Overlady_part.8

Научные Революции.

"Возможно ли использовать Зло ради Добра? Конечно же нет. Сама такая мысль абсурдна. Есть Добро и есть Зло. Отговорки в духе "Я должен принести в жертву Злу одного человека, если, сделав так, я смогу убить тёмного бога" — это просто глупость, совершаемая людьми, которые отговорками и выгодой убеждают себя впасть в грех. Если хочешь убить тёмного бога, то прекрати тянуть время и просто пойди и сделай это. Это ведь не так уж и трудно".

— Карина де ла Вальер

Со свинцовых небес на Амстрелдамм опускались белые хлопья. Они смешивались с сажей из труб города, делая снег серым и зернистым, когда он наконец оседал на город. И всё же дети простолюдинов играли в этой каше, используя морковку и кабачки, чтобы создавать анатомически точных снеговиков и снежных баб, и вообще, демонстрируя предполагаемые признаки детской невинности.

Прищурившись, тело мадам де Монтеспан отвернулось от окна, и задернуло штору за своей спиной.

— Прошу прощения, — сказала она архиепископу Амстрелдамма, — но нет смысла это обсуждать. Я знаю, что это традиция — проводить Серебряную Пятидесятницу в Главном Зале университета, но он сейчас ремонтируется. Силы Зла, знаете ли, учинили такой погром во время недавнего нашествия.

Определенно учинили. Она сама призвала этих демонов, и они знали, что лучше бы им всё разгромить, если они знают, что будет для них наихудшим.

— Это такая трагедия, — ответил недовольный старик, приглаживая свои редкие белые волосы. — Но это не первый раз, когда священному фестивалю мешают силы тьмы. Я сам проведу его на территории университета.

— Я не могу этого позволить, — ответила Баелоджи, и лицо её превратилось в улыбающуюся маску. — Ваше здоровье чересчур хрупко для таких холодов! А там снег идёт!

— Не смейте говорить со мной, словно я в маразме, — упрямо заявил стодевятилетний старик. — Я благословлял Серебряную Пятидесятницу пятьдесят лет подряд, несмотря на то, сколь часто демоны, ведьмы, ведьмаки, повелители, темные ангелы, суккубы, инкубы и другие богохульные твари Бездны пытались сорвать её!

— Ваша вера делает вам честь, — любезно ответила она. — Если вы уверены...

— Уверен!

— Тогда я займусь подготовкой. — Она улыбнулась ему. — Осторожнее на пути домой. Там лёд повсюду, а я от всего сердца желаю услышать вашу проповедь.

После короткого разговора архиепископ убыл. Вернувшись к окну, на этот раз с хмурым лицом, она смотрела как старик хромает через университетский двор к своей карете. Он остановился, чтобы погладить белую птичку и скормить ей немного хлеба, и за ним следовали животные. Пусть даже коты и мыши двигались рядом, никто не поднимал лапу на другого.

Воздев свой жезл, Баелоджи пробормотала проклятие, и снег на брусчатке под ногами праведника трансмутировался в лёд. Старик рухнул, треск был слышен даже на таком расстоянии.

Это её сильно обрадовало. Судя по звуку, сломалось оба бедра и, наверное, запястья.

— Ха! Вот теперь покажи мне свою самодовольную мессу! — пробормотала она. Эти святее-чем-ты Добряки вроде него вызывали у неё настоящую тошноту.

Теперь его заменят, и эта замена будет куда менее фанатична, и не закатит четырехчасовую речь на морозе. А значит, теперь точно почти всё пройдёт по плану.

О, Жан-Жак будет так ею гордиться! Он обнимет её своими теплыми, крепкими руками и будет нежно шептать в её ухо, и она будет просто плавиться от удовольствия от его присутствия, такого сладкого и мягкого этой суровой зимой...

Минутку. Будь оно всё благословлено! Баелоджи сжала голову руками. Эта тупая баба влезла в её голову! Она была... она была как плохой запах! Ей безумная одержимая влюбленность цепляется к тебе, когда ты занимаешься абсолютно нормальным делом вроде попыток вырывания знаний из её души для своего маленького личного проекта.

Время от времени Баелоджи подумывала, что ей просто нужно пожрать душу Франсуазы-Афинаиды. Но никто не знал столько про обереги, сколько знала она. Так что она всё это потеряет — и ко всему прочему, не сможет больше маскироваться под неё. Так что ей придется просто терпеть эту грязь в своей голове. Грязь вроде неуёмного желания де Монтеспан забеременеть от Жан-Жака де Варде.

Как отвратительно! Сама идея вызывала у неё тошноту! Чтобы внутри тебя рос паразит, питался тобой и изменял твое тело! Ну, обитатели Небес стали избегать её, когда она изобрела ос-наездниц и этот грибок, который управлял муравьями, так почему такое было приемлемо для этих так называемых ребёнков?

Ух. Нет. Без шансов!

Хотя, мрачно размышляла Баелоджи, стремительно спускаясь по ступеням в свою мастерскую, она сумела эффективно перенаправить это желание размножиться. Это здание когда-то принадлежало теологическому факультету и поэтому, когда она перенесла оставшихся верными Добру членов в новоотстроенную секцию кампуса-слэш-тюрьму-слэш-пыточную, оно предоставило ей очень полезные помещения. С учётом истории Амстрелдамма, оно уже было осквернено большинством ведущих темных богов и переполнено темной энергией.

Темный, мясистый силуэт свисал с укреплённого потолка. Культитсты в полном облачении чумных докторов тщательно ухаживали за её растущим проектом. В коконе можно было рассмотреть силуэт крыльев. Иногда оно начинало дергаться, заставляя обслугу тыкать в него увенчанными ветрокамнем посохами, пока оно опять не замирало.

Франсуаза-Афинаида застонала, начала бормотать и ныть по поводу всякой бессмысленной ерунды, но Баелоджи игнорировала её. Скоро. Скоро. Её великое творение было почти готово.

И затем, когда она закончит, никто не сможет остановить её. Вообще никто.

— Леди, — Луиза наклонилась над столом, её одоспешеные кулаки заскрипели по дереву. — Мы почти готовы. Мадам де Монтеспан и тёмный дух в ней не имеют ни единого шанса против нас! Мы сорвём всё, что бы они ни планировали, и разгромим их! Амстрелдамм будет наш!

Темный культ таращился на неё. Их черные одеяния в свете свечей отбрасывали длинные тени на их лица. Стояла неловкая тишина и все ждали, когда же какой-нибудь бедолага рискнет задать мучивший их всех вопрос.

К счастью, Жаклин ван Рейн решила, что это должна быть именно она.

— У меня вопрос, — сказала Жаклин, подняв руку и случайно сбив с головы свой зловещий черный капюшон. Под ним обнаружилось нервное, взволнованное лицо. — А это нормально... правильно для нас делать такое? В том смысле, я хочу сказать, что это неправильно для нас делать такое?

Стоящая рядом с Луизой Магдалена подняла взгляд на женщину, слегка прищурившись.

— Пожалуйста, Жаклин. Не ходи вокруг да около.

— Ну, Мэг, мы же молимся Силам Тьмы. Разве это не против нашей религии доставлять бримирианские украшения в Университет? Разве тёмные боги не разозлятся на нас за это?

Магдалена подалась вперёд и потрепала Жаклин по руке.

— Не волнуйся на этот счёт, — успокоила её она. — С этим я разберусь. Просто будь уверена, что мы принесём в жертву несколько лишних черных петушков и проведём парочку возлияний.

— Мне нравится цыплёнок, маринованный в вине, — задумчиво сообщила Жаклин. — Но я хотела сказать... мы же темное сестринство культистов.

— Да, — согласилась Луиза.

— Ну... эм, темные сестринства культистов не должны брать наших родственников и собираться в Большом Зале Университета, украшать его бримирианскими фестивальными штуками и петь благопристойные семейные гимны, как мне кажется? — с недоумением в голосе поделилась сомнениями Жаклин.

Луиза со стальным звяканьем сложила руки.

— А почему нет? Вы же культ. Собираться и петь песни богам — это именно то, чем вы занимаетесь.

— Только тёмным богам, — пробубнила одна из культисток.

— А что если силы тьмы разозлятся на нас?

— Они точно разозлятся! Ате очень сильно раздражается из-за всех этих религиозных украшений!

— Друзья, друзья, — вмешалась Магдалена, широко раскинув руки. — Не нужно бояться Ате. Наш контракт с ним закончился, и я не буду его возобновлять. Он собирался повысить нам ставку, и никто из нас не хочет предлагать Бездне больше, чем мы можем. Мы определенно порвали с Ате и с Анарк, которая отделилась от Фемин и, — она презрительно фыркнула, — ну, я не слишком-то одобряю его принципы. Теперь мы будем поклоняться Сошалу, Сердечно-Красному Богу!

— Постойте, а мы ещё поклоняемся Фемин? — спросила Жаклин, которая явно ещё сильнее запуталась.

— Не волнуйся, я сумела получить от неё более выгодный новый контракт, — самодовольно заявила Магдалена. — Похоже, она отчаянно ищет способы поднять своё влияние в мире смертных и, конечно же, у неё слабость к чисто женским сектам. Так что я выбила из неё просто отличную ставку.

— Кхм, — кашлянула Луиза, подняв руку. Она сосредоточилась на Жаклин. — Рассматривайте это следующим образом, — начала она. — Вы же злые культисты, да? Но то, что вам предстоит сделать, — это притвориться, что вы добрые и искренние последователи веры Бримира, чтобы ввести в заблуждение людей, которые хотят вас убить из-за ваших верований.

Жаклин медленно кивнула.

— Так... ты говоришь, что мы будем темным сестринством, которое притворяется добрыми женщинами, чтобы мы смогли воплотить злой план и низвергнуть кого-то, кто одержим другим типом зла, чем то зло, которое нам благоволит.

— Верно, — благожелательно согласилась Луиза.

— Но что, если люди подумают, что мы на самом деле хорошие, но притворяемся злыми, которые притворяются хорошими, чтобы воплотить добрый план, который притворяется злым, чтобы низвергнуть силы тьмы? — невинно поинтересовалась Жаклин.

Луиза замерла. Затем выдавила нервозный смешок.

— Это слишком глупо и сложно, — сказала она. — Да кто такое вообще будет делать?

Среди членов темного сестринства раздались смешки.

— Ну, это похоже на то, что Элеонора де ла Валь... — начал одна из женщин.

— Она в темнице! И она к этому отношения не имеет! — выпалила Луиза.

— Но с каких это пор сидение в темнице её останавливало от...

— Она к этому отношения не имеет! — твёрдо заявила Луиза, уперев руки в бока. — Я Повелительница Севера, помните? Можете мне поверить, если я говорю, что годами я расстраивала её планы и причиняла ей множество горя и печали — и не важно, как сильно она старалась, она никогда не могла серьезно воспрепятствовать мне. — "По крайней мере, если исключить из списка то, что меня отсылали в мою комнату без обеда", — добавила она про себя.

...

— Ты ужасно лжешь.

В тайной библиотеке, полной тёмных томов, было тепло и тихо. Луиза и Магдалена вносили финальные штрихи в планы празднования Серебряной Пятидесятницы, вдали от их довольно нелепого культа.

— О, спасибо, — ответила Луиза, изо всех сил пытаясь подавить бурление в животе.

— Я не использовала словарь зла. Ты просто не слишком хороша в этом деле.

Эм.

— Не знаю, о чём ты, — ответила Луиза, разом вспотев.

— Вот именно об этом, — заявила Магдалена. Свет заблестел на её очках, скрывающих глаза. — Я знаю, кто ты.

Двойное эм.

— Да?

— Ой, ты правда хочешь, чтобы я проговорила всю эту тягомотину? — устало спросила Магдалена. — Я сейчас не играю в любимую игру Элеоноры "намекни, что я знаю что-то про тебя, и затем дам тебе всё разболтать самой". Я встречалась с тобой раньше. Тебе тогда должно было быть... ну, четыре или пять. Совершенно невыносимая мелкая негодница, могу добавить.

Луиза побледнела.

— Эрм...

Магдалена изобразила слащавую улыбку.

— Пусть я и не из основной линии, в отличии от тебя, но не нужно совершать ошибку и считать меня дурой, — сообщила она Луизе. — Я сложила парочку фактов: почему оказалось, что я подчиняюсь тебе без вопросов, почему не слыхала о тебе до позапрошлого лета, таинственное исчезновение младшей дочери де ла Вальер, тот факт, что ты миниатюрная, розововолосая и у тебя характер Элеоноры...

— Нет!

— Да. Она была ещё более вспыльчивой, когда была подростком, — сообщила Магдалена. — И ты очень на неё похожа. Ну, за исключением цвета волос и хорошего зрения. И ты немного приятнее. Думаю, что ты оцениваешься где-то в семь десятых Элеоноры.

Луиза понурилась.

— Это было жестоко, обидно и незаслуженно, — пожаловалась она.

— Почему? Это правда. И мне можно говорить тебе гадости. Мы же, в конце концов, родственницы. — Магдалена надула губы. — И могу предположить, это означает, что Кармин — это... ну, ладно, она хотя бы не назвалась Яелттак.

— ...мне пришлось запретить ей делать это, — пробормотала Луиза.

— Эх, вампиры. Такие хитрые, такие могучие, и всё же очень, очень глупые в некоторых вещах. — Магдаленна нахмурилась. — А она ведь сильно поправилась с прошлого раза, когда я её видела.

— Я пытаюсь держать её на диете.

— Да, она определенно приобрела очень... специфические вкусы, не так ли? Очень пристрастилась к le sang des femmes, или как там еще можно тонко намекнуть на галлийском.

— Пристрастилась к женской крови? Это часть жизни вампира. Она должна пить кровь.

Магдалена уставилась на неё.

— Да, я именно об этом, — наконец проговорила она.

Поникнув, Луиза обдумывала свой следующий ход.

— И что это меняет между нами? — безыскусно спросила она.

— Если честно? Почти ничего, — ответила Магдалена, прищурившись. — Ты убрала с моей дороги моего свина-мужа и... хм, судя по твоему поведению, могу предположить, что ты хочешь усадить принцессу Генриетту на трон, после того как соответствующе промоешь ей мозги? Роль серого кардинала меня устраивает. И ты точно не являешься рабыней ни одного из тёмных богов.

Луиза выпятила челюсть.

— Конечно же, нет! Есть же такая вещь, как должный уровень!

— Вроде того, — согласилась Магдалена. — Насколько я могу судить, культы — это просто торговая сделка. Что-то предложено или, скажем, положено на алтарь силам Зла. Взамен те делают разные вещи для меня. Если они просят слишком многого, то это неприемлемо. Они думают, что заслуживают поклонения, — она фыркнула, — только потому, что они — нахальные выскочки-демоны или темные ангелы. Что за вздор. И многие из них ужасно не воспитаны, и я думала так даже до того, как ты рассказала мне, что они считают это развлечением!

Вздрогнув, Луиза выпрямилась на сидении.

— Я не слыхала о таком бизнес-подходе к культам, — признала она.

Её собеседница со смехом пригладила волосы.

— Мне нравятся деньги, — сказала она, положив руку на свой округлившийся живот. — И мне нравится сила, и влиятельность, и контроль. Я бы не хотела закончить жизнь, выдавливая из себя какое-нибудь порождение демона-бога. Даже человеческий ребенок достаточно неприятен. А у демонических младенцев есть рога, которые... — она поморщилась. — Ой.

Луиза с шипением втянула воздух через зубы.

— Ой, — согласилась она.

— Думаю, я просто применяю мои таланты из тех времён, когда я была одной из Трёх Ведьм, к чем-то более прибыльному.

— Трёх Ведьм?

Магдалена удивленно моргнула, поправив очки.

— Прости? А, точно. Это так они раньше звали меня, Франсуазу-Афинаиду и Элеонору.

— Вас звали Тремя Ведьмами? — с сомнением переспросила Луиза.

Магдалена фыркнула.

— Ну, только в приличной компании. Другие на досуге звали нас Три... Впрочем, прозвища давно забыты.

Луиза вздрогнула. Это было больше двух Элеонор грубости в замкнутом пространстве. Она пожалела их одноклассников.

— Это должен был быть... тот еще опыт, — дипломатично высказалась она.

— Честно говоря, если ты сумеешь в такое поверить, я тогда была весьма застенчивой, — сказала Магдалена. — Вот Элеонора была довольно... напыщенной и напористой, а я скорее оставалась в её тени. Конечно же, никто из нас не был особо обожаем. Элеонора была из де ла Вальер, мой отец попытался узурпировать Великое Герцогство Гуллендорф и сидел в тюрьме, а Марципан... ну, она очень, очень сильно ненавидела орков. Они убили её брата. Так что она была помешана на том, чтобы стать сильнее, и поэтому особо не общалась с людьми. Так что мы в итоге сбились в компанию, и я думаю, что мы были несколько вспыльчивыми именно по причине самозащиты

Луиза прекрасно знала, что Элеонора очень любила самозащиту. Собственно, она любила прибегать к ней превентивно.

— Мммм, — ответила она.

— А затем появился Жан-Жак, — добавила Магдалена. — Он был высок, красив, задумчив, и они с Элеонорой прекрасно поладили. Я думаю, что в этом им помог тот факт, что из земли граничили, и что в детстве они были лучшими друзьями.

— Понятно, — горько поддакнула Луиза. Этот пес! Он точно флиртовал с её сестрой, когда они были молоды! Только чтобы заграбастать её часть земель! Тут она попалась в ловушку любопытства.

— И как оно было тогда? — спросила она.

Магдалена выпрямилась на сидении, переплетя пальцы.

— Зачем ты хочешь это знать? — спросила она.

— Честно? — ответила Луиза. — Я смутно припоминаю Элеонору, которая возвращалась с кучей сокровищ, но я тогда была совсем крохой.

— И была невыносимой мелкой негодницей.

— И, как утверждают, невыносимой маленькой негодницей, — добавила Луиза через зубы.

Тряхнув своей гривой длинных черных волос, Магдалена тихо засмеялась.

— Ну, возможно. Твой отец постарался, чтобы я побольше была с Элеонорой, после того, как моего отца схватили за измену. Наверное, он пытался дать мне то, что он считал хорошим влиянием.

— Но... Элеонора...

— Да знаю я! Я же говорила, что была тогда довольно застенчива. А она была весьма доминирующая личность — и это не только из-за проклятия рода, наложенного на мою семью Кровавым Герцогом. Я подозреваю, что и без него я бы делала всё, что она скажет. Даже до того, как мы отправились в Академию, она таскала меня охотиться на гоблинов. — Она фыркнула. — Мы убили своего первого минотавра в 9 лет. Я покрыла землю льдом, а затем Элеонора проделала подлый фокус с Воздухом-Огнём, который поджег воздух у него в легких.

— Боже, — поразилась Луиза, несколько шокированная, но и впечатленная. Ей стало интересно, смогла ли бы она проделать такую штуку.

— А затем... ну, Жан-Жак был другом детства Элеоноры, и Франсуаза-Афинаида родственница по линии твоей матери и...

— Она что? — выпалила Луиза.

— Ты не знала? Она троюродная кузина или что-то вроде того.

Луиза застонала, в одно мгновение низринутая в бездну отчаяния.

— Видимо, поэтому люди говорят, что она похожа на меня, — пожаловалась она. — А я не похожа!

— Продолжай себе это говорить, — самодовольно подначила её Магдалена. — В любом случае, наша четверка с неизбежностью пришла к геройствованию. Элеонора желала признания матерью и чувствовала, что чего-то такого от неё ожидают, Жан-Жак был гением магии воздуха, и твоя мать лично обучала его, я делала всё, что хотела Элеонора — и вдобавок прекрасно помнила, как туго у меня было с деньгами, а Марципан... ну, она очень хотела убивать орков.

Покачав головой, Луиза выглянула в окно.

— Не могу поверить, что у вас была группа, которая держалась на Элеоноре, — подытожила она свои впечатления. — Как вы вообще её выносили?

Поправив очки, Магдалена подалась вперёд.

— Я думаю, что ты не понимаешь. Или просто не помнишь. Элеонора была немного неприятна, да, но она была хорошим другом, когда была моложе. И набрасывалась только на тех, кто этого заслуживал или устраивал нападки на неё. И она была... да, наверное, и сейчас есть... одной из самых умных людей из тех, кого я знаю. Она обладает блестящим умом, пусть даже своей едкостью она легко заводит врагов. Она никогда не терпела дураков, но когда она была моложе... — Магдалена сильно сжала свои ярко-красные губы, — когда у неё были друзья, я думаю, она могла быть очень даже очаровательной. Она и до сих пор харизматична, но использует это только как оружие.

Она устремила на Луизу открытый взгляд.

— Ты больше похожа на неё-прошлую, чем ты думаешь. Хотя она лучше умела лгать. Боже, она постоянно лгала, чтобы у меня не было проблем.

Тут разум Луизы заработал.

— А затем она изменилась. Когда тебе было шестнадцать, да? Наверное, после летних каникул?

— Ты помнишь это? — очки Магдалены снова блеснули. — Или что-то поняла? Или всё вместе?

— Я думаю, это связано с тем, как Жан-Жак обручился со мной, — медленно проговорила Луиза.

— Хм. Правда? Я думала, что она была единственной, у кого не было чувств к нему. — Магдалена довольно неприятно улыбнулась. — Конечно же, ты охотишься на него со всей яростью брошенной любовницы. Или мне следует сказать "отвергнутой невесты"? Так что, наверное, ты знаешь больше меня про чувства, когда он выбирает другую?

С удивлением Луиза обнаружила, что она не краснеет. Скорее, каждый слог отзывался треском льда, когда её сердце заледенело.

— Тот факт, что он даже месяца не выждал после пропажи невесты, и только что не публично завел себе любовницу, действительно очень меня расстраивает, да, — сообщила она.

Однако это не вызвало желаемого эффекта.

— О, это так мило! В этот раз тебе удалось звучать очень повелительно. Ты отрабатываешь этот голос перед зеркалом?

— Замолчи.

— Хотя он очень красив, — безжалостно продолжала её собеседница, демонстрируя ей обширные и мерзкие глубины врожденной жестокости де ла Вальер. — Ты хочешь, чтобы он голову терял, когда ты заговоришь с ним таким голосом поверх своего веера? Или тебе досталось очень развратное подземелье в какой-то там пустоши, ты обустроила там свою базу, где будешь с ним делать ужасные вещи. Если да, то можно мне будет посмотреть?

— Магдалена, просто заткнись.

— Тон идеален. Прямо настоящая Элеонора в том же возрасте.

— Я сказала — заткнись!

...

Гнарл Кривой, предположительно доверенный помощник и Советник Повелительных персон, копался в бумагах с искренним энтузиазмом, который появляется только тогда, когда занимаешься любимой работой. Эти отчеты были довольно невыносимо жестоким чтением. Орды демонов и монстров бушевали в Альбионе, ведомые королевой Тёмных Эльфов и некоторым количеством исключительно злобных маленьких детей.

В какое захватывающее время он жил! Намного хуже, чем прошлый век, который он провел в клетке! Он удостоверится, что пепел этого вампира засунут на самое дно миньонского нужника. Даже если тот как-нибудь умудрится ожить, травма всё равно останется. Как и запах.

Вечно эта особенность, связанная с вампирами, размышлял Гнарл. Вампиры бессмертны, и поэтому вечно откладывают всё на потом. Люди же, напротив, постоянно отчаянно старались всё успеть до своей смерти. Конечно же, миньоны не были подвержены летаргии вечной жизни, но это потому, что миньоны, по его взвешенному мнению, были наивысшей формой жизни. Что, в свою очередь, объяснимо тем, что миньоны не были бессмертными, просто относились к смерти как к некоему сну, чему-то, что легко можно было поправить, пнув нужного индивида и приказав ему прекращать лениться.

Он вошел в кабинет своей повелительницы. Та сидела за своим столом и дулась.

— Гнарл, — окликнула его Луиза. — Ты же не считаешь, что я говорю, как моя сестра, да?

Гнарл обдумал этот вопрос.

— Нет, ваша злобность, — ответил он.

Луиза взбодрилась.

— Вот и я думаю, что нет! В конце концов...

— Во-первых, вы не шепелявите время от времени, когда клыки мешают говорить.

Она снова обмякла в кресле.

— Я про другую сестру, — пробормотала она.

— А. Это было спрошено довольно нечётко, ваше затемняющее величество. В таком случае, я не знаю. Я пропустил те времена, когда она бушевала вокруг, словно малолетний кошмар, убивая совершенно невинных практикантов темной магии и вырезая маленьких тупеньких наивных гоблинов. — Гнарл пригладил бородку. — Мне даже интересно, что бы произошло, если бы она обнаружила эту башню лет двадцать назад или около того, — задумчиво добавил он. — Я считаю, что она могла совершить самое страшное падение во тьму. Я тогда бы был в восторге, служа кому-то вроде неё. О, представьте себе тёмное правление Тристейном кого-то настолько печально знаменитого за грубость и жестокость.

Где-то в этот момент Луиза метнула в него туфлю. Конечно же, Гнарл давным-давно привык, что из него пытаются сделать мишень для шаров огня, кусков льда и, не так уж и редко, шута, так что легко увернулся и быстро удалился.

Подёргивая хвостом, Паллас кралась к нему по коридору. Глаза кошки были прищурены, а уши прижаты к голове, пока она разглядывала Гнарла.

— Ах, юные повелительницы. Они всегда такие непостоянные, — счастливо произнес Гнарл.

Паллас зашипела на него, держась подальше от мерзко пахнущего миньона.

— Подойти поближе, киска, и тебя размажет по полу, — тем же счастливым тоном сообщил он, шаркая по коридору при помощи своей палки. Он шел туда, где, по крайней мере на бумаге, находилась камера принцессы Генриетты. На практике, конечно же, замком на двери пользовались исключительно изнутри. Вот как сейчас.

— Принцесса! — позвал он, колотя по двери своей палкой. — Принцесса!

— Луиза-Франсуаза с тобой? — отозвалась Генриетта.

— Нет, она дуется в своем кабинете.

Генриетта открыла дверь. Гнарл посмотрел на предположительно-пленённую предположительно-невинную принцессу, чье выбеленное мелом лицо с подведенными углём глазами весьма напоминало череп.

— А, ваше высочество, — сказал Гнарл. — Как прискорбно видеть, что вы продолжаете ваше личное исследование некромантии.

— Проходи, — тихо ответила Генриетта, поглядывая по сторонам на случай Луизы. Её жилье было удобно-роскошным и полностью подходящим для пленницы королевского рода, попавшейся в руки злобной повелительнице. Однако фальшивый книжный шкаф — установленный, когда Луиза была в отъезде — был открыт, демонстрируя тайную комнату. Та была отделана в более мрачном стиле, с интенсивным использованием кости для инкрустации мебели.

Гнарл радостно уселся на кресло со спинкой из могильной плиты, положив руки на подлокотники, заканчивающиеся черепами.

— Эх, нет ничего лучше ортопедического кресла для моих старых костей, — вздохнул он, опершись спиной на холодный камень. — Доживёте до моих лет, и тоже будет спина болеть. Итак, принцесса.

— Гнарл, чего ты хочешь? — спросила принцесса Генриетта, указав рукой на небольшой алтарь, где была растянута на веревках крупная крыса. Камень был покрыт кровью и выщерблен. Рядом с крысой лежали восковая кукла, набор игл и сырая сосиска. — Я всегда готова уделить тебе время, но конкретно сейчас я занята.

— О, как жестоко, упражняться в создании ослабляющих проклятий, — покосился на приготовленные элементы Гнарл, — которые, похоже, направлены на мужскую анатомию. А кто желаемая жертва?

Генриетта залилась краской, хотя это было трудно заметить под слоем мела.

— А, это должен быть... эм, кардинал Ришелье. Я считаю, что... эм, как священник он им всё равно не должен пользоваться, так что если он перестанет работать...

— Довольно восхитительно жестоко, ваше высочество, — согласился Гнарл. — Однако, как ни иронично, с учетом всех фактов иногда бывает более эффективен прямой подход, а тонкая магия только слегка портит им жизнь. Вы не рассматривали гангрену?

— Да, но про это будет в следующих главах, — ответила надувшаяся Генриетта.

— О, как зловеще. Однако, — рассудительно сказал Гнарл, сложив руки на своей палке, — я должен попросить вас остановить ваш личный проект. Повелительнице нужна ваша помощь, и она не получит её, если вы закроетесь здесь.

Генриетта выпятила челюсть.

— Но я должна овладеть жизнью и смертью и...

— Позже, ваше высочество, позже, — заверил её Гнарл медовым голосом. — Ваша помощь нужна повелительнице. Она уже начала действовать беспорядочно. Так что вы нужны, чтобы успокоить её и подбодрить её, пока она готовится к уничтожению мадам де Монстепан. Вы же хотите отомстить ей, не так ли?

— Ну... я думаю. Да. — Генриетта вздохнула. — Очень хорошо. Я пойду умоюсь. — Затем ненадолго задумалась. — Я всё правильно делаю? — немного нервозно спросила она. — В книгах сказано, что именно так надо одеваться для некромантии.

— Конечно же, ваше высочество, — глубокомысленно заверил Гнарл. — Некромансеру нужно выглядеть Злым. Черепа и косметика для бледности и тёмные тени под глазами — это всё часть стиля. И если вы поможете повелительнице добиться успеха... ну, я знаю кое-кого в Альбионе...

Глаза Генриетты расширились.

— Я слушаю, — с готовностью сообщила она.

...

Грохот молотов встретил Луизу, когда она спустилась в глубины мастерской Джессики. Трагично, но её так же встретил запах миньонов. Спускаясь в подсвеченные багровым недра, она обнаружила ряды миньонов, кующих наконечники для копий и грубые доспехи.

— О, здарова, Лу! — заорала Джессика, сидящая на балконе и наблюдающая за мастерской. Она сидела, задрав ноги и глядя в магический шар, где крутились ужасные и кровавые тёмные сцены. — Поднимайся сюда! Я как раз ждала чего-то, чтобы остыть.

— А ты без дела не сидела, — заметила Луиза, проклацав по ступеням наверх и со вздохом облегчения усевшись.

— Ну, да, за год кое-какие идеи пробились через их толстые черепа, — сказала Джессика. — В том смысле, что пока тебя не было, я заставила их устроить набеги на кузни и подобные штуки и красть там одежду кузнецов, и это серьезно помогло. Я предвижу, что к началу следующего года я одену твой легион рока в униформу.

— Пока они не напялят тыкву себе на башку, — возразила Луиза.

— Эй, тыквы страшные, — ответила полудемон.

— Правда?

— Нет, это просто растения. Или, типа, фрукты. Что такое тыква? Это фрукт, или орех, или ягода или... ну, типа того, меня это не интересует. Так, что нового?

Луиза откашлялась. Затем нахмурилась.

— Я думаю, что нам нужно перебраться куда-нибудь, где будет потише, — заявила она.

Встреча была перенесена в одну из боковых комнат Джессики, которая оказалась приятно изолированной и с полным отсутствием миньонов внутри. Кожаные кресла были впечатляющими и соответствовали моменту, а манекены в демонических масках были бы совершенно кошмарны, если бы, к счастью, не использовались для предварительной примерки незаконченных платьев.

— Так намного лучше, — с благодарностью произнесла Луиза. — Теперь к делу. Я подумала про Награждения Кабала.

— Да? Злобно! Ты заполучила эту речь перед всеми!

— Я знаю, — сказала Луиза, испытывая тошноту от одной мысли об этом. — Поверь мне, я знаю.

Подавшись вперёд, Джессика сжала её руку.

— Поверь мне, всё пройдет ужасно, — с готовностью заверила она, хотя и не слишком ободряюще. — Это же всё часть твоего гигантского общего плана, верно? Нечего там пугаться. А я и Генри здесь, чтобы помочь тебе пережить всё это. Мы заставим тебя столько практиковаться в этой твоей речи, что ты сможешь её рассказать во сне.

Луиза слабо улыбнулась.

— Спасибо. Но я сейчас не о том. Это про... это я о том, что я собираюсь надеть.

Джессика поморщилась, а затем спохватилась и попыталась скрыть это.

— А можно, мы потом поругаемся? В смысле, конечно, я могу отполировать твой доспех, но ты его уже сто лет носишь и...

— Я знаю! Я знаю! — Луиза сделала глубокий вдох. — Именно об этом я... я собиралась попросить тебя. Все будут смотреть на меня. Мне нужно, чтобы моя речь прошла идеально. Мне нужно выглядеть впечатляюще. Джессика. Эм. Можешь сделать что-то очень, очень красивое?

Темные глаза Джессики расширились.

— Ты правда этого хочешь? — тихонько спросила она.

— Да. Я... Мне для этого нужно лучшее оружие, которое я смогу добыть. Но моим оружием будут мои слова, моя речь. А это значит, что я должна выглядеть милой и красивой. — Луиза задумалась. — Но это в страшном, угрожающем и величественном смысле, — быстренько добавила она.

Тут она ощутила, что её схватили и заключили в теплые, немного пахнущие серой объятия.

— О, Лу, — сказала Джессика. — Это восхитительно. Я тебя не подведу, обещаю! Каждый глаз там будет смотреть на тебя!

— И ты ткнешь носом своих кузин? — с легкой улыбкой поинтересовалась Луиза, тоже обнимая её.

— Дык, ёпта. Я их так ткну, что они Небесах пробьют!

— Просто не забудь, — предупредила её Луиза, — мне нужно скрывать, кто я. И мне нужна Перчатка.

— О, за это не волнуйся. Сталь, багрянец и военная эстетика — теперь часть твоего образа. Люди тебя не узнают, если ты появишься в коротеньком стигийском ночном платье. — Джессика отпустила её и подтолкнула Луизу локтем. — Плюс, у тебя не то сложение, чтобы надеть что-то из того, что могли бы носить Генри, или Катт, или я. У тебя свой стиль. И ты должна овладеть этим стилем, девочка! Постоянно расстраиваться из-за маленькой груди — это так по-детски. — Джессика задумалась. — Плюс, ты знаешь, сколько людей я бы убила за такую талию, как у тебя? — добавила она. — Ты вообще можешь надеть прозрачное платье, и оно будет смотреться мрачным и ужасным. А если я его надену, то буду выглядеть, как плохо завернутый подарок.

Луиза обдумала эту мысль и сухо улыбнулась.

— Я оставлю тебя в живых. Пока, — сообщила она, будучи польщенной.

— Ох, вот ты шутница. Все же знают, что Папа сделает с тобой, если ты казнишь меня, — ответила Джессика, подбирая рулетку.

— ... да. Да, он сделает.

— Ну! — Джессика вытянула сантиметр на манер убийцы, готовящего свою гарроту. — Раздевайся! Я лично прослежу, чтобы Тёмный Император Катая ослабел в коленках, когда он увидит тебя!

— Это не только ради этого! — ляпнула Луиза, покраснев. Одна мысль о том, что император Ли будет восхищаться ею, вызывала прилив тепла и покалываний.

— "Не только"?

— Не из-за этого! Я хотела сказать, что это не из-за этого!

Джессика приподняла бровь в несколько пошлой, развратной и совершенно демонической манере.

— Тогда ты, наверное, наденешь его для Генриетты?

Луиза замерла.

— К-к-конечно же, н-нет, — пробормотала она. Может, если она сейчас подожжет себя, то всё закончится быстро, хоть и не безболезненно. Ей и так уже казалось, что она горит.

Она ощутила, что её обняла за плечи теплая рука.

— Эх, Лу, — с сочувствием сказал Джессика. — Ага, я знаю. Втюриваться в друзей — это полный отстой. Я всю старшую школу провела, втюрившись в одного парня, который был моим другом. Я ему ничего не говорила, потому что... ну, у меня пубертат был полным отстоем.

— К-как ты узнала? — прошептала она. — Она знает?

— Не. Если честно, оно ей не надо. А откуда я знаю? — Джессика пожала плечами. — Полуинкуб, помнишь? — Луиза немного расслабилась. — Плюс, ты постоянно заикаешься и краснеешь возле неё, совсем как когда я дразню тебя насчёт императора Ли.

— Я н-не хочу этого чувствовать, — прошептала Луиза, обхватив себя руками. — Она мой друг.

— Она симпатичная, — сообщила Джессика, пихая локтем Луизу. — Ты когда-нибудь подумывала о том, чтобы подкадрить её?

— Это просто мое тело неправильно реагирует, п-потому что я де ла Вальер, похитившая принцессу, — несчастным тоном прошептала Луиза. — И из этого ничего не выйдет, даже... даже если я ей что-нибудь с-скажу. Она любит своего принца. А он мертв.

— Ну да, ну да. Вау. Полный отстой, — поникла Джессика. — Она любит его так сильно, что думает только о нём, когда я инкублю на полную. Я... не думаю, что могу как-то обнадёжить в этом деле. Кстати, по идее, это супер-вредно для здоровья — так сильно любить мертвого парня. Так и ослепнуть можно. — Она расправила плечи. — Да и жалко тоже, вы бы вместе супер-мило смотрелись бы.

— Это грех, — прошептала Луиза.

— Не, — уверенно ответила инкуб. — На самом деле, нет.

— Что?

— Я ходила на модуль по таким штукам в колледже. Поверь мне, я знаю, что такое грех и что им не является. Если честно, мы не совсем понимаем, почему на поверхности вы поднимаете столько шума из-за этого, — потянувшись, объяснила Джессика. — Типа... есть же куча способов грешить. Так зачем ещё выдумывать? Я в том смысле, что оно, конечно, помогает заманивать людей в грех, потому что они думают, что раз они так делают, то они уже зло, но это довольно окольный путь, верно? — ухмыльнулась она. — Я в том смысле, что ты уже злая повелительница, завоевавшая север Тристейна, убивающая правителей страны, похищающая принцесс и встречающаяся с Тёмным Императором Катая! Так что тебе не надо обманом накручивать себе очки, заявляя, что любить девочек это грех! — Она помахала пальцем перед Луизой. — Ух-хух!

— Но Церковь говорит... — начала было Луиза.

— Ну да, прости, но они неправы. Настоящий демон перед тобой, и он говорит тебе, чтобы ты себе знала, это — не грех.

Луиза открыла рот. Затем закрыла его.

— Я думаю, ты меня т-только еще сильнее запутала, — тихо проговорила она. — Мне сейчас совершенно не нужно отвлекаться на всё это. Только не тогда, когда мне нужно избавиться от Монтеспан. — Она пригладила свои волосы. — А ты... у тебя... у тебя есть такие чувства?

Джессика вздохнула.

— Нет. Поверь мне, так бы оно было бы, наверное, проще, если бы были. Мне нравятся парни. Большая часть парней пугаются, когда выясняют, что я инкуб и... и говорят всякие жестокие вещи. Это если мне повезёт. Встречаться с кем-то как девушка, которой случилось быть инкубом, это как идти через яму с крокодилами. И это мне ещё повезло, что папино влияние сохраняет меня в безопасности, в основном — ну, по крайней мере, физически. Большая часть других женщин-инкубов такой защиты не имеют, а мужчины становятся очень жестокими, когда выясняют это, или думают, что ты пытаешься украсть у них "их" девочку. Было бы намного проще, если бы я любила женщин, но я пыталась, и увы, со мной это не работает. — Она попыталась улыбнуться, но не сумела. — Мне нравятся парни с бородой. Девушки просто не такие.

— Чувства — та еще боль, — проворчала Луиза. — Они просто мешают.

— Ну да, но они как бы нужны для производства следующего поколения, — мрачно уточнила Джессика. Затем сделала глубокий вдох. — В любом случае! Хватит ныть! У тебя будет еще одно свидание с императором Ли, запомни это! Он нравится тебе, и ты нравишься ему, верно? Хотела бы я, чтобы по мне сох император!

— А я ему нравлюсь? — печально спросила Луиза. — Иногда он вроде бы заинтересован, иногда нет, и я не знаю, что он будет делать.

— Только не с таким настроем! Я собираюсь сделать тебе обалденное платье и...

— Оно должно защитить меня, если он попробует убить меня, — автоматически уточнила Луиза.

— Аввв, это скучно.

...

— ...и затем я сказал: "Я меняю условия этого соглашения. Молитесь, чтобы я его не изменил еще больше"! — с улыбкой рассказывал император Ли. — А затем я их всех казнил.

Луиза засмеялась.

— Ну, нельзя доверять предателю.

— Именно! — Император Ли снова уселся на парковую скамейку в Бездне, глядя на огненное озеро внизу, где в вечных муках копошились грешники, и бросил хлебушка адским уткам. Утки ненадолго отвлеклись от клевания проклятых, чтобы подраться за крошки.

Луиза, в свою очередь, чувствовала себя хорошо. В этот раз отношение Ли было намного теплее. В прошлый раз он был холоден и резок, но в этот раз, похоже, он с большей охотой просто... просто сидел и проводил время рядом с ней. Это было приятно, особенно после того, как Джессика сумела улучшить её очки-переводчик. Маленькая часть её желала незаметно прижаться к нему. Хотя, конечно же, она этого не сделала, во-первых, потому что было практически невозможно незаметно прижаться к кому-либо, когда ты закована в полный латный доспех, а во-вторых, потому что таким образом ты напрашиваешься на нож в спину, но прижаться всё-таки хотелось.

Еще она размышляла о вкусе его губ и надеялась, что это будет не вкус яда.

— Я уже принес свои извинения Кабалу, — сообщил немного сгорбившийся Ли. — Очень занят с внутренними делами страны. Не смог выкроить время. Так жаль.

— Спасибо, — ответила Луиза. — Вам понравилась ситуация в этой ужасающе холодной части Катая?

— Ну, я не могу вести свою армию зимой, — со вздохом ответил он. — Драконы не любят такой холод. Обычно в спячку впадают.

— А, — ответила Луиза, только слегка заинтересовавшись. Она задумалась, могла ли она добыть себе дракона. В её подземельях должно было быть место, куда можно его втиснуть. Никто не посмеет смеяться над ней, если у неё будет огромный огнедышащий ящер, который может прилететь и уничтожить людей, смеющихся над ней.

— Зато это трио лордов больше не мешают мне, — сказал он, сжав кулак, — и за это я благодарен.

Его темные глаза встретились с её глазами. Она покраснела.

— В конце концов, эт-то было в нашем договоре, — пискнула она, радуясь, что шлем прикрывает её щеки. Бог и Основатель, он правда был очень красив! Катайцы обладали более круглыми лицами и выглядели мягче, чем мужчины Халкгинии, и у него не было этих отвратительных волос на лице, которые, казалось, были гордостью мужчин. — Не нужно благодарить меня, ваше императорское величество.

Не в последнюю очередь потому, подумала она про себя, что я захватила одного из этих лордов в плен.

Он улыбнулся в ответ.

— Тогда не буду, — ответил он, и она могла поклясться, что он её дразнит. Что только добавило краски на её лице. — Не желаете ли поведать мне, что вы собираетесь сделать на Награждении Кабала?

Ну, сейчас она сможет отомстить. Что-то в глубине Луизы было уверено, что мужчина должен бороться за её внимание, прорубаясь сквозь тучи стрел, горящую смолу и злобные проклятия. Хм. Разве что это было иносказанием, а имелось в виду что-то про "взятие штурмом ворот осаждённого замка"? Ей надо проверить. Кстати, если он добивается её руки, то это практически одно и то же.

— Не хочу портить сюрприза, — сказала она, пытаясь говорить как можно более величественно. — Это было бы слишком жестоко. Вам придется просто смотреть и выяснить всё самому.

— Но я уверен, что жестокость — это часть вашей натуры, — парировал он.

Луиза подалась к нему. Она могла чувствовать запах его доспеха.

— Возможно, — сказала она. — Но желаете ли вы это выяснить? Желаете ли получить подтверждение?

— Какое ещё подтверждение? — с ухмылкой спросил он.

— О... очень жестокое! — выпалила она, потому что волна её властной величественности разбилась об ухмылку императора. Румянец становился всё сильнее, и она уже не была уверена, не засветится ли сейчас от жара её доспех. — Я... я просто покину вас прямо сейчас и больше никогда не буду с вами разговаривать!

И к её удивлению, он тоже покраснел.

Почему-то ей от этого стало намного лучше.

Part 2

"Если победа в сражении гарантирована, тогда ты должен сражаться, даже если правитель запретил это; если победа в битве недостижима, то тогда ты не должен сражаться, даже если правитель приказывает. Разве что, конечно, умышленным поражением получится извести наиболее верные правителю войска, отправив их на верную смерть. Всегда нужно помнить, что у "победы" есть последствия, и что ваше понимание триумфа может отличаться от мнения правителя"

— Луис де ла Вальер, Кровавый Герцог.

Была ночь перед Серебряной Пятидесятницей, и по всему университету происходило много всего, особенно у культисток.

— Маг, оно ужасно тяжелое — жаловалась Жаклин, которая вместе с несколькими другими культистками пыталась втащить дубок в кадке в Главный Зал. — Разве не слуги должны заниматься такими вещами?

Магдалена вздохнула.

— Жаклин, почему ты не используешь магию? — едко поинтересовалась она, парой взмахов жезла отправив несколько крупных ящиков с украшениями в полёт к назначенной цели.

-...М-м-мм.

— Ты забыла, что ты ма... нет. Неважно. — Магдалена улыбнулась, но эффект был подпорчен её врожденной склонностью стоять в тени так, что свет попадал только на линзы очков. — Все, запомните! Постарайтесь получить максимум праздничного удовольствия и счастья! Это точно разозлит мадам де Монтеспан, а если это так, то разве это само по себе не повод что-то делать?

Между собой Луиза и Магдалена высчитали, что очень редко в прошлом проникновения со взломом происходили с целью провести социально приемлемые религиозные собрания. Охрана дружно уснула возле приятного теплого очага в своей караулке, после того как празднично одетые культистки угостили их ромом с пряностями и сладкими пирожками, напичканными снотворным. Это означало, что у культа теперь есть масса времени, чтобы протащить украшения и сироток, которых они за взятку одолжили из ближайшего приюта.

— Сара! — позвала Магдалена. — Что там с хором?

— Просто чудесно, дорогая! У сирот уже была подготовка! Они сейчас носят венки и гирлянды.

Магдалена фыркнула, несколько раздраженная тем, что мир не дал ей возможности раскритиковать его.

И так, с огромным удовольствием, причем только часть его была наигранной, они занялись украшением Главного Зала университета. Обычно к этому времени он уже был украшен, и многие из женщин с теплотой вспоминали свои студенческие годы тут и то, как достойным тут раздавали бесплатное вино со специями. Но в этом году тут было темно и холодно, и религиозные изображения были сняты со стен. Мадам де Монтеспан заявила, что это из-за того, что теологический корпус, который так щедро профинансировали, был более подходящим местом для них, но культисты не были — в основном — дураками и могли понять, к чему всё это было.

Признак влияния Ате, вторгающегося в мир.

...

За кулисами Награждения Кабала все были взволнованы. И если публика, наблюдающая за шоу, была вежливой и стильной, то тут, в недрах здания, всё было наполнено криками, скорбными воплями и страхом.

Даже больше, чем обычно в Бездне.

— Молниеносная проверка! Где группа по проверке молний? Кто-нибудь, живо притащите оккультиста обратно!

— Тсер`а ведёт себя, как полная дэва! Она говорит, что её раздевалка слишком маленькая! Есть другое место, куда её можно запихнуть?

— О мать-перемать-рогами-об-забор! Король Троллей — обдолбался в камень! Он же не сможет так речь сказать!

По сравнению с творящимся хаосом в раздевалке Луизы всё было относительно спокойно. Джессика была там с ней, помогая с финальными штрихами её одеяния. Но это было только относительно. Помимо того, что нервы Луизы были натянуты, как гаррота, так Джессика еще и на лету подправляла дизайн одежды, при этом ругаясь, как матрос.

— Эта полная сучка Изах`белья! — ворчала она под шум швейной машинки, которая выла, как умирающий святой. Она была изрядно напряжена и поэтому выглядела очаровательно-привлекательной. — Как она посмела выставить кого-то в одежде из тьмы! Она узнала, что я её покупаю? Могу поспорить, что узнала! Она и её дурацкие сраные тёмные эльфы!

Луиза сжалась в огромном кресле в углу комнаты, одетая в халат и только частично накрашенная. Джессика заставила её надеть перчатки, чтобы она прекратила грызть ногти. Она тихонько позвякивала, дрожа от напряжения.

— Всё идёт не так, — бормотала она. — Всё пошло не так. П-платье пошло не так, и я так н-нервничаю, что н-не смогу говорить не заикаясь и... и...

— Выше голову! — рыкнула Джессика сквозь зубы. — Этой ночью всё будет точно!

— Так уже ночь!

— Ну, на всё про всё... вроде как час уйдёт или около того. Только подумай. Когда ты с этим закончишь, тебя реально попустит, и тебе не придётся делать чего-то подобное почти — боголюбленный дерьмовый козлиный зад! — год! Как минимум!

— Ты что, с ума сошла? — рявкнула Луиза, страстно желая, чтобы она не была благовоспитанной леди и тоже могла ругаться, как Джессика. Брань казалась ей прекрасной разрядкой. — Я н-н-никогда такого больше не буду делать!

— Ну, в следующий раз я вовремя сделаю платье, и его не придётся переделывать, потому что Изах`белья его полностью передрала!

— В следующий раз? — в отчаянии простонала Луиза.

— Послушай, просто... просто думай о том, как будет происходить появление Генриетты, и молись всем силам Бездны, чтобы она всё не изгадила!

Эта реплика вызвала только новые звуки душевных страданий повелительницы, которая сжалась, обняв колени и спрятав в них лицо.

Джессика начала подозревать, что может быть, она сейчас не самая подходящая для поддержки душевного равновесия личность. Это, наверное, потому, что она могла ощущать, как сильно вырос её копчик, и из-за головной боли, вызванной начавшими рваться через кожу рогами.

...

Снаружи силы Зла начали появляться на пропитанном кровью ковре. Естественно, огромный краснокожий демон без рубашки и суккуба комментировали происходящее для тех, кто смотрел из дома.

— А вот идёт Шафила Отмеченная. В прошлом году она была довольно тиха, но ходят слухи, что в нынешнем правительстве Альбиона у неё сильное влияние, — сказала суккуба.

— Должен сказать, Маелар`ни, горящие руны на лбу — это уже прошлый год, — отметил демон-мужчина. — И столько черного?

— Я в курсе, веришь? Черный — это всегда хит, но, дорогуша, кто-то должен сказать ей, что она слишком банально смотрится. Она никогда не делает с ним ничего интересного. Что ты думаешь насчёт этого, И`он?

— По моей шкале, она с трудом получает пять баллов, — добавил демон. — Ей стоит рассмотреть идею таинственной маски, потому что эта хмурость — не фонтан.

Учитывая, что их голоса транслировались тут же, причина хмурости была самоочевидна. Но внимание уже перешло на новую прибывшую повозку в очереди.

— А это кто? — поинтересовалась суккуба. — Боги, это же Кармин, графиня Крови. — Каттлея выскользнула из повозки, одетая в платье с большим вырезом. Джессика решила, что она может обойтись маской поменьше, если никто не будет смотреть на лицо, и, честно говоря, похоже была права. — И, конечно же, Гнарл Кривой.

Гнарл наградил комментаторов зловещей ухмылкой и приподнял свой цилиндр. Морщинистый миньон был одет в безукоризненный смокинг, в комплекте с моноклем в золотой оправе. Суккуба покраснела.

— Ах, этот злобный старый гоблин никогда не устает разочаровывать, — сказал демон.

— У него весьма обалденная фигура для миньона, — добавила Маелар`ни.

И`он странно на неё посмотрел.

— Ты правда так думаешь? — переспросил он, скривившись.

— Эй, не тебе меня судить!

— Да, но он уродливый старый гоблин в цилиндре, — уточнил он.

— Знание — сила, а сила привлекает, так что мудрец вроде него очень горячая штучка, — возразила она. — С математикой не поспоришь!

И`он открыл рот. Затем захлопнул его.

— И вы только посмотрите кто выходит, — быстро начал он, решив сменить тему и отвлечься от извращений его напарницы. — Боги, это же Глас Стальной Девы! И вау, она теперь перешла на смертельную сторону!

Генриетта вышла из повозки. "Черепа" были доминирующей темой в её одеянии, вписанные в общую эстетику доспехов, которые были характерной особенностью сил Луизы. Её шлемом был череп, волосы из-под него ниспадали по спине. Еще на ней была надета облегающая кираса, на который было два более выступающих черепа, или четыре, если считать с наплечниками. Протесты Луизы были отвергнуты во имя моды и/или бунта против родителей, и поэтому доспех выставлял на всеобщее обозрение талию и оставлял открытой спину, что, безусловно, заставило бы императора Ли нахмуриться из-за субоптимальной защиты. Множество слоев багровой ткани прикрывали ноги в такой манере, что Джессика надеялась, что это заставит журналистов использовать фразу "водопад крови". Увенчанный черепом посох завершал ансамбль.

— Ну, ходили слухи, что она избрала путь некромансера, и она определённо не скрывает этого, — отметила Маелар`ни.

— Некромансер? Ад, я бы её отнекромансил, если вы понимаете, о чём я.

— В том смысле, что убил бы её медленно и мучительно в течении нескольких дней, сохранив труп зловещими заклинаниями, и поймав её душу в этом холодном мертвом теле, где она будет обречена быть рабыней любых твоих желаний?

Мужчина широко улыбнулся.

— Именно.

...

Силы Зла толклись в высокой пещере-вестибюле до начала награждений. Там были канапе, и некоторые из них человек смог бы захотеть попробовать. Повсюду доминировал красный цвет, а изменчивое освещение бросало длинные тени на лица участников. Тут и там парили пылающие черепа, бросающие свет на очень известных или важных демонов. И конечно же, журналисты были повсюду. Всякий, кто был хоть кем-то в легионах зла, хотел, чтобы его тут увидели.

У Каттлеи был свой приказ, пока она продвигалась в сторону стойки администрации. Вернее, это были очень конкретные приказы. Её младшая сестра была в командном настроении и не терпела возражений. Ну, Каттлея даже не смогла сообщить, что она совершенно не возражает против того, чтобы сделать всё так, как ей велено.

У неё была цель — Ате.

Конечно же, сначала, пока она выслеживала его, ей нужно было смешаться с толпой. Она не должна была выглядеть отчаянно заинтересованной. Так что словно судно, рассекающее океанические волны, она энергично двинулась вперёд, притянув к себе немало внимания со стороны плотных рядов сил тьмы и зла. Все они были очень сосредоточены на её, скажем так, форштевне.

И как бы ни хотелось Каттлее вонзить клыки в некоторых из восхищающихся ею демонесс, она не могла позволить себе отвлекаться. А еще она не могла себе позволить испачкать платье кровью, иначе и сестра, и Джессика станут очень сильно неприятными насчет этого.

Наконец, она заметила Ате, разговаривающего с массивным демоном, с трудом втиснутым в стильный серый костюм, на спине которого была закреплена связка палок. Из центра этой необычной штуки торчало лезвие топора.

Ате одарил Каттлею благожелательной улыбкой.

— А, Кармин, — радостно поприветствовал её он. — Как злобно снова вас увидеть. Я счёл, что ваши записи по сравнительной анатомии катайских снежных тигров действительно весьма высокого качества.

Каттлея заставила кровь прилить к щекам, чтобы создать румянец.

— Вы слишком добры, ваше Темнейшество, — ответила она.

— Нонсенс! Ваша душа может ничего не стоить, но ваш разум остёр и ваша одержимость животными весьма схожа с моей. Посредством сравнения людей с животными и указанием на их схожесть можно избавиться от веры в природную Доброту человека! — заявил он. — Кармин, а это мой старый знакомый, Фаскес.

— Не смею мешать, — проворчало темное божество. — До скорого, Ате.

— Бесславный малый, — сообщил Ате. — Думаю, именно за это он мне и нравится. Практически весь состоит из задней чуйки и грубой силы, что означает что он очень умел в управлении толпами. Думаю, что он мне пригодится. Итак, вы были в Катае?

— О да, — ответила Каттлея. — Портили планы силам Добра, вы знаете, как это. Ну, этим занималась Повелительница. А я занималась её защитой и, конечно же, охотилась на местных диких животных! Я там обнаружила сотни новых видов жуков, которых раньше никогда не видела!

— Ах, жучки. Я преизрядно увлекаюсь ими, — согласился Ате, в его глазах мелькнул красный огонёк. — Иногда я подумывал, что лучше бы уничтожить человечество и заменить его на тараканов и других насекомых, которые не верят в богов. Такой мир меня бы порадовал. Верования слишком отвратительные, и не в плохом смысле слова. Моя сестра Антисе ещё сильнее настроена против них.

Одной из причин, по которой этой частью занималась Каттлея, было то, что большая честь её телесных реакций была скорее привычкой, чем необходимостью. В результате она не сглотнула, когда услышала этот дьявольский план.

— Как восхитительно, ваше Темнейшество, — солнечно улыбаясь, пропела она. Конечно же, не в прямом смысле солнечно, потому что солнце заставило бы её загореться. Затем она нахмурилась. — Хотя... могу я кое-что сообщить? Кое-что более... важное?

Он улыбнулся в ответ.

— Конечно же, Кармин. Ведь я же расположен к вам.

— Ну... вы заметили, что что-то странное происходит в Амстрелдамме? — спросила она. — Это повелительница неожиданно обнаружила, точнее, её темная сила обнаружила, что есть святилища в городе, точнее, в университете, которые подавляют её. Она пыталась рассмотреть их с помощью магического шара, но они создают помехи.

Ате нахмурился.

— Святилища? — переспросил он, его лоб прорезали морщины. Он подергал одну из заплат на локтях. — Нет, это неправильно. Там не должно быть святых мест. — Он нахмурился еще сильнее. — Но я могу ощутить их там, да, — сказал он, поразмыслив. — Освященные места разбросаны по всему зданию.

— Боги! — воскликнула Каттлея, отлично зная, что Луиза и Магдалена немало потрудились, чтобы контрабандой протащить потайные святилища в разные тайные места. — Я склоняюсь перед вашей темной силой. Моя повелительница просто обнаружила, что не может наблюдать за некоторыми местами. Но кто бы мог сделать такое?

— Ну... может, в этом стоит винить Элеонору де ла Вальер, — проворчал Ате. — Она обычно виновна. Она срывала мои планы в этом городе слишком уж долго.

Каттлея нахмурилась, и эта хмурость была явной и не наигранной. Конечно же, у неё была очень даже немалая обида на старшую сестру за все фразочки типа "это она сама виновата, что её убили и превратили в нежить-чудовище". Такие вещи действительно обижают. С тех пор Элеонору держали от неё подальше. Насколько она могла судить, Элеонора заслужила довольно неприятные вещи, происходящие с ней в тюрьме на протяжении нескольких лет — и даже еще более жестокие, например, отлучение её от книг.

— Нет, нет, — возразила Каттлея. — Она же в камере сидит, не так ли?

— Это верно, — согласился хмурый Ате. — И я удостоверился, что она под присмотром. Она оставалась там. Значит, кто-то ещё прячет от меня что-то в городе. И этот кто-то удостоверился, что я даже близко туда не подойду.

— Но ведь как тёмный бог вы же можете попасть куда угодно? — непосредственно поинтересовалась Каттлея.

— Ах, я бы и рад, но моя сила — и моя природа — накладывают на меня определённые ограничения, — с отсутствующим видом сообщил Ате. — Что-то об этом могут знать мои враги. Да, что-то вроде этого может быть использовано против меня врагами... или предателями...

— Предатели? Но кто же осмелится предать вас! — воскликнула Каттлея. — Я даже придумать не могу, кто бы попытался украсть ваши силы. — Она запнулась. — Они должны быть в Амстрелдамме, и я не могу вспомнить ни одного из ваших слуг, способных на такое! — Может, она немного перебарщивала, но она прекрасно знала, что не умеет контролировать своих чувств — всё сердце нараспашку. Хотя не в прямом смысле! Это было бы грязно! К тому же она была вампиром, и если так раскидываться сердцем, то это убьет её. Совсем как человека! Хотя она может после такого оправиться, в отличие от большинства людей.

— И правда, кто... — медленно повторил Ате. Он улыбнулся Каттлее, но явно был отвлечён. — Думаю, нам стоит поговорить чуть позже. Я бы хотел перемолвиться с вашей повелительницей после того, как здесь всё закончится.

— Ну, она сегодня произнесёт речь, так что вы точно не хотите пропустить её! — счастливо сообщила Каттлея. — Она упорно упражнялась с тех самых пор, когда Драконий Император объявил, что не сможет прибыть, и её попросили срочно заменить его. Бедняжка! Было очень трудно всё устроить!

...

— Уф, вы только посмотрите на неё.

— Такая розовая! Только посмотрите, как выглядит её кожа. Я бы тоже стыдилась показаться в таком виде. Хотя, как раз лицо-то она не показывает. Могу поспорить, что под этим её шлемом она ещё как уродлива.

— И нос, наверное, прямо посреди лица. Я так рада, что избавилась от своего!

Пока Генриетта пыталась слиться с толпой, она начал слышать шепотки. И в итоге на некоторых рисунках журналистов её улыбка была более чем малость натянутой.

— Ну, конечно же, я планирую поднимать мертвых. Я жажду мести, — сказала она в ответ на обращённый к ней вопрос. — Силы Совета нанесли мне оскорбление.

— Да знаю я. О чём она вообще думала, появившись в таком виде? — доносился шепоток откуда-то из-за спин. — Да сколько же в ней весу?

— И раз Стальная Дева убила одного из них, то конечно же, я поклялась ей в верности, — добавила Генриетта, пытаясь заглушить голоса.

— Могу поспорить, что её бедра соприкасаются, и ты даже не можешь пересчитать её ребра. Вроде как, омойтемныйбог, она могла бы сбросить добрых килограмм тридцать мяса.

— И вовсе незачем так орать, — сообщил журналист.

— Простите, я немного возбуждаюсь от мыслей о мести, — резко ответила Генриетта. Да что же это за шептуны? Она попыталась высмотреть их, но сложно понять, кто там шепчет, когда тебя окружает столько демонов и прочих монстров.

— Ах, очень, очень плохо, но есть же такая вещь как манеры, — ответил журналист, поправляя галстук. — Ну, если вы меня простите...

И её ненадолго оставили одну. Сделав вдох, она прокралась к стойке администрации. Она подумала, как там Луиза, и понадеялась, что её подруга не слишком сильно паникует. Она могла видеть, как жадно болтает Каттлея с Ате, а на другой стороне зала торчали огромные фигуры драконов. Генриетта твёрдо решила держаться от них подальше. Они могли унюхать принцесс. Собственно, вероятно, все дочери Королевы Суккуб тоже были принцессами, так что у драконов могли возникнуть проблемы, чтобы выделить её из общей принцессности, но она не хотела рисковать.

Тут к ней подошли две женщины. Генриетта не думала, что это демоны. Они напоминали мешки из дублёной кожи, набитые костями. Похожие на солому обесцвеченные волосы ниспадали с их голов, которые, по правде говоря, были просто черепами. У одной из них полностью отсутствовал нос. Их белесые глаза оценивали её, и Генриетта ощутила всплеск инстинктивного стыда. Обе были наряжены в откровенные, увешанные черепами платья, которые демонстрировали их болезненно тонкие тела, а их парфюм не мог перебить запах бальзамирующей жидкости. И Генриетта была уверенна, что было что-то было очень не так с их грудями, потому что у неё было две своих, и она представляла, как они должны выглядеть. Она могла бы подумать, что они под платьями прячут до предела набитые мешки с мукой, если бы не видела, что эти незнакомки просто уроды.

— Могу я быть вам чем-либо полезна? — вежливо спросила она.

— Ну, типа, привет, — сказала первая, прочесав пятернёй волосы. Она говорила хриплым шепотом, напоминающим шум из вскрытой могилы. Генриетта была практически уверенна, что она была одной из тех шептунов. — Я Зимняя Роза, Которая Цветёт В Глубинах Мёртвых Садов, а она — Гниющая Потемневшая Плоть, Выкопанная Из-под Неосвященных Могил.

— Но ты точняк можешь звать меня Плоть, а её, типа, Зима, — сказала вторая. — Мы точняк не знали, что ты некромансер!

— Да, эм, ну, я только в прошлом году начала учиться, — вежливо ответила Генриетта. Волосы у неё на шее встали дыбом.

— Дорогуша, пара советов, — сказала Зима. — Тебе серьезно стоит задуматься о своей внешности. Ты же просто оскорбляешь некромансеров, разгуливая тут в таком виде.

Генриетта с недоумением посмотрела на себя. Она считала, что платье очень даже... ничего, ну, не слишком милое, но в нем она смотрелось привлекательно.

— Простите?

— Да ты посмотри на все эти мускулы! И, типа, слишком много в тебе воды. Ты же на летучий пузырь похожа, дорогуша.

— Я на супер-классной диете, где я не пью никакой воды и не ем никакой еды и питаюсь только душами, и она сделала чудо с моим телосложением, — влезла Плоть. — Ты же так старой станешь и умрёшь. Тебе надо постараться обзавестись филактерией. Это, типа, обязательный аксессуар для некромансера. Ты никогда не станешь по-настоящему могущественной, если у тебя её не будет. Так принято. Люди не будут тебя уважать, если не будешь соответствовать современной могиле.

Генриетта сглотнула, глядя на них.

— Вы серьезно? — нервно переспросила она.

— О, ага, ага. Так принято. И дорогуша, это поможет тебе сбросить все эти лишние кило мяса, — сказала Зима. — И тебе не придется прикрывать лицо! Я знаю отличного хирурга, который может тебе всё это исправить! Но тебе придётся поработать.

— Это мышцы варварской принцессы, — согласилась Плоть. — Ты так никогда себе мужика не найдёшь, если будешь так выглядеть. И журналы будут смеяться над тобой, если заметят хотя бы намёк на целлюлит, так что просто избавься от этих надоедливых телесных процессов. Мужчины думают, что это уродливо, и танатократические дома никогда на наймут тебя. Они только притворяются, что всё в порядке, если думают, что ты достаточно могущественна, но дорогуша, на самом деле они хотят охватить твою талию одной рукой.

— Вы неправы! — рявкнула Генриетта, не сумев сдержаться. Как они смеют! Как они смеют! Её принц любил её, и он не лгал и не думал, что она уродлива! — Мужчины не... они не...

Зима захихикала.

— Такая наивная, дорогуша. Но беги поплачь. Ты узнаешь. Мужики или бросают тебя, или дохнут. Они всегда так поступают. И женщине-некромансеру не дают жизни, если кажется, что она стареет. Мгновенно все вакансии испаряются, как только они решат, что ты будешь плохо смотреться распростертой возле их трона.

— Я думаю, что услышала достаточно! Прощайте! — Генриетта унеслась, их слова зудели в её голове. Её жизнь была такой пустой и бессмысленной без её принца, лишенная этого солнца. Она чувствовала себя луной, вещью, которая проводит половину своего времени во тьме и никогда не показывается по-настоящему. Он умер. Это верно. И... и у неё получится! Она собирается овладеть жизнью и смертью, и найти её принца в серых мирах Мертвых, и притащить его обратно к жизни! Он снова будет любить её!

Но он уже несколько лет не видел её. Она накачала мышцы, пока сидела в заточении во дворце. Будет ли он всё ещё считать её красивой?

Нет. Конечно будет. Конечно будет. Но сомнение продолжало грызть её.

И только когда она чуть было не врезалась в кого-то, кто был ей по пояс, она заметила, что забрела на детскую часть мероприятия. Там сборище суккуб-подростков сплетничали и косились на прыщавых инкубов, которые таращились на них пустыми глазами. Количество подростковой похоти заставило слезы навернутся на глаза Генриетты из-за мыслей о принце, так что она решила держаться от них подальше. Мимо неё с хихиканьем пробежала маленькая девочка, которая, казалось, вся была сделана из вымоченных в крови ленточек,

— Так, давайте, дети! — позвала усталая демонесса. Её длиннопалые руки ласкали воздух, вызывая практически музыкальные звуки, но её волосы двигались словно конечности, ухватив несколько молодых демонов. — И Эк... о, Непроизносимая Синь, куда она подевалась?

— Бабушка! Она снова убежала, — злорадно сообщила сероволосая девочка с горящими зелёными глазами. — А Калли тянет меня за волосы!

— А вот и нет! Это Ратти! Он просто подставил меня! — возмутилась девочка повыше, одетая во всё черное за исключением красной вуали, с которой медленно сочилась кровь.

— Бабушка, они меня обижают! — крикнул красивый мальчик, блестя жемчужными зубами. — Они пытаются обвинить меня, потому что они должны были смотреть за В и Заной, а те сбежали!

— Ты тоже должен был смотреть за ними, идиот! — взорвалась сероволосая.

— Клянусь, это последний раз я вас куда-либо беру, если вы не начнёте вести себя прилично! — рявкнула их бабушка. — Вы бы себя так вели, если бы тут была ваша мать?

И под хор нытья она утащила их.

— Ну честное слово, — сказала пурпурная лысая демонесса Генриетте, грустно качая головой. — Я вообще не понимаю, зачем они сюда детей пускают. Они же совсем не умеют себя вести. Их мать их совершенно избаловала.

Та была согласна. Как только Генриетта выбралась из толпы малолетних демонов, она врезалась в девушку-блондинку приблизительно того же возраста, что и она сама.

— Ой, простите! — извинилась девушка перед Генриеттой, говоря с явным альбионским акцентом. — Я просто пытаюсь выяснить, куда забралась Магда. Мне следовало смотреть, куда я иду!

— О, нет, нет, это я моя вина, — солгала Генриетта. Она рассмотрела женщину и прищурилась. Может быть, она и недооценила её возраст, потому что хоть её лицо и было юным, но вот бюст иначе как "материнским" не назовёшь. И уши её были острыми! Эльфа! По правде говоря, эльфа, которая одета намного более практично, чем другие из её племени из тех, кого она здесь видела. Фактически, её одеяние было не хуже, чем у Генриетты, и сплетено из теней по моде Мистического Востока.

— Кто эта Магда? — спросила она.

— О, она маленькая девочка, которую я воспитываю. Я так за неё волнуюсь. Только подумать, что она бродит без присмотра в этом зале, полном демонов.

Генриетта задумалась.

— Я помогу вам искать её, — недовольно сказала она. Она не любила эльфов, но мысль об одинокой маленькой девочке была просто душераздирающей.

— Спасибо вам большое! Я так волновалась за неё! Остальные дети тихо сидят, а эта удрала! Ей же всего шесть!

— Как она выглядит?

— Маленькая, блондинка, и у неё такая невинная сияющая улыбка, — с готовностью описала девочку эльфа. — Я боюсь даже думать о том, что произойдёт если её оставить с этими страшными демонами!

— Понимаю.

— Мы должны найти её! И быстро! До того, как она сделает с кем-нибудь из них что-то ужасное!

...

— Эй, Мэг, — окликнула её Жаклин, стоящая на вершине лестницы и расставляющая церемониальные свечи. Она весьма тщательно проследила за тем, чтобы они были в праздничных красных и зелёных цветах и чтобы среди них абсолютно точно не затесались сделанные из черного воска. — Мне вот интересно.

— Говори.

— Почему мы иногда зовем праздник Серебряной Пятидесятницей, а иногда — Серебряным Пентаклем?

— Ну... — сбилась с мысли Магдалена. Её саму это заинтересовало, но она не была уверена, какая из теорий была верна. Однако признать свое незнание перед Жаклин ван Рейн было совершенно недопустимо. — Неудачный перевод, — решилась она. — Совершенно точно известно, что там упоминалось число пять, но записи ранней Церкви испорчены.

— А. А. Так там может быть что-то другое, что тоже начинается на "Пять"? — невинно поинтересовалась Жаклин

— Теоретически. А почему ты спрашиваешь?

Жаклин вытащила большую пентаграмму из коробки, которую она разбирала.

— Мне так нравится это украшение, — объяснила она. — Это придаёт нужную атмосферу церемонии, понимаешь?

— Да, но к сожалению, это недопустимо для бримирианской веры, — устало ответила Магдалена.

— Но что если это на самом деле Серебряная Пентаграмма?

— Это не так. — Тут естественный страх сделать ошибку — что, возможно, было результатом детской дружбы с Элеонорой де ла Вальер — заставил её смягчить утверждение. — Ну, почти точно не так.

В итоге всё было проделано если не к её удовлетворению, то хотя бы к её нежеланию-критиковать.

Магдалена широко развела руки.

— Леди, — объявила она. — Давайте же подготовим тёмные ритуалы, чтобы отпр...

— Эм, праздничные, — поправила её Жаклин. — Не тёмные!

— О! Точно! Спасибо большое! Боюсь, это привычка. Позвольте мне начать заново. Леди! Подготовим же праздничные ритуалы, чтобы отметить это и впустить дух Бримира в наши жизни!

Она вздрогнула, но удержалась от комментариев, насколько тошнотно-клишированным было это утверждение. Однако похоже, что не она одна это заметила. Культистки стояли вокруг неё, чувствую себя несколько подавленными.

— Это просто не то, — грустно отметила одна из них.

— О, согласна! Обычные религии такие скучные! Я полагаю, что ты бы могла хотя бы маниакально захохотать. Магдалена?

— Да! Да! Хороший маниакальных хохот всегда помогает задать настроение, — весело поддержала её Сара.

— Ладно, — со вздохом сдалась Магдалена. — Но после этого мы начнем петь гимны! — Она откашлялась. — Кхм. Ах ха ха ха ха ха!

И было столько праздничной радости.

...

Луиза подняла свою трясущуюся руку с хрустального шара.

— Оно н-началось, — тихо проговорила она. Луиза сидела в одном белье, ожидая, когда Джессика нанесёт финальные штрихи, и ощущение уязвимости из-за того, что между нею и миром было меньше, чем четыре слоя одежды, похоже, добралось до неё.

— Леди Магдалена отправила сообщение, что церемония началась. — Она сглотнула. — Теперь пути назад н-нет.

-Мхм, — буркнула Джессика, держащая булавки во рту. Затем она их выплюнула. — И никогда не было. Почти закончила! Вот почти совсем!

— Я как бы надеялась... — Луиза сбилась с мысли. — Почему я вообще решила всё з-завязать на речь? Я ненавижу вступать перед публикой!

— Потому что тебе нужно публично осрамить Ате, чтобы тот стал действовать глупо? — напомнила ей Джессика.

— Я знаю, но это просто...

Раздался стук в дверь раздевалки. Это была Генриетта.

— Эм, — начала она, закрывая дверь за собой. Она сильно покраснела и заламывала руки.

— Ты должна быть на своем месте! — возмутилась Джессика. — Люди должны смотреть на тебя!

Генриетта заерзала.

— Джессика. Я... мне нужно с тобой поговорить! Это не сработало! Это... люди говорят, что у меня слишком большой вес, и что у меня слишком много мяса на костях, и...

— Это не так! — взорвалась Луиза.

— Ш-ш-ш, — шикнула на неё Джессика. — Не испорть макияж. — Она вздохнула. — Проклятье. Я должна была про это подумать, Генри. Они были некромансерами?

— Эм... наверное? В смысле, они были одеты в черепа и...

Джессика с облегчением выдохнула.

— Ой, просто не обращай на них внимания, — равнодушно посоветовала она. — Они просто кучка личек.

— Личек?

— В смысле — личей. Или, может быть, сучек, — хихикнула Джессика. — Боже, помню я одну. Личка — это лич-сучка. Хех. Но серьезно, я должна была предупредить тебя про них. Куча некромансеров помешаны на своих телах. Это, наверное, потому, что многие танатократические дома не наймут некромансершу, если та выглядит очень старой. Или жирной. Или не будет принимать ванны в котлах с кровью, не выглядя при этом греховно. В смысле, это полный отстой, но серьезно! Они сбрасывают вес настолько, что превращаются в одну шкуру на костях — и дубят свою кожу!

— Они выглядели, как старый ботинок, — вставила Генриетта.

— Именно! Они торчат на солнце, пока не станут оранжевыми и жесткими, они такие тощие, что ребра торчат, и сеструнь, давай я не буду рассказывать, как они себя вскрывают. Ты заметила, какими фальшивками кажутся их сиськи?

— Прошу прощения? — переспросила Генриетта.

— Постой, а разве можно получить... бюст таким способом? — неожиданно заинтересовалась Луиза.

— Даже не думай об этом, — твёрдо отрезала Джессика. — Но да, Генри, ты только подумай. Сиськи сделаны, типа, из жира и прочего. — Она демонстративно потрясла ими. — Вот почему Луиза, которая очень худенькая, не имеет бюста вроде моего, но может влезть в намного меньшие размеры платьев.

— Вот большое тебе спасибо, — с горечью поблагодарила Луиза.

— Лу, ты сама не понимаешь, что у тебя есть. Но когда ты тощий, как палка, забальзамированный труп вроде них, у тебя на теле вообще нет жира. Так что они занимаются штуками вроде... хирургии и тому подобного. Так что, по существу, просто не слушайте сучек-личей, вот что я тебе скажу, — посоветовала Джессика. — Они будут нудеть вам, что вам нужно сбросить вес и есть только души и прочую дуристику. Если они хотят выглядеть, как ходячий скелет, — это их проблемы. А тебе не нужно волноваться о том, что они делают, потому что поверь мне, если Лу начнёт вести себя как большие танатократические дома, я тресну её по башке молотом.

Генриетта с облегчением вздохнула.

— Спасибо, — сказала она. — Я... я знала, что моего принца не стало бы волновать то, что я не такая худенькая, как Луиза.

— Х-хватит уже говорить об этом, — приказала покрасневшая Луиза.

— И я встретила Тёмную Королеву Тёмных Эльфов, — добавила Генриетта, которая явно расслабилась после того, как её успокоила Джессика. — Нам пришлось побегать за её маленькой призывательницей демонов, до того, как та успела бы переловить всех демонов в магический камень, который она протащила контрабандой внутри своего плюшевого мишки...

— Постой, что? — переспросила Джессика, изрядно занервничав.

— ...и, Луиза-Франсуаза, я считаю, что она может быть полезна нам в виде потенциального союзника.

Сжав руки, Луиза пожевала губу.

— Потом, — решила она. — Я сейчас не могу думать про это. Только не со всем этим. — Она сделала глубокий вдох. — Я бы хотела поблагодарить К-к-ка... сахар, сахар, сахар, я постоянно заикаюсь, когда пытаюсь проговорить мою речь. Я её выучила, но всё идёт неправильно и...

— Погоди-ка, — сказала Джессика. — Лу, есть у меня кое-что для тебя. — Она порылась в кармане и выудила маленький закупоренный фиал с прозрачной жидкостью. — С этим тебе будет проще.

Луиза взяла его.

— И что это?

— Зелье уверенности. Выпей его, и оно расслабит твои нервы.

Второй рукой Луиза сумела вытащить пробку. Принюхалась к ней. Она почти ничем не пахла.

— Оно безопасно?

— О да. Сто процентов. Оно создано демонической магией, чтобы увеличить силу воли и уверенность в себе.

Луиза залпом выпила его. Вкус был сладковатый. В любом случае, она чувствовала, как в ней растёт уверенность в себе. Она сможет! Она чувствовала себя великолепно! Она может пойти туда и показать им, и никто не посмеет ничего сказать! И она совсем не будет заикаться, и она прекрасно помнит свою речь.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась Джессика.

— Я собираюсь пойти туда и вырезать их, — прорычала Луиза, выходя из двери.

— Погоди! — окликнула её Джессика — Ты же ещё не одета!

...

В конце концов, Луиза была, наконец, готова и вылетела в дверь, полная энергии и напора. Оставшаяся в раздевалке Генриетта уставилась на Джессику.

-Что?

Генриетта продолжала смотреть.

-Что!

— Дай угадаю, — прищурившись, начала Генриетта. — Это просто вода с сахаром, и потом ты ей скажешь это, и она поймет, что сила и уверенность в себе была в ней самой?

— Интересная идея, — произнесла Джессика.

— Так я права?

— Что? О Небеса, нет, — ответила искренне обиженная Джессика. — Я не собираюсь рисковать такими вещами, делая ставку на её уверенность в себе. Если она там сломается, то всё пойдет в задницу. Нет, конечно же, это было настоящее зелье уверенности. В смысле да, я собираюсь ей сказать, что это была просто вода, и что сила была в ней самой, бла бла бла, но это всё потом.

Генриетта обдумала это.

— А разве это этично? — переспросила она.

— Конечно нет, я же демон, — нахально заявила Джессика. — А теперь кыш отсюда. Тебе нужно занять свое место! Все должны тебя там увидеть! Я так тяжело трудилась над этим остеогенным некромансерским нарядом. И если публика не окостенеет после такого, то я облажалась!

...

Церемония награждения была в разгаре. Низкие и никчемные представители демонического общества сидели в большом зале Кабала. Всё внимание было сосредоточено на сцене, где носительница бога-паразита Капетаала нёс на себе также бремя ведущего, представляя тех, кто будет вручать награды.

— ... к сожалению, Темный Дракон Император Ли Катайский не смог присутствовать в связи с внутренними проблемами в стране, — сообщила ведущая, демонические черви ползали под её кожей. — Я бы хотела выразить благодарности Кабала Стальной Деве за то, что она с такой готовностью и в кратчайшие сроки согласилась занять его место. И вот она выходит, чтобы вручить награду "Лучшему Новичку" в этом году.

В зале Генриетта заломила пальцы и прикусила губу. Она про себя прошептала молитву, желая подруге удачи.

Заиграл оркестр, повелительница явилась публике. Во тьме вне конуса света на сцене она была невидима — и причина этого стала ясна. Отказавшись от своего обычного полного доспеха, вместо него она надела длинный плащ с капюшоном, созданный из жидкой ночи, который обвивался вокруг неё и льнул к ней. Под плащом было надето несколько архаичное длинное тёмно-багровое платье самого консервативного покроя — хотя его вырез был достаточным, чтобы продемонстрировать безупречную белую кожу. Умелая швея сумела подчеркнуть её узкую талию, а аккуратно вставленные элементы брони привирали насчёт некоторых объёмов. Конечно же, она надела свой характерный шлем, и её левая рука была сжата тёмной силой её проклятой перчатки. Её уши были проколоты, и зачарованные серьги позволяли Джессике шептать ей на расстоянии.

Генриетта счастливо вздохнула. Луиза-Франсуаза выглядела просто чудесно, правда. Джессика выложилась на все сто. Они обе так и не сумели запихнуть повелительницу во что-то чуточку более рискованное, но похоже, что в этом не было нужды.

— Я хотела бы поблагодарить Кабал за эту честь, — начала Луиза, её чистый голос звенел, как колокол. Усиливающая магия делала её голос разборчивым по всему залу, даже у драконов, которых рассадили там, где они никому не загораживали обзор. — Пусть я и не сумела выиграть награду Лучшего Новичка в прошлом году, я хотела бы считать, что это всё же некоторое признание за моё удачное похищение принцессы Генриетты Тристанийской, вместе с моим дерзким ограблением королевской сокровищницы.

— Такая чудесная подруга, — прошептала упомянутая принцесса.

— Я смотрю и вижу перед собой злобнейшие силы во всем мире, — воскликнула Луиза, глядя на толпу. — Я вижу жестоких, мстительных монстров! Я вижу совершенно неисправимых тварей, которые скорее пнут котенка, чем погладит его. Я вижу худших из худших, что может предложить Бездна!

Силы Зла дружно приосанились от таких комплиментов. Такие описания презлобнейше питали их эго.

— Но конечно же, все мы должны опасаться благословенного влияния Сил Добра. Они безустанно работают, чтобы разрушить наши планы. Они планируют и замышляют в разных светлых местах. Они шлют своих агентов, чтобы срывать наши планы и устраивают заговоры, чтобы убивать нас! — Голос Луизы упал до шепота. — Собственно, они могут быть прямо в этом зале. Кто знает, сколько демонов обрели искупление за взятки Небес и шпионят на ангелов? Кто знает, сколькие из тех, кто считается злодеями, на самом деле являются Героями и присутствуют прямо здесь, замаскировавшись? — Она выдержала многозначительную паузу. — Кто знает, сколько тёмных ангелов втайне продолжают служить Небесам, строча доклады своим хозяевам?

— Взгляните, что сейчас происходит в Амстрелдамме, — закончила повелительница. За её спиной зажужжала магическая машинерия, начав демонстрировать прямую трансляцию из Главного Зала университета. Из аудитории раздались шокированные вздохи, а демоны-родители попытались прикрыть глаза своим детям, чтобы они не видели того, что показывают.

Сиротки пели веселые зимние песни. Там были красные и зелёные украшения, которые не были ни кровавыми, ни сгнившими. Гудел дружелюбный огонь, и там была разбросана белая стружка, изображающая снег, но при этом она не была такой неприятно холодной.

— Светлый культ проводит священные ритуалы в главном зале университета, превращая весь комплекс зданий в святое место, — продолжала Луиза, повысив голос, чтобы заглушить перешептывание. — И из этого мы можем сделать единственный вывод, что тёмный ангел Баелоджи была слугой Небес всё это время! Они вползла к нам в доверие, чтобы контролировать Амстрелдамм, место, которое служило целям Зла! Кто может верить темному ангелу, позволяющему такие праведные деяния в месте, которое она контролирует?

Со своего места в зале Генриетта со злорадством смотрела как Ате превратился в темную тучу и умчался.

— Продолжай! — прошептала она.

— Я боюсь, что если оказалось, что один тёмный ангел был слугой Небес всё это время, то могут быть и другие. Вот чего мы должны опасаться! Кому мы, существа Зла, можем верить, если падшие ангелы могут восстать? Как мы можем полагаться на тех, кто ранее был добрым? Настало время усилить чистоту Бездны, глубоко опираясь на злобность и направив её на нашего величайшего врага — тех, кто недостаточно привержен делу Зла! Я клянусь, что в следующем году я буду охотиться на тех, кто просто притворяется Злым, и я прошу всех вас присоединиться ко мне в этом деле!

Луиза прервалась, чтобы сделать вдох, сложив руки на груди. Кабал бурчал, но по крайней мере, никто не казался особенно злым на неё.

— Но увы, я должна поблагодарить Кабал за его злобность, что меня не прервали, хотя я, быть может, заняла немного лишнего времени, — сказал она после напоминания Джессики. — Итак, продолжаем. Номинации на Лучшего Новичка в этом году сильны, и это будет очень конкурентный год, хотя, — сообщила Луиза под нервный смешок, — лично я не думаю, что они так же сильны, как прошлогодние. Первой является Тиффания, Тёмная Королева Тёмных Эльфов...

...

Сделано. Она вручила награду победителю — темноэльфийской девушке, — и её часть в плане была завершена. Несмотря на то, что её нервы были охвачены эйфорией, Луиза сумела спуститься со сцены, не свалившись, и затем сползла по стене с безумной улыбкой на лице. Она сделала это! Всё закончено! Ате вылетел, и теперь ей просто нужно убрать мадам де Монтеспан — это если её сам Ате не уничтожит! Что, да, означало бы, что она не сумеет отомстить лично, но "уничтожена тёмным богом, с которым ей хватило глупости связаться" было уместно справедливым, и Луиза не собиралась жаловаться.

Она воспользовалась шансом, чтобы соответствующе захохотать.

— Эй! Звиняйте, леди, но мы тут, типа, пытаемся вещи перевезти, — сказал громоздкий демон, толкающий полную тележку глиняных кувшинов. — Милочка, не могли бы вы посмеяться где-нибудь ещё?

У Луизы мелькнула мысль сжечь его, но она решила не портить себе настроение. — Дерзкая прислуга! — огрызнулась она, упорхнув прочь. И это у неё получилось! Она готова была танцевать, но это потом. Но зато ей больше не надо будет произносить никаких речей!

— Джессика, я сделала это! — шумно похвастала она, влетев в свою раздевалку. — Я сделала это! Я почти не заикалась! Это зелье уверенности сработало и...

— У нас проблема, — негромко сообщила Джессика со своего места, где она смотрела всё по кристаллу. У неё выросла бородка, а её темные глаза горели таким огнём, что у Луизы зачастило сердце.

Спустя секунду её желудок рухнул вниз.

— Что значит "у нас проблемы"? Почему у нас проблемы? Что за проблемы у нас? — залопотала Луиза, чей голос стремительно повышался до визга.

— Ну, эм...

— Почему у нас проблемы? У нас не должно быть проблем!

Джессика влепила ей пощечину.

— Ай.

— Заткнись уже и прекрати повторять слово "проблемы", и я всё тебе расскажу, — рыкнула Джессика, потирая руку. — Тёмные боги, зачем я врезала тебе по шлему? Но не важно! Смотри! — Она указала на сложный набор маленьких каменных статуй, которые смутно напоминали шахматы.

Одна фигурка упала. Она выглядела полурасплавившейся, словно обсосанный леденец.

— Что это? — спросила Луиза, у которой возникло неприятное чувство в животе.

— Следящий за темными богами и демон-лордами алтарь, — любезно пояснила Джессика. — Когда тёмного бога побеждают, их иконы и храмы рушатся и всё такое, ага? Ну вот, каждая из этих статуэток — это крохотная нечестивая икона. И принадлежащая Ате только что расплавилась.

— Что... что это значит? — спросила Луиза, чей рот внезапно пересох.

— Это означает, что Ате победили, — пояснила Джессика. — И... и она изменяется. В женскую форму.

— Но... — Луиза удивленно моргнула. — Он же тёмный бог.

— И что? Тёмных богов постоянно убивают.

— Руками моей матери, да, — мрачно подтвердила Луиза.

— ...ну, есть и другие люди, которые могут это сделать, но да, — ответила Джессика. Она пробежалась руками по голове, потирая рога. — Их убивают или отбирают их силу. И... могучий тёмный ангел не слишком-то отличается от темного бога. Так что. Эм. Думаю, она его прикончила.

— Значит... Баелоджи победила Ате, — проговорила Луиза, расхаживая туда-сюда. Она потёрла руки, замерзнув отнюдь не от адской погоды. — Мне нужно попасть в Амстелредамм прямо сейчас, — заявила она, её желудок скрутило.

— Прямо сейчас? Но если...

— Слушай, вспомни кто такая моя мать! Я знаю про убивание тёмных богов! Это мне на ночь рассказывали, когда я была маленькой! — рявкнула Луиза. Она сделала глубокий вдох. — Важно убить нового тёмного бога, пока они только формируются! Потому что она всё ещё ... всё ещё переваривает добытую силу! Она никогда больше не будет такой уязвимой!

— Дай я только...

— Сейчас не время! Это я виновата! Мне нужно всё исправить!

— Но ты же даже не в своем доспехе и...

— Не важно! — От силы хватки на черном металле посоха костяшки Луизы побелели. — Джессика? Почему ты еще тут?

— Потому что...

— Доставь меня на поверхность!

— Но...

— Немедленно.

Джессика поспешно выскочила наружу. Луиза убедилась, что дверь закрыта, и затем рухнула на пол, сдёрнула Перчатку и орала в сжатый кулак, пока ей не стало легче. Смесь страха и ярости, наполняющая её вены, была странно возбуждающей. И ужасающей, конечно же. Она скоро совершит что-то очень-очень глупое. Поколения крови де ла Вальер бунтовали в её венах, вопия, что она сейчас ведёт себя идиотично-геройски, и что ей нужно обманом заставить каких-нибудь олухов избавиться от новорожденного тёмного бога, чтобы она могла забрать его силы себе. И верно, часть её ума, собственно и придумавшая этот план, уже размышляла как украсть эти силы себе.

Луиза потрясла головой, чтобы избавиться от этих мыслей, игнорируя слабое беспокойство насчёт того, как хорошо у неё получалось... ну, быть плохой. Её кровь может просто заткнуться. Она только наполовину де ла Вальер. А вторая половина пришла от её матери. И это не оставляет ей выбора насчёт того, что ей делать дальше. Она должна остановить Баелоджи. Это её вина. Она планировала стравить темного ангела и Ате. И её план удался. Удался лучше, чем в самых диких мечтах — или кошмарах.

— Да чтоб их всех, — пробормотала Луиза в кулак. — Дурацкие, слишком уж успешные планы.

Part 3

— Это трагедия нашего вида. Не важно, чего мы желаем, мы должны оставить мир смертных и действовать только издали. Этот мир для них, и мы должны только вдохновлять — и никогда не пытаться контролировать. Баелоджи видела страдания жизни в мире внизу, возжелала улучшить её и пала. Сошал желал равенства для всех и осознал, во что он превратился, только когда его руки покраснели от крови. Ате пытался не допустить того, чтобы кто-то из нас почернел из-за соблазна обожествления — и сам был испорчен властью.

— Dei.

Раскрылся обрамлённый огнём портал и изрыгнул из себя повелительницу с несколькими миньонами, которые таились на заднем плане как бесчестный почётный караул. Небо Амстрелдамма было расцвечено фиолетовым пламенем, формируя огромный антициклон. Столб черного света бил в небеса, открывая некий разлом. Между тучами били красные молнии. Яростный ветер забивал снег в каждую щёлку, а сугробы покрылись маслянистой плёнкой.

— Ну-с, — начал Маггат, глядя на небо. — Это огромная светящаяся и крутящаяся штука в небе — это разлом в мире, и это точно.

— О да, — согласился Макси. — Я даю восемь из десяти, это точно. У него есть правильное зловещее свечение и всё такое.

За его спиной Скил пытался выяснить, сколько это — восемь и десять, но сдался.

— Это не лучший из тех, что я видел раньше, — влез он в разговор. — Блестючие небесные штуки раньше были лучше.

— Да, в этом нет крутящихся обломков или большой злой штуки, торчащей из середины, — согласился Маггат.

— А еще он должен быть красным, — добавил Чар.

— Нет, зелёным! — возразила Феттид, уже готовая отстаивать свою точку зрения ножом.

Луиза вздрогнула. Небо и правда было очень Злым, и у неё не было времени для критики миньонов, и всё это была реально существующая угроза. Однако намного более реальным и более существенным было то, что её одежда совершенно не подходила для вьюг, особенно для такой, которую можно было с чистой совестью назвать страшной и зловещей. Она плотнее запахнулась в плащ и про себя прокляла ту браваду, которая заставила её попросить более-низкий-чем-обычно вырез. Теперь туда забивался снег. И она очень, очень надеялась, что чем бы ни была та адская ткань, которую использовала Джессика для этого одеяния, она не впитывает воду, потому что подол её платья тащился по снегу.

С этого дня она собиралась делать так, чтобы её доспех был готов всегда, вне зависимости от того, куда она собиралась. Вне зависимости от того, чем она там собирается заниматься!

— Лу! Лу! Ты меня слышишь? — сквозь помехи пробился в её ухе голос Джессики.

— Да, — булькнула она. Воздух пах горячим металлом, и вой ветра не был метафорическим. Это было плохим местом.

— Слава всему злому! Я не была уверена, что будет междумировое покрытие! И не волнуйся насчёт счетов за роуминг, потому что это чрезвычайная ситуация! Что происходит?

— Тут огромный столб света, и я весьма уверена, что он пытается пробиться в Бездну или что-то вроде! — заорала Луиза в ответ.

— А, старые злобные времена и вечеринка с огромным светящимся разломом в небе, — сказала Джессика. — Лично мне кажется, что Баелоджи нужно больше тёмной силы, чтобы завершить свою трансформацию! Так что она прорывает дыру в Бездну, чтобы получить энергию! Я рекомендую разнести всё её дерьмо!

— Это в общем смысле или?...

— Я в том смысле, что там, наверное, есть что-то, что она использует как якорь для врат. Ты эту штуку разбей, и тогда ты, наверное, сможешь помешать её вознесению. Хотя есть и плохие новости: если она не может стать полноценной Темной Богиней, даже пожрав Ате, то либо они оба истратили большую часть своих сил друг на друга, либо Ате был не так крут, как рассказывал.

— Спасибо. — Крохотная искра надежды загорелась в её груди. Может, ей это и удастся. И так уж получилось, что она знала несколько важных для мадам де Монтеспан мест — следовало сказать, что это были места, где эта женщина проводила кучу времени. Может, именно там она всё это готовила.

— Без проблем! Я постараюсь отправить Катт, и Генри, и столько миньонов, сколько получится, через портал, хотя сейчас порталы забиты, и мы очень низко в списке приоритетов! Тебе придётся сделать всё возможное с тем, что есть!

Луиза двинулась через снег.

— У меня есть идея, — сказала она. — Джессика, можешь выяснить, где в Бездне открывается разлом?

— ... ты же не всерьёз думаешь отправить их через него? Это же верная смерть!

— Да ладно, — ответила Луиза, слушая, как хрустит под ногами лёд. — Когда это всего лишь верная смерть останавливала миньонов?

...

Леди Магдалена выглянула из-за ставен, глянув на проклятое небо. Одну руку она держала на своем округлившемся животе. Это явно не слишком полезный опыт, мрачно подумала она. Последнее время проблем с беременностью не было, вот только... мало что могло сделать этот день ещё хуже, но преждевременные роды были первыми в списке.

— Маг, а что нам делать? — спросила Жаклин. Она прижимала к себе своего младшенького. — Мы и раньше попадали в переделки, когда мы что-то неправильно делали в ритуалах, но не думаю, что когда-либо было так плохо, как сейчас.

Магдалена вздохнула.

— Нет, не думаю, что было хуже, — согласилась она. Огни свечей бросали длинные тени на её лицо. — Но мы пережили несколько случаев, от которых волосы дыбом вставали.

— Вроде того случая, когда скальп Марии был одержим демоном, — задумчиво уточнила Жаклин.

— Среди прочих случаев, да, — Магдалена расправила плечи. — А происходящее скоро станет ещё опаснее.

— О боже. Это гигантский монстр, покрытый чешуей и с огромным количеством очень больших зубов, придёт за нами?

— Хуже, — мрачно сообщила Магдалена, с яростью глядя на тонкую фигурку с черными крыльями, приближающуюся к ним. — Это Марципан.

— О. Ну, я тогда приготовлю чаю для нас. Кажется, у нас закончились маленькие бисквиты, но думаю, что я обойдусь и без них.

— Нет, я думаю, мы сделаем вид, что нас тут нет.

Жаклин, вздохнув, поникла.

— Знаешь, мне её немного жаль. У неё никогда не было друзей с тех пор, как мы её выбросили из культа. Ведь тот факт, что она ужасная личность, не помешал бы нам общаться, если бы мы не потеряли связи. — Она ненадолго задумалась. — В конце концов, ты мне нравишься, а ты ужасная и грубая.

— Жаклин, это был язвительный комментарий? — переспросила приятно удивленная Магдалена. — Отличная работа!

Тут в её ухе раздался шипящий треск.

— Алло? — Это была повелительница. — Магдалена, ты в порядке?

Маг отвернулась, одним пальцем прикоснувшись к серьге.

— Да. Где ты? Тебя плохо слышно.

— Я в Амстрелдамме! Мадам де Монтеспан...

— Да, да, светящийся портал в небе, скорее всего, поглотила тёмного бога, угроза или опасность. Я пока в безопасности — я на святой земле. А ты?

— Я думаю, что знаю, как остановить её и закрыть разлом, — пропыхтела задыхающаяся Луиза. — Мне нужно время.

Магдалена сжала переносицу.

— Ты думаешь? Или ты знаешь? — уточнила она. Ей не слишком нравилось направление, которое принимала беседа.

— Я знаю, как вломиться к ней в дом, и я знаю, что там есть потайное место, закрытое от наблюдения оберегами, в котором она проводила массу времени, — объяснила Луиза.

Будь оно всё проклято. Магдалена чувствовала, как проклятие её рода зашевелилось в ней. Де ла Вальер чего-то хотели от неё. Она хотела повиноваться. Правда хотела. Старый Герцог был умным, он не просто принуждал выполнять приказы. Её проклятие вызывало желание быть полезной. И что хуже всего, похоже, что в данный момент это была их единственная ниточка.

И лучше бы это не был голос проклятия. Иначе она станет призраком и будет до посинения доставать Луизу, если закрытое место окажется пустышкой и её убьют.

— Может я смогу отвлечь её, — неохотно согласилась она. — Я ненадолго привлеку её внимание к себе. Но за это ты мне будешь очень должна.

Повелительница молчала.

— Не делай ничего глупого и не рискуй без нужды, — наконец, приказала она. — И не умирай.

Магдалена с облегчением выдохнула.

— Спасибо, — поблагодарила она, поскольку прямой приказ убрал тяжесть с её разума. Если на то пошло, существовали гораздо менее тактичные и внимательные к другим люди, которым она могла бы служить. — Ты тоже. — Она покосилась на Жаклин, стоящую рядом и явно пытающуюся подслушать. — Повелительница думает, что у неё есть что-то, что может остановить её. Но ей нужно время.

Жаклин, обняв своего ребёнка, катала его на ноге.

— Боже. Я думаю, что тогда все мы захотим выпить чаю. И чашечку для тёмной богини?

— Думаю, не помешает.

— Мне отравить его? — поинтересовалась Жаклин будничным тоном человека, спрашивающего о крепости заварки.

Магдалена остановилась, на её лице появилась улыбка, которую можно было описать только как де ла Вальерскую.

— Строго говоря — нет, — ответила она.

...

Возможно, Луиза получила слишком уж много удовольствия, отправляя миньонов выбивать двери в доме Франсуазы-Афинаиды. Покрытая льдом дверь сломалась с весьма удовлетворительным треском.

— Грабьте, но всякий, кто сожжёт что-либо без моего прямого приказа, будет убит навсегда, — рявкнула она под одобрительный хор обрадованных такому приказу миньонов.

— Viva la revolution! Время рушить! — провыл Чар, повалив напольные часы.

Перестав обращать внимание на шум разрушения, Луиза задумалась. Если бы она была злодеем-мегаломаньяком, устроившим заговор, чтобы захватить город подлым и предательским способом, где бы она держала свои тайные планы и магические якоря? Наверное, в потайном подвале, хотя... нет, уровень грунтовых вод в Амстрелдамме был слишком высок для этого. Как нелепо. Она ничего бы не смогла там хранить. Оно там промокнет!

Тогда это будет за ложной стеной её спальни!

После уместной осторожности в виде использования миньонов для обнаружения ловушек, Луиза драматично ворвалась в покои де Монтеспан.

— Тут очень много всяких штук с рюшиками, — с видом ценителя отметил Макси. — Гляньте на все эти платья, висящие на ненастоящих женщинах в ожидании, чтобы их надели. Их зовут Манни Кинами, чтоб вы себе знали. Названы в честь изобретателя. Его звали Монсеньором Кином.

— О-о-о, лар-лар, это ледин буду-ар, и это я точна знаю, — заявила Феттид, украв себе изукрашенный веер и немедленно начав им обмахиваться. — Эй, повелительница, это всё так ра-финн-нированно. Почему бы вам не взять такой же?

— Заткнись! — рефлекторно ответила Луиза, разглядывая помещение широко раскрытыми глазами. О. О. Тут были даже картины, которые нравились Луизе. Эта комната была похожа на ту, которую она получила бы через год или два нормальной жизни, после поступления в университет. Комната того типа, в которой могла жить приличная благородная девушка, с набором личных увлечений и с кроватью — о, как непристойно! — которая была достаточно большой для двоих. Даже несмотря на наличие миньонов, эта комната отражала вкус и хорошие манеры. Лучшая спальня Луизы в её крепости создавала впечатление того, что она была создана для кого-то изрядно повыше, чем её нынешняя обитательница.

Она вытерла глаза рукавом. Она ведь не завидует. Просто она иногда хотела одежду, которая не включает в себя стальной доспех. Нет, постойте, поправила она себя. Она хотела жизнь, в которой ей не нужно было постоянно носить доспех для собственной безопасности.

Ну и ладно. У неё потом будет время для жалоб и нытья, когда она вобьет своим посохом зубы Монтеспан ей в глотку и сожжет её дурацкое лицо. Присев, она принялась обстукивать стены в поисках фальшивых панелей.

Миньоны в изумлении таращились на неё.

— Она пытается в музыку? — спросил Чар у Макси.

— Не-а.

— Ну, по крайней мере, в этом есть смысл, потому что революционные песни не так звучат.

— Может, она хочет что-то послушать перед тем, как она дёрнет спрятанный в книжном шкафу рычаг, который опустит люстру, которая на самом деле секретный лифт, — предположил Скил.

Повелительница поднялась в высокомерной и только слегка пристыженной манере, отряхивая с себя пыль.

— Я была почти права, — пробормотала она себе под нос, начав выдёргивать книги. Она выяснила, что нашла нужную, когда люстра рухнула на голову Феттид, раздавив её череп, а сверху открылся люк. Пока Скил занимался воскрешением дохлой зеленой, Луиза изучала основание люстры.

— Нашел блестяшки! — сообщил ей Маггат с надеждой в голосе.

— Давай-ка посмотрим, что там, — пробормотала она, становясь на люстру. — А теперь как бы заставить эту штуку ра-ааа!

— Я думаю, она от давления срабатывает, — подсказал Макси, когда Луиза с испуганным визгом исчезла в люке.

...

Раздался раскат грома. Ноги Баелоджи не касались земли. Поддерживаемая полночно-чёрными крыльями, которые она выпустила из тела своего носителя, она скользила к университетскому залу. И всё же земля восставала против её присутствия и раскалывалась там, где она пролетала. Снег мгновенно превращался в пар в горячей дымке вокруг неё.

Перед ней был Главный Зал. Она могла чувствовать внутри присутствие святости. Кто-то освятил здание и сделал это, чтобы натравить на неё Ате. Признаком её темного величия было то, что она была готова к его предательству и предала его первой. Де Монтеспан была очень полезна в этом деле. С оберегами можно было сотворить настоящие чудеса, если заранее подготовиться.

Так что она выяснит, кто в ответе за это, и продолжит действовать, исходя из полученного знания.

Ответ на вопрос был дан, когда двери распахнулись, явив бледные лица членов культа Магдалены. Большинство из них выглядели нервничающими, словно дети, которых застали за чем-то, чего они делать не должны.

— Старые друзья, — произнесла Баелоджи, улыбаясь слишком уж широко.

Единственное исключение стояло с безмятежным лицом, скрестив руки на груди. Она была на позднем сроке беременности, однако это не мешало ей разглядывать новорожденную тёмную богиню.

— Тёмное приветствие тебе, Баелоджи, — произнесла Магдалена. — И что привело тебя сюда в этот зимний вечер?

— Так ты знаешь, кто я? — спросила богиня, слегка удивленная дерзостью смертной, испортившей ей раскрытие секрета своей личности.

— Я изучала Бездну и темный пантеон. Ты знаешь об этом, — сообщила женщина, выпятив челюсть. — Твоё присутствие и одержимость Франсуазы-Афинаиды оставили небольшие, но определённые отметины на мире, которые я смогла прочесть. И несколько более заметных знаков.

Баелоджи надула губы.

— Ну и ну. Ты интересный маленький червь. И раздражающий. Я не простила тебя за то, что ты обманула меня.

— Я тебя не обманывала. Я добуквенно следовала контракту.

— Но ты нарушила дух.

Магдалена закатила глаза.

— Силы Бездны жалуются на это только тогда, когда кто-то умудряется поиметь их. Ты бы проделала то же самое и ещё худшее со мной, если бы лучше умела составлять контракты и не подписывала то, что предоставила я.

— И?

— Так чего ты хотела, тёмная? — Над их головами прогремел гром

— О. Ну. Сразу к делу, как я вижу, — проговорила Баелоджи. — Вашу веру, ваши души и вашу службу. Я вам больше не тёмный ангел. Я настоящая тёмная богиня. Я поглотила Ате и забрала всю его силу себе. Те, кто преклонятся предо мной, получат благословение и превзойдут ограничения своих немощных смертных тел. Те, кто отвергнут меня, станут мясом для моей великой работы. — Она шагнула вперёд, ощущая обжигающий жар освященной земли перед собой. — Возлюбите меня и следуйте за мной — либо умрите.

— Не желаешь чашечку чаю?

— ...прошу прощения? — Баелоджи удивленно моргнула. Почему она это спросила?

— Чашечку чая, — улыбнулась ей Магдалена. — Мы тут горяченьким балуемся, потому что холодно. — Она приняла две чашки от Жаклин и отхлебнула из одной. — Я пролевитирую её к тебе наружу, если хочешь.

Баелоджи уставилась на предложенную чашку, ощущая её яркое свечение своими магическими чувствами.

— Вы сделали чай из святой воды, — рявкнула она.

— Проклятье, — ругнулась Магдалена, пожав плечами. — Я надеялась, что это может сработать. Ну и ладно. — Она сделала еще один большой глоток из чашки. — Хотя вкус вполне приличный. Старый добрый вкусный чай.

— Да конечно же чай "добрый"! Он же сделан из святой воды! Как, демон вас побери, вы можете его выдержать?

— Я поборник света и добра, стоящий перед слугой Зла, — любезно пояснила Магдалена. Странный свет, окружающий тёмную ангелицу, отразился в её очках, сделав глаза невидимыми. Остальное её лицо было скрыто тенью.

— Ты ведь на самом деле призывала демонов и поклонялась тёмным богам, — рявкнула Баелоджи, чье лицо налилось краской. — Ты не можешь укрыться на святой земле и заявить, что ты на стороне Добра!

— Собственно, могу, — самодовольно парировала Магдалена. — Я всегда регулярно каялась в своих грехах. И ты прекрасно знаешь, что я очень тщательно слежу за формулировками в демонических контрактах. У тебя нет прав на мою душу, как и у Ате — и любого другого темного бога или демон-принца. — Она сделала еще глоток. — Так что я тут герой, чтоб ты себе знала. Я отважно защищаю святое место от тёмной богини. Несколько мелких грешков в моем прошлом ничего не значат по сравнению с праведностью моих действий в данный момент.

Баелоджи заскрипела зубами, воспоминания Франсуазы-Афинаиды хлынули в её голову. Это смертное насекомое всегда было подпевалой Элеоноры де ла Вальер, и ученица многому научилась у своей учительницы.

— Я уничтожу вас, если вы не преклоните колени предо мной, — заявила она.

— Нет, не выйдет. Я стою на освященной земле. У тебя нет власти над моей душой. Твоя магия не сможет коснуться меня. Мы это только что выяснили. И помимо всего этого, я пью святую воду, — устало сообщила Магдалена. — Серьезно, Баелоджи, тебе стоило позволить Марципан думать за тебя. Она поумнее тебя будет. Ради всего святого, она сумела разделаться с Элеонорой. А ты, собственно, просто движешься по инерции.

— Заткнись!

— Нет, серьезно, какая часть плана на самом деле принадлежит ей? Твой план по вознесению требовал её помощи? Ты можешь быть могучим тёмным ангелом, повелевающим плотью, но я заметила, что очень немногое в твоем портфолио требует интеллекта.

— Заткнись! — рявкнула Баелоджи, покраснев. — Ты пытаешься разозлить меня, смертная?

— Кстати, если подумать и вспомнить, я слышала, как тебя называли "слепым часовщиком". На мой вкус, несколько слабовато. Вряд ли этот титул говорит, что ты хороша в своей работе.

— Это клевета! — злилась Баелоджи. — Я не слепая! Ты хоть знаешь, как сложно правильно собрать глаз? Ну и что, что я задом наперёд поставила сетчатку у млекопитающих? Я же исправилась, когда сделала осьминога!

Магдалена сделала жест рукой, в которой держала чашку.

— Извини, но разве ты не должна была попытаться заставить нас следовать за тобой? Ты только что призналась, что делаешь ошибки. Это не очень впечатляет, не так ли, леди?

— Нет, не впечатляет, — покорно пропел культ.

— Верно, не впечатляет. Итак, тёмная, что ты приготовила, чтобы предложить нам?

Баелоджи наклонила голову, позволив прядям зелёных волос повиснуть перед лицом. Её ноздри раздувались, а губы кривились, пока она старалась побороть свое раздражение. А затем на её лицо вернулась безмятежность.

— О, ну конечно же, — произнесла она с приторной сладостью в голосе. — Моё предложение очень простое. Служите мне, и я предложу вам вознесение. Ваша смертная плоть станет такой, как вы пожелаете. Любое ограничение будет превзойдено. Ваша плоть не умрёт никогда, но будет расти вечно. И самой близкой к моей персоне верховной жрицей, вкусившей мои лучшие дары, станет та, кто принесёт мне голову Магдалены ван Делфт.

Тёмная богиня испытала массу удовольствия, заметив судорожный вздох так раздражающей её смертной.

— Почему-то я чувствую себя не расположенной принять твое предложение, — протянула она.

— Так ведь я не тебе предлагаю, — ответила Баелоджи, извлекая воспоминания из измученной души Монтеспан. О, почему она не подумала о таком раньше? Вся мелочная жестокость и грубость Магдалены была тем, что можно было использовать против неё. — Ты думаешь, что ты хоть кому-то по-настоящему нравишься? Ты жалкая, помешанная на контроле дура, двинувшаяся на том, чтобы все делали только то, что ты придумала. Ты гордишься своим умом, и поэтому тебе нравится унижать других людей. — Она подалась вперёд. — На самом деле, это грустно. Ты до сих пор осталась маленьким ноющим смертным ребёнком, который следует за Элеонорой де ла Вальер, пытаясь быть похожей на свою подругу детства — но ты никогда не будешь настолько же хороша, как она. Она лучше тебя во всём. Ты всегда будешь второй, посредственностью. Ты любила Жан-Жака, но он выбрал не тебя. Собственно, тебя вообще никто не любит. По сути ты — просто человек, которого терпят, лишь бы не заниматься скучными организационными вопросами.

— И самое забавное тут то, — продолжала она, подавшись вперёд так, что ощущала жар от святого места на своем лице, — что, несмотря на все твои попытки возглавить тёмный культ, ты так боялась обязательств, что раз за разом упускала силу — и ради чего? Чтобы ты могла сохранить свою душу, которой ты даже не пользуешься? Ты могла обрести настоящий магический талант — как и все здесь присутствующие, — но не только воздерживалась от этого, но еще и им мешала. Ты слаба. Слабенькая испуганная маленькая смертная, слишком уж боящаяся потянуться к силе, чтобы разбить свои цепи. — Она улыбнулась. — Ты не выйдешь из этого здания живой. Единственный вопрос тут, утащишь ли ты всех остальных за собой.

— И это должно было расстроить меня? — поинтересовалась Магдалена, имитируя зевок. — Ты всё еще не можешь попасть сюда и... — Она задохнулась от неожиданной боли и удивления, её лицо стало еще бледнее обычного. Пошатываясь, Магдалена осела и рухнула на землю с ножом, торчащим из её спины.

— Похоже, что кто-то подал заявку на роль верховной жрицы! — позлорадствовала Баелоджи. — Отлично.

...

Луиза в принципе была уверена, что это был не самый безопасный способ попасть в потайной чердак. Этот люстролифт был откалиброван для кого-то потяжелее, чем она. Эта мысль её несколько взбодрила, пока она шарила вокруг и искала свечу. Которую она зажгла вспышкой едкого розового пламени.

— Я в порядке, — окликнула она миньонов, пока они не подпалили здание, пытаясь её спасти или не сделали что-то не менее дурацкое. — Ничего там не ломать, пока я не прикажу!

— Эй, повелительница, можно мне и девочкам награбить себе немножко красивых девчачьих штук? — откликнулась Феттид.

— ... как хотите, — решила Луиза. По крайней мере, так они не будут висеть у неё над душой, пока она ищет подсказки. Чердак был просторным, и свеча не могла осветить его весь. По мере движения становились видны писчие доски, рабочие места и алхимические столы. Мадам де Монтеспан — а может быть, Баелоджи — тут над чем-то работала. Над чем-то большим, мясистым и отвратительным. В конце комнаты нашлось богатое бримирианское свадебное платье и мантилья, стоящее в центре того, что очень напоминало место поклонения, посвященное этому псу Варде. Однако её внимание привлек рабочий стол, на котором лежала тетрадь с уймой закладок, ею явно много пользовались.

— Похоже, это место ничуть не хуже других, для того чтобы начать поиски, — пробормотала Луиза себе под нос.

С первых же страниц ей стало понятно, что это были записи по оберегам, которые были выше её понимания. Она хорошо разбиралась в магии, но это был иной уровень.

Она покосилась на перчатку на своей левой руке.

— Я не думаю, что у тебя могут быть какие-нибудь предположения? — попыталась она.

Металлическая перчатка осталась зловеще молчаливой.

Так что ей пришлось выбрать более сложный способ. В промозглом холоде чердака Луиза методично листала записи, пока не нашла упоминание имени Ате. Ей помогло то, что почерк изменился. Ну, это, и ещё то, что Баелоджи начала писать на Темном Наречии. Это был ясный намёк на тот момент, когда она перехватила контроль.

— О! Так вот как она это сделала? — прошептала Луиза. Это должно было быть очень опасным. Баелоджи не могла бы даже надеяться на успех без знаний, которые она вытянула из Франсуазы-Афинаиды, и скорее всего, она сама их полностью не понимала. Всё это было завязано на биологическую мерзость, которую она строила на Теологическом факультете. Вообще всё. Разлом, то, как она сумела поймать в ловушку Ате, всё. Она строила что-то, вместилище для силы, созданное из зародыша ангела.

Луиза сглотнула. Что подразумевало, что Баелоджи была матерью, а отцом был... омерзительно. Омерзительно. Она даже думать об этом не хотела.

Но теперь у неё есть необходимая информация. Она знала слабое место Баелоджи. У неё было место, где ей нужно было быть. Она может остановить новорожденную тёмную богиню.

И у неё было кое-что ещё.

Луиза посмотрела на свадебное платье и улыбнулась очень, очень неприятной улыбкой.

— О, Феттид, — крикнула она вниз, миньонам. — Не могла бы ты сюда подняться? У меня есть для тебя нечто очень, очень... особенное.

...

Корчась от боли, Магдалена пыталась выползти из грязных сугробов, лежащих у входа. Вокруг неё, окрашивая снег, растекалась лужа ярко-красной крови. Изогнувшись, она оглянулась на фигуру культистки позади себя.

— Мария, — поразилась она, с уголка рта стекала струйка крови. — Какого хера?

— Ничего личного, — сообщила Мария де Аноун, с ухмылкой глядя на неё. Затем ненадолго задумалась. — Постой, нет, это очень личное. Ты была грубой мстительной сучкой ещё с тех пор, когда мы учились в школе. Ты унижала меня, называла меня дурой и стояла на пути к настоящей силе. Когда мы могли получить настоящие демонические инвестиции, ты позволяла нам брать только крохи. — Она сняла капюшон и начала развязывать платье. — Моя богиня! Баелоджи! Возьми мое тело! Измени его как пожелаешь! Я буду твоей верховнейшей жрицей, твоей избранной!

— Ты совсем сдурела?

— Не для того я становилась культисткой темных богов, чтобы упускать демоническую силу, — рявкнула Мария. — Ты настолько боишься что-нибудь потерять, что никогда не получаешь что-то стоящее! Ну, хватит с меня!

— А она понимает, — с самодовольной улыбкой отметила Баелоджи. -О, мы отлично поладим. Я люблю последователей, которые позволяют мне искренне выражать свою креативность на их телах. Ты как смотришь на ядовитые шипы? О, и, наверное, утиный клюв... и яйцеклад?

Мария задумалась, неожиданно растеряв энтузиазм.

— Ну, эм...

— Эм. Мария, извини, — произнесла Жаклин. — Но у меня есть предложение.

— Что? — спросила Мария, полуобернувшись и встретившись с серебряным подсвечником, летящим ей навстречу.

На землю она рухнула, как громом пораженная.

— Упс, — произнесла Жаклин, опуская подсвечник, хотя и не выглядела слишком уж виноватой. — Надеюсь, я не слишком сильно её ударила.

Со стороны прочих культисток донёсся нервный смешок.

— Я уверена, что это ты просто неудачно рукой махнула, — предположила одна из них.

— Глупенькая Жаки, такая неуклюжая.

— О, нет, я специально врезала ей по голове подсвечником, — очень оскорблённым тоном ответила Жаклин. Может, я иногда и бываю недалёкой, но я не настолько тупа, чтобы предложить себя Баелоджи. Вы знали, что она помешана на том, чтобы выращивать монстров внутри людей, и чтобы они потом вырывались наружу? Это просто варварство.

— Вот сделай одного черного демона, выломившегося из чьей-то там груди, и все уже считают, что только этим ты и занимаешься! — возмутилась новорожденная тёмная богиня. — Я такое только однажды сделала!

— Врёшь, — тихо сообщила Магдалена, лежащая на земле. — Я знаю про изуродованные трупы, появляющиеся вокруг университета.

— Ну, на этой неделе. Но это и не важно. Хватит уже спорить по мелочам!

— Это не мелочь!

— Кто-то еще хочет принять это предложение? — спросила Жаклин, угрожающе подняв подсвечник.

— Ну, — неловко начала одна из женщин.

Жаклин вырубила и её.

— Так! — рявкнула она, перейдя в режим "сердитая мамочка". Затем сдула со лба прядь мешающих ей светлых волос. — Ещё есть желающие? Я всю ночь могу этим заниматься. У меня есть тяжелый подсвечник, и я не побоюсь его применить. И он из серебра! Я не знаю, даст ли это дополнительный эффект, но кто из вас хочет это выяснить?

Остальные женщины быстро отрицательно замотали головами.

— В таком случае, тащите Магдалену внутрь, и Эннализ, начинай исцелять. И затем все мы будет петь песни в честь Бримира и Господа Бога нашего! — Жаклин ван Рейн уставилась на темную богиню, словно мангуст на василиска. То есть она как бы говорила, что она не против драки, но предпочла бы, чтобы гигантская змея не была сверхъестественным монстром, который несколько выпадал из её метафизической весовой категории. — Вот только попробуй попасть внутрь! Только попробуй!

— О, конечно попробую. И ни одна из вас не получит пощады. Ни одна! — взорвалась Баелоджи. — Тараканы и прочие насекомые будут рассказывать страшные сказки о вашей судьбе своим потомкам, чтобы пугать их! Уж в этом я удостоверюсь!

Жаклин захлопнула перед ней дверь, а затем обмякла и сползла по ней на пол, дрожа.

— Жаки, что же нам делать? — спросила Эльза, прижав руки к груди. — Я не знаю... там же эта тёмная богиня! И она говорит, что собирается ужасно убить всех нас!

Сглотнув, Жаклин выпрямилась.

— Это не первое тёмное божество, которое угрожает нам, — заявила она, демонстрируя больше храбрости, чем ощущала на самом деле. — Так что мы убедимся, что Маг выживет и сможет говорить с нами! Она в таких вещах с богами намного лучше разбирается, чем я. Она может знать какую-то её слабость, или сможем ли мы продать наши души Силам Света, или призвать ангела, или что-нибудь ещё. — Она кивнула. — И молитесь Бримиру, чтобы появилась повелительница.

— ... а Бримир будет помогать повелительнице?

— Церковь говорит, что пути Господни неисповедимы, — ответила Жаклин с верой в голосе, рожденной отчаянием. — Да и в любом случае, молитва не помешает.

— Ну, а если он решит покарать её и нас вместе с ней?...

— Ладно, может и повредит. Но я думаю, что особого выбора у нас всё равно нет. — Она посмотрела в одно из высоких окон Главного Зала на клубящееся пурпуром небо. — За исключением внезапно появившегося отряда героев, повелительница — это наш единственный шанс.

Part 4

"Карина? Да чтоб это женщину! Она самая сексуальная кобылка, сумевшая обойти меня по количеству убитых демонов-лордов! И тёмных богов до кучи! И то, как она смотрится в мужской одежде: это как если она женщина, но с которой сняли все их обычные недостатки! И я про сняли! Рравр! И если бы её не занял этот де ла Вальерский содомит, я бы драл её до тех пор, пока у кого-нибудь из нас бедра бы не сломались, и заделал бы величайших героев, когда-либо виденных Халкгинией! Женушка, почему ты не можешь походить на неё чуть больше?"

— Блитзхарт фон Зербст.

Звуки разрушения заполнили осквернённый Амстрелдамм. Эти звуки не были результатом огромной крутящейся пурпурной колонны, созданной темной богиней, но продуктом намного меньшего вторжения Луизы де ла Вальер. А ещё точнее, результатом действий миньонов, движущихся от одного здания к другому и грабящих всё, что могли найти.

Луиза на всё это особого внимания не обращала. Вместо этого она старалась не упасть на заметенных снегом улицах. Она стащила из гардероба Монтеспан меховую шубку, которая, помимо того, что была очень миленькой и тёплой, еще и идеально ей подошла. Завернувшись в эту удобную одежду, она рысцой добежала до университетских ворот. Где вынуждена была сделать паузу и отдышаться.

— По крайней... по крайней мере, в этом преимущество... от... отсутствия доспехов, — прохрипела она, тяжело дыша. — Я бы... наверное... померла бы от этого. От. Беготни. — Стремительные пробежки по заснеженным улицам не были её излюбленной методой тёмного завоевания. Ради Бримира, для этого были миньоны. Она должна была стоять в тылу, отдавая им приказы и швыряя магией во врагов.

Эпицентр катаклизма был прямо перед ней. Столб света бил из теологического отдела университета, сделав в крыше дыру. Разбросанная черепица и куски стен покрывали заснеженные лужайки.

Опёршись на посох, Луиза вытерла рот и затем закашлялась, её легкие болели из-за холодного воздуха.

— Так, — скомандовала она, сделав несколько глубоких вдохов. — Миньоны!

— Да, повелительница? — отозвался Маггат, поднимая дубину.

— Выбейте эти проклятые двери!

— Да, повелительница!

Миньоны ударили в дверь, словно волна вонючих гоблиноидов. Та слетела с петель, и Луиза вошла внутрь. Она осмотрела одетые в белое фигуры, стоящие вокруг светящегося пурпуром круга. Янтарные искры падали из дыры в потолке и поглощались тёмной магией ритуала. Фигуры культистов были искажены, сгорблены, в них с трудом можно было опознать людей. Сверху, из-под потолка, свисало что-то мясистое и монструозное, с белой кожей, серыми волосами и парой полусформированных черных крыльев.

— Эй, вы чего творите? — начала было возмущаться одна из фигур. Из его искаженного лица торчал утиный клюв, а левая рука напоминала паучью лапу.

— Вы — слуги Баелоджи? — требовательно спросила Луиза.

— Конечно! Наша тёмная леди...

— И она пытается сделать искусственного ангела? Вот это вот — оно самое?

— Это наше великое...

— И вы — жизненно важная часть этого плана?

— А можно меня не перебивать? — возмутился культист.

— Отвечать на треклятый вопрос!

— Ну конечно же, мы...

— Миньоны! Убить их всех!

...

Ночное небо Бездны было мрачного серо-оранжевого цвета. Кроваво-красная волчья луна сияла над полем битвы, пробиваясь через дым, скаля зубы.

С яростным рыком одноглазый гигант подхватил холм из плоти и щупалец и принялся лупить им об землю. Наступающая волна солдат в пурпурных шлемах и с огромным оружием в руках вонзала свои широкие копья в самые уязвимые места противников. Миньоны двигались с ними, некоторые уже добыли себе пурпурные шлемы своих номинальных союзников.

Три леди смотрели на кровавую битву на проклятых равнинах Бездны, наблюдая, как объединённые силы Повелительницы и виконта Нисходящих Сфер уничтожали искаженные органические войска Баелоджи. Кто-то мог бы сказать, что это зрелище было неподходящим для молодых девушек, но честно говоря, такие моральные авторитеты, скорее всего, сделали бы исключение для вампирши, некромансерши и демонической принцессы.

— Видите, — отметила Джессика, самодовольно наблюдавшая за оргией насилия, — я же говорила, что одолженных у папы солдат с головой хватит для того, чтобы захватить портал.

— А он об этом знает? — нервно переспросила Генриетта.

— Я ему потом скажу, — пожала плечами Джессика. — Могу поспорить, что им там весело. Они скучали, занимаясь только охраной папиных клубов. А тут им представился шанс поразмять свои сексуальные тела.

С громким топотом к ним ввалился выдающийся столп мужественности. Его облегающая серебряная броня подчёркивала каждый выступ его рельефного тела, а его шлем был окрашен в имперский пурпурный цвет.

— Леди Дж` езика! — воззвал он, став в позу, демонстрирующую его накачанный пресс и подтянутую задницу. Каттлея смотрела на всё это с легким выражением отвращения на лице.

— Что такое, майор Рекшун? — спросила Джессика. (п.п. Он же — Большой Стояк.)

— Мы захватили портал! Мы взяли их быстро и жёстко, штурмуя в лоб, вбивая наши тела в их оборону снова и снова, пока не прорвали их ряды! Они — м-м-м — оказались совершенно не способны противостоять нашему могучему оружию! Они развернулись к нам задом и сбежали! Что же до миньонов... ну, я не могу сказать, что они слишком затейливы с павшими, но зато они очень усердны в работе руками!

Боевой клич "Грабь блестяшки!" разнёсся над полем битвы.

— Очень хорошо, майор, — похвалила его Джессика. — Жмите до упора! Не оставляйте никого на ногах! Бейте сзади! Если они встанут перед вами на колени... ну, можете взять их как трофеи, если захотите.

— М-мм! Это именно такой злобно-приятный приказ, который мне нравится, — с наслаждением отметил майор, отдавая честь вскинутым кулаком и привычным движением таза. — Вы станете чудесным принцем... эм, принцессой инкубов, когда бросите свой модельный бизнес. — Лицо Джессики застыло, но он этого не заметил. — Давайте, бойцы! Вперёд! Вперёд! Выжмите из себя всё до последней капли! — взревел он.

— Ну, — протянула Генриетта, слабо обмахиваясь веером. — Они полны... мхм. Энтузиазма.

Джессика сухо кивнула.

— Ага, можно и так сказать. Им всё это ужасно нравится, и они постоянно надоедают мне, чтобы я продолжила с папиными завоеваниями и свергла мою тётку, и всё такое. Но этого точно не произойдёт. — Она пригладила волосы и затем провела пальцем по верхней губе. — Видишь, даже намёка нет на усы. Битвы меня просто не увлекают. Ну, и тот факт, что у меня нет ни единого шанса против моей тётки. Не было и не будет. Нужно быть каким-то героем, чтобы положить её на лопатки. Кем-то вроде Блитзхарта фон Зербста, например.

— Ну, смею сказать, что полураздетых мужчин мы сегодня видели более чем достаточно, — заявила Каттлея, спрыгнув с высокой скалы, где она сидела по-кошачьи.

— А мне мало, — откликнулась Джессика, пока они шли по склону. Она двигалась к передовому командному пункту, выкрикивая приказы миньонам. — Приготовьтесь к введению в портал — но не прямо сейчас! Мне нужно модифицировать его, чтобы он пропускал миньонов.

— Ура!

— Сегодня хороший день, чтобы умереть!

— Трус! Это плохо — умирать за повелительницу! И сейчас ночь! Сегодня плохая ночь чтобы умереть!

— Они такие задорные! — пропела Каттлея, промокая свои сухие глаза платочком. Затем повернулась к Генриетте. — Ну, потом увидимся. Я пойду, присоединюсь к ним. Мне интересно, будет ли больно при прохождении светящегося портала.

— Но это же убьет тебя! — выпалила Генриетта.

— О, безо всяких сомнений, — согласилась Каттлея.

После неловкой паузы Генриетта попробовала намекнуть:

— Ну, это же плохо.

— Это определённо причинит некоторые неудобства, но смею заверить, что я справлюсь, — заявила Каттлея. — Не то чтобы я не могла вернуться домой из могилы. — Она улыбнулась, обнажив клыки. — Я уже мертва, помнишь? Так что я просто прыгну через него, а затем Луиза принесёт в жертву миньона или что-то вроде, чтобы вернуть меня.

— Стой! Стоп! Нет, нет, это правда очень непродуманная идея, — вмешалась Джессика, бросившись обратно к ним. Похоже, она ещё не успела выйти за пределы слышимости.

— Со мной всё будет в порядке после пары капель крови, — заверила её Каттлея.

— Нет, не будет! Ты была мертва уже... лет десять, да? — принялась путано объяснять Джессика. — Даже если твоё тело пройдет через портал и уцелеет, то оно сгниёт до состояния, в котором оно должно было быть! И тебя по всему городу развеет! Ты же не миньон!

Каттлея побледнела, остатки крови отхлынули от её щёк.

— О, — очень тихо произнесла она.

— Да, о! Тебя разве что случайно получится обратно собрать! — Джессика сделала паузу, чтобы вдохнуть. — Правда, серьёзно, не лезь в портал, Катт! Пусть технически и будет возможность тебя собрать, но это может быть ближайшая вещь в Бездне к твоей окончательной настоящей смерти!

— О, — повторила Каттлея. Затем надулась, скаля клыки. — Почему мне никто ничего не говорит?

— У меня есть план, — объявила Генриетта. — Дайте мне только кое-чего достать! Мне нужно одолжить одну штуку у твоих солдат!

— Потому что большинство людей не настолько глупы, чтобы лезть в светящиеся и крутящиеся порталы вроде этого, — запоздало огрызнулась на вампиршу Джессика. — Потому что они не миньоны.

Каттлея поникла.

— Ладно, — неохотно пробормотала она. Затем заставила себя улыбнуться. — Думаю, оно и к лучшему. Кто знает, что могло бы произойти, если бы...

— Не волнуйтесь! У меня есть решение! — воскликнула прибежавшая обратно Генриетта с одолженным у демона топором в руках. Она взвесила его в руке с пугающим профессионализмом.

— Эм. А что именно ты им собираешься делать? — спросила Каттлея, глядя на неё круглыми глазами.

— А разве не очевидно? — переспросила Генриетта с легким удивлением в голосе и слегка маниакальным блеском в глазах. — Если убить тебя сейчас, то ты будешь скорее просто мертвая, чем нежить. А затем завернуть тебя в ткань, чтобы части тела оставались вместе во время передачи, и я смогу поднять твое тело в виде обычного ходячего трупа. Так что даже если ты упадёшь на расстоянии от миньонов, то поднятый труп может питаться жизненной силой, пока ты не вернёшься из смерти! — Она подбросила топор в воздух и поймала его. — А теперь нагнись и покажи шею! Я обещаю, я смогу сделать это одним или двумя ударами! Я раньше только мертвых животных рубила, но весьма неплохо ухватила теорию! И топор!

— Это плохой план! — запротестовала Каттлея, отступая. Она подняла руки, защищая свою бледную шею. — Пожалуйста!

— Да, план довольно плох, — согласилась Джессика, одобрительно кивая. — Злобная идея, Генри. Давай, Катт, это, наверное, будет почти не больно. Я тогда начну отправку миньонов, пока Генри топором машет.

— Эм... нет, нет, я думаю, что я передумала! Так что не нужно рубить меня в кучу малюсеньких кусочков! Правда!

...

Белые одеяния покойных культистов были залиты разноцветной кровью. Луиза глядела на них с презрением. Некоторые из них были раздеты миньонами, которым захотелось чего-то нового из одежды, и стали видны все монструозные изменения, которые Баелоджи сотворила со своими последователями.

Она подняла голову и смогла полностью увидеть кошмарное создание, свисавшее на фоне портала.

— Бледная кожа и серые волосы, — произнесла она. В животе зароились бабочки. — И оно выглядит как младенец. Недоношенный младенец размером с дом. — Она изучила существо повнимательнее. — И там что-то выглядит очень похожим на улей миньонов, к которому... эм, присоединена пуповина. Проклятье. Людям стоит прекратить воровать ульи миньонов! Они должны быть моими!

— Приветик, Лу! — протрещал в её ухе голос Джессики. — Отправляю первого миньона через... сейчас!

Миньон выпал из портала, сохранив достаточно миньонскую форму. Затем он врезался в каменный пол с такой силой, что превратился во что-то вроде повидла.

— Фу, — сморщила нос Луиза. По крайней мере, её не забрызгало. — Джессика, оно сработало, но миньона размазало.

— Да? И что? — из каждого слога, произнесённого Джессикой, сочилось равнодушие к смерти миньона.

— Ну, это довольно неопрятно, — Луиза покачала головой. — Не важно. Синие, начинайте воскрешать их.

— Ага, повелительница! — бодро ответил Скил, бросаясь к пятну на земле и махая над ним светящимися синим руками, пока то превращалось обратно в миньона. — Ну вот! Как было мертвое место?

Коричневый заорал.

— Не похоже, что было весело, — отметил Скил, демонстрируя жизнерадостное поведение миньона, которого не запихнули в адский портал, где ему предстояло умереть, а затем быть принудительно воскрешённым.

— Но он в порядке? — переспросила Луиза.

Скил пожал плечами, и этот жест был более красноречив, чем средний уровень владения миньонов тристанийским.

— Он, наверное, прекратит орать, когда воздух закончится, — ответил он. — О, постойте, нет, ему надоело. Ага, он будет, в основном, в порядке, когда сопрёт себе чего-нибудь новое.

Луиза аккуратно отошла подальше.

— Ладно, Джессика, закидывай остальных, — приказала она.

— Сейчас! — Тут через связь пробились звуки борьбы. — Всё тут злобно, — продолжила Джессика чуть погромче. — Никаких проблем.

— Прекрати убегать! — раздался издалека голос Генриетты. — Просто встань на колени, и всем станет проще!

— Ага, мы тут просто вычищаем остатки тварей Баелоджи.

Луиза решила, что этот процесс довольно грязный. Наверное, это означало, что там с них натекло всякого на пол.

— Ну, поторопись и отправляй остальных миньонов сюда. Я собираюсь скоро уничтожить портал.

— Конечно! — Вал разбивающихся о камни миньонов скоро был дополнен хором вопящих воскрешенных миньонов.

— Скил, — поинтересовалась на секунду отвлекшаяся Луиза. — А что... что такое это, эм, мертвое место? В смысле, я думала, что это Бездна, но это бы означало, что если бы миньон умер в Бездне, то он отправился бы в Бездну, хотя они уже там, и...

Завернувшись в свой драный плащ, Скил помотал головой.

— О, нет, повелительница, — радостно начал он свои объяснения. — Это не Бездна. Гнарл говорил, что у самого первого повелителя миньоны шли в Бездну, но он подал на рогатеньких в суд за кражу своей собственности, потому что повелитель владеет нами всё время, и он не позволял рогатым получать нас. — Скил встал на колени рядом с новым пятном, синее свечение его магии заставило эту красную слизь собираться обратно в красного миньона. — Мертвое место всё туманное и очень скучное. Я думать, что это наказание за смерть. Я умирал несколько раз. Там очень скучно, пока тебя кто-нибудь не вернёт.

— Так ты... ты говоришь, что вы настолько злые, что вас даже в Бездну не берут, потому что повелитель, который создал миньонов, подал в суд на ад? И выиграл?

— Ага!

— А там есть еще кто-нибудь... в этом месте, куда вы уходите?

— О да, там много всякого! Испуганные люди, и орки, и эльфики, и там есть скелеты, и штуки в черных одеждах, и с разными рубящими штуками, как у фермеров, и эльфики, которые отстой, и тому подобное. Они все от нас убегают, и мы остаемся скучать.

Она помассировала себе переносицу. Уф, её это больше не интересует. Это же Скил, который мог даже со стеной вести продолжительную беседу. Луиза заткнула пальцами уши и уселась для медитации. Не для того, чтобы очистить свой разум, вместо этого вспоминая все свои причины ненавидеть Баелоджи, и мадам де Монтеспан, и Совет, и Варде, и идею о Монтеспан, занимающейся р-р-развратом с Варде и... и... и про то, как орут миньоны, и про всё остальное, что её раздражало.

Джессика посоветовала ей разнести её сахар. Ну, она не это слово использовала, но Джессика была пугающе грубой иногда. Собственно, большую часть времени. И это было еще одной раздражающей вещью, да!

Ей понадобится много злобы и других полезных негативных эмоций, чтобы проводить магию зла для разрушения этого портала. Как хорошо, что было столько разных вещей, действующих ей на нервы. Правда, если бы мир не был таким дурацким местом, ей было бы намного сложнее использовать свои заклинания.

Выдохнув, Луиза прислушалась к шепоту своей левой перчатки и начала читать заклинание. Тёмная магия начала собираться в её руке и на верхушке посоха, вокруг неё заплясала тёмная молния. Свечение её глаз пробилось даже сквозь закрытые веки, окрасив их в кроваво-красный. Злая сила окутала её, словно мантия.

Это будет сильно.

...

Жаклин ван Рейн нервно выглянула в окно.

— Она точно до сих пор там, — доложила она, юркнув обратно и прячась от вида тёмной богини, кружащей по периметру, словно волк вокруг домика маленьких поросят. — И я только что видела что-то похожее на медведя, только черно-белого. Я думаю... эм, что она превращает людей в монстров.

— Это вполне в её стиле, — слабо отозвалась Магдалена, лежащая на одеялах в кругу свечей. Дети, которых культитсты привели с собой, решили, что теперь она не такая страшная, когда не может громко разговаривать, и потому украсили её блёстками. А ещё они украсили связанную предательницу Марию, хотя на её украшение они истратили намного больше остролиста. — Она и с нами такое хотела сделать, пока я её не переторговала — На лице Магдалены застыла болезненная гримаса, одной рукой она держалась за живот.

— Ну, я думаю, что это очень хорошо. Не хочу щупальца. Они ужасно вульгарные, — твёрдо заявила Жаклин. — Мы — приличный культ, который вызывает демонов и поклоняется высококлассным богам, а не какие-нибудь убогие крестьяне, поклоняющиеся рыбе и осьминогам, и чем там ещё занимаются подобные культы. И ещё я скажу, что если подумать, то Баелоджи для нас была немного низкопробна, потому что она была ужасно нувори...

Но что бы она ни собиралась сказать, её речь была прервана неожиданным раскатом грома, который выбил все стёкла в здании и задул все свечи.

— Что это было? — хрипло спросила Магдалена, задыхаясь от боли, потому что она инстинктивно приняла позу эмбриона.

— Это она? — спросила одна из женщин, которую заметно трясло.

Жаклин бросилась к окну.

— Нет! — воскликнула она, глядя широко раскрытыми глазами. — Столб света — он пропал!

— У вас.. у вас есть мои очки? — занервничала Магдалена. — Мне они нужны, чтобы увидеть, что происходит с порталом! Проклятая рана!

Жаклин нагнулась к ней, протягивая очки.

— Они немножечко треснули, — нервно сообщила она, — но я их нашла.

Магдалена поморщилась.

— Мешает, — пробормотала она, приподняв голову и принимая очки. Затем снова застонала и свернулась клубком.

— Извините, минуточку, — отозвалась ещё одна из культисток. — Я всегда считала, что ты носишь эти очки, только чтобы драматично ими блестеть, как ты умеешь. Хотела бы я сама так уметь.

Магдалена прищурилась в сторону спрашивающей, в основном из-за того, что глаза и так закрывались.

— Нет, идиотка. Они мне нужны, чтобы видеть. Это наследственное.

— Маг без них слепа, как крот, — радостно пояснила Жаклин.

— Жаки, помолчи, — Магдалена пыталась говорить командным голосом, которому не хватало силы из-за кровопотери и боли. Она сглотнула.

— А теперь поднимите меня. Мне нужно добраться...

— Эм, нет. О нет. — Жаклин скрестила руки на груди и наградила её уверенным взглядом воробья, меряющего взглядом большого и злого ястреба. — Никуда ты не идёшь. Тебя проткнули, ты потеряла много крови, и ещё на последних месяцах беременности. И...ух, о.

— "Ух, о"? Мне не нравится, как это прозвучало.

— Маг, ты стонешь и свернулась так, будто у тебя боли в низу живота, — начала она тоном, в котором чувствовался растущий ужас.

— Ну конечно. Меня же только что проткнули. Точнее, Мария проткнула, которой я очень недовольна, — едко ответила Магдалена.

— Эм. Нет, — возразила Жаклин. — Тебя в верх спины ударили. И, эм. Ну, у тебя сейчас есть ощущение жжения и спазмов в низу живота?

— Да, но... — Магдалена задумалась. — Это у меня ещё и схватки начинаются?

Жаклин свела вместе указательные пальцы.

— Эм... наверное? Может, это только ложные схватки, но, эм, возможно твоё тело решило, что оно собирается умереть, и теперь пытается вытолкнуть ребёнка. Чтобы у него был шанс выжить.

— О, — Магдалена просчитала этот вариант. — Вашу мать.

...

Луиза, тяжело дыша, опустила руки. Она чувствовала себя гораздо менее усталой, чем обычно. Словно что-то ей помогало. Что-то, в чём была подходящая энергия для неё.

Но опять же, Баелоджи тянула много энергии Бездны через портал. Так что — Луиза жестоко улыбнулась — она, наверное, украла силу её врага и с её помощью ударила по ней. Это было приятно. Это тёплое чувство, хотя это была украденная злая магия.

— Как думаете, как Баелоджи сумела заграбастать себе улей миньонов? — вслух спросила она.

— О, они мегаполезны, — ответил Макси, прилаживая монокль, вытащенный из кармана. — Он сделан, чтобы делать миньонов. Так что он сделан с секретами жизни и смерти. Ей, наверное, пришлось потрудиться, чтобы найти такой, если она пыталась делать фальшивого ангела.

— Но почему я не могу найти нормально работающий? Это так нечестно, — пожаловалась она, а затем махнула рукой. — Нет. Забудьте про это. Я просто заберу её. Маггат! Проверь, чтобы миньоны влезли на стропила и были готовы рубить цепи!

— Ага, готовы! Я ещё отправил туда новых зелёных, которые пришли через портал, чтобы они могли прыгать оттуда! Они очень любят прыгать!

— Хорошо, хорошо, — проговорила Луиза. — План почти готов. Почти все фигуры стоят на доске. — Она засмеялась в злорадном ликовании от того, что в кои-то веки всё идёт как надо.

— Ах, правильная речь повелительницы и суперзлобное хихиканье, — обрадовался Макси. — Так, а какой план-то?

— О, всё очень просто, — в голосе Луизы было слышно де-ла-Вальерское самодовольство. — Помните, как я говорила с Магдаленой насчёт того, как они рассорились с мадам де Монтеспан? Это их Проишествие с Ядами, которое они предпочитают не вспоминать?

— Нет, — ответил Маггат.

— Ага, я не помню, — подтвердил Макси.

— Почему вы нам ничего не рассказываете, Повелительница? — заныл Чар. — Единственная защита против злоупотребления властью — это много-знающая поп-у-ляция.

— ... ну, я говорила с ней. И я ничего вам не рассказываю, потому что вы всего лишь миньоны, которые не знают своего места! — Она моргнула, пытаясь поймать нить своей мысли. — Ну... да, эм. А! Да, ну, это был один из первых культов Магдалены, который она организовала вместе с Монтеспан. Она сказала, что в те времена они были намного наивней. Всё крутилось вокруг мужей. В конце концов, вы же видели из кого состоит тот культ.

— Нет, — ответил Маггат.

— Вы никогда не представляли нас всем этим милым леди, а ведь я известный люб-овник и всё такое, — поддержал его Макси, поправляя свою шляпу.

— Заткнись. Ну, все они происходят из высшего общества с заранее сговоренными браками. Так что они пытались заручиться помощью демонов в создании зелий, которые помогли бы им управлять людьми. Они проводили тёмные ритуалы, приносили в жертву Бездне животных и тому подобное. Они сумели заключить контракт с тёмным духом, но судя по всему, у того были свои намерения, и он собирался захватить их всех в свой гарем. Так что на самом деле всё это было любовным зельем, — Луизу передёрнуло. — Отвратительно.

— Так, а при чём тут Марципан? — поинтересовался Скил.

— Сейчас уже дойду до этой части. Магдалена и Франсуаза-Афинаида всё же были героями, пусть даже они занялись вызовом демонов, так что когда по рецепту потребовался волос демона, они... эм, ну, они отрезали ему голову, чтобы точно хватило. Так что когда Франсуаза-Афинаида начала дистиллировать готовое зелье... ну, вот они отрезали голову демону, и всё взорвалось. Монтеспан была ранена и отравила себя. Случился ряд неприятных вещей.

Луиза покачала головой.

— Магдалена сказала, что после этого она так и не пришла в себя полностью. Она хотела заставить Варде полюбить её так, как она любила его, и чтобы он разорвал свой договор о помолвке со мной. А вместо этого сошла с ума сама. Пусть это помешательство было тихим и незаметным, которое легко было скрыть, но всё же это было сумасшествие. У Магдалены тоже были чувства к Варде, но она сумела их пережить. Франсуаза-Афинаида не смогла. Это была будто бы болезнь. Она, наверное, попыталась убить меня, когда мои родители организовали помолвку с Жан-Жаком.

— Не вижу связи, — сообщил Скил. — Это Балоня, не Марципан.

— Баелоджи. И нет. — Луиза хрустнула костяшками. — Это Баелоджи в теле Франсуазы-Афинаиды. Они использует её разум, чтобы думать, и Магдалена сказала, что она точно черпает из её души знания. А это означает, что яд попадает в неё. Пусть я всего лишь человек, но темная богиня сходит с ума. И это дает мне шанс.

— А насколько вы уверенны? — рассудительно переспросил Маггат.

— Посмотри на этого гигантского демонического монстра-ребёнка, — указала Луиза. — У него серые волосы и бледная кожа. Мне даже интересно, понимает ли она, что её вынудили зачать ребёнка с Жан-Жаком де Варде. Она, конечно тёмный ангел-богиня, и поэтому она всё проделала с помощью тёмной магии, чтобы воплотить свои собственные планы, но она не смогла устоять перед этой навязчивой идеей Монтеспан. — Она снова хрустнула костяшками. — Она любит его. Она даже сохранила свадебное платье, при том, что она сменила всю обстановку в своей тайной комнате. Это то, чем она ужасно дорожит. — Луиза ухмыльнулась, глядя на Феттид в свадебном платье. — А вот и невестушка. Встань тут, Феттид. Прямо под этой штукой, свисающей с потолка.

...

Чёрные крылья нервно бились в ночном небе, пока новенькая тёмная богиня Баелоджи кружила над Амстрелдаммом, пытаясь понять что, ад их побери, происходит. Почему портал закрылся? Он ей нужен! Ей нужно тянуть силу из Бездны, чтобы питать свое переваривание Ате, и она нужна была её идеальному конструкту. Она использовала своего ре... свое прекрасное создание для стабилизации портала, да, но он также питался силой зла.

Расходуя тёмную магию, она призвала своего слугу, который отвечал за ту часть портала, которая находилась в Бездне. Байол Кхим, — требовательно позвала она. — Что происходит? — Но ответа не было. Она поискала его присутствие в эфирном плане, но ничего не нашла.

— О, — осознала она, — он мёртв. — Спустя удар сердца. — О. Он мёртв. Почему он мертв?!

Кто-то устроил против неё заговор. Кто-то должен был! Она вытащила свое ожерелье из-под одежды, гневно глядя на светящийся болезненным серо-зелёным светом кристалл.

— Это ты? — потребовала она ответа у пойманной души Ате. — Что ты задумал?

Она ударила кристалл болью, но пойманная сущность её бывшего владыки похоже искренне ничего не знала. Разве что, конечно, он не спрятал это знание даже от себя. Может, он именно это сделал! Может, он был именно таким! Или может то, как она в себе сомневается, было его трюком, использованный на ней, потому что он же и был Скептиком, в конце концов!

Баелоджи сделала глубокий вдох и нырнула в разум Франсуазы-Афинаиды. Она может помочь! Она должна! Потому что Баелоджи была новенькой тёмной богиней, будь оно всё благословлено, а это значит, что с ней такое не должно было происходить.

Душа Монтеспан пульсировала ненавистью в её разуме, впрочем, как и всегда. Баелоджи прожгла себе путь сквозь неё. Душа человека была странно устойчивой, для кого-то, кто просидел полгода, пленённый в своем собственном теле, но она могла просто проложить путь силой. И внутри она обнаружила уверенность, что это всё было спланировано той мерзкой маленькой повелительницей. Той, с сильной магией, которая сумела разбить сильнейшие обереги Монтеспан.

— Да, — прошипела Баелоджи. — Она. — Всё стало понятно. Кто ещё мог бы разорвать связь с Бездной и землей смертных с такой силой? И она решила напасть, когда силы Зла были заняты на вручении Наград Кабала! Такая... такая двуличность! Она почувствовала, что немножечко завидует.

Она завидовала бы ещё сильнее, если бы не была в такой ярости.

Втянув крылья, она рухнула с небес, врезавшись в землю перед зданием теологов. Сама земля отвергала её порченое присутствие, трескаясь и раскалываясь. Весь снег вокруг неё мгновенно испарился. Вместо того чтобы войти в дверь, она легким взмахом руки снесла часть стены.

В здании она увидела остатки своего ритуального круга. Её глупые культисты были мертвы, а некоторые ещё и раздеты. Ещё там было много крови. Её идеальное драгоценное создание было неподвижно. Она чувствовала только слабенькие следы жизни, исходящие от него.

А затем она увидела... гоблина в центре комнаты. Гоблин был одет в её платье. Её платье! Её платье! Баелоджи завопила во весь голос, издав вой падшего ангела. Окна во всём здании уже были разбиты, но её голос превратил битое стекло в пыль.

— Мое! — завизжала она.

— Не-а, — ответило зелёное существо. — Я иво спёрла! Я терь, знаешь, крысивая леди! — Оно крутанулось, когда-то белое платье уже покрылось серо-зелёными вонючими пятнами просто от того, что его надели. На вуали уже проросла плесень. — Я, наверна, за Макси выйду. Он известный люб-овник. А это стоит всего поетизма!

Баелоджи это заявление, мягко говоря, не понравилось. Вместо того чтобы упражняться в остроумии, она снова завизжала, медленно двигаясь к воришке, в её глазах была видна жажда убийства. С её крыльев стекала тьма, а над головой повис фиолетовый шипастый нимб.

— Ты будешь страдать, — подёргиваясь, прорычала она. Её глаза стали совсем безумными. В руке возник мясницкий нож, созданный из чистой магии. — За это. Оскорбление. Как ни одно существо. Никогда. Не страдало...

— Сейчас! — рявкнула Луиза, прячущаяся за колонной.

Высоко на стропилах осквернённого департамента Теологии бормочущие миньоны врубились в цепи. Одна порвалась, звук разрываемого металла прозвучал, как удар плети. Затем вторая. Огромный вес висящего монстра оторвался от стен и рухнул по параболе. Тонкая фигурка одержимой мадам де Монтеспан была прямо на его пути.

Огромный ангельский зародыш раздавил Баелоджи с мокрым и довольно окончательным хрустом.

...

Содрогаясь, Луиза осела на колени. От земли тянуло морозом, но почему-то это ничего не значило. Все треволнения этого дня, наконец, потребовали свою плату, и она не сумела найти сил, чтобы встать. Ощущения были, словно бы усталость от предыдущего заклинания настигла её в этот момент. Снег падал сквозь пролом в крыше, оседая на её голове и плечах.

— Э-это... — проскрипела Луиза. Сглотнула, облизнула губы и попыталась заново. — Этакое не каждый день увидишь. Чтобы огромный ангел-младенец кого-нибудь раздавил. Это должно считаться святым оружием. Или, эм, нечестивым оружием. Я думаю, что без этого зрелища я ещё долго могла бы прожить.

— Ага, мы такое видели... типа, раза два раньше, — сообщил Маггат, качая головой.

— А может и три, — поправил его Макси. — Не знаю. А считается, если большая штука является ангелом-младенцем, но ещё и пришита к другим штукам?

— О, да, я это вспомнил! — обрадовался Маггат, пока остальные миньоны тянули верёвку, которую они заранее привязали к Феттид, пытаясь вытащить её из-под горы мяса.

— Нам мяса на пару недель хватило! — Он облизнулся. — И думаю, что в этот раз будет так же!

— У кого-то есть яблочный соус? — поинтересовался Макси, доставая из кармана прекрасный набор серебряных столовых приборов и грязную салфетку.

— Это декадентское буржувазное блюдо.

— Чар, заглохни, — огрызнулся Маггат, подключившийся к процессу вытягивания Феттид. — Я не хочу слышать ни единого слова против яблочного соуса. Это как обед для нас на Серебрянную Пентаграмму. Он так плохо пойдёт под этого ангеломладенца, когда мы будем его есть...

— Маггат, — окликнула его Луиза, борющаяся с тошнотой. — Немедленно замолчи. И оно называется Серебрянным Пентаклем.

Гора плоти двинулась. С влажными звуками она начала смещаться и подёргиваться.

— Эгей, — обрадовался Скил. — Гигантский ангелочек двигается.

— Ага, так будет проще выудить Фетид, — согласился Маггат.

— Погодите, что? — переспросила Луиза, удивленно моргая, когда до неё, наконец, дошел смысл болтовни миньонов. — Этого не должно происходить! Убейте его! Убейте его!!!

Этот приказ был принят миньонами с типичной радостью тех, кто правда ценит методы управления их леди, когда она в плохом настроении. Живая волна оружия, краденой одежды и мерзких гоблинов облепила тело, лупя по нему чем придётся. Естественно, это означало, что они стояли на пути красных, которые из-за их спин дали залп огнём, что неизбежно привело к дружественному огню.

— Чар, ты идиот! — заорал Маггат. — Возьми своих тупых гобов под контроль! Мы тут пытаемся ему голову отпилить.

— А вы нам не мешайте! — заорал Чар в ответ. — Оно враг Редволюции! — Он поправил свой замызганый красный берет и махнул мушкетом вперёд, отдавая приказ красным. — Вперёд, соминьоны!

В фонтане крови что-то проделало себе путь наружу из-под трупа.

— Феттид, это ты? — позвал Скил.

Но это была не Феттид.

Под отвратительный треск костей голова мадам де Монтеспан встала на место. Стеная от боли, она подняла одну изломанную руку, через кожу которой торчали кости. Луиза смогла рассмотреть, как кости пальцев ныряют обратно под кожу, после чего кожа стала срастаться. Монтеспан пыталась говорить, но раздробленная челюсть только болталась без всякой пользы. Тёмный свет кипел под кожей, а её зубы выстраивались в правильном порядке с серией отвратительных, мясных хлопков.

Чар поднял мушкет, руны на его руке вспыхнули ярко-зелёным. Оружие рявкнуло. Монтеспан упала на колено, большое красное мокрое пятно появилось на правой стороне груди, указывая место, куда попала пуля.

— Видали, — уверенно заявил Чар, вызывая шар огня в руке и бросаясь к задыхающейся от боли женщине. — Объединенных миньонов не по...

Небрежный удар отправил миньона в полёт, превративший его в пятно на стене.

Баелоджи поднялась на ноги, сделав глубокий, дрожащий вдох. Она сильно закашлялась и в итоге выплюнула сплющенную пулю.

— Это очень, очень, очень больно, — тихо сообщила она. — Больнее, чем что-либо другое. — В её голосе не было гнева. Она зашла настолько дальше гнева, что за его границами обнаружились прохладные воды безмятежности — и только эти воды не позволили ей вопить от боли.

Луиза дёрнулась и почти сумела встать прямо.

— Почему ты не сдохнешь? — взвизгнула она. Её руки протестовали против её попыток направить посох на покрытую кровью женщину.

— Я тёмная богиня, захватившая эту оболочку из мяса и мерзости, — всё так же тихо ответила Баелоджи. — Я не умру. Я не могу умереть. — Она склонила голову, улыбаясь слишком уж широко из-за не зажившей до конца раны. — Это то, что скоро станет общим для нас. Я дам тебе вечную жизнь. Каждая часть твоего тела будет расти и делиться вечно, не способное умереть.

— Ты не первый демон-лорд, который угрожает мне вечными муками, — сообщила Луиза, чей живот, казалось, был наполнен бабочками. О Боже, подумалось ей, а что если это не метафора, и Баелоджи на самом деле проделала это? Она казалась способной на такое. Быть разорванной на части бабочками будет такой постыдной смертью. Она больше никогда не сможет никому в глаза посмотреть.

— Они могли угрожать. А я собираюсь выполнить. Ты, сучка, — сообщила Баелоджи, чье спокойствие дало трещину на секунду. — Человеческие тела — это жалкие мешки с мясом, полные болевых рецепторов. Знаешь, что это значит? — В мгновение ока она оказалась перед Луизой, а сломанная рука ухватила её за горло. — Знаешь, что это значит?

Луиза пнула её в голень своей стальной обувкой, и Баелоджи с тихим вскриком рухнула.

— Да, и знаешь что? — огрызнулась Луиза. — Боль — это больно! Привыкай! — Она вбила свою ногу в противницу, получая удивительное количество удовольствия от болезненных вскриков тёмной богини. К такому она могла и привыкнуть.

К сожалению, ей такого шанса так и не выпало. Вспышка тёмной энергии отправила её в полёт через разрушенную комнату, через разбитое окно и в сугроб.

...

Луиза открыла глаза, глядя на черное небо. В ушах звенело. Спина ощущалась как один сплошной синяк. А над ней стоял миньон, собирающийся подарить ей поцелуй жизни.

Означенное зрелище послужило заменой постельного режима и медицинской помощи, дав Луизе вспышку энергии, немедленно поднявшей её на ноги. Она вскочила так быстро, что с неё слетели остатки краденой меховой шубы.

— Явпорядкеявпорядкеявпорядке, — выпалила она — Ой.

— Ух ты, я так крут в целовании жизни, что даже целовать не нужно, — поразился Скил, драматически запахиваясь в свой плащ. — Повелительница! Мы сражаемся с Балоней, но...

Ударила пурпурная молния и разорвала Скила на части, забрызгав Луизу кровью миньона.

— Тебе не сбежать от меня, — произнесла Баелоджи, вылетая из изрядной дыры в стене теологического департамента. — Но ты можешь попробовать. Беги. Беги. Беги так быстро, как только можешь. А я всё равно тебя поймаю.

— Воспламенение!

Её крылья вспыхнули розовым пламенем, словно факелы, и она шлёпнулась на землю. Луиза продолжала держать руку направленной в её сторону, даже когда она, по колено в снегу и спиной вперёд, начала отступать.

— Зелёные, заходите с флангов! — заорала Луиза. — Красные, продолжайте швырять в неё огнём! И коричневые, ко мне! И кто-нибудь, верните Скила!

Довольно поредевшая орда миньонов ринулась вперёд, пробиваясь через глубокий снег. Сверху сыпались залпы огня, с треском лопающиеся и растекающиеся по защите тёмной богини. Луиза не видела зелёных миньонов, но чуяла их по запаху. И что более важно, теперь её прикрывало изрядное количество коричневых, стоящих между ней и Баелоджи, на тот случай, если она снова начнёт швыряться молниями.

Дрожащая и трясущаяся одержимая женщина поднялась на ноги. Её крылья превратились в обугленные обрубки.

— Ну всё, — прошипела она. — Хватит с меня. Ты. Твои отвратительные миньоны. Этот город. Я всё это уничтожу. — Она вытащила наружу кристалл, висевший на её шее. — У меня ещё столько силы, которую я могу использовать! О да! Да! Вы все умрёте! А я буду хохотать! Хохотать!

— Но такую женщину Жан-Жак никогда не полюбит, — огрызнулась Луиза. Её слова попали в цель, словно нож.

Баелоджи замерла с широко раскрытыми глазами.

— Ну всё. Все умрут, — выдохнула она. — Я не люблю смертного! Нет. Я не люблю! Нет, ты, заткнись! Это теперь моё тело! А не твоё! Не твоё!

— Франсуаза-Афинаида, если ты там, — прошипела Луиза через зубы из-за боли в спине, — ты должна бороться! Это твоё тело! И ты можешь получить его обратно, только если будешь бороться и отберёшь его сама! Ты же была героем! Ты хоть раз задумывалась, когда же ты стала злодейкой?

Тёмная богиня завыла, её левая рука задёргалась. Похоже, она боролась за контроль над телом.

Это сработало! Для плана, который она, в общем-то, и не планировала, всё прошло неплохо. Ей достаточно причинить достаточно боли и травм Баелоджи, чтобы Монтеспан могла побороть её! И тогда она будет только против... де Монтеспан, которая была вдобавок тёмной богиней и уже ненавидела её.

... погодите. Может, этот план и не был так уж хорош.

Будь оно всё проклято! Она вляпалась во всё это из-за того, что её план выставить Ате против Баелоджи оказался слишком уж успешным. И лучше бы такому больше не происходить.

Но её путь был выбран. И у неё больше не было альтернатив.

А затем она услышала аплодисменты. Кто-то хлопал в ладоши в очень, очень саркастичной манере.

— Боже, — раздался слишком уж знакомый голос. — Вы только посмотрите. Повелительница говорит культистке, что в ней ещё есть добро.

— Ты! — прошипела Баелоджи, а может и Монтеспан. Её голос теперь звучал, будто два человека говорят хором.

— Я, — самодовольно согласилась Элеонора де ла Вальер, стоящая в тени от руин теологического департамента. Её очки блестели на солнце, тогда как остальное лицо было скрыто в тени. — Баелоджи, ты не поверишь, что я нашла. Ну ты можешь поверить? Вот я сбегаю из тюрьмы, а вот я натыкаюсь на круг призыва в теологическом департаменте.

В животе Луизы возникло неприятное чувство. О. Сахар. Изо всех сил она бросилась назад, фактически, даже немного дальше, чем рассчитывала, потому что она забыла про канал за своей спиной. Размахивая руками, она поскользнулась и тяжело шлёпнулась на лёд.

— Это не важно! Я сожру твою душу и... — начала было Баелоджи. — Нет. О нет. Ты что натворила?

Задыхаясь от боли, Луиза порадовалась, что не надела доспех. Если бы надела, то ушла бы прямиком в зимнюю воду. Одно из преимуществ быть худенькой и тоненькой! А так лёд тревожно трещал вокруг неё, а спина пыталась болеть еще сильнее. Похоже, у её синяков появились свои собственные синяки.

Но даже это было лучше того, что сейчас должно было произойти. Луиза очень хорошо знала старшую сестру и знала этот тон.

— Что я сделала? — переспросила Элеонора, выходя из тени. Она была одета в форму тюремного надзирателя, что сильно намекало на то, что где-то неподалёку лежал припрятанный мужчина без сознания. В руках она вертела кусок мела, даже когда внутренности здания начали светиться ярким бело-голубым светом. — Я подправила твой круг. Ты его сделала слишком уж индивидуальным. Он тянул силы только из Ате. — Стоящая рядом с ней обезьянка-фамильяр сделала жест с двумя поднятыми средними пальцами.

— Нет, нет, нет, нет! — стонала Баелоджи. Она пошатнулась, под её украденной плотью что-то двигалось. — Ты не понимаешь, что натворила!

— Забавно, — произнесла Элеонора. — Я думала, что я совершенно точно знаю, что сделала. Я исправила твой круг так, чтобы тебя с визгом вытащило из Марципан и поймало в том самом кристалле, в который ты упрятала Ате.

— Я риторически!

— Что за манеры, — снисходительно попеняла ей Элеонора. — Если честно, то мне даже любопытно, поймает ли Марципан вместе с тобой. Я буду делать записи. И не сомневаюсь, что она будет, ах, несколько расстроена тем, что ты использовала её тело, чтобы спать с Жан-Жаком. Если она причинит тебе достаточно страданий, то может, я её даже выпущу лет через десять или около того. — Она нахмурилась. — Но тебя или твоего тёмного покровителя? Никогда.

— Мы можем... мы можем договориться. Тебе не нужно этого делать! Я могу дать тебе силу! Я могу... я могу...

— Да ничего ты не можешь, — твёрдо заявила Элеонора. — И ты больше никогда ничего не сделаешь. Ну, разве что развлечёшь меня. Я точно буду злорадствовать. Может, я и не побила рекорд Матери по побеждённым тёмным богам, но тебя я точно добавлю в список. А может, и двоих. Я думаю, что я могу засчитать себе и Ате.

Голубой свет вполз под кожу мадам де Монтеспан. Та задёргалась.

— Будь ты проклята! — завопила Баелоджи на два голоса. Но проклинал только один. Потому что второй шепнул:

— Спасибо.

А затем с громким шипением что-то тёмное и туманное вылетело изо рта Франсуазы-Афинаиды и втянулось в кристалл. Голубой свет окутал женщину, а потом медленно угас. Монтеспан еще несколько мгновений стояла с открытым ртом, а затем рухнула на землю. Её пустые глаза смотрели в небо.

— О, — с легким интересом в голосе произнесла Элеонора. Она перешагнула и пошевелила тело Франсуазы-Афинаиды. Оно дышало, но медленно, словно крепко спящий человек. — Похоже, её душу всё же заточило. Как интересно. Глупенькая, глупенькая Марципан. Как же глубоко она пала, если заклинание и её зацепило. Я бы всплакнула о её судьбе, если бы не так сильно была взбешена почти полугодовым сидением в камере.

Элеонора резко развернулась и нанесла пинок в такое место, что заставило Луизу вздрогнуть. Тело на земле даже не дёрнулось.

— И она не претворяется, — продолжила Элеонора. — Всегда важно проверить. Если бы я была ею, я... ну, я не повторила бы её ошибок. Но если бы повторила, то я бы сделала вид, что моя душа поймана и та личность, что играла бы мою роль, повернулась бы ко мне спиной и я могла бы врезать ей по почкам так, что у неё бы голова взорвалась.

Наклонившись, она сдёрнула ожерелье с кристаллом с шеи женщины, держа его за цепочку на вытянутой руке. Камень блестел влажным черно-пурпурным цветом.

— Отвратительно, — тихо сказала она. Снова нагнувшись, она поместила его в снег. Сделав пасс жезлом, она трансмутировала снег вокруг камня в свинец, перед тем как поднять его и сунуть кошель на своем ремне. — Оно так продержится, пока я не найду более безопасный способ его хранить.

Элеонора выдохнула, на её лице расцвела улыбка удовлетворения хорошо выполненной работой. Затем её лицо стало жёстким.

— Так. Теперь остальное. — Она хрустнула костяшками. — Сестрица, живо тащи сюда свою корму.

От шока Луиза снова шлёпнулась. Трясясь, она высунула голову над краем канала.

— О, и сними этот нелепый шлем, — приказала Элеонора, сложив руки на груди и похлопывая жезлом по плечу. — Он на тебе ужасно смотрится. Почти так же плохо, как платье, причем и то, и другое совершенно не подходят для этого климата, да и вообще совершенно неподобающи. Ты похожа на вешалку для шляп, к которой кто-то приладил две вишни и зачем-то завернул в платье. К тому же тёмно-красный — это не твой цвет.

Тёмная злая повелительница тьмы и злобности открыла было рот.

— И ни слова, юная леди! — рявкнула Элеонора. — Я в хорошем настроении, так что приготовилась проявить милосердие. Снимай эту дурацкую шляпу, вернись со мной домой и может быть, я не буду рассказывать Матери, чем ты занималась. Может быть. Если ты будешь хорошей девочкой до конца своей жизни.

Part 11-5

"Мне нравится смотреть, как братья и сёстры пытаются убить друг друга. Это почти так же забавно, как когда один птенец выталкивает другого из гнезда. Звук этих крохотных телец, бьющихся об пол... классика. Я просто старый миньон с простыми вкусами в глубине души".

— Гнарл.

— Нет.

Элеонора нахмурилась, вокруг неё крутились снежинки.

— Извини, Луиза. Что ты только что сказала?

Луиза выпятила челюсть.

— Я сказала "нет". Ты что, не только грубиянка, но и глухая?

Несколько мгновений царила тишина. Даже миньоны казались шокированными, а может, просто ничего не понимали.

— Может, ты хочешь еще раз обдумать свои слова, сестрёнка? — тихо переспросила Элеонора. — Давай посмотрим правде в глаза: ты знаешь, что не можешь побить меня. Ты сейчас никакая, а я почти не устала. Ты думаешь, что твоя довольно жалкая кучка миньонов поможет тебе? Я за эти годы убила сотни миньонов. — Она выдержала паузу. — В прямом смысле. Сотни.

— А я говорю "нет".

Элеонора заскрипела зубами.

— Я пытаюсь спасти твою дурацкую жизнь, — напряженным голосом сообщила она. — Я предоставляю тебе выход из положения. Ты, мелкая дура.

Луиза сделала глубокий вдох, пытаясь игнорировать боль в спине.

— Я не понимаю, как ты догадалась, что это я, — сказала она. Ей надо выиграть время. Еще немного времени, и она сможет отвлечь сестру или...

— Очевидная попытка тянуть время, — сообщила Элеонора.

Луиза поникла.

— Ой, да ладно, — с горечью ответила она. — Это не похоже на тебя — упускать возможность отчитать меня и продемонстрировать свой интеллект.

— Я знаю, что ты пытаешься меня переиграть, — ответила Элеонора, покосившись на свою сестру. — Даже если ты права. Я знаю, что происходит, получше тебя. Ты моя младшая глупенькая сестра, которая не знает даже о капле силы, что есть в нашем роду. И весь твой план был убогий, простите мой галлийский. Ты совершенно не сумела замаскировать себя. Я в том смысле, что ты меня совсем за идиотку не держи. Мелкая повелительница, сложена как мальчик...

— И вовсе не как мальчик, — пробубнила Луиза, изо всех сил старясь не покраснеть, что ей не удалось.

— О нет, прости, не как мальчик. Мальчики обычно не бывают настолько жалкими и слабыми. — Элеонора подалась вперёд, свет красной луны блеснул на стёклах её очков. — Я была поражена, как ты вообще умудрялась ходить в этом твоем доспехе, который тебе так нравился, с твоими-то спичечными ручками и ножками.

— О, браво! — огрызнулась Луиза, крепко вцепившись в свой посох. Гнев, по крайней мере, помог сжечь страх и приглушить жгучую боль от боя с тёмной богиней. — Ты смеёшься над тем, что я худая. Такой разум ничего лучшего и выдать не смог.

— Оу, ну, ну, будет тебе. Я тебя взбесила? Я тебя разозлила? Ты теперь будешь истерику закатывать? — поинтересовалась Элеонора с тонкой ухмылкой на губах. — Может быть, ты хочешь упасть на землю и зареветь? Это же не в первый раз будет.

Её тамарин заверещал, интонации явно указывали на то, что он пытался выразить.

— Вроде того, Озимандия, — согласилась Элеонора. — Как он и сказал, ты либо примешь мою доброту, либо я тебя вынесу — выберешь первое или второе?

Щелчок взводимого кремневого замка был подозрительно громким в ночном городе. Он раздался прямо из-за спины Элеоноры.

Чар выглядел изрядно помятым после смерти-от-Баелоджи и последующего воскрешения. Но в любом случае, богиня могла сломать его тело, но не сломала, и оно послужило защитой от удара его мушкету. Который теперь был перезаряжен и направлен в голову Элеоноры.

— Ха! Мы есть миньоны! У нас нет добрости, и мы не просим добростей от тебя. Но зато у меня есть ружьё, и оно направлено тебе в голову! Мы победили! Все миньоны узнают про Редволюцию и я, Чар Маркс, лидер...

Жезл Элеоноры дернулся.

— Дави, — тихонько произнесла она, даже не поворачиваясь к угрозе. Две плиты тротуара схлопнулись, превратив Чара в нечто, по консистенции, толщине и форме напоминающее блин.

— Взбрыкни, — добавила она, снова махнув жезлом. Каменный пол перед Луизой встал на дыбы, отправив стоящих на нём миньонов в канал.

Луиза сглотнула.

— Ты только посмотри. Миньоны не умеют плавать. — Она кивнула в сторону останков Чара. — И ты станешь такой же, если не сделаешь разумного выбора, — тихо добавила Элеонора. — Станешь такой же плоской. — Она снова покосилась на свою младшую сестру. — Ты можешь подумать, что разницы особой не будет, но поверь мне, она будет заметна.

Все эти оскорбления, все эти покровительственные комментарии, вся эта мелочная жестокость старшей сестры переполняли чашу. И где-то в голове Луизы, наконец, прорвало плотину.

— Шар огня! — взревела она, указав левой рукой на голову Элеоноры.

— Щит огня! — рявкнула Элеонора, взмахом жезла создав идеальную защиту для отражения брошенного шара огня.

К несчастью для неё, Луиза использовала не классический шар огня и не его версию из свой новоизученной магии. Вместо него она метнула свое старое, корявое и неправильно сформированное заклинание. Так что вместо шара огня бездны, которое было бы отражено, в щит ударил оглушающий взрыв, забросивший Элеонору в сугроб. При этом её очки, настоящая цель Луизы, слетели с неё. Они ударились о землю и треснули. Обезьянка Элеоноры бросилась к ним, но второй шар огня — в этот раз созданный её магией зла — превратил оправу в лужицу на мостовой. Фамильяр отпрыгнул в сторону, заверещав на Луизу на своем животном языке, который всё равно прозвучал очень грязно.

— Ты метнула шар огня мне в голову! — заорала Элеонора, лежащая на спине.

— Не горящий! Всего лишь одну из "ошибок", над которыми ты привыкла смеяться!

— Ты метнула. Шар огня. Мне в голову, — повторила Элеонора, чьё лицо было очень красным. — О, ну всё! Больше не будет Мадемуазель Милой Сестрицы!

— Ты никогда не бываешь милой!

— Неважно! Ты заплатишь за это!

— И как ты это будешь делать? Ты же слепа, как летучая мышь, без своих очков! — позлорадствовала Луиза, растянув рот в адреналиновом оскале. — Не думай, что я не видела, как ты пыталась войти в зеркала, которые посчитала коридорами!

Покрытая сажей, с закрученными от жара волосами, Элеонора выбралась из кучи снега. Щурясь, она смотрела куда-то в направлении Луизы. — Это потому, что ты повадилась прятать их, мелочь! — огрызнулась она.

— Да! Да, именно так! А теперь поиграем в жмурки!

— О, браво! Капелька остроумия от плаксы! — Элеонора сделала глубокий вдох, каждое её движение указывало на с трудом сдерживаемую ярость. — Так. Ты думаешь, что ты получила преимущество только потому, что унаследовала глаза матери?

Луиза не ответила, тихонько кружа вокруг сестры.

— У тебя хватило ума помалкивать, чтобы я не отследила тебя по звуку? — спросила Элеонора. Несмотря на ярость, уголки её губ пошли вверх. — Ну, ты не такая тупая, как последняя личность, додумавшаяся уничтожить мои очки. И что же мне делать?

Укол страха возник в животе Луизы, вступив в борьбу с более-чем-уколом боли, идущим из спины. Никто не должен быть таким самодовольным, после того как его практически ослепили. Может быть, Элеонора просто пытается давить на нервы, но Луизаа почему-то в этом сомневалась. У её старшей сестры всегда был план — и прямо сейчас именно его не хватало ей самой. У неё не было конечной цели в данный момент. Она не хотела убивать сестру, но при этом не была уверена, что её сестра сделает ей то же одолжение.

Тут её внимание привлекло верещание. Фамильяр Элеоноры запрыгнул на голое дерево с паскудной ухмылкой на морде. И смотрел он прямо на неё.

Элеонора с закрытыми глазами резко повернулась к Луизе.

— Гранитная тюрьма! — рявкнула она. Каменные цепи вырвались из земли, обмотавшись вокруг рук и ног Луизы и уронив её в снег. В этот раз лицом вниз. Она ударилась о землю с такой силой, что заподозрила, что синяки с её переда объединятся с теми, которые уже были на её спине.

— Попалась, — объявила Элеонора, и голос её сочился самодовольством.

...

Глаза Маггата раскрылись, и он выблевал уйму воды вместе с половиной цыплёнка, тремя пригоршнями травы и пальцем зародыша ангела. После этого он посмотрел на Скила.

— Урх, мертвое место сейчас сильно забито, — пожаловался он, поднимаясь с колотого льда канала.

— Расскажешь, — проворчал Скил, ныряя в воду, чтобы выволочь плавающий труп Макси. — Не так-то просто найти нужную душу, — сообщил он, выныривая и волоча Макси за руку. — И я знаю, что ты меня убил бы, если бы я сунул в твоё тело неправильную.

— Конечно, — согласился Маггат, выливая воду из наплечника. — Никто, кроме меня, не получит моё тело и вещи. — Он задумался. — А разве Балоня не убила тебя двойной смертью?

— Не, — успокоил его Скил. — Только взорвала. Мне уже лучше.

— А, это не проблема, — согласился Маггат. — Он осмотрелся, отметив, что большинство миньонов ушло под лёд. К счастью, синие умели плавать, но они были заняты, выуживая тела. — Так, сволота! — заорал он на рассеявшихся выживших, занимавшихся мародёрством. — Я вмажу всем вам, если вы не потащите свои зады сюда!

Макси издал звук сдувающегося шарика и выдал фонтан воды изо рта под воздействием светящихся рук Скила.

— Ненавижу тонуть, — пробормотал Макси, потирая грудь. — Один из самый неинтересный способов умирать. По крайней мере, умирать в драке не так больно из-за боевого азарта.

Мимоходом треснув головами друг о друга двух миньонов, которые показались ему подозрительными и готовыми предать, Маггат скривил морду, пытаясь сконцентрироваться.

— Старшая сестра там Герой и очень убойная, — сообщил он, взобравшись по лесенке и подняв голову над низкой стенкой. — Она, наверное, как Карин.

Макси помотал головой.

— Но это значит, что если мы её пырнём, то после пяти дней очень плохих болей мы умрём, — сообщил он приглушенным голосом.

— А даже если оно не так для старшей сестры, то повелительница наверное нас поубивает, если мы её убьем, — согласился Маггат. — Она санкт-и-метальная. Не уверен, какой именно в ней металл, но наверное, что-то из стали, раз уж они происходят от Карин.

Макси подполз к нему.

— Ты глянь, — сказал он, указывая на разворачивающуюся перед ними сцену. Элеонора приближалась к скованной сестре, её фамильяр скалился с дерева. — Спорю, что она делает этот фокус слепого мечника.

— Тот, где она смотрит через глаза фамильяра?

— Врубился, — прищурившись, ответил Макси. — А та обезьяна не родня Карине и она не старшая сестра. Я из неё шапку сделаю. Но нам надо поторапливаться.

Маггат кивнул.

— Эй, вы, — рявкнул он. — Синие, продолжайте вылавливать оставшихся. Остальные, мы собираемся кое-что добыть, чтобы кое на что натянуть! Макси получит обезьянью шляпу!..

— Ты жульничаешь, — орала повелительница, дергаясь в каменных цепях, пока миньоны подкрадывались.

— О? — поразилась сестра. — И что из сделанного мною было жульничеством?

— ... ты как-то жулишь! Я уверена в этом!

— И вот поэтому, сестричка, ты совершенно неспособна к риторике. В дебатах ты должна обосновывать свою точку зрения. А бросаясь ничем не обоснованными голословными утверждениями, ты просто выглядишь жалкой.

Маггат резво перепрыгнул невысокий сугроб, изо всех сил стараясь не попасться на глаза. Он метнулся и спрятался за деревом, когда обезьяна насторожилась и начала прясть ушами. Но с другой стороны уже крался Макси, подбираясь поближе с метательным ножом в руке. Он отвел руку назад, тщательно прикинул углы и расстояние до маленькой верещащей зверушки на дереве.

Со скоростью орла нож метнулся вперёд, целя во врага...

... и попал в фамильяра рукоятью.

От удивления обезьяна свалилась с ветки, место падения было отмечено недостойным шмяком о землю и фонтанчиком снега. Элеонора дёрнулась, дико оглядываясь вокруг.

— Ози, ты в порядке? — позвала она. — Что случилось?

Тот выбирался из сугроба, изрыгая злобные обезьяньи богохульства. Его взгляд сфокусировался на Макси.

— О, сестрёнка, как разумно, — прошипела Элеонора сквозь зубы — Так ты телепатически направила своих слуг, чтобы они напали на моего фамильяра. Не думала я, что ты на такое способна.

— ... ну, конечно же, всё это было моим планом с самого начала, — быстро согласилась с ней Луиза.

— Конечно же, это не сработает. Даже если ты неплохо справилась с восстановлением своих сил. Там должно быть, что, десяток миньонов? Такой пугающий тёмный легион. Мы же спать спокойно теперь не сможем.

Обезьяна подняла упавший нож, который для неё мог сойти за короткий меч. Взвесила его в лапах и явно сочла его подходящим для себя, потому что её поза демонстрировала, что она решила его оставить себе.

— Эй, а ну отдай! — взорвался Макси. — Вот почему я не могу упражняться в метании ножей. Их вечно воруют!

Второй рукой обезьяна скрутила Макси кукиш.

— На драку нарываешься? — прорычал миньон.

Обезьяна протянула к нему руку ладонью вверх и универсальным жестом поманила его, как бы говоря "ну давай".

— Иди сюда, если думаешь, что такой крутой!

Обезьяна ответила жестом, который кратко, но образно описывал, в каких отношениях та состояла с матерью миньонов.

— Ха, а вот и хрен тебе! Если бы у меня была ма...

Как оказалось, эта загадка о том, есть ли возможность иметь отношения с матерью существа, созданного из Зла и чужой жизненной силы, была просто для отвлечения внимания. Обезьянка использовала её для сокращения дистанции. Рука Озимандии метнулась вперёд, быстрее, чем мог уследить глаз, и на снег брызнула струя вонючей крови миньона.

Макси зашатался, из его горла сочилась какая-то мерзость.

— ....ть... — было его последним словом.

Фамильяр Элеоноры воспользовался шансом, чтобы стащить кошелёк Макси, а затем с ухмылкой повернулся к остальным миньонам. Его выражение морды явно указывало на то, кто будет следующим

— Это штука только что ограбила миньона! — изумился один из выживших коричневых.

— Это же неестественно!

— Ага, но это же был Макси. А он, типа, дерьмовенький миньон. Да и все мы тут неестественные, — указал Маггат.

— А это естественно — делать что-то неестественное с кем-то, кто тоже неестественный? — поинтересовался Скил, появляясь из-за спины Маггата.

— Ты закончил с утопленниками?

Скил кивнул.

— Макси нужна новая глотка, — озадачил его Маггат.

— Он мог бы и сам себе украсть.

Маггат стукнул Скила.

— Дурень, он же мертвый. Верни его. — С этими словами он взвесил в руке дубину. — А теперь, ты, проклятая грязная обезьяна, — прорычал он.

Озимандия показал ему средний палец и с ехидным смехом удрал.

— За этой будущей шляпой, — взревел Маггат, и небольшая орда бросилась вдогонку, во главе с испачканным кровью и очень недовольным Макси.

...

Шум разрушения, издаваемый миньонами, затих вдалеке, оставив за собой только мягкую тишину. С небес медленно падал снег, оседая на двух фигурах, стоящих друг напротив друга.

Луиза стиснула зубы. Тупые, тупые миньоны. Хотя она и одобряла то, что они прогнали фамильяра сестры, но ей могла бы пригодиться их тупая сила, чтобы разбить связывающие её цепи.

Но по крайней мере, её сестра теперь не сможет заметить небольшие движения.

— Ха! Я прогнала твоего фамилиара! — заявила Луиза, пытаясь изобразить триумф. Она говорила погромче, чтобы Элеонора не могла услышать, как она проверяет цепи и пытается вывернуть запястье так, чтобы направить перчатку на свои оковы.

Элеонора хрустнула шейными позвонками.

— Забавно, — сообщила она, тяжело дыша. — Я думала, что это я отманила всех твоих отвратительных миньонов.

Луиза закашлялась.

— Это не было твоим планом! — рявкнула она. — Это я была лучше! И теперь ты не можешь смотреть через глаза этой твоей твари.

— Мне и не надо. Я хотела, чтобы ты осталась одна. Чтобы я могла поговорить с тобой, и у тебя не было ощущения, что ты лжёшь перед своими подчиненными. — Элеонора снова хрустнула шеей, с прищуром глядя на неё. — Луиза. Почему?

— Что почему?

Элеонора принялась раздражённо притопывать, грязь скрипела под её обувью.

— Не притворяйся дурочкой. Ты прекрасно знаешь, о чём я.

— Хочешь правды? Но тогда ты не сможешь... — Стоп. Нет. Это очень глупо звучит. — ...тогда тебе будет не за что меня ненавидеть, — исправилась она.

— Могу и буду, если мне не понравится услышанное. Говори.

— Ладно, ладно, но ты должна понять, что я на самом деле не злая! — настаивала Луиза. Ёрзая, она пыталась вывернуть запястье так, чтобы перчатка указала на цепи. Даже если это сработает, то это будет больно, но, по крайней мере, сестра не видела этого ёрзанья и не могла понять, что происходит.

— Ты на самом деле не злая. Хм-м. Несмотря на то, что ты злая повелительница тьмы, которой служат миньоны, водишься с демоническим культом, и если мои разведданные верны — а они верны — у тебя есть инкуб, некромансер и... — Элеонора выдержала паузу, — вампир, служащий ей.

— Я понимаю, что это выглядит плохо...

— Да. Именно так и выглядит.

— .. но я делаю это только потому, что Совет Регентов — предатели! Они напридумывали всякого про Генриетту! И использовали, как повод, чтобы захватить власть! Я её не похищала! Я её спасла! На самом деле это они плохие! — Луиза сделала вдох. Она была практически уверена, что сумела вывернуть руку и прикоснуться к одной из цепей. Кислота должна была сделать свою работу, и она прошептала заклинание. — Пожалуйста! Ты же видела, что Монтеспан была одержима тёмным ангелом! Я всего лишь пыталась обмануть Ате, чтобы он уничтожил Баелоджи, но затем этот дурацкий бесполезный божок оказался слишком слаб и сам попался в ловушку!

Этого хватило, чтобы заставить Элеонору задуматься. Нахмурив бровь, она мерила взглядом сестру.

— Ты, конечно, можешь думать, что у тебя была хорошая причина... — начала она.

— У меня была хорошая причина!

— Нет, не было. Наша мать была очень конкретна в этом вопросе. Нельзя творить добро, делая зло. — Элеонора сделала глубокий вдох. — Я понимаю, что это за соблазн. Правда понимаю. Когда мир кажется таким дурацким, и только ты знаешь, как исправить его, а никто тебе этого не позволяет. Когда мир предлагает тебе силу и кажется, что нужна только крохотная жертвочка, от которой ты можешь отказаться в любой момент. Когда ты думаешь, что можешь исправить мир, только начав делать то, что не должна, не должна ни под каким видом. Ты понимаешь? Это легкий выход. Но и только. Это легкий путь, но это зло, и это неправильно. Тебе нужно сражаться с этим каждый день. Это тяжело и неблагодарный труд, и это означает, что приходится ладить с кучей очень, очень, очень глупых людей. Но...

Дальше продолжить мысль Элеонора не сумела, потому что в этот момент кислота проела камень цепей, и Луиза теперь стояла на четвереньках, свернувшись, словно сжатая пружина.

Она надолго запомнит звук, изданный латной перчаткой, когда та столкнулась с животом её сестры. Это было приятно. Очень приятно.

Элеонора сложилась пополам, светлые волосы свесились на лицо. Луиза ухватилась за руку сестры, держащую жезл, потянула к себе и принялась лупить по ней снова и снова, пока Элеонора не выронила жезл. Тот упал на ледяную землю и, пока Элеонора заваливалась назад, Луиза от души пнула жезл. Тот улетел, исчезнув в мешанине снега и грязи.

Луиза отступила назад, опасаясь нового трюка.

— Я не собираюсь становиться на колени и выслушивать, как ты отчитываешь меня! — рявкнула она. — Я знаю, что я делаю.

Согнувшаяся Элеонора пыталась сделать вдох.

— Повезло, — огрызнулась она, смаргивая слёзы боли. — Тебе просто повезло, что я не в форме после полугода в камере и... — Внезапно она сильно побледнела. Её глаза закатились под лоб, оставив на виду только белки, и со стоном она завалилась ничком. Она даже не попыталась смягчить падение и шлёпнулась, как мешок с луком.

Луиза сглотнула. Эм. Она осторожно отступила назад, изучая свою перчатку. Та ощущалось тёплой, как котёнок, что было либо знаком того, что она делает что-то очень плохое, либо, возможно, в ней было согревающее заклинание, которое давало возможность носить её с удобством в холодную погоду. Подозрительно осмотревшись, она убедилась, что Магдалена не явилась сюда и не решила помочь внезапным усыпляющим заклинанием. Или, если подумать об этом, не появилось никого из огромной толпы врагов её сестры.

Вообще, ощущалась подозрительная нехватка подозрительных личностей в плащах, которые могли бы воспользоваться шансом отомстить Элеоноре.

С осторожностью она кружила вокруг распростертого на земле тела сестры. О. О боже. Кажется, она не дышит.

О.

Нет, нет, нет, это не должно было произойти. Такие вещи не должны были происходить! Герои не падают и не перестают дышать только из-за того, что ты врезал им в живот! Даже если били изо всех сил, и на руке был древний магический артефакт, который не только злой, но и, что, наверное, более важно, тяжелый и сделан из металла.

— Джессика? Джессика? — Луиза одним глазом поглядывала на сестру, на тот случай, если та начнёт двигаться. — О! Пожалуйста! — И отчаянно пыталась наладить связь с Бездной.

— Лу... — голос Джессики был слышен обрывочно, забиваясь треском и воем проклятых. — Чт... ...ет духовные помех... .... ...то ты сделала?!

— Это не важно? Что ты знаешь о медицине? — кричала Луиза.

— ...е слышу тебя... ..... ты пробьёшься?

— Медицина! Мне нужна врачебная помощь!

Но в ответ был слышен только вой проклятых.

— Да чтоб его, чтоб его, чтоб его, — бормотала Луиза, расхаживая туда-сюда. — И чего я не выучила целительную магию? — Ну, в основном потому, что та была связана с кровавыми жертвами и молитвами тёмным богам о исцелении, напомнила она себе. Дурацкая бесполезная злая магия. Почему она даже не может спасти свою старшую сестру от...

Погодите. Луиза прищурилась, глядя на распростёртое тело своей сестры. Она вспомнила, что Элеонора говорила телу Монтеспан — которое до сих пор валялось неподалёку от Элеоноры, глядя в небеса. Элеонора высказывалась насчёт того, что если бы это была она, то она бы притворилась мертвой, чтобы потом ударить в спину.

— О, ха-ха, — сообщила она Элеоноре голосом, который был выше, чем ей бы того хотелось. — Я знаю, что ты притворяешься. Ты меня не обманешь. Я... Я сейчас отвернусь, и ты вскочишь и ударишь меня несколько раз и... и пожалуйста, вставай, ты же притворяешься!

Элеонора даже не пошевелилась. Веки не дрогнули.

Медленно, аккуратно она подошла к Элеоноре, ожидая всяких фокусов. Держа перчатку наготове, она протянула правую руку и прикоснулась к шее сестры, проверяя пульс.

Ничего.

— О нет, — прошептала Луиза, сев на пятки. — Я не хотела... Я... это несчастный случай! Я... я... я.. — слёзы навернулись ей на глаза, она подняла голову к небесам и бурно разрыдалась.

А затем Элеонора вскочила с земли и повалила Луизу. Одной рукой она ухватила её за горло, а второй крепко держала перчатку, выворачивая руку вверх и в сторону от себя.

— Нет! — выдохнула Луиза, по крайней мере, попыталась. — Я думала ты... мертва! — Она не могла прекратить плакать.

— И почему все забывают, что я училась у катайского монаха? — прошептала Элеонора на ухо Луизе. — Конечно же, я могу останавливать свое сердце.

Вот тогда-то Луиза и решила, что она искренне ненавидит героев. И свою старшую сестру. Собственно, в основном свою старшую сестру. Она пиналась и отбивалась, но она была слишком вымотана и изранена. И если на то пошло, Элеонора была бойцом получше, чем она. И жирнее. Да, жирнее, и тяжелее, и Основатель, она уже дышать нормально не могла. Что бы она ни делала, она не могла спихнуть с себя старшую сестру или убрать это ужасное давление на горло. А затем Элеонора начала расстёгивать крепления перчатки.

— Прекрати! Шар огня! Шар огня! Воспламенение! — вопила Луиза. Элеонора убрала руку с её горла, чтобы удобнее было трудиться над застёжками, и младшая сестра жадно задышала. Она выпускала неприцельные заклинания, пытаясь освободиться. Но это ей не помогло. Элеонора выкрутила руку в сторону от себя и игнорировала взрывы, гремящие на руинах теологического департамента. — Слезь с меня! Прекрати!

— Я не позволю тебе владеть этой вещью! — прорычала Элеонора сквозь зубы. — Наверное, это она извратила твоё восприятие. Ты достаточно глупа чтобы, наткнуться на такой могучий артефакт Зла и просто напялить его на себя. Что он тебе наобещал? — Она расстегнула последнюю пряжку.

— Она моя! — взревела Луиза, изо всех оставшихся сил пытаясь освободиться. Она сжала кулак, пытаясь не позволить сестре украсть перчатку. — Моя! Моя-моя-моя!

Элеонора переждала бурю ярости своей сестры, раз за разом лупя по левой руке Луизы, пока та от боли не расслабилась. С триумфальным рыком она сорвала металлическую перчатку, держа её на весу.

Затем она наклонила голову, глядя на внезапно потускневший металл.

— О, — негромко произнесла она. — Это же рубин... о нет. Да, в этом есть смысл. Так всё это становится понятным. Это тогда будет...

— Отдай! — вопила Луиза, брыкаясь как сумасшедшая.

Элеонора врезала ей по лицу перчаткой. В глазах Луизы вспыхнули звёзды, и она почувствовала вкус крови во рту.

— Заткнись, — прошипела Элеонора. — Ты, безмозглое дитя. Ты даже не знаешь, чем владеешь. Не удивительно, что оно позвало тебя. — Она облизнула губы. — Меня оно тоже зовёт. Оно теплое. Как котята. Это... эта сволота. Вот для чего он нас выводил. Все эти тщательно подобранные супруги, связанные со старыми королями.

— Оно злое, и оно моё, и ты понятия не имеешь, как её правильно использовать и...

Еще один удар заткнул Луизу. Элеонора подумала и профессионально приподняла веко сестры, а затем проверила её пульс.

— Эх, Луиза, — с грустью в голосе произнесла она. — Ты так глубоко пала. — Она выпрямилась и наконец позволила себе показать боль, которую испытывала. Она чуть было не упала. Затем осторожно пропальпировала свой живот. Судя по рези, у неё было внутреннее кровотечение. Луиза чуть было её не уложила. Потеря сознания была не совсем притворна. Или почти не притворна. Её нужно найти целителя. Причем быстро.

Морщась, она осмотрела расплывающийся ночной пейзаж. При таком освещении она была практически слепа. Так она никак не могла найти свой жезл.

Перчатка пульсировала в её руках. Она словно бы говорила "ты можешь использовать меня".

— Заткнись, мерзость, — простонала Элеонора, крепко прижимая её к груди. Она похромала вперёд, надеясь, что эта дорога приведёт её к главному зданию университета. Во тьме и снегу она не имела ни малейшего понятия, куда идёт. — То, что Луиза могла использовать магию с твоей помощью, не означает, что я могу.

"О, но она же могла", — ответила перчатка. — "Она знала, что это было. Кровавый Герцог так тяжко трудился, чтобы сконцентрировать кровь королевской фамилии в своих потомках. И он оказался даже более успешен, чем подозревал".

— Заткнись! — прошипела Элеонора, задохнувшись от боли. Больно было даже дышать.

"Два приемлемых кандидата, чтобы надеть её, и в одном поколении", — пульсировала металлическая перчатка. — "Герцог даже не подозревал, что он опередил график. Он, наверное думал, что он заполучит корону в руки де ла Вальер до того, как получит настоящую королеву, но, увы, так не сработало". Элеонора не была ровней младшей сестре в вопросах магического потенциала и чистой упрямой воли — ах, но интеллект был совсем другой. По профессиональному мнению перчатки, разум Элеоноры соответствовал истинной королеве.

Элеонора потрясла головой, пытаясь избавиться от тёмных мыслей, клубящихся в ней. Всё расплывалось, и не только из-за отсутствия очков. Она подумала, что ко всему прочему у неё ещё и сотрясение, после того взрыва, устроенного глупой маленькой Луизой. Ей нужно... ей нужно избавиться от перчатки. Положить её куда-то. Избавиться от соблазна.

Но тогда она тут погибнет. Она рухнет посреди улицы и больше не поднимется. А затем замёрзнет насмерть. А к её груди прижималось нечто такое тёплое на этом холоде, и её живот так ужасно болел. Вдобавок что случится с камнем, в котором были заточены два тёмных божества? Это же Амстрелредамм. Она знала этот проклятый город и знала, сколько народу захочет применить этот кристалл в темных целях.

— Заткнись, — прошептала Элеонора. — Я знаю, что ты делаешь. Хватит мне шептать! — Она запнулась и упала на колени в снег. Она не была уверена, что сумеет встать. Ей нужно положить перчатку, чтобы это сделать и... постойте, разве не это она хотела сделать?

Может, не так уж и страшно будет проверить её. Только одно лечащее заклинание. Только для того, чтобы не дать ей умереть на холоде, чтобы она смогла донести до безопасного места кристалл. И если она наденет перчатку, то у неё снова будут свободны руки. И он такой тёплый и приятный. Лучше, чем этот артефакт зла в её руках, который она должна хранить вдали от других людей, которые использовали бы его для неправедных дел.

Элеонора чувствовала привкус металла во рту. Она качалась, муть в голове туманила её острый ум. Кровь де ла Вальер кипела в ней, крича, что она не может умереть на морозе от одного пропущенного удара. Она была наследницей. У неё был долг.

Она подняла левую руку, та тряслась. Она не хотела умирать. Разве это так плохо?

Медленно она сунула руку в перчатку.

...

— Так, так, так, — произнес женский голос, говорящий на изысканном старо-ромалийском. — И что тут у нас? Милая, тонкая женская рука. Мозоли от жезла. Обкусанные ногти. Острый, решительный разум — королевский разум. И да! Такая славная сила в старой крови. Сила, достаточная, чтобы победить предыдущего, недостойного наследника.

— Добро пожаловать, моя королева.

Небо полыхнуло красным. Девушка закричала. Женщина закричала.

...

В самых глубинах Бездны Гнарл растянулся на удобном диванчике, его одежда явно была помята. Он расселся на коленях красивого демона с выпирающим рогом, а пара демонесс почёсывала ему уши. Гнарл извивался от удовольствия и негромко мурлыкал.

А затем резко выпрямился, нахмурившись. Глядя на тыльную сторону левой руки, он поморщился, поскольку клеймо поблёкло.

— Так, так, так, — произнес он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Разве это не интересно?

...

Элеонора выпрямилась, между делом затягивая завязки на перчатке. От сомнений не осталось даже следа. Без раздумий она прочитала одно из тёмных исцеляющих заклинаний, которые изучала когда-то, чтобы им противостоять, но которыми никогда раньше не пользовалась. Кроваво-красная магия вытекла наружу и втекла в её живот.

Вытянув руку, она любовалась новым украшением на ней. Перчатка изменилась, став более удлинённой и более сегментированной. Рубин на тыльной части сиял силой.

Затем она захохотала.

— Так вот что всю жизнь было у Луизы, и чем она никогда не знала, как правильно пользоваться, — произнесла Элеонора. — Не могу поверить, что моё мнение о её талантах могло упасть ещё ниже. Но похоже, что смогло. Оказалось, что наибольшая помощь силам Добра в этом поколении заключалась в некомпетентности моей сестры.

Её глаза пылали ярко-желтым огнём.

Это действительно героическая интерлюдия, если все они теперь злодеи?

Ранняя весна, 12 лет назад.

Теплое весеннее солнце сияло сквозь дым и пар, поднимавшийся от выжженной травы.

Огромные крылья вздымали пыль с сухой земли, пока громадный красный дракон кружил вокруг расчищенного жертвенного места. Внизу бедная невинная темноволосая дева в блестящих очках кричала от страха, но сбежать не могла, потому что была привязана к камню.

Дракон принюхался. Он мог чуять её кровь. Королевская кровь, хоть и не высшего качества, но запах силы и благородства был силён в ней. Его ноздри затрепетали. Определённо, в роду этой девушки были королевские особы. Как восхитительно. Сухая листва разлеталась и закручивалась в воздушных потоках, когда дракон приземлился перед девушкой. Горячий воздух вырывался из его рта, пах дымом и плотью, и девушка отвернулась от вони и жара, несущегося словно из топки.

— Ну, девочка, — произнёс дракон грохочущим, однако аристократичным голосом. — Кто тебя тут оставил для меня? Какая очаровательная учтивость от этих смертных. Твоя кровь будет вкусной и сладкой. И я наслажусь этим пиром. — Подавшись вперёд, он высунул свой длинный раздвоенный язык, облизнув её от колен до головы. — О, как вкусно. Член королевского рода и... — Он нахмурился. — Знакомый вкус. Что-то тёмное и...

А затем девушку дёрнуло вниз, и она исчезла из виду. Отверстие в земле с грохотом захлопнулось. Дракон завертелся. Наверное, это ловушка! Вкусные девушки не исчезают просто так!

Вот! За его спиной! Сероволосый парень — лишь немного старше подростка — стоял там, его жезл-меч был поднят. Нагрудник сверкал в лучах солнца, а его обувь была без единого пятнышка, несмотря на пыль.

— Ты об этом пожалеешь, маленький герой, — прогремел дракон. — Я тебя целиком пожру! Думаешь, твой блестящий доспех спасет тебя от моего огня? Не спасёт! Я — пламя гор, убийца людей и пожиратель эльфов! Я — Маллесан Багровый! — Он сделал глубокий вдох, пламя полыхнуло в его глотке, и тут он выдохнул.

Юноша рассыпался роем искр под потоком огня, а затем пламя врезалось в невидимую стеклянную стену — какой-то оберег! Огонь отрикошетил и ударил в дракона, опаляя его глаза. Забившись, Маллесан взревел в слепой ярости.

Где этот человек? Где он? Он выдохнул вслепую, дымное красное пламя поджигало траву вокруг него, но не было никаких воплей! Где крики?

А затем ослепляющая боль возникла сзади. Он попытался обернуться и обнаружил, что он чем-то пойман! Его хвост! Кто-то уронил большущий камень на его хвост. Наверное, тот, к которому была привязана девушка! Он не ощущал такую боль с тех пор, как ненавистный рыжий герой выстрелил в него из пушки несколько десятилетий назад! Он мог почувствовать каждую сломанную кость. Придя в бешенство, он извернулся, готовый сокрушить этих нахальных мелких людишек, посмевших выступить против него, и...

Прогремел гром.

Дракон рухнул, в мягких тканях его живота была пробита дыра размером с лошадь. Обожженные органы вывалились из раны. Отчаянно пытаясь сделать вдох, Маллесан Багровый сделал рывок, но у него уже не было сил, чтобы выбраться из-под камня. Человеческие шаги приближались к нему откуда-то сбоку, но он даже головы не мог повернуть, чтобы укусить.

Им понадобилось несколько подходов и изрядно попилить, чтобы отрезать ему голову, но это означало только то, что ему пришлось дольше страдать.

— Ну, неплохо всё прошло, — гордясь собой, самодовольно отметила Элеонора де ла Вальер, глядя на отрезанную голову. Она вытерла свой лоб рукавом, оставив на коже разводы крови. — Прекрасный выстрел, Жан-Жак.

Сероволосый юноша ухмыльнулся ей в ответ, опёршись на остывающий труп дракона. Его нагрудник и рукава были испачканы кровью.

— Спасибо. Так оно было проще. Драконы тупые — никогда не могут отличить молниевого двойника от настоящего человека. — Он замолчал и на секунду казался встревоженным. — Эм... так ты убрала Магдалену с дороги?

— Ну конечно! — искренне возмутилась Элеонора. — Она совсем не пострадала!

— Это отвратительно, — горестно простонала Магдалена, выползая из подземного укрытия. Её платье было в грязи, а причёска скособочилась. — Он лизнул меня! Я вся в драконьих слюнях. И все очки испачкал.

— Совсем не пострадала, — с нажимом повторила Элеонора.

Голова Франсуазы-Афинаиды вынырнула из окопа, в котором она пряталась. Почерневший шлем, надетый на неё, казался для неё слишком большим. Она с облегчением стянула его с головы и с грохотом уронила на землю.

— Ну, ты это сделала, — сказала она Элеоноре, скрестив руки на груди. — Но я всё же думаю, что надо было действовать по моему плану. Я легко могла создать оберег и заткнуть ему пасть, когда он выдыхал. И давление бы разнесло ему череп.

— Мы не стали выполнять твой план. Он бы не сработал, я уверена в этом. Он бы заметил, — ответила Элеонора — Хватит уже жаловаться. Молния Жан-Жака — это лучший способ убивать драконов.

— Но я хотел бы такое увидеть, хоть бы иногда, — быстренько добавил Варде, заработав улыбку от Франсуазы-Афинаиды. — Я с ног валюсь, эта молния вытянула из меня все силы.

Элеонора кивнула.

— Ну, разумно, — согласилась она, подняв жезл и создав заклинание вспышки. Ярко-красный огонь взлетел в небеса. — Давайте просто немного отдохнём, ожидая пока те идиоты наберутся храбрости показаться и забрать у нас голову. — Она ухмыльнулась и одной рукой обняла Франсуазу-Афинаиду, прижав свою миниатюрную подругу к груди. — И ты прекрасно сработала! Ты видела его рожу, когда огонь отразился? Это было так смешно!

Франсуаза-Афинаида изобразила улыбку в ответ.

— Ну правда ведь. И Маг была просто магической наживкой! Понимаете? Маг-ической?

Ответом ей было только пение насекомых.

— Мне нужна ванна, — печально сообщила Магдалена. — Эм... в следующий раз, может, кто-то другой будет приманкой? Я не против делать это время от времени, но меня же постоянно назначают.

— Ой, да не волнуйся, Маг, — радостно ответила Элеонора, отпуская Франсуазу-Афинаиду, чтобы вцепиться в Магдалену. — Только тебя используют как приманку, потому что ты симпатичная.

Магдалена покраснела.

— И вовсе я не симпатичная.

-Нет уверенности в себе. Поверь мне, Маг, когда-нибудь парни будут драться за тебя. Для начала у тебя есть де ла Вальерская стать — в отличие от меня, что на самом деле очень нечестно, — заявила Элеонора. — Не так ли, Жан-Жак?

Юноша уставился в небеса, покраснев почти так же сильно как Магдалена.

— Эм...

Элеонора скрестила руки на груди.

— Думаешь, что я с тобой что-нибудь сделаю, если ты скажешь Маг что-то приятное? — возмутилась она.

— Да. Да, сделаешь. И делаешь.

— Чертовски верно, — твёрдо заявила Элеонора. — Её добродетель под моей защитой. Я не собираюсь позволять никому пускать на неё слюни, чтобы на него не обрушилось мое праведное правосудие!

— Элли, как долго мы друг друга знаем?

Элеонора задумалась.

— С самого детства.

— И ты недостаточно доверяешь мне в этом вопросе?

— Нет, — твёрдо ответила она. — Я её защитник. Кто знает, что произойдёт, если я начну делать исключения?

— Ты используешь её как приманку для монстров, — сообщила Франсуаза-Афинаида, подняв одну бровь. Она устало поёрзала, потому что этот надоевший диалог она уже неоднократно слышала. — В любом случае, я думаю, что мужчин больше интересуют более высокие вещи. Например, личность. И тут для тебя нет никакой надежды, Элли. Ты умрёшь старой девой.

— Как жестоко, — с ухмылкой ответила Элеонора. — Ты ранила меня. Чтобы ты себе знала, я добрая душа, и всегда даю монстрам шанс не лезть к Маг. А раз уж они лезут, я осуществляю праведную справедливость на них. Вот так вот оно работает, Фран, — сообщила она. — В любом случае, Маг может защитить себя от монстров. Но не от парней. Не так ли?

— Эм, — буркнула Магдалена, выражение её лица явно указывало на то, что она рассматривает смерть как более предпочтительный исход вместо продолжения этого разговора. — Да, ты права.

— Еще как права, — любезно подтвердила Элеонора.

Поздняя весна, 12 лет назад.

В лекционном зале Тристанийской Академии Магии висел гул разговоров. Окна были распахнуты настежь, и через них доносилось пение птиц, но внутри всё равно царила удушающая жара. Элеонора де ла Вальер постаралась прийти пораньше, чтобы занять место у окна, и теперь сидела, уткнувшись носом в книгу.

У неё был договор с большей частью класса. Те не беспокоят её, а она не трогает их. Это был в чём-то честный, справедливый договор, который она искренне поддерживала. К сожалению, некоторые из них считали, что это соглашение они могут нарушать, когда им заблагорассудится.

— Эй, ты.

Она проигнорировала парня.

— Эй! Элеонора! Ты!

Игнорирование продолжалось.

— Эй, ведьма!

Элеонора подняла голову, поправила очки на носу, создав впечатления рыцаря, опускающего забрало. Она уставилась своими розовыми глазами на человека, посмевшего помешать её чтению.

Антуан дю Лот, по авторитетному мнению Элеоноры, был дебилом с интеллектом дохлой свиньи. Что делало его идеальным кандидатом в драконьи рыцари, когда он станет постарше, поскольку они искали людей достаточно тупых, чтобы не заметить, что они сидят на существе, способном изрыгать огонь, лёд, яд, и другие вещи, которые вы бы не хотели обнаружить между ваших ног. Это сотворит настоящие чудеса с его способностью продолжить свой дефективный род. Она неоднократно озвучивала это мнение. Ему в лицо.

— Чего тебе? — спросила она, четко проговаривая каждый слог.

— Подвинься, будь так любезна! Ты четыре сидения захапала, а тут очень жарко. — Сам он был крупным парнем, не просто жирным, но еще и с могучими плечами. Он не был ленив, просто слишком любил поесть, и в такую жаркую погоду он потел как свинья, которой он и был. Его тёмные волосы липли ему на лоб.

Элеонора рассмотрела варианты.

— Нет, — ответила она, поразмыслив. — Я держу эти места для своих друзей.

— Подвинься, ведьма. Уберись с дороги.

— Нет, не буду.

Антуан развёл руками.

— Эй, я же попросил её, не так ли? Вежливо и всё такое. Но думаю, она просто ведёт себя как ведьма.

— Нет, просто я не хочу делать то, что приказывают мне такие вот невоспитанные псы вроде тебя.

— Потому что ты ведьма.

— А ты, Антуан, собака. Лающая шавка из неотёсанной семьи торгашей, — огрызнулась Элеонора. Она терпеть не могла эту кличку, и он это знал. Вот поэтому-то он и использовал её при каждой возможности. И она сразу же поняла, что сделала большую ошибку и что его нужно было просто игнорировать.

Он знал, что наступил на больную мозоль.

— Бла-бла-бла, только послушайте эту большую ведьму. Де ла Вальер рассуждает о семье. Как по мне, так звучит угрожающе. — Его взгляд прошелся по её волосам. — И сколько младенцев пришлось убить, чтобы ты смогла вымыть волосы, Вальер?

— Явно недостаточно, — влез один из подпевал Антуана. — Я думал, они детишек режут, чтобы стать красивыми. — Он хихикнул. — Думаю, Магдалена в этом деле получше тебя разбирается.

— Вот её сюда не вмешивай, — прорычала Элеонора, у которой начали дергаться пальцы.

— Почему? — поинтересовался Антуан, ухмыляясь своим дружкам. — Она точно такая же ведьма, как и ты. Её отец — предатель, и ты же знаешь, что это передается с кровью. Кровью де ла Вальер. Предатель и убийца младенцев. Это же в учебниках по истории написано. Удивительно, что Жан-Жак умудряется тебя выдерживать.

— Я не знаю. У неё тот ещё язычок, — с ухмылкой отметил еще один из его дружков. Арманд был мелким рыжим лицемером, причем прирождённым.

— Дуэль, — слово слетело с уст Элеоноры, словно удар хлыста. — Ты оклеветал меня и думаешь, что это сойдёт тебе с рук? Я знаю тебя, Арманд. И...

— Э-это не разрешается! Дуэли запретили. И-из-за тебя, — забормотал Арманд, отступая.

Элеонора улыбнулась, несмотря на жгучую ярость, снова поправляя очки. Предвкушение блестело в её глазах.

— О, я никому не скажу. Или ты просто трус. Кто-то, кто просто прячется за Антуаном. Вша на собачьей заднице. Скажи, а не у тебя ли в биографии были какие-то сомнительные факты, касающиеся твоего происхождении? Разве твой отец не участвовал в военной кампании за девять месяцев до твоего рождения, да и сам-то ты не похож ли чуток на германца? — Она подалась вперёд. — Фактически, если я правильно помню историю, то в то время в ваших землях дракон завёлся. А избавил вас от него старший сын фон Зербстов.

Арманд отшатнулся, а Элеонора наносила финальный удар.

— И отличная работа, Антуан, — чётко и громко произнесла она. — Я поражена, что ты сумел так тщательно изучить книги по истории. Ты даже сумел упомянуть то, чем занималась моя бабка. Та самая бабка, с которой я ни разу не встречалась, потому что мой отец посадил её в темницу. Ты изучил то, что произошло столько лет назад, вместо того, чтобы поинтересоваться более недавними событиями. — Тут она приложила палец к губам, изображая удивление. — О, может, ты это выяснил во время индивидуальных консультаций с Мелиссой?

— Я... я не знаю о чём это ты, — завопил он, неожиданно покраснев.

— Правда? Потому что ты приложил массу усилий, чтобы тебя не заметили. Если бы ты прикладывал столько же усилий, чтобы тебя ещё не услышали, с учётом того, как близко ты был возле окна моей спальни! Только погоди, Антуан, а разве ты не за Аннеттой ухаживал? Она-то знает про твои... уроки? — со смешком поинтересовалась она. — Эй, Аннетта, ты знаешь?

Вся красная от злобы и унижения темноволосая девушка метала яростные взгляды в несчастного Антуана.

— Вот уж точно не знала!

— Анн, всё не так! Мы просто вместе изучали, эм...

— Человеческую физиологию, — заботливо подсказала Элеонора, вызвав волну смеха.

— О, даже так? Вот ты какой!

— Она всё это выдумала!

Элеонора засмеялась.

— О, Антуан. Когда это я лгала насчёт таких дел? Я же не такая, как ты. — Последнее слово было произнесено с неожиданной злобой, и она прикусила язык. — Ты лживый пёс-изменщик. Ты предал Аннетту, которая как человек намного лучше, чем ты когда-либо мог стать. А ты решил мне мораль читать только потому, что я посмела занять места для моих друзей? — Она выдержала паузу. — И если ты думаешь, что я лгу, то ты всегда можешь вызвать меня, — добавила она. — Если я всё это про тебя выдумала, то мы можем выйти наружу, и ты можешь попытаться доказать это, и я даже публично принесу извинения за свои слова если Бог и Основатель будут на твоей стороне.

Свет заблестел на стекле её очков.

— Или ты слишком боишься?

В полдень Франсуаза-Афинаида пошла искать Элеонору и нашла её на яблоне. Её фамильяр дрых, свисая с ветки над ней.

— Ты опять влезла в очередную дуэль? — спросила она, уперев руки в бока и уставившись на свою подругу.

— С чего ты взяла?

— Тот факт, что половина плиток в главном дворе была разбита. Плюс тот факт, что Антуан в медчасти с переломами всех четырех конечностей и сломанной челюстью.

— Он споткнулся и упал.

— Ты же знаешь, что дуэли запрещены.

— Ну конечно же, — невинно ответила Элеонора. — Вот почему он запнулся и упал. Если бы мы дуэлировали, ну, мы бы тогда нарушили школьные правила. Но он просто упал.

— И перебил всю плитку во дворе?

— У него немного лишнего веса.

Взлохматив себе волосы от безысходности, Франсуаза-Афинаида глубоко вздохнула. Затем сделала пасс жезлом, пробормотала заклинание и взлетела на дерево.

— У тебя будут проблемы. Опять. И не начинай мне это дурацкое "он упал". Все знают, что он сопляк, который всё расскажет.

— Ну, со сломанной челюстью он ещё долго не сможет на меня клеветать, — отметила Элеонора, самодовольно потягиваясь.

Две девушки отдыхали в тишине, прислушиваясь к отдалённым голосам в школе. Маленькая птичка подлетела к Монтеспан, кружась вокруг неё и чирикая. Франсуаза-Афинаида уселась на ветке и выставила палец, чтобы птичка могла сесть.

— Зачем ты так людей провоцируешь? — тихо спросила она.

— И вовсе нет. Они сами начали.

Низенькая девушка вздохнула.

— Да, да. И ты всегда стараешься, чтобы всё это закончить, не так ли?

Элеонора пожала плечами.

— Если они не хотят проблем от меня, то пускай и не пристают ко мне — или к Маг. Или к тебе, если на то пошло. И все остальные смеются. Лучше пусть смеются над идиотами вроде Антуана, чем встанут на его сторону.

Вытянув руку, Франсуаза-Афинаида позволила птичке балансировать на своем пальце.

— Я думаю, ты просто создаёшь себе врагов. Знаешь, как говорится? Если ты пользуешься только молотком, то всё вокруг начинает напоминать гвозди.

Элеонора закатила глаза.

— Да, возможно, для крестьян. Но у меня есть жезл. Мне не нужен молот.

— ... почему-то мне кажется, что ты не уловила.

— Не уловила, куда бить? — Элеонора отбросила волосы за спину. — Меньше, чем два года нам осталось провести в этой жалкой школе, и затем я отправлюсь в университет. Или, может быть, потрачу пару лет, чтобы сделать что-то по-настоящему хорошее в этом мире. Мне не нужны друзья для этого. Мне просто нужно, чтобы меня оставили в покое. И прекратили называть ведьмой.

— Они и меня ведьмой зовут, — сообщила Франсуаза-Афинаида, пожав одним плечом. — Если они такие дураки, то почему ты на них обижаешься?

— Легко тебе говорить, — ответила Элеонора, наклоняя голову до тех пор, пока свет не начал отражаться на линзах очков. — Тебе не пришлось жить в той тени, в которой живем мы с Маг. Ты-то с хорошей стороны моей семьи.

Лето, 12 лет назад.

Ярко-синие бабочки порхали над ручьем в землях де ла Вальер. Двадцать лет назад это место напоминало изувеченный труп, где обитали охотничьи твари семьи, но новый глава семьи не одобрил. Тут больше не было деревьев, не было и созданных магией смертоносных отвратительных чудищ, созданных из гончих. Ручей был новым. Нынешняя герцогиня не экономила на генеральной уборке.

Закатав юбку, по ручью бродила Каттлея де ла Вальер с сачком в руках. Розовые волосы десятилетней девочки выгорели на солнце, а её бледная кожа изрядно обгорела. Целенаправленное, упрямое выражение её лица было явно де ла Вальерским, поскольку она раздумывала, как бы ей захватить свою цель, убить и сохранить её иссушенное тело для коллекции. Пусть даже если большинство де ла Вальер использовало это выражение лица в основном для заговоров против короны, а не во время ловли бабочек.

— Катт, — позвала её Элеонора, оторвавшись от книги. Она должна была присматривать за сестрой, но у них был договор. Каттлея не делает ничего такого, чтобы у неё потом возникли проблемы, а взамен Элеонора уделяет больше внимания книге про ромалийскм философским спорам. — Не уходи слишком далеко!

— Но бабочки туда улетели! Пошли, пошли!

Элеонора со вздохом поднялась.

— Если обгоришь на солнце, будешь сама виновата, — сообщила она Каттлее. Затем она заметила фигуру, приближающуюся по тропинке с противоположной стороны. — Жан-Жак? А ты что тут делаешь?

— О! У кого-то по-се-ти-тель, — пропела Каттлея. — Вы встречаетесь?

— Заглохни, Катт, — прошипела Элеонора. — Не смей меня смущать!

— А почему бы тебе не дать ему большой слюнявый поцелуй? — предложила Каттлея.

— Я тебя утащу в детскую и закрою вместе с Луизой, а потом солью дверь со стеной, так и знай!

Каттлея выбралась из реки и потопала к Варде, капая водой на его ботинки.

— Я знаю, когда я лишняя, — сообщила она с напускной взрослостью. — Я вас оставлю наедине. Чтобы вы могли целоваться.

Жан-Жак слегка покраснел и моргнул.

— Эм.

Взмахнув жезлом и рявкнув заклинание, Элеонора создала из земли четыре каменных стены и заключила Каттлею в пирамидку.

— Соплячка! Мы не встречаемся! Он твой жених! Не мой!

— Так не честно! Я всё про вас расскажу! — донёсся приглушенный голос из каменной ловушки.

— Жан-Жак, — начала Элеонора, сделав глубокий вдох. — Как насчёт того, чтобы оставить мою занозу-младшую сестру тут и собственно поговорить?

Он до сих пор выглядел сбитым с толку.

— Да, да... было бы неплохо, — наконец ответил он. Они обошли излучину потока, оставив громко возмущающуюся Каттлею в ловушке. Он сделал глубокий вдох. — Моя мать мертва, — ломающимся голосом выговорил Жан-Жак.

— О-о-о, я сожалею, — ответила Элеонора через несколько секунд ошеломлённой тишины. Она сделала глубокий вдох. — Я знала, что она больна, но...

— Говори как есть. Моя мать была безумной, — поникнув, попросил Варде. — Я не могу замазать это красивыми словами. Она была заключена в башне, чтобы она не смогла навредить себе или слугам. — Он содрогнулся, потом тяжело вздохнул. — Я вывел её на прогулку, и она упала со ступеней. Когда я должен был приглядывать за ней. Сломала себе шею. Вот она жива, а... а в следующее мгновение мертва.

— О. Ну... по крайней мере, она не мучилась, — медленно проговорила Элеонора.

-Нет. Нет, не мучилась. Это... это что-то. Лучше что-то быстрое и чистое. По... похороны назначены и....

— Я буду, — пообещала Элеонора.

— Спасибо.

Они сидели в тишине, глядя на воду, и только отдалённое нытье Каттлеи нарушало летнее умиротворение.

— Думаю, это значит, что ты теперь виконт, — произнесла Элеонора. — Это большая ответственность.

— Да. Так и есть.

— Мы можем отложить летнюю поездку, чтобы сходить и вырезать ту банду орков, если хочешь. Мы все там будем ради тебя.

Жан-Жак покачал головой.

— Мне нужен перерыв, — мрачно ответил он. — Столько всяких вещей, о которых нужно позаботиться, столько писанины и столько всего нужно сделать, чтобы навести порядок в её делах. Сенешаль моей матери помогает мне, слава Господу. Без него я бы совсем потерялся.

— Это хорошо. Он хороший парень, насколько я помню.

— Так и есть. Но... ну, когда я рылся в её бумагах, выясняя, не оставила ли она каких-нибудь инструкций... — начал Варде, усаживаясь. Похоже, ему нужно было выговориться. — Я столько всего про неё не знал. Ты знала, что она была членом высокопоставленной магической комиссии, работающей на Корону?

— Злой магической комиссии? — немедленно переспросила Элеонора, сощурившись. У них уже возникали проблемы из-за таких вещей.

— Нет, нет. Та, которая разыскивала старые легенды, чтобы выяснить больше про всякое древнее зло, которое может вырваться на свободу или угрожать королеве. — Он вздохнул. — Хотя, наверное, немало зла было содеяно ради этой благой цели. Из некоторых записей я выяснил... я думаю, она могла найти что-то, что свело её с ума.

Элеонора скрестила руки на груди.

— Ну, это просто, — твёрдо заявила она. — Мы просто соберёмся всей компанией и перероем весь твой замок, пока не найдём секретную комнату или подвал, где она хранила свои записи!

— Ха. Смешная ты, Элли.

— Я не шучу!

Жан-Жак пригладил свои волосы.

— Я бы воздержался от ваших поисковых методов в моем доме, — сообщил он. — Мне там ещё жить.

— Не буду я твой дом разносить. — Тут Элеонора задумалась. — Хотя, наверное, я не могу пообещать это за Фран. Но я клянусь, что мы выкопаем любые старые секреты и наследия, какие ты только захочешь! Мы в этом хороши! — Тут её выражение лица стало мрачным. — Как та книга.

Он выдохнул.

— Ага. Та. Которую они почти сожгли. Я думал про это.

— Не надо, — посоветовала Элеонора. — Скорее всего, там сплошная ложь. Не стоит размышлять об этом. Просто выкинь из головы.

— И поэтому ты сказала, что нам надо держать эту книгу подальше от Маг и Фран?

— Потому что даже ложь имеет силу. Если я прислушаюсь ко лжи, я... — Элеонора задумалась, надув губы. — Все в школе говорят, что я стану злодейкой, когда вырасту, — сказала она, подобрав камешек и раздражённо бросив его в воду. — Все. Даже некоторые учителя. Только потому, что я де ла Вальер. И с Маг всё ещё хуже, потому что она мягкая и милая, но люди этого не видят! Они видят только то, что её отец пытался убить того великого герцога! Если мы будем слушать эту... эту ложь, которую они говорят про нас, мы не сможем... — Она сделала глубокий вдох. — Ты слышал, что они говорили во время весеннего ритуала призыва? Мадам Бонард бормотала: "Уж поверьте, что эта девочка призовёт что-то вроде гоблина".

— Но ты не слушала, — ответил Жан-Жак, сжав её руку в своей.

— Нет. Конечно, нет. Но вот почему нам не нужно никому рассказывать про эту книгу. Я просто расстрою их без всякого толка. Лучше забыть про неё.

— Да. Да, конечно, ты права. — Парень посмотрел на поместье, игнорируя вопли Каттлеи вдалеке. — Ты права, — повторил он. — Это ложь. А ты однажды станешь знаменитым героем. Я это знаю. Это хорошо. Нам понадобятся герои, когда мы станем старше.

Элеонора с вызовом ухмыльнулась.

— Забавно, что ты упомянул об этом, — сказала она, опираясь спиной о дерево, её мрачное настроение исчезло без следа. — О да. Я кое-что планирую. Это всех впечатлит. Даже мать! Я точно их всех заткну! Никто не посмеет сомневаться, что я не хуже неё! И может быть, всё станет проще для Катт и мелкой, если над нашими головами не будет висеть эта тьма.

— О?

— Это секрет, — пропела Элеонора. — Не хочу портить сюрприз.

— Я могу помочь.

Она повернулась к нему, её глаза сияли.

— Ты не должен помогать! Я должна сделать это одна! Иначе они скажут, что это всё ты сделал, а я только помогала.

— Я их заставлю замолчать!

— Не будут они слушать! Жан-Жак, иногда твоя голова напоминает камень. Они и так говорят, что ты всё делаешь. И грязно шутят насчёт того, что мы просто твои любовницы. "Варде собрал себе трёх девчонок, так что он не спит всю ночь. Так оно честнее для монстров выходит". Я ненавижу это, серьёзно!

Он нахмурился.

— Но ты же мне как сестра. Мы знаем друг друга с пелёнок. Это просто... тьфу.

— Я это знаю, и ты это знаешь, но больше это никому не интересно! — Элеонора поникла, её хорошее настроение полностью испарилось. — Почему я вообще про это сказала? Посмотрите на меня, быть такой эгоисткой и спускать на тебе пар, когда твоя мать умерла. Я должна была тебя утешать, а не нагружать своими проблемами. Я такой ужасный человек. — Она сделала глубокий вдох. — Слушай, я сама разберусь. Ты знаешь, что я могу. Мы... мы пойдём, заберём Катт, и тогда мы сможем пойти к отцу и рассказать ему печальные новости о твоей матери. И... Основатель, что там с помолвкой?

— Прояви хоть немного уважения к своим родителям, — ответил Варде, поднимаясь на ноги и предлагая ей руку. Элеонора её проигнорировала, вскочив на ноги и отряхивая платье. — Пройдут годы, пока Каттлея достаточно повзрослеет, и твой отец сказал, что если она не захочет, то он не будет её заставлять. Он знает, что я был наследником, и что мать была больна. Это не изменит его мнения. — Он устало улыбнулся. — Так вот как ощущается шестнадцатилетие? Думаю, что я ненавижу этот год.

Элеонора робко улыбнулась ему.

— Не думаю, что может стать еще хуже, верно?