Сорвать цветок безумия. (Глава 11)

Глава 11

Распределение было в Дувараке. Ну, что сказать. Не Москва конечно, но город по местным меркам очень большой. Особенно если ты пересекаешь его на лошади. Ротимур, оказался вообще приспособленцем по натуре — за въезд пришлось рассчитываться мне, а деньги выданные отцом таяли.

— К Свонку заедем? — Ротимур, в отличие от меня не глазел по сторонам — не первый раз в столице.

— Он один живёт?

— Нет. С родителями.

— Тогда не стоит.

— Обидится.

— Ладно, но после получения направления.

— М-да. То, что Пополот не пишет хорошего о новиках, я привык, — угрюмый мужик, ознакомившись с бумагами которые мы представили, поднял глаза на нас. — Но чтобы так красочно.... Вы понимаете, что я вас должен засунуть туда, куда только дерьмо складывают?

— Догадываемся, — ответил я.

— В одну тысячу хотите?

— Конечно, — ответил Ротимур. — С нас бутылка дуваракского.

— Тогда бегите за бутылкой.

В магический круг этого Ротимура! Причём в прямом смысле! У меня и так-то гроши оставались! Бутылка обычного, не магического, дуваракского почти пятьдесят башок! Пятьдесят башок! Тот мужик ведь и так мог нас направить в одну тысячу.

— Слушай, Ротимур, — не вытерпел я, — может, мы тебя продадим в рабы?

— Элидар, я вот с первой оплаты всё верну.

"Ага. Так же как долг Дартину", — промелькнула мысль, но в слух я не озвучил, Ротимур хоть и безбашенный, но насчёт денег сам не жаден, и поэтому чувствителен к такого рода замечаниям Просто он сейчас на мели.

— Вообще обычно я на рекомендации Пополота плюю, — объяснял нам мужик заполнявший назначение. — Он когда-то сам был либалзоном, а когда отец умер, то старший брат, вступив в балзонское наследство, выселил их, то есть, Пополота и среднего брата. Но как-то не прожил долго их старший брат — отравился чем-то. Когда средний вступил обратно в дом отца, то предложил и Пополоту вернуться, а тот отказался — побоялся тоже отравиться. Но в вашем случае очень уж красочно он всё расписал. Ну, всё, держите, — протянул он нам бумаги.

Распределили нас, как и пообещали в заднюю часть империи — Халайское локотство, самое северное и самое большое в империи. Если в остальных локотствах могло быть от тысячи до трёх тысяч воинов империи, то в Халайском локотстве находилось целое войско — пять тысяч, так как локотство имело обширную границу с орочьими степями и проблемы с нападениями лафотов на побережье. Больше воинов было только в Руизанском, но там и эльфы и орден Гнутой горы рядом.... Как объяснил распределитель, направил он нас в походную тысячу, то есть служить нам не в крепости, а в полевых условиях. Связано это было не с нашими прегрешениями, а с нашим возрастом — молоды мы для осёдлой службы. Ехать до Халайского локотства на лошадях — то и за полгода можно не доехать, но существовал ещё один способ, коим мы и должны были добираться — через семь дней в ту сторону из Дуваракского залива отправлялся имперский корабль. По времени, водным транспортом добираться было значительно быстрее — около трёх лун, и то это, потому, что корабль должен зайти в несколько портов. Ротимур попытался уговорить распорядителя, отправить нас своим ходом — мы бы так имели возможность домой заскочить, только он сразу пресёк эту идею:

— Вы теперь в войсках и извольте добираться так, как вам приказано, а не как хотите вы. Шла бы сотня в ту сторону, отправил бы с ними, идёт судно — поплывёте на нём.

Подозреваю, он просто боялся, что мы слиняем по дороге, или, что, кстати, более вероятно, найдём приключений. К тому же наверняка если отправлять нас на лошадях — то нам необходимо было бы выделить некую сумму на питание и ночлег, а тут наличные не требовались.

Меня распределение несколько озадачило. Ещё дед рассказывал об оставшихся со времён магических войн ловушках и зверье на территории Северных земель, реагирующих на магов. Северные земли это, конечно, не всё Халайское локотство, да и я ещё не маг и не факт что им стану, тем не менее: я не трус, но я боюсь.

На семь дней ожидания отплытия судна, нас определили в припортовую казарму, но мы там появились всего раз — остальное время воспользовались гостеприимством Свонка и винным подвалом его отца, очень приветливого человека. Мелькало желание найти Альяну, но я к своему стыду, не знал, есть ли у её семьи дом в Дувараке, а ехать в балзонство её отца, не зная, находится ли она там, неразумно. К тому же я не особо представлял нашу встречу. Что я ей скажу? Хочу ещё раз поцеловать? Или что она мне нравится? Зная реальное положение вещей, и то, и другое — глупость. К тому же слишком молода она для меня. Ротимур же подбивал меня заглянуть к Исине и поправить наше плачевное назначение, но я сразу пресёк поползновения друга в эту сторону. Становиться "Ганотом два" в её глазах не хотелось. Да и не жаждал я особо общения с ней.

При погрузке лошадей, выяснился неприятный факт — на перевозку Ильнаса и его кобылы документов не было. Воин, что руководил погрузкой, только развёл руками — дескать, не могу. Пришлось договариваться с капитаном. Ладно, вот он вошёл в моё положение, правда, с одним условием:

— Я возьму твоего младшего воина, если расскажешь что натворили.

— То есть?

— Вас тут три дня дракон сухопутный с десятком ждал. Обещал вас похлёбкой накормить. Сегодня с утра тоже был здесь, просил меня не отплывать, пока не повидает вас — его к плечу вызвали.

Пришлось, потупив взгляд, выложить всю историю, после чего капитан, изрядно посмеявшись, велел отдать швартовые.

Само плавание мне, в отличие от Ротимура, понравилось. Брызги моря в лицо. Рыбалка, хоть и не очень успешная. Опять же тренировкам магических сил не мог кто-либо помешать. Моряки оказались компанейскими парнями и научили меня игре в ракушки и дупло. Ракушки — местный аналог шашек, только доска десять на десять и все клетки одного цвета. Рубить и ходить по диагонали нельзя и когда рубишь — не перепрыгиваешь, а замещаешь ракушку противника, используемую вместо шашки. А дупло крайне интеллектуальное занятие. На столе или полу рисуется не большой круг — размер согласовывается участвующими, и в него каждый растерся в ладонях, выкидывает свой камень, чьи камни остаются в круге — тот и выиграл, ну а чьи выкатились или были выбиты соперниками — оставались без ставки. Я, в благодарность о столь необходимых мне познаниях, пожертвовав несколькими листами бумаги, изготовил карты. Назвал только туза — императором, короля локотом, даму — плечом, а валета — ларой, ну не может лара бить плечо. Покер парням не понравился, а вот подкидной.... К концу плавания колод, по кораблю с тремя сотнями экипажа, путешествовало с десяток. На этой ниве я за три луны плавания, пожал целый империал.

Ротимур первую луну жутко страдал от морской болезни, но потом его организм свыкся с качкой и он включился в корабельную жизнь. Даже умудрился сойти на берег без карточных долгов, коими оброс в определённый момент. Сошли мы в порту маленького городишки, где нас из рук в руки передали одному из сотников крепости. В крепости мы пробыли два дня, а затем, с продуктовым армейским обозом, отбыли в расположение нашей тысячи. Ещё через восемь дней мы предстали перед своим тысячником.

— Откуда вы родом, новики? — тысячник Сиим, принимал нас в своём шатре.

Это был довольно худощавый человек лет сорока. На его тонких и ухоженных пальцах был надет перстень балзона. Форменный камзол не блистал новизной, но выглядел безупречно.

— Из Якала, тысячник, — на этот раз я решил взять инициативу разговора в свои руки, а то, то палки, то бутылка дуваракского, даже боюсь представить, какие проблемы в этом разговоре может преподнести друг здесь.

— У вас там что, все не умеют себя в руках держать?

— Умеем, тысячник. Могу поинтересоваться, почему вы так решили?

— Во-первых, потому что к нам других не присылают, а во-вторых, у меня уже есть один сотник из вашего города. Пять лун назад прибыл. Тот хоть из-за дуэли со знакомым дочери правого плеча к нам попал и без таких блистательных рекомендаций. А вот вы....

Мы переглянулись с Ротимуром. Таких роковых совпадений просто не могло быть.

— Сотниками я вас назначить не могу, в соответствии с вашей характеристикой, да и заняты у меня все должности сотников. Пойдёте в верховой десяток, — продолжил Сиим.

— У меня младший воин, возраста десяти зим, тысячник. Я сам буду оплачивать его проживание.

— Он тоже на лошади?

— Да, тысячник.

— Этак, и остальные захотят младших воинов, — задумчиво глядя на меня, пробормотал тысячник. — Нашёл куда ребёнка брать. У меня свободна должность десятника. Десяток пеший и ... как бы объяснить, собран из таких же нарушителей, как и ты. Могу предложить, если сможешь удержаться.

— Я согласен, тысячник.

Ну а что, всё не просто воин. Не дай магический круг, отец узнает.

— Вы где обучались?

— В Эльфийской крепости, тысячник.

Сиим скривился.

— Мог бы, и догадаться, Пополот по прежнему всем знатным новикам палки выдаёт?

— Да, тысячник.

— Давайте так. Тысячник, как и сотник, добавляете только при первой фразе в разговоре, а во время боя вообще про это забыли. Считаете нужным — докладываете.

— Хорошо, тыс.... Хорошо.

— Ну, а тебя молчаливый, к твоему земляку?

— Если можно — подальше от него, — Ротимур потупил взгляд.

— Почему?

— Ну-у..., Ротимур глянул на меня. — Тот знакомый дочери плеча, с которым бился Ганот, мой друг.

Сиим уловил взгляд.

— О, как. Забавно. Что ж он за тебя не мог поговорить?

— У него гордость, тысячник.

— Понятно, — ухмыльнулся Сиим. — Надеюсь, вы понимаете, что теперь вы не лигранд и либалзон, а просто новики, и окружающие не будут лебезить перед вами?

— Да, — ответили мы чуть не в унисон.

— Можете идти. Посыльный отведёт вас к вашим сотникам.

— С-с-сука, — как только вышли из шатра, прошипел Ротимур.

— Вроде нормальный мужик.

— Да я не о нём, а о палках.

И тут до меня дошло — вызов, брошенный Ротимуром Ганоту, никто не отменял.

— Жди здесь, — я развернулся и, отодвинув полог, нырнул обратно.

Охрана шатра даже понять не успела.

Сиим стоял с бутылкой и глиняной стопкой.

— А вот входить надо только после того, как пригласят, — продолжил невозмутимо наливать в стопку настойку тысячник.

— Хотел доложить. Ротимур, до того как Ганот уехал в войска, вызвал того на дуэль.

Тысячник выпил.

— Это хорошо. Не дуэль имею ввиду, а твоё рвение.

— Это не рвение. Я не шепотник. Пытаюсь спасти жизнь вашего сотника и судьбу своего друга. Как выйду, расскажу всё ему.

— Ты так уверен в нём?

— Да.

— Ставлю империал на Ганота.

— Поддерживаю, — ошарашено ответил я.

— Тот друг, дравшийся с Ганотом это ты?

— Да.

— Действительно знакомый Исины?

— М-м-м, да.

— Сработаемся. Ротимуру скажи, что будут биться на "дереве", завтра.

Вышел я из шатра с вопросом в голове. Вот сработаемся, это относилось к тому, что я знакомый дочери плеча, или, что не воспользовался её влиянием?

— И что это было? — Хмуро смотрел на меня Ротимур.

— Завтра бьёшься на деревянных мечах с Ганотом.

Ротимур на удивление шуточки про стукачество не отпустил. Хотя лучше бы отпустил, кто его знает, что теперь у него в голове.

Сотник Рут, крепкого, скорее даже богатырского телосложения, демонстративно обошёл и оглядел меня со всех сторон без всякой иронии.

— Сколько дуэлей?

— Помню одну, сотник.

— Это как?

— Я в локотских угодьях охотился, и память при падении с лошади потерял.

— Локот в друзьях?

— Нет, мы так, без разрешения.

Сотник ухмыльнулся.

— Ну, ладно пойдём.

Шатёр моего десятка находился с краю обнесённой невысоким земляным валом территории. Не самое козырное место, как мне потом объяснили другие десятники — запахи общественного туалета, вернее, ямы, располагавшейся неподалёку и постоянная перекличка стражей ночью. Десяток произвёл на меня впечатление. Затасканые восемь воинов. Не грязные, нет, именно затасканные, ну или усталые что ли.... Никакого блатного выпячивания, какого я ожидал — всё-таки штрафбат, но и подпрыгивать при моём появлении никто не спешил. Просто восемь угрюмых людей от двадцати до сорока зим возрастом сидели, с кружками отвара в руках, на двух брёвнах, положенных под углом к друг другу. Одеты все в одинаковые серые рубахи и штаны. Только у самого молодого штаны были чёрными. На богатырей мой десяток не тянул, ну разве что на карликовых. Все, кроме одного, были однозначно ниже меня ростом. Для того чтобы определить это, даже просить их вставать не надо было.

— Ваш десятник, Элидар, — представился я, а в ответ... тишина. — Младший воин Ильнас, — представил я парня.

— Шрам, — хрипло произнёс седовласый мужик с обезображенным рубленой раной лицом.

— Дроит, Расун, Лакин, Шмель, Сар, Лакин, Анри, — представились остальные.

— Шрам и Шмель, это прозвища?

— Да, — ответил сухощавый мужичок.

— А имя?

— Шмелротикут.

— Шмель лучше. А твоё? — спросил я Шрама.

— Трут.

— А вот Лакин и Лакин, как вас называть, чтобы понятно было?

— Старший и Младший, — ответил старший Лакин — ничем особо не приметный мужик лет тридцати.

Младший, как раз был тот, что слегка выше меня.

— Поможете расставить шатёр?

Собственно данный атрибут мне ещё не выдали, но контакт налаживать надо было, да и не сам же я его, в самом деле, ставить буду. В ответ молчание. Не понятно, толи да, толи нет. Накалять с первых минут обстановку я не решился, но сама реакция мне не понравилась..

А вот с шатром заминочка вышла. Оказывается мне, как десятнику, шатёр не полагался. Десятники спали вместе со своим десятком. Ну, я же не первый день на свете, причём не на одном. Пять башок решили проблему с круглолицым складским, который сразу сменил тон и выдал с его слов самый лучший шатёр с недавней пропиткой зельем.

— А зачем пропитка?

— Зимой узнаешь. Тут вам не Дуварак.

Кроме этого, складской мне вручил кучу барахла, от щита и двух комплектов белья, до деревянной плошки и лопатки, заменяющей ложку. Это я уже потом узнал, что стоимость данных предметов обихода вычитывается из моего жалования, и половину из них я мог не брать, а на тот момент сделка казалась дельной. Шатёр оказался увесистым тюком, для транспортировки которого пришлось подогнать кобылу Ильнаса и попросить двух проходящих мимо воинов закинуть его на спину лошади. Но это полбеды. Шатёр ставился на палки, которые в комплекте данного произведения искусства не шли. А рубить их в округе было негде — стояли в поле на низеньком холме, да и вечеряло уже. Ночевали мы совместно с десятком, правда предварительно пришлось отвести лошадей в загон и набить матрас сеном, за что тоже пришлось поспорить с воинами, дежурившими в эту ночь на страже. За это время воины моего десятка произнесли максимум пять-шесть слов. В молчанку играют — как дети.

Утренняя побудка проходила под подобие горна с противным хрипящим звуком. Я решил начать день с пробежки вокруг лагеря со внутренней стороны вала разумеется. Наружу меня бы никто не выпустил. Пробежка была нужна не столько ради заботы о здоровье, сколько ради времени для приведения в порядок мыслей.

Десяток не в восторге от нового десятника, даже не так, он просто испытывает его, то есть меня, на прочность. По сути, мне сейчас упала сопля на погоны и занимаемая мною должность, это хоть и не ефрейтор, но и не выше сержанта. Задуматься было о чём. В нашей армии всё упрощается возрастом военнослужащих, а здесь.... Одно дело руководить восемнадцати — двадцатилетними пацанами, а другое мужиками под сорокет, которые крутили меч не на ристалище, а в конкретных боях. Хотя..., откуда мне знать, может вот тот со шрамом, получил увечье во время пьяной разборки....

Отвлекло меня от раздумий созерцание кучи воинов, которые, разбившись на пары, а местами тройки, мутузили друг друга.

— Что смотришь? Хочешь поучаствовать? — Спросил мужик в чёрной рубахе.

Я несколько неопределённо кивнул, мол, можно попробовать.

— Седой! Новик за тебя против Зелёного! Вон того здорового помоги одолеть, — последняя фраза относилась ко мне.

Седой, был парнем моего возраста и телосложения, причём жгучий брюнет, а здоровый, был крепким парнем. Мышцы не бугрились, но, судя по росту и весу, здоровьем бог, то есть магический круг, не обидел. В первую же минуту боя я схлопотал по уху, отлетев в сторону — работали в полный контакт.

— Эт, парень, я не хотел, — пробасил здоровый.

— Ни чё, ни чё, продолжаем, — поднялся я.

— Как хочешь, — кулак правой, молниеносно пролетел над головой, которую я вовремя успел пригнуть.

Похоже, тут бой начинался не гонгом. Тут же апперкот левой под его руку, приподнявший голову противника и прямой правой в челюсть здоровяку, чтобы не зазнавался. Седой, воспользовавшись моментом, прыгнул на здоровяка, и уронил таки того, ударом сверху.

— Стой! — Прокричал мужик в чёрной рубахе. — Горазд! — Хлопнул он меня по плечу. — Зелёный, ты как?

— Нормально, но отдохнуть надо.

— Захочешь пройти испытания к нам, заходи, без очереди договорюсь, — повернулся ко мне "в чёрной рубахе".

— Не-е, спасибо, у меня свой десяток есть, — ответил я, ощупывая горевшее ухо.

— Новик! — раздался бас Зелёного, как только я побежал дальше.

— Что? — повернулся я.

— Заходи через десятину, с меня выпивка.

— Хорошо, — махнул я рукой.

Дальше я бежал счастливым. Не от того, что получил по уху, а от того, что есть же нормальные парни и здесь. Да и вообще, блин, я свободен!

Десяток только что вернулся от речушки, протекающей в низине около холма. Поздороваться со мной никто не соизволил. Что делать дальше, в качестве десятника я не знал. Унижаться, интересуясь у хмурых бойцов, не хотелось. Надо было, пока бежал, посмотреть, как проходит утро в других десятках. Оттягивать исправление своей оплошности я не стал, просто подошёл к соседнему шатру, спросил десятника, а уже у него узнал, как проходит день.

Завтрак, обед и ужин из сотенного котла, в промежутках, своё время, занимаемое десятником, если нет распределений. Перед ужином общее построение и пересчёт личного состава. Распределения на следующий день, производятся сразу после ужина в шатре сотника. Наша сотня только вчера вернулась с дозора на границе с орочьими степями, и теперь два дня отдыхала. Те сотни, что не попали в распределение и не отдыхали, участвовали в ежедневных соревнованиях. Что это такое я не стал узнавать у десятника — сам увижу — два дня впереди. Выход за пределы лагеря, за исключением берега реки в часы утренней и вечерней помывки, разрешался только со слов сотника. Страже передавались эти слова в устной форме, то есть на веру. Но если не дай бог обманули, то палки виновным обеспечены. Я тут же сходил до сотника и выпросил разрешение для троих воинов сходить за жердями для своего шатра. Когда вернулся, все уже завтракали. Ильнас вовремя сориентировавшийся во время раздачи, протянул мне деревянную чашку с кашей. Давненько я не едал столь непритязательной пищи — ни грамма жира. На корабле рыба осточертела, но здесь похоже я буду с радостью вспоминать её.

— Шмель, Старший Лаки и Младший Лакин, нарубите жердей для шатра? — спросил я после завтрака.

Парни не ответили, но я заметил, как Младший Лакин зыркнул в сторону Шрама.

— Их можно просто, Младший и Старший, — просипел Шрам, — а нужен ли он тебе?

Тебе, было слегка выделено.

— Через руки нас всё равно на охоту пошлют, — седовласый, слегка сузив глаза, пристально смотрел на меня.

— Руки это долго, а жизнь идёт сейчас. У вас в шатре, и так не повернуться, — я решил настоять на своём, хотя бы в качестве проверки — будут артачиться или нет?

— Я схожу, — русый парень примерно моего возраста встал с бревна и направился в шатёр.

Через пару секунд он вышел из него с топором.

— Ещё один есть? — спросил я у него.

— У соседей могу взять.

— Спасибо.

Мы с Ильнасом молча шли рядом с воином. До леса было около километра.

— Тебя Анри зовут? — Задал я вопрос, когда понял, что первым парень разговор не начнёт, хотя прекрасно помнил его имя — просто надо было как-то налаживать контакт.

— Да.

— Всех десятников так хмуро принимают?

— Да.

Парень, судя по краткости ответов, не был предрасположен к разговору и я решил, дабы не показалось что заискиваю, не стал дальше пытаться его разговорить.

— Вы действительно лигранд? — Неожиданно спросил он.

— Да. Знаю странно, что я пошёл в имперские войска, но так будет лучше.

Парень слегка кивнул, будто всё понимает.

— А тебя за что в этот десяток? — Попытался я не упустить ниточку разговора.

— Деньги украл.

После такого ответа в голову ничего не лезло. Что тут сказать. Спросить: зачем? Или прочитать нотацию про честный образ жизни?

— А остальные за что? — Спустя некоторое время, я попытался ещё раз начать разговор.

— То, они сами расскажут. Нехорошо за спиной судачить. Ну, или вы можете у сотника спросить.

— К десятникам обращаются на вы?

— Нет.

— Тогда и ко мне можешь на ты, да и титул не к чему, можно просто Элидар.

Анри кивнул.

— А шатёр всегда должен младший воин охранять? — К разговору подключился Ильнас.

— Нет. Обычно охраняет тот, кого десятник назначит. Тебя сегодня просто попросили, — Анри махнул рукой в сторону редких молоденьких берёзок около дороги и мы с ним начали их подрубать.

— Не порть заточку, — остановил он Ильнаса, пытавшегося кинжалом срезать ветки с будущих шестов шатра. — Сейчас нарубим и топорами очистим.

— Лигранд, извини за прямоту, но сам я тебе помогать последний раз вызвался, — на обратном пути уведомил меня Анри. — Не хочу, чтобы меня прихвостнем считали. Назначишь куда на работы, пойду, а сам....

— Спасибо Анри. Я учту. Просто не обвыкся ещё.

— Поладишь с Шрамом, поладишь и с десятком.

— Это я уже понял.

— Элидар! Еле нашёл тебя, — только мы подошли к шатру десятка, как на гарцующем жеребце подскочил Ротимур. — Идёшь? Я сейчас Ганота на меч насаживать буду.

— Верховой! Верховой! Подожди! — Из-за палаток, придерживая ножны, выбежал воин в кожаной броне.

— Вот же, — пробормотал Ротимур, — с того края лагеря за мной бежит.

— Нельзя передвигаться верхом внутри границ лагеря, — воин остановился, и теперь задрав голову, смотрел на Ротимура. — Прошу спешиться и увести лошадь в загон.

— Да я только его оттуда забрал! Почему нельзя?

— Распоряжение дракона. От лошадей навоз потом везде.

— Так из загона всех лошадей на пастбище угнали.

— Нельзя. Или я должен буду доложить твоему сотнику.

— Вот же.... Ладно сейчас уведу.

— Спешиться надо бы....

— Хорошо, — Ротимур спрыгнул с жеребца. — Ильнас, отведёшь?

— Я тоже хочу посмотреть.

— Успеешь, ты быстрый, — уверил его Ротимур.

— А где биться будете?

— Пока не знаю.

— Около шатра дракона, — прозвучал сиплый голос Шрама, с интересом слушавшего нас. — Там все бои проходят.

Шатёр дракона находился в самом центре земляного форта, на импровизированном ристалище уже кучковался народ. Ротимур пошёл узнавать у парней своего десятка, где брать оружие, дабы хоть слегка привыкнуть к имитации меча.

— Лигранд Элидар, позвольте представиться, — скороговоркой проговорил мелкий мужичок, подошедший от соседней кучки, — десятник Луинтук. Вы лигранд, говорят, поставили на вашего друга дракону?

Есть типаж людей, которые без мыла в любую щель залезут. Вид таких людей, уже кричит о том, что не надо иметь с ними никаких дел. Бегающие глаза, улыбочка с лёгким налётом ехидства, пытающийся быть елейным голосок.... Так вот этот Луинтук был как раз из такого разряда. Может не такой яркий, но точно из этой кагорты.

— Было такое. Мы с тысячником поспорили.

— Может и со мной на пять башок?

— Хорошо.

— Зря лигранд, — произнёс Шрам, как только "безмыловщельный" отошёл.

— Почему?

— Ваш друг проиграет.

— Посмотрим, — уверенно ответил я, хотя зерно сомнения шрамоносец в меня заложил — всё-таки бойцовские способности Ротимура я знал лишь со слов, причём преимущественно его. Пьяная попытка вынуть клинки против друг друга не в счёт, поэтому от двух следующих пари я отказался.

Ближе ко времени проведения дуэли народу становилось всё больше, хотя тысячи человек, если даже брать навскидку всё равно не набиралось. Насколько я понял из разговоров окружающих, несколько сотен были рассыпаны по границе с орками, а две ушли сопровождать караван сборщиков налогов в северные земли.

— Хо! — Крикнул тот же посыльный, что провожал меня до шатра десятка, выйдя в образованный толпой круг.

Гомон слегка утих.

— Сегодня мы посмотрим тренировку сотника Ганота..., — Посыльный тысячника указал на противоположенный край, откуда вышел мой прежний соперник, которого я узнал лишь по высокой фигуре — кожаная броня, шлем и простая одежда, несколько изменили его внешность, — и новика верхового десятка Ротимура!

Хитрый ход — не дуэль, а тренировка. И закон вроде как не нарушен.... Ротимур вышел в подобном ганотовскому облачении, смотревшемся на друге потешно. Внешне Ротимур уступал Ганоту, но я то знал истинное положение вещей, вернее надеялся что знаю.

С первой минуты боя стало понятно, что мой друг проиграет, и дело тут не в Ротимуре — он был великолепен. Но Ганот.... Кто бы знал, что за столь короткий промежуток можно стать настолько быстрее. Подвох был, даже гадать не надо.

— Шрам, что происходит?

Он ухмыльнулся:

— Отойдём.

— Ты поспорил с драконом, — начал Шрам, когда мы выбрались из толпы, — а он не любит проигрывать. Думаю, ставка не мала?

— Империал.

— Жируете, богатеи, — в голосе Шрама проскользнуло презрение. — Селянину за эти деньги год работать надо.

— Ты мне объяснишь? — Вопрос был задан несколько нервно.

— Вернее всего дракон дал добро на использование одного из зелий чёрной сотни. Это те ребята....

— Я знаю кто это.

Я действительно знал со слов Зарука о них. Если кратко, то войсковой спецназ.

— Кроме того, что дракон не любит проигрывать, он не мог допустить...

— Что ему дали? — Перебил я Шрама.

— Да откуда ж я знаю. Может зелье ускорения, а может ещё что....

— Я понял, спасибо, — развернувшись, я направился обратно.

К тому времени Ротимур просто подвергался избиению. Была видна вмятина на шлеме, друг качался и прихрамывал передвигаясь. Ганот бил со всей силы, держа меч двумя руками, словно топор, причём, не соблюдая никаких правил — со спины, падающего.... Лишь, когда Ротимур не смог встать, Ганот успокоился.

— Дерьмо.

— Вы о схватке или о Ганоте, — услышал меня хитромордый десятник принявший мою ставку и с тех пор не выпускавший меня из вида, словно я могу сбежать с его деньгами.

То, что деньги его, уже не оставалось никаких сомнений.

— И о том, и о другом.

— Смелые слова. Может, вы лигранд, хотите попробовать?

— Рад бы был.

— Я организую?

Слова, брошенные в запале, вернуть уже было нельзя, но от боя можно было отказаться. Однако, все окружающие затихли прислушиваясь к нам — пойти взад пятки, значит струсить, к тому же, меня разбирала злоба на бесчестность всего происходящего — с детства ненавижу такого рода обманы. Да и, я прямо ощущал, как моё тело втягивает в себя магические силы, готовясь к чему-то. Тело требовало действия, а разум туманила злость.

— Да!

Хитромордый тут же исчез.

Ротимура с ристалища почти несли. Я, стараясь выглядеть равнодушно, наблюдая, как Луинтук разговаривает с тысячником, потом как бежит к Ганоту и что-то объясняет ему, кивая в мою сторону. Ганот начал искать меня глазами. Я сделал шаг вперёд. Как растянулась его улыбка, видно было даже под шлемом. Он кивнул хитромордому.

— Лигранд, как насчёт ставки? — Проявился словно из воздуха Луинтук.

— Империал.

— Э-э-э, согласен.

Магия. Магия разливалась по телу, пока я шёл в центр этого круга. Я был не прав когда полагал что не изменился магически — ещё как изменился. Я стал сильнее, значительно сильнее, но, не смотря на это, я уже не был так уверен в себе и уже пожалел о своём безумном решении вступить на ристалище. Ровно и несколько театрально я приближался к противнику.

Удар Ганота на подходе. Нырок под его меч, и со всей силы, двумя руками.... Ганот ушёл. Ещё одна яростная атака, итогом которой был удар противника по моему предплечью. Безразлично. Магия тут же глушит боль. Ни доли секунды не давать противнику на раздумья. Атака за атакой. В какой-то момент я стал осознавать, что наши силы примерно равны и это даёт шанс Ганоту уделать меня, так же, как Ротимура. Эта мысль так разозлила.... Уход с траектории удара противника с одновременной попыткой увести его клинок в сторону. Ганот разрывает дистанцию, поняв, что сейчас будет атака. Нападаю, одновременно нелепо раскрываясь, как учил отец. Противник резко пытается сблизиться, чтобы нанести удар, но я уже готов и тут же срываюсь ему на встречу и рывком вправо, чтобы оказаться за его левым плечом. Два удара сердца требуется Ганоту, чтобы выровняться и, развернувшись встать в защиту. Два удара. А мне нужен один, чтобы со всего маха нанести рубящий по его голове.

Удар пришёлся по шее. Я стоял над телом поверженного врага, и постепенно накатывало понимание, что я убил человека. Вот так просто взял и убил. Какой-то нелепой палкой, сломал шею. То, что она сломана, даже рентгена не надо было делать — и так видно.

— Лигранд, вы..., — дракон пытался что-то сказать, но не мог найти для этого слов. — Я не знаю всей вражды между вами, но не находите, что смерть несколько неуместна?

— Вы же видели, это несчастный случай, — злоба уже схлынула, и наступило время ответа за убийство.

Я был в роли подсудимого на совете тысячи, то есть стоял в шатре, по кругу которого сидели сотники, и я очень не хотел расплаты за содеянное. На удивление в голову лезли какие-то глупости, типа просмотренных новостей, где преступник несёт явную ересь, чтобы только выгородить себя. Как я сейчас понимал этих людей.

— Это понятно. Надеюсь, вы лигранд осознаёте, что сотником, вы в ближайший год-два не станете?

То есть? Наказание будет в том, что я не смогу занять некие должности? Да ещё и всего лишь с ограничением по времени?

— Надо бы палок..., — высказался один из сотников.

— За что? За то, что в тренировке погиб воин? И как потом будете объяснять своим воинам, что надо биться в полную силу? — Парировал Сиим.

— Но воин, убивший сотника..., — попытался трепыхаться, открывший рот сотник.

— Не воин, а десятник. И не убивший, а выстоявший против сотника, — резко ответил тысячник.

Дракон в адвокатах, это сильно. Меня, к моему облегчению, разве что не наградили. Когда сотники покинули шатёр, дракон достал бутылку и налил в две глиняных стопки настойку.

— Интересно, где ты взял зелье для ускорения? — протянув мне одну из стопок, тысячник, сузив глаза, изучал меня взглядом.

Вопрос застал меня врасплох. Я лихорадочно пытался найти правильный ответ. Сказать, что бился без зелья — он не поверит, так как наверняка со стороны было видно, что я был значительно быстрее обычного человека. Сказать же что выпил зелье — сознаться в нечистоте боя.

— Не хочешь, не говори, — по-своему истолковал моё молчание дракон. — Надеюсь, деньги у вас есть? — Неожиданно сменил он тему разговора.

— Конечно, — несколько обескуражено ответил я, не совсем понимая, речь об откупе или о ставке.

Дракон ожидающе смотрел на меня.

"Вот же! Жизнь человека стоит всего империал, — обдумывал я произошедшее, пока шёл к шатру. — То есть вот так просто. Убил, и всё"?

А шатёр уже стоял. Мой шатёр.

— А где Ильнас? — Спросил я первым делом у своего десятка, вернее у Шрама.

— Он в верховом десятке, — ответил тот.

— Где это?

— Я провожу.

Переживания о морально-этической стороне убийства сменились мыслями о состоянии друга. Отдельного шатра для больных и раненых, оказывается, не было, и Ротимур обитал, хоть и несколько в более широком в отличие от шатра моего десятка, но, тем не менее, общем шатре. Около Ротимура хлопотал алтырь. То, что это человек магического сословия, я почувствовал ещё на подходе, так как он в этот момент пытался лечить моего друга. Ну а то, что он не может быть магом, решил логическими потугами. Ротимур был плох, но в сознании. Ильнас сидел на одном из соломенных матрасов. Вообще шатёр наполняла масса народа, наверно весь его десяток.

— Эль, — прошептал Ротимур. — Спасибо за Ганота.

— Не разговаривай. Как он? — спросил я алтыря.

— Бывало и хуже. Жить будет. Рука вот только сломана. Палки от руки отвязывать нельзя, а то неправильно срастется.

На предплечье Ротимура красовалось некое подобие шины.

— Переносить можно?

— Да.

— Поможете ко мне в шатёр перенести? — Попросил я воинов, наблюдающих со своих мест за лечением.

— Можем. Почему нет, — ответил один из них.

Ротимура пытались перенести не мудрствуя — на его матрасе. Я воспротивился — видел, как ему досталось пару раз по спине. Не смотря на то, что он был в броне, удары были ужасающи. Я заставил соорудить носилки из пары жердей и десятка клинков положенных поперёк.

— Искусны в лекарстве? — Заинтересовался алтырь, наблюдая как я требую от воинов аккуратности при перекладывании Ротимура.

— Нет. Часто в дуэлях дрался, — ответил я.

А Ротимур был реально плох. Перелома позвоночника, возможно, не было, но в паре мест линии силы прямо пылали светом, сигнализируя о повреждениях. А вот насколько серьёзных.... Я для начала после ухода местного эскулапа, достав кинжал, ткнул в палец Ротимуру. Просто больше не знал, как определить травму позвоночника. Реакция была. А вот на ногах, после того как мы с Ильнасом стянули сапоги.... Ротимур не чувствовал ног.

— Ильнас, на стражу. Чтобы никто не входил.

Парень сразу исчез.

— Давай-ка, родной, я переверну тебя, — контролируя зрением места травм, я стал переворачивать друга.

— Ты, чего, алтырь? — спустя час, как я ковырялся над его спиной, спросил Ротимур.

— Малтырь. Заткнись и лежи, — на более мудрый ответ у меня на тот момент не хватило разума, поскольку глаза уже резало от попыток рассмотреть каналы на его спине, и мозг не воспринимал иных задач. Руки тряслись — оказывается, биться с применением магии чревато болью в мышцах всего тела после боя.

До сих пор не знаю, толи я тогда настолько искусно смог соединить каналы, толи и не было никакой серьёзной травмы....

— Лигранд Элидар. Лигранд Элидар, — голос Ильнаса пробился сквозь пелену сна. — Там уже на построение десяток вести нужно.

— Ага, сейчас, — я вновь стал проваливаться в сон — всю ночь колдовал, причём в прямом смысле, над спиной Ротимура, к тому же сказывалось участие в дуэли.

— Лигранд. Вам может ничего и не будет, но нас могут наказать, — ворвался в голову голос Шрама.

Пришлось вставать. Трясло как последнюю собаку.

— А вы, лигранд, вправду от чёрного десятка отказались? — Спросил кучерявый паренёк, по-моему, Расун, пока мы шли к месту построения, собственно вчерашнему ристалищу.

— Не помню. Это когда?

— Вчерась, говорят. Говорят, вы с Зелёным бились и кровь с носа ему пустили, а потом сказали, что свой десяток вам дороже.

— А-а-а. Было такое. Это чёрная сотня была? — Не то что бы я не понимал, но было не до любопытства воина.

— Так известно ж...— недоумённо ответил собеседник.

Построение прошло, словно в тумане. Мало того, что я не выспался, так ещё и всё тело было словно из ваты — внутренние силы глушили боль от перенапряженных мышц и связок после боя с Ганотом, тем самым лишая меня обычного ощущения тела. Нервные окончания просто были блокированы.

Дракон к внешнему виду моего десятка придираться не стал, окинув хмурым взглядом. После построения я поймал Луинтука, сменившего вдруг тактику наблюдения за мной, на диаметрально противоположенную — то есть держаться как можно дальше и незаметней, и напомнил ему о долге. Как оказалось, денег у него таких нет, но двадцать башок я с него выжал, разумеется, с отдачей оставшегося долга на более позднее время.

На похороны Ганота, прошедшие сразу после построения, я не пошёл — как-то это не хорошо было бы. Делать скорбящий вид, при этом действе не хотелось, а гордо стоять над телом поверженного врага — гнусно. Наверно, Ганот не заслужил такой участи, только вот и сожаления, после созерцания ран Ротимура, у меня никакого не было. Весь день я ловил себя на мысли, что убил человека и всем на это плевать. Ну, действительно, допустим, в предыдущей жизни, я бы послал рабочего на верхолазные работы без соблюдения техники безопасности, и он бы погиб. Да там бы и меня совесть замучила, и коллеги бы резко сменили отношение. А здесь... Я убил. Я! И всем... накласть на это. Самое интересное, что и мне тоже. Совершенно. Другой социум — другие нравы — другой я. Всё-таки насколько мнение окружающих влияет на собственное мнение. Эх... надо было на психолога поступать. Или философа.

Местный шаман, то есть алтырь, прикладывал определённые усилия в лечении друга, в виде припарок из магических зелий и эликсиров, но полной картины несчастья не осознавал. Или осознавал, но для него это было делом обычным, причём тягостным, так как видок у него, при посещении Ротимура, был ещё тот.

— Алтырь Дотон, а вас где-то обучали? — Пока лекарь растирал по спине Ротимура мерзко пахнущую субстанцию, я решил заполнить пробел в своих знаниях о низшей ступени в магической иерархии.

— Десять зим в учениках ходил, — хмуро глянув на меня, ответил подтянутый парень моего возраста. — Хотите тоже стать алтырём?

В его голосе прозвучал сарказм.

— Хотел бы, да магический круг сил не дал. Просто интересно. Магов учат в ордене, я думал и алтырей тоже.

— Можно и в ордене. Только там не меньше обучаться надо, а потом работать там, куда пошлют. Деньги конечно хорошие платят, но..., как бы объяснить..., ты уже себе не принадлежишь. Как бы... делай, что хочешь, но... так как скажет орден. Не знаю, как объяснить.

— Словно раб.

— Во-во. Верно подметили. Только без печати. Ну, вроде всё, — алтырь накрыл Ротимура одеялом.

— А вы алтырь Дотон зелья сами делаете?

— Большую часть сам. А вот эту мазь из столицы привезли. Орденская.

— А для чёрной сотни тоже вы готовите?

— Заживляющие — да. А те, что усиливают или на зрение влияют — из имперских запасов. Некоторые и я мог бы сделать, но запрещено.

— Почему?

— Для войск серьёзные зелья сначала на рабах проверяют, чтобы не отравил никто. Ладно, мне идти надо. Ещё укрепляющее и тяжелящее зелья готовить для вас.

— Зачем?

— Ваша сотня на обеспечение через руки заступает. Стрелки на охоту пойдут. А туда болты настоящие не выдают — теряют в лесу много. Вот и настрагивают каждый для себя деревянных. Потом укрепляю и вес придаю.

За руки мне вкупе с алтырём, вернее алтырями, так как в тысяче, их оказывается два, удалось поднять Ротимура на ноги. Объяснять другу свою магическую сущность я не стал, просто попросил хранить молчание. Ротимур прекрасно всё понял и лишних вопросов тоже не задавал. За это время его сотня отбыла на орочью границу, поэтому он болтался без дела по лагерю, продолжая жить у меня. Наша же сотня действительно на целую луну заступила на хозяйственные работы, то есть охота, заготовка дров, дневной выпас табуна, подъём воды из колодца для нужд штабного руководства, стража..., в общем, дежурство по части, так как обозные десятки не успевали сделать всю работу.