Двоичное исчисление

Фэндом: Gungrave

Автор: DerSchatten

Бета: нет

Название: Двоичное исчисление

Жанр: драма, ангст, претензия на психологизм.

Пейринг: Balladbird Lee/Bob Poundmax

Саммари: ничего принципиально нового, просто "взгляд с другой стороны", а именно об отношениях второстепенных персонажей, которым за все 26 серий аниме едва ли уделили десять минут суммарно. Да и еще: это попытка написать не о "персонажах аниме", а о *людях*.

Рейтинг: R

Размещение: c указанием авторства.

Предупреждения: Атипичный для аниме-фиков стиль, тематика etc., майндфак, библейские и мифологические ссылки и аллюзии, кое-где жестокость (в рамках рейтинга "R"), пересказывание канона с дословными цитатами (причем, с переводом английских сабов, которые имел счастье наблюдать автор), отдельновстречающиеся неуместные потуги на юмор и/или иронию. Значительная доля фэнона (т.е. придуманных автором деталей), при общей претензии на In Character и каноничность. Про character's death, полагаю, предупреждать не стоит, поскольку кто смотрел, тот знает, а кто не смотрел, тот вообще ничего не поймет...

Статус: закончен, 11 глав.

От автора: для автора это далеко не "мой первый фик". Автор не принимает "тапки" в виде претензий к пайрингу, а не то может вам явиться со всеми сериями и начать промывать мозК насчет каноничности сей пары. Нормальная критика принимается охотно и благодарно.

Дисклеймер: персонажи и мир принадлежат Yasuhiro Nightow. Отдельная благодарность выражается группе Deine Lakaien за песню-лейтмотив.

Двоичная система счисления — это позиционная система счисления с основанием 2. В этой системе счисления натуральные числа записываются с помощью всего лишь двух символов (в роли которых обычно выступают цифры 0 и 1).

Словарь технических терминов

"Таков мир, в котором мы живем. Плыви по течению и ни о чем не задумывайся."

0. Intro. One plus one

В некрологе восемнадцатилетнего Балладберда Ли написали бы что-то наподобие: "умер от скуки", а в предсмертной записке значилось бы: "в моей смерти прошу винить политиков и бизнесменов, устроивших самый нудный банкет в мире". Ли умел не показывать эмоций — огонь прятался в сосуде темного стекла, ледяном сосуде, словно таился в самой тьме. Но скука разъедала, словно концентрированная щелочь. Ему чудилось — тонет в ней.

Утопающий хватается за соломинку. Ли "схватился" за единственного сверстника среди приглашенных. Сверстника? Парень выглядел года на два-три младше. Возможно, из-за маленького роста и более чем субтильного телосложения; возможно из-за детского любопытства, с которым он озирался по сторонам, норовя подхватить каждую фразу.

"Ему правда тут интересно?" — Ли усмехался уголком губ. В ладони мелькала зубочистка. Острие впивалось в подушечку большого пальца, словно Ли едва удерживался, чтобы не вонзить импровизированную иглу в чью-нибудь глотку.

От убийства, как и от самоубийства, удерживало и наблюдение. Все за тем же блондином — тот смахивал на юркую белую мышь. За пятнадцать минут "Мышонок" успел сунуть курносый нос в разговор десятка важных людей, сам оставаясь незамеченным — неудивительно, большинству он едва доставал до плеча, а почти никто не видит тех, с кем не встречается взглядом. Плюс три раза наведаться к шведскому столу, вернуться с доверху наполненными тарелками и уничтожить содержимое.

"Кто он такой?" — лениво думал о "Мышонке" Ли. Прежде не встречал. Да и на сыночка кого-нибудь из высокопоставленных персон не похож. Богатенький мальчик определенно не нацепил бы довольно поношенные, хотя и тщательно выглаженные брюки и старомодный галстук-бабочку.

Забавно.

— Привет, — когда блондин в очередной раз шмыгнул мимо, Ли бесцеремонно поймал его за рукав. — Ты, случаем, не шпион? Пытаешься разнюхать государственные тайны... — Ли покосился на тарелку "Мышонка", в очередной раз заваленную едой, — ...Или разорить ресторан?

Паренек повел себя в точности, как сцапанная котом мышь. Неуклюже взмахнул руками, едва не вывалив содержимое тарелки на собственную одежду и на безукоризненный костюм Ли, сжался, моргая круглыми голубыми глазами. Ресницы у него, как у всех натуральных блондинов, были бесцветными, похожими на канареечный пух, отчего выражение лица казалось беззащитным, уязвимым...

Ли сглотнул. Ему попадались подобные люди: "идеальные жертвы". Очень сложно не проявить себя — хищника.

— П-привет, — выговорил "Мышонок". Он попытался вывернуться, но Ли цепко держал его за рукав, а рубашку жалко. — Я не... я просто первый раз здесь, вот и... я не шпионю, честно... случайно оказался...

Именно так пищат грызуны, когда кошачьи когти пронзают бархатную шкурку и врезаются в мягкое тельце. Ли ощутил, как на него накатывает желание, сродни сексуальному — темная его изнанка, без любви и ласки, жестокость и инстинкт пожирания слабых. Разорвать в клочья. Затащить это маленькое белобрысое создание в потаенный угол, и...

Он тряхнул длинными волосами, зазмеившимися по спине, словно локоны Медузы Горгоны. Оскал удалось заменить улыбкой. Ли усадил парня рядом с собой.

— Расслабься, я не маньяк-убийца, — усмехнулся он, щуря и без того узкие глаза. — Извини, если напугал. У меня несколько своеобразная манера знакомиться. Позволь представиться, Балладберд Ли, — он протянул "Мышонку" руку, и прежде чем тот среагировал, пожал маленькую ладонь с неожиданно длинными гибкими пальцами — пальцами музыканта, пианиста. Или... компьютерщика.

— Э... я Роберт. Роберт Паундмакс. Вы можете звать меня Бобом — все так зовут, — "Мышонок" на всякий случай отодвинулся от Ли.

"Этот парень боится собственной тени. Нужно осторожнее, если я не хочу, чтобы он удрал", — подумал китаец. Кивнул Мыш... Бобу.

"Паундмакс. Знакомая фамилия — кажется, кого-то из ученых... да, точно. Руководитель одного из научных проектов, финансируемых моим отцом. Видимо, папочка решил притащить сыночка... знакомиться с нужными людьми? Заба-авно..."

— Тебе вроде не скучно, а, Боб? Искренне завидую. Мне уже раз пять хотелось повеситься прямо вон на той хрустальной люстре, может быть, хоть немного развлекло бы...

— Н-нет... совсем не скучно, что вы, — Боб озирался по сторонам, словно надеясь, что кто-то спасет его от непрошенного собеседника. Потянулся к оставленной на краю стола тарелке и дернулся. Ли с той же милой улыбкой пододвинул "Мышонку" его добычу.

— Совсем не скучно, — Боб целиком отправил канапе с семгой в рот, — мне всегда нравилось, ну... слышать, понимаете? Здесь и вообще, люди говорят, а я пытаюсь запомнить, узнать все, понимаете? У меня получается. Я знаю почти всех, почти все обо всех...

— Понимаю, — тон Ли звучал успокаивающе. Впрочем, атмосфера опасения рассеялась, как табачный дым от порыва ветра. Несмотря на свою способность вызнавать "все обо всех", Боб казался доверчивее двухмесячного младенца, и угрозы не ощущал.

Угрозы? В планы Ли не входило ничего опасного для Боба.

— Называй меня на "ты".

— Окей, — разулыбался Боб. — На "ты" проще. Так вот, — теперь "Мышонок" жевал кусок пирожного с белковым кремом, — я могу услышать то, что другие не могут...

Светлая кожа внезапно залилась ярко-багряной краской.

— Ли, ты, наверняка, думаешь, будто я хвастаюсь? Но я... честно, вот... у тебя есть кусок проволоки или... ага, зубочистка сгодится.

Боб забрал у китайца импровизированную "иголку", извлек из кармана что-то похожее на миниатюрную микросхему, присоединяя к имеющимся "запчастям".. И Ли с возрастающим изумлением наблюдал, как в маленьких лапках блондина, действительно похожих на мышиные или крысиные — светлая до розоватой полупрозрачности кожа, можно разглядеть переплетения вен, а ногти короткие и кое-где обгрызенные, — зубочистка, загадочная деталь, несколько проводков да спичечный коробок превращаются, в...

— Что это? — спросил Ли.

— Послушай. Там твой отец. Беседует с моим, — кивок на другой конец многолюдного зала. На другой берег пронизанной золотистым полумраком искусственного света человеческой реки, журчащей полноводной реки, где не разобрать ни слова. Ни слова?

— "...Следовательно, вы признаете, что данный проект имеет все шансы на осуществление", — незнакомый голос. Боб прошептал, покраснев еще сильнее, до корней волос: "Мой отец".

— "Безусловно", — теперь Ли узнал собственного отца, — "Главное, чтобы Милленион одобрил это. Вы ведь понимаете, что в этом городе ничего не делается без ведома Большого Папы".

— Что?! — змеиное спокойствие покинуло Ли. Он вскочил — словно все-таки собираясь вцепиться и загрызть "Мышонка", сжал в кулаке картонно-зубочистковый "жучок". Потом так же медленно разжал пальцы.

— Как ты это сделал, Боб?

— Ммм... я умею многое, — с набитым ртом (тарелка вновь опустела) проговорил тот. — Знаешь... я должен был научиться слышать. Если тебя почти не замечают, у тебя нет другого выбора, кроме как жить чужими жизнями. Правда, я стараюсь... ничего плохого не узнавать. Своего рода "кодекс чести".

Последнее он выговорил слишком серьезно. И даже не жевал.

"Кодекс чести. Мышонок-всезнайка", — Ли смерил взглядом миниатюрного паренька, будто не веря — он реален, не какой-нибудь фейри-шутник из сказок.

— Тебе говорили, что ты настоящий гений, Боб? — осведомился светским тоном.

— Нет. Я не из тех, кто часто в центре внимания... собственно, обычно меня вообще игнорируют, — произнес Боб. Ли покоробил его спокойно-обреченный тон, тон неудачника, смирившегося с участью и жестокими шутками кого-то Свыше.

Он добавил секунду спустя — и Ли послышалась надежда.

— Ты первый.

— Возможно. Я первый, — Ли притянул Боба к себе и взлохматил и без того непослушные волосы, на ощупь они оказались мягкими, как...мышиный подшерсток. — Но не последний. Это я тебе обещаю, Боб.

1. Just binaric

Cтранное ощущение — приходить к кому-то. Ли вспоминал его, словно после мучительной амнезии заново узнавал близких и родных. После амнезии. Длиною в жизнь.

У Ли никогда не было друзей. Только тех, кого он терпел и тех, кого выносить почти невозможно, в последнюю категорию входил и Кэннан — старший брат, храбрец, научный гений и любимец родителей, он, несомненно, выигрывал по сравнению с мрачным, малоразговорчивым странноватым Балладбердом. Годам к пятнадцати Ли уверился: все "умники" заслуживают если не быть разрезанными на куски, как ломоть ветчины, то уж ледяной — и да, колючей, дистанции — несомненно.

Судьба всегда отличалась чувством юмора.

Единственным другом Балладберда Ли стал другой "умник" — Роберт Паундмакс, "Мышонок", способный собрать жучок из спичечного коробка, попутно опустошив половину шведского стола.

Когда Ли приходил к Бобу, он чувствовал: возвращается домой. В дом, которого у него никогда не было.

Люди делились на терпимых и невозможных, а еще на агрессоров и жертв. С агрессорами Ли сражался, не гнушаясь напасть сзади или в минуту слабости врага, иногда ему чудилось, будто зубы у него напитаны ядом, а каждая из игл-оружия вросла в кожу. Жертв уничтожал ради забавы, переступая через истерзанные тела и облизывая теплую кровь с пальцев. Причем, то не всегда было лишь метафорой.

Но Боб казался слишком... слишком легкой жертвой. Находиться с ним вблизи, все равно, что держать птенца (или мышонка) на ладони: доли секунды достаточно, чтобы свернуть шею, неосторожного движения — чтобы раздавить тонкие трубчатые кости. Зато эта "жертва" не выказывала страха и доверяла Ли, и хищник не нападал.

...Боб привык к одиночеству и не тяготился им. Его одиночество не было остракизмом, какому подвергаются "лузеры"; напротив, все знакомые — в школе, а затем в университете безусловно уважали талантливого технаря, способного написать компьютерную программу за десять минут и спросонья взломать любую засекреченную сеть. Уважали, хвалили... и забывали через пять минут после того, как невзрачный блондин, едва видный из-за массивной кафедры, заканчивал сбивчивый и малопонятный даже профессорам доклад.

Мир принадлежит звездам с яркой внешностью, заметными невооруженным глазом достижениями и умением выгодно продать себя. Боб не обладал ни первым, ни вторым, а третьему научиться было неоткуда. Но Боб не жаловался — ему слишком нравилось узнавать о других, чтобы тосковать о собственном несовершенстве.

Появление в его жизни Ли... удивляло.

В каком-то смысле Ли был идеалом, и Боб чувствовал себя, как мальчишка — поклонник знаменитого футболиста, которому футболист предложил дружбу. Чересчур хорошо, чтобы оказаться правдой. Он бы не поверил, если бы умел не-верить.

Сильный пожирает слабого. Таков закон природы. Но самый сильный также порой защищает самого слабого, а еще иногда слабость — просто вид силы, и противоположности образовывают симбиоз, подобно тому, как притягиваются разнозаряженные электроны.

Такое единение очень трудно разомкнуть.

Один плюс один.

Цельность.

10. Blindfold

— Тебя можно поздравить? — Боб встречает Ли улыбкой до ушей, и отрывается сразу от сборки какого-то прибора и недоеденным куском жареной курицы. Ли улыбается в ответ, размышляя: Боб предчувствует его появление просто потому, что действительно умеет "знать все обо всех", или здесь срабатывает... иной механизм?

Ли хотелось бы надеяться на второе.

— Что-то вроде того. Меня приняли в Синдикат, — на столе с прибором и курицей появляется бутылка шампанского. Ли не хочется заострять внимание на деталях: заметили во многом благодаря старшему брату, отцу и их влиянию, пока в самом "низу". Его взяли в Синдикат — первый шаг ко многому, первый кирпич Вавилонской Башни — на пути к небесам. — Но ты откуда знаешь?

Боб снова улыбается. "Я-знаю-все", подразумевает он. Ли треплет его по плечу, затем скидывает пиджак, оставаясь в одной свободной рубашке. И волосы — он распускает волосы, позволяя иссиня-черным прядям рассыпаться в беспорядке.

И да, Ли отмечает взгляд Боба — тот едва не облизывается, словно на очередную порцию чего-то вкусного, чуть приоткрыв рот. Язык быстро касается губ, а глаза становятся окончательно круглыми — и, конечно, светлокожий блондин краснеет.

Ли ухмыляется в ответ. Реакция... и нерешительность друга забавляет его.

Подобная игра частенько происходит между ними в последнее время. Ли выжидает удобный момент.

Словно кот у мышиной норки.

— Конечно, я еще только в начале пути, — Ли садится на диван, жмурясь и вытягивая длинное узкое, как обожаемые им ножи и клинки, тело. Диван старенький и облезлый. Боб недавно решился снять собственную квартиру и жить отдельно от родителей — не без влияния и поддержки Ли, но все деньги уходят на различные хитрые штуковины, назначение коих знает не более десятка людей по всему миру. Ну и на еду. Удивительно, как такой маленький человечек способен столько съедать. Впрочем, сам Боб как-то объяснил: "Я работаю мозгами. Мозги поглощают много энергии... а потом у меня слишком долго не было иных удовольствий, кроме техники и еды. Кто-то употребляет наркотики, алкоголь и табак, а я всего лишь "фрайд чикенс". Наименьшее зло".