Проект "Постулат"

Проект "Постулат"

Аннотация:

Синдром "Диванного Вершителя Судеб" добрался и до меня. Заморожено!!! Совсем заморожено.

Если быть до конца честным, то все ниже написанное чистой воды бред графомана, и не более того. Идея глупая, исполнение криворукое, но...

Что происходит в этой стране, как так получается и др. странные вопросы о России приходят в голову или достаточно умного человека или глупого (меня, к примеру) после столкновением с властью как феноменом. Власти не в смысле чего-то эфемерного, каких-то дядях в пиджаках, где-то в том большом доме, а именно как происшествие, как событие.

Все эти столкновения приводят к закономерному вопросу: "Что делать?"

*Переписывается*

Проект "Постулат"

Посередине комнаты со стенами, выкрашенными зеленой краской, стоит лысый мужчина. Мужчина голый и стоит на бетонном полу босиком. Грудь вся в синих от давности наколках, на пальцах красуются нарисованные перстни. Вокруг него суетятся двое молодых парней, измеряя метром плечи, руки, ноги, углы лопаток, голову, шею. Мужчина уже прошел все мыслимые и не мыслимые обследования. От кардиограммы — до анализа крови на гепатиты и ВИЧ.

За этим действом наблюдают еще два человека. Один из них одет в форму федеральной службы исполнения наказаний, а вот второй в обычном черном костюме.

— Симонов Алексей Федорович. 41 год. Ни детей, ни жены, ни родственников. Пожизненное наказание, без права апелляции, — с неохотой оглашает человек в форме. — Физически здоров, психически... судмедэкспертиза тоже признала его здоровым. Наследил и тут и там столько, что его рады прирезать чуть ли не в любом уголке нашей страны.

— Тем лучше. Я считаю, он нам подходит, — мужчина в черном костюме приближается к арестанту. При приближении он видит татуировку на шее. Ровная линия, опоясывающая шею. Вдоль линии надпись "Линия отреза".

Мужчина в форме службы исполнения наказаний рассержено вздыхает и, стиснув зубы, следует за спутником.

— Алексей Федорович! У нас к вам предложение, от которого трудно отказаться.

Цепкий взгляд арестанта проходится по мужчине, дорогому костюму и останавливается на глазах собеседника. Сам арестант выглядит сломленным, но не покоренным: смиренный вид, сгорбленная спина, спокойное лицо и хищник в глазах. Взгляд хищника, который проиграл, но не покорился. — Мы можем устроить вам свободу!

Арестант прячет глаза, уставившись в пол перед собой. По лицу проскальзывает едва заметная усмешка.

— Я не шучу. Реальная свобода. Нам нужны добровольцы. Если все пройдет успешно, то после тестирования нового оборудования мы вас освобождаем как доказательство ценного и успешного эксперимента. Все официально, все бумаги законны и подписаны самим президентом. Без шуток и липы.

Мужчина в костюме умолкает и разглядывает вереницу татуировок на арестанте. Не получив ответа, мужчина поворачивается к своему спутнику и спрашивает: — Извините, а татуировки что-то значат?

— Каждая имеет смысл в зависимости от того где, как и с какой надписью или вообще без нее расположена, — пожимает пышными погонами его спутник. — Это сложная система татуировок очень многое может рассказать о заключенном.

— Разрешите спросить, гражданин начальник? — одеваясь, спросил арестант.

— Спрашивай.

— Что это за оборудование такое, что вам добровольцы требуются, — заключенный не подал виду и взгляд не поднял, но волнение просто сочилось сквозь голос. — Поди, и сдохнуть от такого оборудования можно?

— Сдохнуть — нет, а вот делать кое-что по жизни больше не получится, — с ухмылкой сказал мужчина в черном костюме. — Например, рассказывать об этом оборудовании. В этом суть нашего оборудования. Делать ограничения. Мы предлагаем одно ограничение на ваш выбор. Если наше оборудование сработает — вы свободны, нет — вы опять свободны. Оборудование ставится в голову.

Арестант уставился в глаза мужчине в костюме. Искал подвох, ошибку, обман, но мужчина в костюме ровно и четко выдержал взгляд, ухмыльнулся и произнес с издевкой:

— Догнивать или попробовать — решать вам. Мы вас не торопим, у вас будет время на размышление. Ровно 20 секунд. Желающих хватает.

— Как освободят, гражданин начальник? — тут же четко и быстро спрашивает арестант. — За ворота — и вертись как хочешь?

— Новая фамилия, новый паспорт, подъёмные и неубиваемый телефон с вечной ториевой батареей. Мы всегда должны знать, где ты. Всё, — мужчина в черном костюме разводит руками, мол "условия и так шикарны, что еще хочешь?" В комнате царит молчание, и спустя несколько секунд он произносит: — Двадцать секунд кончились.

— Я согласен.

— Конвой! — громко кричит мужчина в форме и когда появляются двое дюжих конвоира коротко бросает: — В лазарет.

Арестант, сложив руки за спиной, проходит на выход, а мужчина в форме поворачивается к своему спутнику с вопросом:

— Вы действительно выпустите эту падаль? У него же руки в крови по самые гланды!

Мужчина в костюме смотрит на сопровождающего и морщится, как от зубной боли.

— Вы в своем уме? Ладно, этот кретин, но вы! Вы же офицер! — сложив руки в замок на груди, он вздыхает и отворачивается к окну, которое закрыто толстыми металлическими прутьями. — От нас живыми не уходили.

— А если уйдет? Если справится?

— Нельзя выиграть в игре, правила в которой придумываем мы, — пожимает плечами мужчина в дорогом черном костюме.

Несколько месяцев спустя.

Ролик на огромном экране.

На экране появляется седой мужчина в белом халате. Под глазами круги, а взгляд от недосыпания бегает.

— Образец номер 1796. Полная стабильность. Нет никаких побочных эффектов. 100% совместимость. Мы нашли принцип постановки модуля! — мужчина закусывает губу и неуверенно добавляет: — Я думаю, что мы нашли.

Глаза опускаются, и он начинает читать текст за кадром.

— Объект не испытывает дискомфорта же 78 дней. Установка модуля — запрет пить воду. Запрет был взят с потолка, и расчета на удачный исход не было, но в итоге из-за невнятных установок и отсутствия когнитивных якорей произошла программная ошибка. Подопытный категорически отказывается от любой прозрачной жидкости, включая спирт и газированные прозрачные напитки. Даже если он знает, что это не вода. Мы можем его напоить прозрачной жидкостью, если свяжем его и закроем глаза, но самостоятельно он от любой прозрачной жидкости отказывается.

В кадре появляется татуированный с ног до головы мужчина. Татуировки явно тюремные.

— Подопытный большую часть жизни провел в местах лишения свободы, и имеет специфичные параметры биотоков мозга. Сейчас мы проводим последние испытания на прочность и летальную функцию модуля. По изначальному замыслу эксперимента, подопытный, мучимый жаждой, должен сорваться и выпить стакан воды. В качестве альтернативы рядом со стаканом мы поместили пистолет с одним патроном. Психотип подопытного сложен таким образом, что самоубийство не приемлет как факт, так что сегодня, я думаю, мы увидим летальную функцию нашего модуля. Для чистоты эксперимента подопытный до эксперимента принимал мочегонные препараты. Перед экспериментом мочевой пузырь опорожнен принудительно.

Изображение меняется и в нем видно, как в ускоренном темпе, с перемоткой, в камеру вводят недавнего заключённого. Одет тот в теплую пижаму. Из обстановки в комнате только кровать, стол с ящиком, стул, стакан с водой и одно зеркало. Человек бессмысленно ходит по камере. Спит, сидит, снова ходит. Перемотка ускоряется, все сильнее и сильнее. Человек начинает пытаться стучаться в дверь, биться о стены, вылезти в маленькое зарешеченное окно, разбить зеркало, привинченное к стене. Он переворачивает кровать, разбивает стул о стену, подходит к столу и протягивает руку к стакану с водой. Рука трясется, тянется, но до стакана не достает. Человек кричит, бьет руками о стол, но к стакану не прикасается. Он заглядывает в единственную полку в столе. Оттуда он достает пистолет Макарова. Вместе с ним он ложится на пол. Спит, лежит с открытыми глазами, что-то говорит. Звука нет, только изображение, но видно, что он что-то бормочет одними губами. Спустя несколько секунд он встает, и перемотка прекращается.

Подопытный стоит, расправив плечи, лицо искажает гримаса боли, но слез нет. Рука сжимает рукоятку пистолета.

— Суки!... — шепчут треснувшие от жажды губы. Отметка времени бесстрастно сообщает, что прошло 147 часов, 53 минуты и 27 секунд. Подопытный повторяет одно и тоже, пересохший, скрипучий голос повышается с каждым разом становится все сильнее и сильнее. Через минуту подопытный орет во всю глотку: Суки! Волки позорные! Вашу мать и в рот и боком!

Он продолжает орать и покачиваться от обезвоживания. Вот рука с пистолетом вскидывается, дуло подносится к виску, а глаза зажмуриваются.

— Недоебанные бляди... — произносит подопытный и нажимает на курок. Выстрел. Голова мотнулась от удара 9 грамм свинца, а тело уже начало падать. Глухой стук от падения тела.

Запись обрывается, и в зале загорается свет.

Несколько мужчин сидят в кабинете за круглым столом. Все в пиджаках, галстуках, словно деловая встреча. Пиджаки без эмблем, без знаков отличая, но покрой и то, как они сидят на них, позволяют делать далеко идущие выводы. Ни одного отечного, заплывшего жиром лица. Все подтянутые, хотя многие имеют седину. По таким лицам и не скажешь, что "пашут как лошади". Только дикая усталость в глазах и темные круги под ними сообщают, что халтурщиков среди собравшихся нет.

В зале, щедро украшенном позолотой и лепниной, сидит седой человек с архаичной кожаной папкой. Он встает перед столом, за которым сидят мужчины и, кашлянув, начинает доклад.

— Я рад чести выступить перед вами и постараюсь...

— К делу! — коротко обрывает его один из мужчин. Лысина на голове и взгляд, от которого хочется убежать. — Расшаркиваться на пресс-конференциях будем...

— Да, собственно. Прошу прощения, Иван Васильевич, — мужчина суетливо поправляет очки и начинает выкладывать листы из папки перед каждым участником. — На данный момент у нас намечается кризис в структуре власти. Мы имеем дело с тотальной коррупцией. Она настолько масштабна, что грозит перейти в "культуру власти". Другими словами, скоро будет "не нормально" НЕ пилить бюджет в субъектах страны. Если в высших эшелонах власти мы можем наблюдать пока относительную чистоту представителей...

Один из мужчин, тот, что был заметно шире остальных в плечах, язвительно хмыкнул на такую трактовку, но докладчик постарался не обращать внимания на подначку.

— ...Да, в семье не без урода, Дмитрий Викторович, но в среднем звене и непосредственно в субъектах федерации мы можем наблюдать тотальную коррупцию. Она приобрела настолько ужасающий размах, что НЕ пилить со всеми бюджет — НЕ нормально. По данным, добытым лично мной — от таких стараются избавиться как можно быстрее. Вплоть до физического устранения. Далеко ходить не надо. Можно вспомнить...

— Прежде, чем заявлять подобные вещи, надо хоть немного думать, — вмешался широкоплечий Дмитрий Викторович. Казалось, что даже сквозь пиджак на нем проступают мышцы. — Если бы пилили, не задумываясь, — результатов от приказов сверху не было. По нашим данным — приказы на местном уровне выполняются. Худо-бедно, но выполняются. Я понимаю, что не все гладко, и чиновничий аппарат кормится...

— Простите, Дмитрий Викторович, но не кормится. Жрет. По-другому не скажешь, — докладчик снял очки и начал протирать их, попытавшись спрятать взгляд в плотных занавесках. — Приказы выполняются без финансовых затрат, или с мизерным применением денег. Все остальное оседает в местных органах власти. Масштабы просто ужасают. Я тут собрал информацию по трети субъектов...

— Мы уже ознакомились, — снова обрезает полемику Иван Васильевич. По тону и безапелляционности его слов сразу понятно, кто тут главный. — С ситуацией и докладами мы знакомы. Желающих ознакомить нас с ситуацией в субъектах федерации хватает. Мы же собрались здесь, чтобы услышать ваши предложения.

Докладчик умолк на полуслове, руки вернули на место очки и он задумчиво произнес:

— Любите ли вы Россию так, как ее люблю я? ... — мужчина глубоко вздыхает. — План и прост, и сложен одновременно.

Докладчик подходит и кладет перед каждым стопку бумаг. Простые белые листы. На первом написано крупными буквами: "Программа "Постулат".

Один из мужчин взвесил в руках стопку, лицо исказила недовольная гримаса:

— Может, вы хотя бы кратко нам опишите смысл этой программы? По ролику, который вы нам показали, мало что можно понять.

— Постепенная замена всех ключевых мест во власти. Дальше — больше. Дойдем и до субъектов. Везде будут наши люди...

— Это вы будете думать, что они ваши. На самом же деле..., — попытался вмешаться один из мужчин, но докладчик вставил свою фразу:

— Наши люди будут контролироваться программно.

В зале повисла тишина. Несколько пар глаз сосредоточенно сверлили взглядом докладчика.

— Недавно нам удалось разработать новую концепцию контакта между компьютерами и человеческими мозгами. Мы научились делать искусственные синапсы. И как итог, мы научились контролировать мозг человека. Благодаря работе Петра Сергеевича нам достался самый разнообразный подопытный материал. Мы научились выделять центры поведения у человека и заставлять программно подчиняться его нужной нам установке.

— Вы что, предлагаете сделать из чиновников киборгов?

— Нет. Это нам не по силам, даже в отдаленной перспективе, да и не поможет в решении нашей проблемы. Я предлагаю создание вживляемого модуля. Модуль будет довольно прост. Он будет реагировать на четкий мыслительный процесс. Явным показателем эффективности является представленный вам видеоролик. Пожизненно заключенный предпочел смерть от пули стакану воды. А если мы возьмем идею, к примеру, "на благо России"? Мы можем получить идеальный чиновничий аппарат! Для этого поначалу придется начать выращивать замену нынешнему чиновничьему аппарату...

— А что это за градация такая странная... "Свой", "Цербер", "Ведущий" и... "Апостол"?— вмешался один из мужчин, пробегая по листам глазами. Мало кто знал, что этот неприметный мужчина средних лет читал не строчками, не абзацами, а листами. — При беглом прочтении больше похоже на очередной культ или подобие масонского ордена.

— Градация необходима, чтобы отделить тех, кто пройдут весь курс подготовки, тех, кто его не осилят и тех, кто подойдут под наш "программный контроль". Дело в том, что на данный момент мы можем поставить подобный модуль не всем. Нам необходимо определенное положение нервных центров в коре головного мозга. Это очень глубокая физиология и если говорить проще, то нам подойдут ДАЛЕКО не все. Процентов 7-8, не больше. По программе "Постулат" предполагается растить детей из детских домов. Нам придется сделать закрытую территорию, обеспечить полную секретность для... я думаю начать с нескольких тысяч детей...

— Вы в своем уме? Вы хоть считали, в какие средства это встанет? — мужчина с широкими плечами и военной выправкой глядел исподлобья, взгляд ничего хорошего не предвещал. И дураку было понятно, что этот мужчина имел отношение к военному ведомству, а обеспечение секретности такого крупного проекта ложилось именно на это ведомство.