Рояль вице-адмирала Руднева

И всё таки, именно сейчас я понял, какую неоценимую вещь представляет из себя автомобиль, как много привнёс он в жизнь простых людей и как много дал человеку. Говорят, именно недооценка новейших видов техники привела к позорному поражению Германии в первой мировой войне.

Автомобиль — это синоним слова свобода. Свобода передвижения, ведь на своих двоих далеко не уйдёшь. На своих двоих — ты скован возможностями своего тела. Ты волен передвигаться куда угодно, но недалеко, как собака на цепи.

И человек, всю жизнь свою стремился изменить это, стремился разорвать эти цепи, но получалось только увеличить поводок. Автомобиль — увеличивал его значительно. Сев за руль, ты волен дать по газам и поехать. Поехать куда угодно. Непогода, грязь, холод, ветра и дожди — не остановят тебя, не заставят искать укрытия, только отсутствие топлива может стать неприятной неожиданностью. Или техническое несовершенство автомобиля.

В моём мире существовали люди и машины. Машины и люди. И они взаимодействовали, причём — очень хорошо взаимодействовали. Кто-то из людей стремится к затворничеству, или к социальным переменам, обращает всё своё внимание на людей, на их пороки и благодетели, на их взаимоотношения... Но эти люди даже не задумываются о мире машин. Они ходят в одежде, сотканной и сшитой машинами, они сидят вечером за книгой, напечатанной машиной на бумаге, сделанной машиной, им светят лампы, изготовленные машинами, электричество, вырабатываемое машинами...

В машине под названием холодильник у них лежат продукты, изготовленные машинами, выращенные при помощи машин, упакованные при помощи машин... И тем не менее, люди не хотят видеть очевидного. Машины — мощный фундамент, на котором стоит шаткий карточный домик человеческой цивилизации.

Мы все уже так привыкли считать машины частью своей жизни, что не представляем своей жизни без них. Мы разучились быть благодарными тем, кто изобретает машины, кто их производит и кто их обслуживает. Мы считаем за должное то, что пятнадцать километров до другого конца города преодолеваются за несколько минут, мы считаем за должное то, что люди работают в гигантских офисах. За должное принимается то, что в домах наших всегда тепло, светло, чисто, свежо.

Человек и машина — это две стороны современной цивилизации. Поняв мир людей, можно понять многое, но как ни учись управлять людьми, ты никогда не сможешь управлять миром, потому что для этого нужно подчинить своим целям машины.

Я сидел на капоте Тигра-Г, он же помесь русского и немецкого военных внедорожников. Комфорт немца, мощь, неубиваемость и проходимость русича, объединённые в совершенную военную машину. Рядом со мной стоял Сергей Палавенов, адмирал Абстерго.

Мы стояли в пяти километрах от Чемульпо. На дворе — тысяча девятьсот четвёртый год, январь. Я просто вглядывался в город. Палавенов задумчиво смотрел на меня.

— Вся эта катавасия — что бы дать вам повоевать. По настоящему. Повоевать так, что бы клочки по закоулочкам летели. Считай, что это виртуальная реальность с абсолютным погружением, так будет проще.

Сергей вздохнул. Немолодой уже моряк:

— Понимаю. Но всё же, каким будет этот мир? Мир, где мы порезвились?

— Не знаю. Но даже если он будет ужасен — он будет. Вряд ли может быть хуже, чем было, и так воевали все со всеми до полного истощения сил. Поэтому... — я многозначительно ухмыльнулся...

В Чемульпо стоял крейсер варяг, канлодка Кореец, а так же пароход Сунгари. Три русских судна.

Сергей вздохнул:

— Если так... то мы должны вмешаться. И сделать это нужно сейчас. И просветить Руднева и посла о том, кто мы и откуда мы. И зачем мы здесь...

— По поводу этого — можешь умолчать то, что мы здесь ради тренировки. Скажи, что просто пришли помочь миру выпутаться из той жопы, в которую он забрался в будущем. Поверят.

* * *

Утро у капитана Руднева началось с того, что его разбудили. Разбудили бесцеремонно.

— Что там? — он разлепил глаза.

— Вашблагородь, люди, вас спрашивают. Военные.

— Кто? Японцы что ли? — Руднев слез с кровати и посмотрел на своего офицера. Молодой паренёк, который был вроде как пока на побегушках, пока не заслужил доверие офицеров и не вник во все тонкости флотской жизни. Впрочем, паренёк тут же сглотнул и ответил:

— Нет, по виду русские. Говорят и матерятся по-русски, а этому по словарю не научишься-с. Вы бы видели, это весь крейсер переполошило! — пока Руднев отвлёкся, офицер тараторил, — приехали на моторах. Больших, тяжёлых, с ними дюжина солдат. Одеты чудно, все с каким-то странными карабинами в руках, в касках. Точно не наши! Потребовали вас для переговоров.

Руднев посмотрел на офицера. Хмыкнул, повернулся к зеркалу и надел китель. После чего добавил:

— На моторах? Откуда в этой, прости господи, дыре, могут быть моторы?

— Не могу знать. Четыре штуки, и такие, что... — офицер взмахнул руками, — в общем, вам лучше самим увидеть, я такое даже описать не могу!

Руднев, выслушав офицера, прогнал его и через десять минут вышел на верхнюю палубу крейсера, посмотрев через борт в указанном направлении. А там была картина маслом. Четыре больших, объёмистых мотора, с чёрными колёсами, большими лобовыми стёклами, как на крейсере, с ярко горящими фарами. Машины стояли и фарами освещали небольшой пятачок, на котором было "великое стояние". Два матроса с карабинами стояли напротив двоих солдат пришельцев. Солдаты пришельцев стояли так же, в руках их были и вправду чудные карабины. Издали Руднев не разглядел их, только форму, но этого хватило, что бы не узнать в них ничего из известного оружия.

Солдаты приехавших так же стояли, как и матросы, молча и вежливо, не предпринимали никаких действий. Руднев подошёл к трапу и аккуратно, придерживая фуражку, спустился на причал. Он подошёл к месту, где происходило стояния и оглядел солдат пришельцев очень любопытным взглядом. Морды — кирпичом, в руках оружие... у одного — карабин, с магазином и оптическим прицелом. Руднев, несмотря на то, что в его время ещё не существовало прицелов, сразу понял назначение чёрной трубки над карабином. У второго — в руках был мощный пулемёт, сквозь прорези для охлаждения виднелся чёрный ствол, а на боку пулемёта в металлической ленте поблескивали золотом трёхлинейные патроны в латунных гильзах, только чуть короче привычных Рудневу габаритов. То, что это скорострельное оружие — можно было даже не сомневаться, похожее было и на варяге, правда, это звалось пулемётом системы максима и весило под сорок килограмм, что было затруднительно для использования с рук. Руднев подумал, что если бы снять с его ствола кожух, то наверное, сильный человек мог бы так же легко использовать его на руках. Но тем не менее, пулемёт оставался слишком тяжёлым, а других пулемётов известно не было. Кроме, разве что, мадсена, который стоил довольно дорого и отличался капризностью. Руднев осмотрел броню — толстые бронежилеты поначалу были приняты за оригинальную одежду, но тем не менее, рукавов у неё не было, а прикрывали жилеты только торс, как наиболее важную часть тела. И наконец, каски. Каски были затянуты тканью грязно-серого цвета. Как и всё остальное, военными цветами ВМФ Абстерго был фельдграу и его разновидности — то есть серый немецкий цвет. Руднев, впрочем, осмотрел и машины.

Первое, что привлекло его внимание — колёса. Мощные, большие, с новенькими покрышками, заляпанными в грязи, такие могли вытянуть машину откуда угодно. Броня — этого Руднев не мог не заметить, стёкла были толстые. Бронированные. Вот это уже заинтересовало его не на шутку, ведь никто, никто в мире не делал бронированных стёкол. Это было в принципе невозможно из-за сложностей и особенностей стекла. То, что машина весила много — можно было легко понять уже по тому, что за ней тянулся глубокий след в грязи, только самая тяжело гружёная повозка могла оставить такой глубокий след.

При пересчёте на площадь соприкосновения колеса с землёй, Руднев понял — мотор весит не меньше пяти тонн. Иначе он просто не мог бы оставить такие глубокие канавы за собой. И дальше — окошки сзади были маленькие, как иллюминаторы на боевом корабле, сверху над машиной стоял пулемёт, с большим длинным стволом, калибра никак не меньше шести линий. Почти пушка, в стальной полубашне, таким образом делая стрелка неуязвимым. Руднев задумался. Такая машина могла бы совершить революцию в пехотной тактике. Ведь она могла стать сильнейшим подспорьем в наступлении. Но те моторы, про которые Руднев читал, имели мощность всего несколько лошадиных сил и вряд ли могли бы вынести на себе вес даже одной бронированной двери этого монстра. Выводы, которые сделал капитан первого ранга, были очевидны. Это значит что — либо он сошёл с ума, либо его пытаются ввести в заблуждение, либо он вышел на контакт с неизвестной доселе цивилизацией, в которой технологии обогнали современные не меньше чем на десятки лет. Руднев отмёл первый и третий вариант, решив, что более вероятно — его пытаются ввести в заблуждение. Но это было легко проверить. Капитан первого ранга обратился к солдату:

— Милейший, не удовлетворите мне в маленькой просьбе?

— Слушаю вас? — в глазах солдата Руднев прочитал явно не трепет или тупую готовность выполнять приказы. Солдат думал, причём, думал хорошо, явно не просто мордоворот...

— Не будете ли вы так любезны, выстрелить из вашего оружия в воздух? Хоть разочек.

Солдат задумался, после чего, хмыкнув, поднял пулемёт MG3 вверх и дал из него короткую очередь. В ленте были первые патроны — трассеры, поэтому Руднев видел. Как пули улетели в сторону моря. Звук стрельбы у пулемёта специфический, а скорострельность — вдвое больше, чем у автомата Калашникова, поэтому выпустил солдат за раз дюжину патронов. Руднев же получил опровержение своей самой удачной версии. А именно — игре британцев. Да и не стал бы бейли идти на такую глупость...

Руднев пристально смотрел, как дверь машины открылась и из неё вышел молодой человек. И из другой двери вышел человек постарше, лет сорока, в неизвестном капитану военном мундире. Оба подошли к площадке, на которой происходило стояние двух сил. Каперанг думал, что тот, кто приехал, зря позвал своего шофёра, но был удивлён, когда молодой человек сказал своим людям вернуться в машину. Сказал это таким тоном, какой бывает у генералов и адмиралов, приказывающих рядовым — абсолютно уверенным и непререкаемым. Винтики в голове Руднева пришли в движение. Но додумать мысль ему не дали — солдаты развернулись и ушли. Всеволод Фёдорович понял намёк правильно и махнул рукой своим матросам. Те тоже поняли всё правильно и, развернувшись, пошли в сторону трапа.

Состоялась судьбоносная встреча. Палавенов думал, с чего начать контакт? Как убедить Руднева, что всё происходящее — не сон и не выдумка, тогда как Хьярти был уверен — люди не настолько тупые. Если им скажут прямо, то они поверят глазам своим, увидев подтверждение. И Руднев действовал именно так, как и надеялся Хьярти. Не поверил и проверил, заставив солдата выстрелить, ведь не станут же, скажем, британцы или японцы подтаскивать новейшее и секретнейшее оружие к вражескому крейсеру и открыто демонстрировать врагу? Не станут. Это слишком глупо даже для подставы.

Говорить должен был Палавенов, но разговор, к его облегчению и удивлению начал Руднев:

— Позвольте представиться. Руднев Всеволод Фёдорович, волею господа бога и государя императора — капитан первого ранга, командующий Бронепалубным крейсером первого ранга "Варяг", — Руднев всем своим видом источал достоинство. Первым ответил ему Хьярти:

— Хьярти Николсон. Создатель и владелец промышленного концерна Абстерго, а это адмирал Палавенов Сергей Николаевич, волею моею — командующий авиаударной эскадрой кораблей Частной Военной Компании Абстерго-Милитари.

Палавенов кивком подтвердил, что говорят про него. Руднев прищурившись посмотрел на адмирала. После чего спросил то, чего Палавенов никак не ожидал услышать, а у Хьярти вызвал только улыбку:

— Откуда вы? В то, что вы с другой планеты я поверю гораздо охотнее чем в то, что вы из российской армии.

Сергей Николаевич растерялся. Вместо него ответил Хьярти:

— Мы издалека и прибыли к вам с плохими вестями, Всеволод Фёдорович. Во-первых — сейчас вы отрезаны от сообщения с большой землёй. Японцы задерживают все телеграммы, высылаемые посольством. А скоро начнётся война. Которая оголит все несуразности, пороки и слабости Российской армии и флота. Короче, мы из будущего!

Руднев чего-то такого ожидал, последняя реплика его не впечатлила так, как информация о настоящем. Телеграммы. Война. Это значит — прощай, тихая и мирная жизнь и большая адмиральская пенсия. Он прикрыл глаза и тяжко вздохнул. Палавенов по-своему трактовал его состояние и поспешил успокоить:

— Всеволод Фёдорович, это правда. Все доказательства того, кто мы, мы вам продемонстрируем.

Однако, Руднев оборвал его речь:

— Не спешите с выводами, Господин Адмирал, — Руднев повернулся к Хьярти, — как я вижу, молодой человек, вы умнее, чем можно о вас предположить, учитывая ваш возраст. Или у вас просто есть много информации касательно меня?

— Скорее первое, Всеволод Фёдорович, информации о вас у меня не так много, что бы можно уверенно было сказать, что я вас знаю. Мы прибыли сюда с несколькими целями. Одна из них — помочь вам в этой войне, помочь всеми силами. Двадцатый век не зря называют самым кровавым и разрушительным в истории человечества — мы обладаем... внушительными военными силами. Очень внушительными. Но главное — это информация, которую мы можем вам передать.

Руднев и так понимал, что вмешательство в дела земные какой-то третьей, потусторонней силы, так или иначе должно произойти. Рано или поздно. Но никак не мог предполагать, что это произойдёт именно с ним. И этот вопрос он задал тут же:

— Я приглашаю вас на Варяг, господа. Но прежде хотел бы задать один вопрос, который не даёт мне покоя. Почему именно я? Почему вы не обратились к послу?

Хьярти и Палавенов переглянулись. Ответил адмирал:

— Крейсер Варяг — первая снятая с доски фигура в этой войне. Весь план японцев строится на господстве в море, поэтому наличие для них даже одного варяга, угрожающего их коммуникациям, неприемлемо. Изловить вас в море — они не могут, выделять защиту абсолютно всем транспортам — тоже. Поэтому они озаботятся, как следует тем, что бы заблокировать все корабли РИФ в портах. Новейший крейсер, при должном обращении, может сильно ослабить военный потенциал Японии на море. И хотя бы отсрочить войну до прихода второй тихоокеанской эскадры из Петербурга.

Руднев кивнул, удовлетворившись таким ответом и повёл гостей за собой. Расположились они в кают-кампании крейсера, откуда были выгнаны все офицеры. Руднев обладал пытливым умом, поэтому набросился на пришельцев с вопросами сразу же, как только дверь закрылась:

— Кто победил в этой войне?

— Японцы, — ответил Палавенов. Хьярти сидел в углу и отдал адмирала на растерзание историческому персонажу, который оказался весьма умным и деятельным человеком.