|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Глава 11
Распределение было в Дувараке. Ну, что сказать. Не Москва конечно, но город по местным меркам очень большой. Особенно если ты пересекаешь его на лошади. Ротимур, оказался вообще приспособленцем по натуре — за въезд пришлось рассчитываться мне, а деньги выданные отцом таяли.
— К Свонку заедем? — Ротимур, в отличие от меня не глазел по сторонам — не первый раз в столице.
— Он один живёт?
— Нет. С родителями.
— Тогда не стоит.
— Обидится.
— Ладно, но после получения направления.
— М-да. То, что Пополот не пишет хорошего о новиках, я привык, — угрюмый мужик, ознакомившись с бумагами которые мы представили, поднял глаза на нас. — Но чтобы так красочно.... Вы понимаете, что я вас должен засунуть туда, куда только дерьмо складывают?
— Догадываемся, — ответил я.
— В одну тысячу хотите?
— Конечно, — ответил Ротимур. — С нас бутылка дуваракского.
— Тогда бегите за бутылкой.
В магический круг этого Ротимура! Причём в прямом смысле! У меня и так-то гроши оставались! Бутылка обычного, не магического, дуваракского почти пятьдесят башок! Пятьдесят башок! Тот мужик ведь и так мог нас направить в одну тысячу.
— Слушай, Ротимур, — не вытерпел я, — может, мы тебя продадим в рабы?
— Элидар, я вот с первой оплаты всё верну.
"Ага. Так же как долг Дартину", — промелькнула мысль, но в слух я не озвучил, Ротимур хоть и безбашенный, но насчёт денег сам не жаден, и поэтому чувствителен к такого рода замечаниям Просто он сейчас на мели.
— Вообще обычно я на рекомендации Пополота плюю, — объяснял нам мужик заполнявший назначение. — Он когда-то сам был либалзоном, а когда отец умер, то старший брат, вступив в балзонское наследство, выселил их, то есть, Пополота и среднего брата. Но как-то не прожил долго их старший брат — отравился чем-то. Когда средний вступил обратно в дом отца, то предложил и Пополоту вернуться, а тот отказался — побоялся тоже отравиться. Но в вашем случае очень уж красочно он всё расписал. Ну, всё, держите, — протянул он нам бумаги.
Распределили нас, как и пообещали в заднюю часть империи — Халайское локотство, самое северное и самое большое в империи. Если в остальных локотствах могло быть от тысячи до трёх тысяч воинов империи, то в Халайском локотстве находилось целое войско — пять тысяч, так как локотство имело обширную границу с орочьими степями и проблемы с нападениями лафотов на побережье. Больше воинов было только в Руизанском, но там и эльфы и орден Гнутой горы рядом.... Как объяснил распределитель, направил он нас в походную тысячу, то есть служить нам не в крепости, а в полевых условиях. Связано это было не с нашими прегрешениями, а с нашим возрастом — молоды мы для осёдлой службы. Ехать до Халайского локотства на лошадях — то и за полгода можно не доехать, но существовал ещё один способ, коим мы и должны были добираться — через семь дней в ту сторону из Дуваракского залива отправлялся имперский корабль. По времени, водным транспортом добираться было значительно быстрее — около трёх лун, и то это, потому, что корабль должен зайти в несколько портов. Ротимур попытался уговорить распорядителя, отправить нас своим ходом — мы бы так имели возможность домой заскочить, только он сразу пресёк эту идею:
— Вы теперь в войсках и извольте добираться так, как вам приказано, а не как хотите вы. Шла бы сотня в ту сторону, отправил бы с ними, идёт судно — поплывёте на нём.
Подозреваю, он просто боялся, что мы слиняем по дороге, или, что, кстати, более вероятно, найдём приключений. К тому же наверняка если отправлять нас на лошадях — то нам необходимо было бы выделить некую сумму на питание и ночлег, а тут наличные не требовались.
Меня распределение несколько озадачило. Ещё дед рассказывал об оставшихся со времён магических войн ловушках и зверье на территории Северных земель, реагирующих на магов. Северные земли это, конечно, не всё Халайское локотство, да и я ещё не маг и не факт что им стану, тем не менее: я не трус, но я боюсь.
На семь дней ожидания отплытия судна, нас определили в припортовую казарму, но мы там появились всего раз — остальное время воспользовались гостеприимством Свонка и винным подвалом его отца, очень приветливого человека. Мелькало желание найти Альяну, но я к своему стыду, не знал, есть ли у её семьи дом в Дувараке, а ехать в балзонство её отца, не зная, находится ли она там, неразумно. К тому же я не особо представлял нашу встречу. Что я ей скажу? Хочу ещё раз поцеловать? Или что она мне нравится? Зная реальное положение вещей, и то, и другое — глупость. К тому же слишком молода она для меня. Ротимур же подбивал меня заглянуть к Исине и поправить наше плачевное назначение, но я сразу пресёк поползновения друга в эту сторону. Становиться "Ганотом два" в её глазах не хотелось. Да и не жаждал я особо общения с ней.
При погрузке лошадей, выяснился неприятный факт — на перевозку Ильнаса и его кобылы документов не было. Воин, что руководил погрузкой, только развёл руками — дескать, не могу. Пришлось договариваться с капитаном. Ладно, вот он вошёл в моё положение, правда, с одним условием:
— Я возьму твоего младшего воина, если расскажешь что натворили.
— То есть?
— Вас тут три дня дракон сухопутный с десятком ждал. Обещал вас похлёбкой накормить. Сегодня с утра тоже был здесь, просил меня не отплывать, пока не повидает вас — его к плечу вызвали.
Пришлось, потупив взгляд, выложить всю историю, после чего капитан, изрядно посмеявшись, велел отдать швартовые.
Само плавание мне, в отличие от Ротимура, понравилось. Брызги моря в лицо. Рыбалка, хоть и не очень успешная. Опять же тренировкам магических сил не мог кто-либо помешать. Моряки оказались компанейскими парнями и научили меня игре в ракушки и дупло. Ракушки — местный аналог шашек, только доска десять на десять и все клетки одного цвета. Рубить и ходить по диагонали нельзя и когда рубишь — не перепрыгиваешь, а замещаешь ракушку противника, используемую вместо шашки. А дупло крайне интеллектуальное занятие. На столе или полу рисуется не большой круг — размер согласовывается участвующими, и в него каждый растерся в ладонях, выкидывает свой камень, чьи камни остаются в круге — тот и выиграл, ну а чьи выкатились или были выбиты соперниками — оставались без ставки. Я, в благодарность о столь необходимых мне познаниях, пожертвовав несколькими листами бумаги, изготовил карты. Назвал только туза — императором, короля локотом, даму — плечом, а валета — ларой, ну не может лара бить плечо. Покер парням не понравился, а вот подкидной.... К концу плавания колод, по кораблю с тремя сотнями экипажа, путешествовало с десяток. На этой ниве я за три луны плавания, пожал целый империал.
Ротимур первую луну жутко страдал от морской болезни, но потом его организм свыкся с качкой и он включился в корабельную жизнь. Даже умудрился сойти на берег без карточных долгов, коими оброс в определённый момент. Сошли мы в порту маленького городишки, где нас из рук в руки передали одному из сотников крепости. В крепости мы пробыли два дня, а затем, с продуктовым армейским обозом, отбыли в расположение нашей тысячи. Ещё через восемь дней мы предстали перед своим тысячником.
— Откуда вы родом, новики? — тысячник Сиим, принимал нас в своём шатре.
Это был довольно худощавый человек лет сорока. На его тонких и ухоженных пальцах был надет перстень балзона. Форменный камзол не блистал новизной, но выглядел безупречно.
— Из Якала, тысячник, — на этот раз я решил взять инициативу разговора в свои руки, а то, то палки, то бутылка дуваракского, даже боюсь представить, какие проблемы в этом разговоре может преподнести друг здесь.
— У вас там что, все не умеют себя в руках держать?
— Умеем, тысячник. Могу поинтересоваться, почему вы так решили?
— Во-первых, потому что к нам других не присылают, а во-вторых, у меня уже есть один сотник из вашего города. Пять лун назад прибыл. Тот хоть из-за дуэли со знакомым дочери правого плеча к нам попал и без таких блистательных рекомендаций. А вот вы....
Мы переглянулись с Ротимуром. Таких роковых совпадений просто не могло быть.
— Сотниками я вас назначить не могу, в соответствии с вашей характеристикой, да и заняты у меня все должности сотников. Пойдёте в верховой десяток, — продолжил Сиим.
— У меня младший воин, возраста десяти зим, тысячник. Я сам буду оплачивать его проживание.
— Он тоже на лошади?
— Да, тысячник.
— Этак, и остальные захотят младших воинов, — задумчиво глядя на меня, пробормотал тысячник. — Нашёл куда ребёнка брать. У меня свободна должность десятника. Десяток пеший и ... как бы объяснить, собран из таких же нарушителей, как и ты. Могу предложить, если сможешь удержаться.
— Я согласен, тысячник.
Ну а что, всё не просто воин. Не дай магический круг, отец узнает.
— Вы где обучались?
— В Эльфийской крепости, тысячник.
Сиим скривился.
— Мог бы, и догадаться, Пополот по прежнему всем знатным новикам палки выдаёт?
— Да, тысячник.
— Давайте так. Тысячник, как и сотник, добавляете только при первой фразе в разговоре, а во время боя вообще про это забыли. Считаете нужным — докладываете.
— Хорошо, тыс.... Хорошо.
— Ну, а тебя молчаливый, к твоему земляку?
— Если можно — подальше от него, — Ротимур потупил взгляд.
— Почему?
— Ну-у..., Ротимур глянул на меня. — Тот знакомый дочери плеча, с которым бился Ганот, мой друг.
Сиим уловил взгляд.
— О, как. Забавно. Что ж он за тебя не мог поговорить?
— У него гордость, тысячник.
— Понятно, — ухмыльнулся Сиим. — Надеюсь, вы понимаете, что теперь вы не лигранд и либалзон, а просто новики, и окружающие не будут лебезить перед вами?
— Да, — ответили мы чуть не в унисон.
— Можете идти. Посыльный отведёт вас к вашим сотникам.
— С-с-сука, — как только вышли из шатра, прошипел Ротимур.
— Вроде нормальный мужик.
— Да я не о нём, а о палках.
И тут до меня дошло — вызов, брошенный Ротимуром Ганоту, никто не отменял.
— Жди здесь, — я развернулся и, отодвинув полог, нырнул обратно.
Охрана шатра даже понять не успела.
Сиим стоял с бутылкой и глиняной стопкой.
— А вот входить надо только после того, как пригласят, — продолжил невозмутимо наливать в стопку настойку тысячник.
— Хотел доложить. Ротимур, до того как Ганот уехал в войска, вызвал того на дуэль.
Тысячник выпил.
— Это хорошо. Не дуэль имею ввиду, а твоё рвение.
— Это не рвение. Я не шепотник. Пытаюсь спасти жизнь вашего сотника и судьбу своего друга. Как выйду, расскажу всё ему.
— Ты так уверен в нём?
— Да.
— Ставлю империал на Ганота.
— Поддерживаю, — ошарашено ответил я.
— Тот друг, дравшийся с Ганотом это ты?
— Да.
— Действительно знакомый Исины?
— М-м-м, да.
— Сработаемся. Ротимуру скажи, что будут биться на "дереве", завтра.
Вышел я из шатра с вопросом в голове. Вот сработаемся, это относилось к тому, что я знакомый дочери плеча, или, что не воспользовался её влиянием?
— И что это было? — Хмуро смотрел на меня Ротимур.
— Завтра бьёшься на деревянных мечах с Ганотом.
Ротимур на удивление шуточки про стукачество не отпустил. Хотя лучше бы отпустил, кто его знает, что теперь у него в голове.
Сотник Рут, крепкого, скорее даже богатырского телосложения, демонстративно обошёл и оглядел меня со всех сторон без всякой иронии.
— Сколько дуэлей?
— Помню одну, сотник.
— Это как?
— Я в локотских угодьях охотился, и память при падении с лошади потерял.
— Локот в друзьях?
— Нет, мы так, без разрешения.
Сотник ухмыльнулся.
— Ну, ладно пойдём.
Шатёр моего десятка находился с краю обнесённой невысоким земляным валом территории. Не самое козырное место, как мне потом объяснили другие десятники — запахи общественного туалета, вернее, ямы, располагавшейся неподалёку и постоянная перекличка стражей ночью. Десяток произвёл на меня впечатление. Затасканые восемь воинов. Не грязные, нет, именно затасканные, ну или усталые что ли.... Никакого блатного выпячивания, какого я ожидал — всё-таки штрафбат, но и подпрыгивать при моём появлении никто не спешил. Просто восемь угрюмых людей от двадцати до сорока зим возрастом сидели, с кружками отвара в руках, на двух брёвнах, положенных под углом к друг другу. Одеты все в одинаковые серые рубахи и штаны. Только у самого молодого штаны были чёрными. На богатырей мой десяток не тянул, ну разве что на карликовых. Все, кроме одного, были однозначно ниже меня ростом. Для того чтобы определить это, даже просить их вставать не надо было.
— Ваш десятник, Элидар, — представился я, а в ответ... тишина. — Младший воин Ильнас, — представил я парня.
— Шрам, — хрипло произнёс седовласый мужик с обезображенным рубленой раной лицом.
— Дроит, Расун, Лакин, Шмель, Сар, Лакин, Анри, — представились остальные.
— Шрам и Шмель, это прозвища?
— Да, — ответил сухощавый мужичок.
— А имя?
— Шмелротикут.
— Шмель лучше. А твоё? — спросил я Шрама.
— Трут.
— А вот Лакин и Лакин, как вас называть, чтобы понятно было?
— Старший и Младший, — ответил старший Лакин — ничем особо не приметный мужик лет тридцати.
Младший, как раз был тот, что слегка выше меня.
— Поможете расставить шатёр?
Собственно данный атрибут мне ещё не выдали, но контакт налаживать надо было, да и не сам же я его, в самом деле, ставить буду. В ответ молчание. Не понятно, толи да, толи нет. Накалять с первых минут обстановку я не решился, но сама реакция мне не понравилась..
А вот с шатром заминочка вышла. Оказывается мне, как десятнику, шатёр не полагался. Десятники спали вместе со своим десятком. Ну, я же не первый день на свете, причём не на одном. Пять башок решили проблему с круглолицым складским, который сразу сменил тон и выдал с его слов самый лучший шатёр с недавней пропиткой зельем.
— А зачем пропитка?
— Зимой узнаешь. Тут вам не Дуварак.
Кроме этого, складской мне вручил кучу барахла, от щита и двух комплектов белья, до деревянной плошки и лопатки, заменяющей ложку. Это я уже потом узнал, что стоимость данных предметов обихода вычитывается из моего жалования, и половину из них я мог не брать, а на тот момент сделка казалась дельной. Шатёр оказался увесистым тюком, для транспортировки которого пришлось подогнать кобылу Ильнаса и попросить двух проходящих мимо воинов закинуть его на спину лошади. Но это полбеды. Шатёр ставился на палки, которые в комплекте данного произведения искусства не шли. А рубить их в округе было негде — стояли в поле на низеньком холме, да и вечеряло уже. Ночевали мы совместно с десятком, правда предварительно пришлось отвести лошадей в загон и набить матрас сеном, за что тоже пришлось поспорить с воинами, дежурившими в эту ночь на страже. За это время воины моего десятка произнесли максимум пять-шесть слов. В молчанку играют — как дети.
Утренняя побудка проходила под подобие горна с противным хрипящим звуком. Я решил начать день с пробежки вокруг лагеря со внутренней стороны вала разумеется. Наружу меня бы никто не выпустил. Пробежка была нужна не столько ради заботы о здоровье, сколько ради времени для приведения в порядок мыслей.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
