете, считался ценным сотрудником, хотя карьеру так и не сделал. Работу свою любил. Мог легко сорваться с места и укатить за тридевять земель, если требовалось. На жизнь никогда не жаловался, радовался друзьям, гостеприимно принимая их на своей, хорошо оборудованной для этой цели, кухне.

Выпить Колька мог сколько потребуется, почти при этом не пьянея. Имел большой опыт, можно сказать производственный навык. За рюмкой коньяка, водки, виски у его визави легче развязывался язык, и горячие новости попадали журналисту в навострённые уши.

Над массивным деревянным столом свисала лампа в синем абажуре. Её не яркий спокойный свет располагал к долгим и приятным возлияниям, приправленным разговорами на разнообразнейшие темы. Хозяин много знал и видел, собеседника чувствовал, с ним легко и приятно было говорить.

Мягкие стулья с подлокотниками оказались на редкость удобными, Дима сидел у накрытого стола, с удовольствием вытянув перед собой ноги. Жарилась картошка на плите. Остывала водка в морозильнике. Тарелки и блюдечки с закуской соблазняли своим видом и ароматами.