Overlady_part.8

Научные Революции.

"Возможно ли использовать Зло ради Добра? Конечно же нет. Сама такая мысль абсурдна. Есть Добро и есть Зло. Отговорки в духе "Я должен принести в жертву Злу одного человека, если, сделав так, я смогу убить тёмного бога" — это просто глупость, совершаемая людьми, которые отговорками и выгодой убеждают себя впасть в грех. Если хочешь убить тёмного бога, то прекрати тянуть время и просто пойди и сделай это. Это ведь не так уж и трудно".

— Карина де ла Вальер

Со свинцовых небес на Амстрелдамм опускались белые хлопья. Они смешивались с сажей из труб города, делая снег серым и зернистым, когда он наконец оседал на город. И всё же дети простолюдинов играли в этой каше, используя морковку и кабачки, чтобы создавать анатомически точных снеговиков и снежных баб, и вообще, демонстрируя предполагаемые признаки детской невинности.

Прищурившись, тело мадам де Монтеспан отвернулось от окна, и задернуло штору за своей спиной.

— Прошу прощения, — сказала она архиепископу Амстрелдамма, — но нет смысла это обсуждать. Я знаю, что это традиция — проводить Серебряную Пятидесятницу в Главном Зале университета, но он сейчас ремонтируется. Силы Зла, знаете ли, учинили такой погром во время недавнего нашествия.

Определенно учинили. Она сама призвала этих демонов, и они знали, что лучше бы им всё разгромить, если они знают, что будет для них наихудшим.

— Это такая трагедия, — ответил недовольный старик, приглаживая свои редкие белые волосы. — Но это не первый раз, когда священному фестивалю мешают силы тьмы. Я сам проведу его на территории университета.

— Я не могу этого позволить, — ответила Баелоджи, и лицо её превратилось в улыбающуюся маску. — Ваше здоровье чересчур хрупко для таких холодов! А там снег идёт!

— Не смейте говорить со мной, словно я в маразме, — упрямо заявил стодевятилетний старик. — Я благословлял Серебряную Пятидесятницу пятьдесят лет подряд, несмотря на то, сколь часто демоны, ведьмы, ведьмаки, повелители, темные ангелы, суккубы, инкубы и другие богохульные твари Бездны пытались сорвать её!

— Ваша вера делает вам честь, — любезно ответила она. — Если вы уверены...

— Уверен!

— Тогда я займусь подготовкой. — Она улыбнулась ему. — Осторожнее на пути домой. Там лёд повсюду, а я от всего сердца желаю услышать вашу проповедь.

После короткого разговора архиепископ убыл. Вернувшись к окну, на этот раз с хмурым лицом, она смотрела как старик хромает через университетский двор к своей карете. Он остановился, чтобы погладить белую птичку и скормить ей немного хлеба, и за ним следовали животные. Пусть даже коты и мыши двигались рядом, никто не поднимал лапу на другого.

Воздев свой жезл, Баелоджи пробормотала проклятие, и снег на брусчатке под ногами праведника трансмутировался в лёд. Старик рухнул, треск был слышен даже на таком расстоянии.

Это её сильно обрадовало. Судя по звуку, сломалось оба бедра и, наверное, запястья.

— Ха! Вот теперь покажи мне свою самодовольную мессу! — пробормотала она. Эти святее-чем-ты Добряки вроде него вызывали у неё настоящую тошноту.

Теперь его заменят, и эта замена будет куда менее фанатична, и не закатит четырехчасовую речь на морозе. А значит, теперь точно почти всё пройдёт по плану.

О, Жан-Жак будет так ею гордиться! Он обнимет её своими теплыми, крепкими руками и будет нежно шептать в её ухо, и она будет просто плавиться от удовольствия от его присутствия, такого сладкого и мягкого этой суровой зимой...

Минутку. Будь оно всё благословлено! Баелоджи сжала голову руками. Эта тупая баба влезла в её голову! Она была... она была как плохой запах! Ей безумная одержимая влюбленность цепляется к тебе, когда ты занимаешься абсолютно нормальным делом вроде попыток вырывания знаний из её души для своего маленького личного проекта.

Время от времени Баелоджи подумывала, что ей просто нужно пожрать душу Франсуазы-Афинаиды. Но никто не знал столько про обереги, сколько знала она. Так что она всё это потеряет — и ко всему прочему, не сможет больше маскироваться под неё. Так что ей придется просто терпеть эту грязь в своей голове. Грязь вроде неуёмного желания де Монтеспан забеременеть от Жан-Жака де Варде.

Как отвратительно! Сама идея вызывала у неё тошноту! Чтобы внутри тебя рос паразит, питался тобой и изменял твое тело! Ну, обитатели Небес стали избегать её, когда она изобрела ос-наездниц и этот грибок, который управлял муравьями, так почему такое было приемлемо для этих так называемых ребёнков?

Ух. Нет. Без шансов!

Хотя, мрачно размышляла Баелоджи, стремительно спускаясь по ступеням в свою мастерскую, она сумела эффективно перенаправить это желание размножиться. Это здание когда-то принадлежало теологическому факультету и поэтому, когда она перенесла оставшихся верными Добру членов в новоотстроенную секцию кампуса-слэш-тюрьму-слэш-пыточную, оно предоставило ей очень полезные помещения. С учётом истории Амстрелдамма, оно уже было осквернено большинством ведущих темных богов и переполнено темной энергией.

Темный, мясистый силуэт свисал с укреплённого потолка. Культитсты в полном облачении чумных докторов тщательно ухаживали за её растущим проектом. В коконе можно было рассмотреть силуэт крыльев. Иногда оно начинало дергаться, заставляя обслугу тыкать в него увенчанными ветрокамнем посохами, пока оно опять не замирало.

Франсуаза-Афинаида застонала, начала бормотать и ныть по поводу всякой бессмысленной ерунды, но Баелоджи игнорировала её. Скоро. Скоро. Её великое творение было почти готово.

И затем, когда она закончит, никто не сможет остановить её. Вообще никто.

— Леди, — Луиза наклонилась над столом, её одоспешеные кулаки заскрипели по дереву. — Мы почти готовы. Мадам де Монтеспан и тёмный дух в ней не имеют ни единого шанса против нас! Мы сорвём всё, что бы они ни планировали, и разгромим их! Амстрелдамм будет наш!

Темный культ таращился на неё. Их черные одеяния в свете свечей отбрасывали длинные тени на их лица. Стояла неловкая тишина и все ждали, когда же какой-нибудь бедолага рискнет задать мучивший их всех вопрос.

К счастью, Жаклин ван Рейн решила, что это должна быть именно она.

— У меня вопрос, — сказала Жаклин, подняв руку и случайно сбив с головы свой зловещий черный капюшон. Под ним обнаружилось нервное, взволнованное лицо. — А это нормально... правильно для нас делать такое? В том смысле, я хочу сказать, что это неправильно для нас делать такое?

Стоящая рядом с Луизой Магдалена подняла взгляд на женщину, слегка прищурившись.

— Пожалуйста, Жаклин. Не ходи вокруг да около.

— Ну, Мэг, мы же молимся Силам Тьмы. Разве это не против нашей религии доставлять бримирианские украшения в Университет? Разве тёмные боги не разозлятся на нас за это?

Магдалена подалась вперёд и потрепала Жаклин по руке.

— Не волнуйся на этот счёт, — успокоила её она. — С этим я разберусь. Просто будь уверена, что мы принесём в жертву несколько лишних черных петушков и проведём парочку возлияний.

— Мне нравится цыплёнок, маринованный в вине, — задумчиво сообщила Жаклин. — Но я хотела сказать... мы же темное сестринство культистов.

— Да, — согласилась Луиза.

— Ну... эм, темные сестринства культистов не должны брать наших родственников и собираться в Большом Зале Университета, украшать его бримирианскими фестивальными штуками и петь благопристойные семейные гимны, как мне кажется? — с недоумением в голосе поделилась сомнениями Жаклин.

Луиза со стальным звяканьем сложила руки.

— А почему нет? Вы же культ. Собираться и петь песни богам — это именно то, чем вы занимаетесь.

— Только тёмным богам, — пробубнила одна из культисток.

— А что если силы тьмы разозлятся на нас?

— Они точно разозлятся! Ате очень сильно раздражается из-за всех этих религиозных украшений!

— Друзья, друзья, — вмешалась Магдалена, широко раскинув руки. — Не нужно бояться Ате. Наш контракт с ним закончился, и я не буду его возобновлять. Он собирался повысить нам ставку, и никто из нас не хочет предлагать Бездне больше, чем мы можем. Мы определенно порвали с Ате и с Анарк, которая отделилась от Фемин и, — она презрительно фыркнула, — ну, я не слишком-то одобряю его принципы. Теперь мы будем поклоняться Сошалу, Сердечно-Красному Богу!

— Постойте, а мы ещё поклоняемся Фемин? — спросила Жаклин, которая явно ещё сильнее запуталась.

— Не волнуйся, я сумела получить от неё более выгодный новый контракт, — самодовольно заявила Магдалена. — Похоже, она отчаянно ищет способы поднять своё влияние в мире смертных и, конечно же, у неё слабость к чисто женским сектам. Так что я выбила из неё просто отличную ставку.

— Кхм, — кашлянула Луиза, подняв руку. Она сосредоточилась на Жаклин. — Рассматривайте это следующим образом, — начала она. — Вы же злые культисты, да? Но то, что вам предстоит сделать, — это притвориться, что вы добрые и искренние последователи веры Бримира, чтобы ввести в заблуждение людей, которые хотят вас убить из-за ваших верований.

Жаклин медленно кивнула.

— Так... ты говоришь, что мы будем темным сестринством, которое притворяется добрыми женщинами, чтобы мы смогли воплотить злой план и низвергнуть кого-то, кто одержим другим типом зла, чем то зло, которое нам благоволит.

— Верно, — благожелательно согласилась Луиза.

— Но что, если люди подумают, что мы на самом деле хорошие, но притворяемся злыми, которые притворяются хорошими, чтобы воплотить добрый план, который притворяется злым, чтобы низвергнуть силы тьмы? — невинно поинтересовалась Жаклин.

Луиза замерла. Затем выдавила нервозный смешок.

— Это слишком глупо и сложно, — сказала она. — Да кто такое вообще будет делать?

Среди членов темного сестринства раздались смешки.

— Ну, это похоже на то, что Элеонора де ла Валь... — начал одна из женщин.

— Она в темнице! И она к этому отношения не имеет! — выпалила Луиза.

— Но с каких это пор сидение в темнице её останавливало от...

— Она к этому отношения не имеет! — твёрдо заявила Луиза, уперев руки в бока. — Я Повелительница Севера, помните? Можете мне поверить, если я говорю, что годами я расстраивала её планы и причиняла ей множество горя и печали — и не важно, как сильно она старалась, она никогда не могла серьезно воспрепятствовать мне. — "По крайней мере, если исключить из списка то, что меня отсылали в мою комнату без обеда", — добавила она про себя.

...

— Ты ужасно лжешь.

В тайной библиотеке, полной тёмных томов, было тепло и тихо. Луиза и Магдалена вносили финальные штрихи в планы празднования Серебряной Пятидесятницы, вдали от их довольно нелепого культа.

— О, спасибо, — ответила Луиза, изо всех сил пытаясь подавить бурление в животе.

— Я не использовала словарь зла. Ты просто не слишком хороша в этом деле.

Эм.

— Не знаю, о чём ты, — ответила Луиза, разом вспотев.

— Вот именно об этом, — заявила Магдалена. Свет заблестел на её очках, скрывающих глаза. — Я знаю, кто ты.

Двойное эм.

— Да?

— Ой, ты правда хочешь, чтобы я проговорила всю эту тягомотину? — устало спросила Магдалена. — Я сейчас не играю в любимую игру Элеоноры "намекни, что я знаю что-то про тебя, и затем дам тебе всё разболтать самой". Я встречалась с тобой раньше. Тебе тогда должно было быть... ну, четыре или пять. Совершенно невыносимая мелкая негодница, могу добавить.

Луиза побледнела.

— Эрм...

Магдалена изобразила слащавую улыбку.

— Пусть я и не из основной линии, в отличии от тебя, но не нужно совершать ошибку и считать меня дурой, — сообщила она Луизе. — Я сложила парочку фактов: почему оказалось, что я подчиняюсь тебе без вопросов, почему не слыхала о тебе до позапрошлого лета, таинственное исчезновение младшей дочери де ла Вальер, тот факт, что ты миниатюрная, розововолосая и у тебя характер Элеоноры...

— Нет!

— Да. Она была ещё более вспыльчивой, когда была подростком, — сообщила Магдалена. — И ты очень на неё похожа. Ну, за исключением цвета волос и хорошего зрения. И ты немного приятнее. Думаю, что ты оцениваешься где-то в семь десятых Элеоноры.

Луиза понурилась.

— Это было жестоко, обидно и незаслуженно, — пожаловалась она.

— Почему? Это правда. И мне можно говорить тебе гадости. Мы же, в конце концов, родственницы. — Магдалена надула губы. — И могу предположить, это означает, что Кармин — это... ну, ладно, она хотя бы не назвалась Яелттак.

— ...мне пришлось запретить ей делать это, — пробормотала Луиза.

— Эх, вампиры. Такие хитрые, такие могучие, и всё же очень, очень глупые в некоторых вещах. — Магдаленна нахмурилась. — А она ведь сильно поправилась с прошлого раза, когда я её видела.

— Я пытаюсь держать её на диете.

— Да, она определенно приобрела очень... специфические вкусы, не так ли? Очень пристрастилась к le sang des femmes, или как там еще можно тонко намекнуть на галлийском.

— Пристрастилась к женской крови? Это часть жизни вампира. Она должна пить кровь.

Магдалена уставилась на неё.

— Да, я именно об этом, — наконец проговорила она.

Поникнув, Луиза обдумывала свой следующий ход.

— И что это меняет между нами? — безыскусно спросила она.

— Если честно? Почти ничего, — ответила Магдалена, прищурившись. — Ты убрала с моей дороги моего свина-мужа и... хм, судя по твоему поведению, могу предположить, что ты хочешь усадить принцессу Генриетту на трон, после того как соответствующе промоешь ей мозги? Роль серого кардинала меня устраивает. И ты точно не являешься рабыней ни одного из тёмных богов.

Луиза выпятила челюсть.

— Конечно же, нет! Есть же такая вещь, как должный уровень!

— Вроде того, — согласилась Магдалена. — Насколько я могу судить, культы — это просто торговая сделка. Что-то предложено или, скажем, положено на алтарь силам Зла. Взамен те делают разные вещи для меня. Если они просят слишком многого, то это неприемлемо. Они думают, что заслуживают поклонения, — она фыркнула, — только потому, что они — нахальные выскочки-демоны или темные ангелы. Что за вздор. И многие из них ужасно не воспитаны, и я думала так даже до того, как ты рассказала мне, что они считают это развлечением!

Вздрогнув, Луиза выпрямилась на сидении.

— Я не слыхала о таком бизнес-подходе к культам, — признала она.

Её собеседница со смехом пригладила волосы.

— Мне нравятся деньги, — сказала она, положив руку на свой округлившийся живот. — И мне нравится сила, и влиятельность, и контроль. Я бы не хотела закончить жизнь, выдавливая из себя какое-нибудь порождение демона-бога. Даже человеческий ребенок достаточно неприятен. А у демонических младенцев есть рога, которые... — она поморщилась. — Ой.

Луиза с шипением втянула воздух через зубы.

— Ой, — согласилась она.

— Думаю, я просто применяю мои таланты из тех времён, когда я была одной из Трёх Ведьм, к чем-то более прибыльному.

— Трёх Ведьм?

Магдалена удивленно моргнула, поправив очки.

— Прости? А, точно. Это так они раньше звали меня, Франсуазу-Афинаиду и Элеонору.