В КОНЕЦ
Одинокая девушка желает...рыцаря.
Пролог
— Уважаемые пассажиры, — электронный голос эхом разносился по всему зданию аэропорта,— по техническим причинам вылет рейса 25/14 Иркутск-Красноярск, задерживается еще на три часа, просим...
Народ в зале ожидания засуетился, со всех сторон были слышны резкие недовольные высказывания в адрес 'такой ужасной, толком не умеющей работать авиакомпании'.
Три девушки, сидящие рядом на втором ряду, только успели вскочить с кресел и схватить свои рюкзаки и сумки, как услышали о задержке рейса и с протяжным недовольным стоном быстро упали в уже родные, от долгого ожидания места, чтобы никто более проворный не успел их занять.
— Черт, черт, черт!!! Ну, сколько можно! — взвыла одна из девушек, подтащив тяжелый рюкзак поближе и бросив его плашмя, удобно сложив на нем ноги, обутые в модные белые кроссовки. — Уже второй раз рейс переносят. Если вам, девочки, еще неделю отдыхать, то мне послезавтра на работу. Не могу же я с такой мочалкой перед начальством появиться, а ногти?... Ну, почему? Почему, все неприятности происходят именно со мной?
— Так, Томыч, стоп! Во-первых, не с тобой, а с нами, — пыталась успокоить и поддержать ее самая уравновешенная и рассудительная девушка из их боевой троицы, — а, во-вторых, мне тоже, оставшуюся неделю не отдыхать предстоит. Сама знаешь, столько бумаг надо собрать, чтобы в этом сезоне аренду продлить. Только недавно узнала, что помимо тех 'пятнадцати' документов, что были в прошлом году — наша 'заботливая' администрация добавила еще пять...Скоро, вообще ребятишкам негде будет спортом заниматься.
— Аль, да я все понимаю, — поморщившись, кивнула ей Тамара, — обидно, что столько времени впустую пропадает...
— А я вам говорила, давайте на поезде, — расправив затекшие плечи, вмешалась в разговор третья девушка, — всего-то сутки потрястись в плацкарте и завтра утром были бы уже дома, а вы время на дорогу пожалели... А теперь давайте приплюсуем эти три часа к предыдущим пяти, сколько получится? Восемь? Восемь часов — напрасно потерянного времени и чувствует мое сердце, это еще не конец...
— А-а-а-а, — теперь уже застонали они обе, — Аннета, вот умеешь ты настроение поднять. Нет, чтоб сказать...девочки, не переживайте, еще чуть-чуть осталось потерпеть и все, мы дома. Так нет же — 'чувствует мое сердце, это еще не конец',— передразнила ее Тома и, откинувшись на спинку стула, с ненавистью уставилась на табло, где в строчке напротив их рейса, кроваво-красным значилось — 'задержка' и было приплюсовано еще три часа.
— Так, великие путешественницы, — нахмурив брови, тоном строгого учителя, сказала Анна, — раз уж решились лететь, нечего теперь ныть и нервничать. Предлагаю фотки с Байкала полистать, а то всю память забили, а так и не посмотрели, что там.
— Ладно, давай, — пошла на мировую Тома, — все равно делать нечего, заодно удалим все неудачные.
Пока из своей сумки Анна доставала кофр с фотоаппаратом, Тома и Алина, составив три высоких рюкзака в ряд, чтобы получилось нечто вроде стола и, расположившись по бокам от демонстратора, приготовились поднять себе настроение за воспоминаниями о семи счастливых днях, проведенных 'дикарями' в глухих дремучих местах на берегу Байкала.
Фотографий оказалось больше двух тысяч, поэтому, не просмотрев и половины, девушки услышали вежливое приглашение администратора пройти регистрацию на их рейс.
— Господи, какое счастье! — надевая рюкзак на плечи и посмотрев куда-то наверх, сказала Тома, — еще пару часов потерпеть и мы дома.
Регистрация прошла на удивление быстро, видимо, руководство аэропорта учло, что пассажиры уже на последнем издыхании, поэтому всех оформляли без лишней болтовни и проволочек.
Только поднявшись в самолет и усевшись на свои законные места, девушки облегченно выдохнули и расслабились. До последнего им казалось, что сейчас по громкоговорителю объявят 'Уважаемые пассажиры, произошла ошибка и вам еще сидеть, ждать и так далее по тексту... приносим свои извинения и бла...бла...бла'
Как только самолет взлетел, Анна посмотрела на мирно посапывающую у иллюминатора Альку и по-хорошему ей позавидовала. Вот кто при любых условиях и в любом положении может уснуть и спокойно спать, невзирая на шум двигателей, крики пассажиров и неудобство кресел. Оно и понятно...Алина выросла в семье спортсменов. Ее матушка всю жизнь посвятила лошадям, а точнее высшей школе верховой езды. Не раз занимала первые места — сначала по краю, потом по России, а когда разрешили выезжать заграницу и там — в грязь лицом не упала. Как и где пересеклись жизненные пути Алининой матушки и ее отца — боксера-профессионала, до сих пор загадка, а сами они подробностями не делятся, как бы Аля их не пытала. С детства наблюдая за нелегкой жизнью родителей-спортсменов, ей ничего не оставалась, как тоже пойти по этой же стезе. Естественно, матушка всеми правдами и неправдами пыталась сделать из единственной дочери великую наездницу, ну и папуля не отставал, пытаясь привить Альке правильный хук справа, но девушка удивила всех, когда в восемь лет заявила, что хочет заниматься каратэ и ничем больше. Отец поднял все связи в спортклубах города и тут же разыскал своей малышке замечательного тренера, который через пару лет заявил родителям, что у девочки врожденный талант, который Алька постоянно демонстрировала, привозя с соревнований — из разных стран и многочисленных городов россыпь золотых и серебряных медалей, и кучу разнокалиберных кубков. Вот откуда у нее умение спать при любых обстоятельствах и возможностях — было бы куда, как говорится, голову приложить...
— Зараза, — слева, где сидела Тома, Аня услышала ее гневное шипение, — ну хоть на пару сантиметров сделали бы расстояние между сидениями побольше, сил моих уже нету, — застонала она, — и ноги затекли...
Обладая ростом — сто восемьдесят пять сантиметров, Томка всю сознательную жизнь испытывала дискомфорт в любом транспорте, не зная, куда пристроить свои воистину модельные ноги. К сожалению, все средства передвижения в Матушке-России были рассчитаны на невысоких и худеньких пассажиров, если рост или вес путешественника превышал среднестатистически выверенные, какими-то дядями, показатели — все, считай, любой вояж превращался для нее в муку.
— Томик, солнышко, потерпи, — старалась поддержать подругу девушка, — лететь остался час с хвостиком, выстави ноги в проход, пока там никого нет.
Тамаре ничего не оставалось, как последовать совету Анны и она, откинувшись на спинку, с облегчением вытянула ноги между рядами.
— Кайф, — простонала она, — девчонки ,миленькие, как же я вам завидую, — она посмотрела на Анну и удобно примостившуюся в кресле, спящую Альку, — дал же Бог роста, нет бы, как у тебя — сто семьдесят, да я даже на Алинины сто шестьдесят пять — согласна, только бы так не мучиться.
Высокий рост Томы — это ее Ахиллесова пята, если не сказать пожизненный комплекс неполноценности, зародившийся еще в школе, особенно в старших классах, когда на любой линейке или фотографии она, как тот самый дядя Степа, на голову возвышалась над всеми своими одноклассницами. Естественно, она не раз слышала за своей спиной обзывательства, обидные клички и дразнилки, что не добавляло ей уверенности в себе и решительности, поэтому за двадцать лет дружбы подруги никогда не видел ее в туфлях, пусть хоть на малюсеньком каблучке, только балетки, кроссовки и сапоги на сплошной подошве. Ну и с мужчинами у нее тоже были свои трудности. Как ни странно, но она очень нравилась невысоким парням, только вот она никак не могла заставить себя встречаться с мужчинами на полголовы ниже ее метра восьмидесяти пяти. Не могла и все тут, а ухажёры были и не мало. Многим нравился ее итальянский типаж — иссиня-черные длинные волосы, ниспадающие крупными кольцами до самой поясницы, большие карие глаза с длинными ресницами, темные брови, и яркие губы, которым и помада-то никогда не была нужна, так, прозрачным блеском подмахнул и все — красотка.
— Так, Томыч, не начинай, — посмотрев на подругу, сказала Аня, — зато, тебя Бог наделил вон какой яркой внешностью, не то, что я — мышь: порода 'бесцветная' или 'бледная'— это уж кому как нравится...
— Какая 'мышь бесцветная'! — Воскликнула Тома, — ты на себя в зеркало давно смотрела? Копия Барби, причем в ее улучшенном варианте — талия тоненькая, а и грудь и попа нормальные. И волосы у тебя красивые, и глаза. Ну, ты даешь, 'мышь серая'! То-то я не видела, как на тебя мужики засматриваются...
— А что толку, — махнула рукой Аня, — какими бы мы красотками не были, никак нам с нормальными мужиками не везет. И заметь, всем троим. Вон и на Альку глянь, не девушка — виденье. Красавица, ресницы длиннющие, губки бантиком, фигурка спортивная — ни жиринки и тоже...Ай, да что там!
— Это, да, — кивнула Тамара, — видимо, не родились еще женихи для нас.
— Девочки, — раздался сонный голосок Алины,— я все слышу.
— Ничего нового не услышишь, — хмыкнула Томка, — мы все о том же... 'что такое не везет и как с этим бороться'.
— А я и не собираюсь бороться, — открыла глаза Алька, — мужики, как увидят моего дракона и все 'гудбай, моя любовь, гудбай'. Я даже специально проверяла.
— Ну, не знаю, — пожала плечами Аня, — а мне он очень нравится. Я таких красивых никогда не встречала, даже в Интернете.
Три года назад, Алька, будучи на каких-то грандиозных соревнованиях в Китае — заняла первое место. Одним их призов был сертификат на посещение какого-то суперкрутого тату-салона, куда записывались за год и то, по великому блату. Алина, естественно, пошла.Как же — такой подарок! Ну и наколол ей мастер тату — огромного цветного дракона, причем сама Алька хотела маленький цветочек-лепесточек, а не зверя на полспины, плечо и с извивающимся хвостом почти до груди. Самое интересное, что в этом странном салоне мастер сам решал, что будет колоть клиенту и, полистав какие-то свои древние 'мантры', решил именно так, а не иначе. Когда работа была закончена, у Альки был откровенный шок, а следом — жуткая истерика. Она почти год боялась своего зверя даже подругам показать, не то, что незнакомым людям. Потом смирилась и привыкла, зато парни теперь увидев у нее на плече такой шедевр, убегают без оглядки, как будто чего опасаются...
— Он мне сейчас и самой нравится, — улыбнулась Алина.
— Тоже, что ль себе татушку наколоть? — пропела Тамара.
— Ага, зайца на попе, — покачала головой Аня.
— Почему сразу зайца и сразу на попе? — все еще серьезно размышляла Томка, но чертики в глазах выдавали ее с потрохами, — я может акулу хочу или осьминога, да чтоб побольше и пострашнее...
— А зачем тебе большие и страшные? — лукаво улыбнулась мечтам подруги Алина.
— Да, чтоб мелкие и надоедливые мужичонки вокруг меня не вились, — рассмеялась Тома, а за ней и девчонки услышав столь 'важную' причину, расхохотались, — так и представляю, как я нехотя демонстрирую им здоровую акулу с огромными зубами, а они сами от меня бегут, сверкая пятками, а то приходится объяснять, почему я не хочу с ними на свидание идти, а так раз и все — меня поняли без лишних слов...
Вот так, вспоминая свой замечательный отдых на Байкале, казусы, случавшиеся с ними в походе, шутя и посмеиваясь, девчонки и не заметили, как самолет пошел на посадку и впереди замаячил их любимый город, встречая пассажиров вечерней иллюминацией и морем ярких маленьких огоньков, светящихся из оконцев офисных зданий и близлежащих жилых домов.
ОДИНОКАЯ ДЕВУШКА ЖЕЛАЕТ...РЫЦАРЯ.
КНИГА 1.
'АННА'
Глава 1
Подъехав к своему дому, расположенному ближе всех от аэропорта, Аня первая попрощалась с подругами и, пообещав завтра созвониться и поделиться накопившимися новостями, она наконец-то оказалась на улице. Водитель помог вытащить из багажника ее рюкзак с пакетами, и еще раз помахав на прощание девчонкам, она быстро вбежала по ступенькам в подъезд и нажала на кнопку лифта...
Дома все было по старому, только чуть затхлый воздух напоминал о том, что хозяйки долго не было, поэтому кинув рюкзак в коридоре, она первым делом отворила створку балконной двери и приоткрыла кухонное окно. Стало свежее.
— Так, Аннета, — сказала себе девушка, снимая с себя пропотевшие за день вещи, — что сначала — разбор рюкзака или долгожданный душ?
И насупившись, рассматривая в зеркало свой облезлый нос и выгоревшую до белизны челку, решила, что в данный момент, душ все же важнее и, выхватив из шкафчика большое банное полотенце, потопала смывать с себя остатки загара и наконец-то избавиться от мелкого песка, который, казалось, забился во все поры и постоянно скрипел на зубах.
Через час, появившись из ванны чистая, почти продезинфицированная с зеленой маской на лице и с мокрыми волосами, собранными на затылке в высокий хвост, девушка занялась разбором рюкзака. Грязные вещи тут же полетели в стирку, средства гигиены, оставшиеся после недельного похода, заняли свои исконные места на родных полочках, а вся посуда была вывалена в раковину с обещанием в скором времени ее хорошенько помыть и почистить. И вот в руках Анны оказался предмет, от которого сердце замирало, а душа витала в облаках. Сегодня к своей коллекции она добавит еще одну вещицу, теперь уже с самого Байкала — древнего и самого загадочного озера России.
Раскрыв картонную коробочку, в которой лежала ее слабость и увлечение, она, пританцовывая и весело виляя пятой точкой, понесла ее к шкафу, где на стеклянной полке были аккуратно расставлены разноцветные камни, привезённые ею из разных городов и стран, где ей приходилось бывать: Греция, Турция, Мальдивы. Вот камень из Египта, но это подарок Альки, а вот этот из Франции — ей в прошлом году привезли родители. Раздвинув сувениры из Владимира и Костромы, она, припевая какой-то веселый гимн, стала торжественно водружать серо-бурый камешек на полочку, когда ее взгляд зацепился за несколько ворсинок, торчащих из каменного бочка. Прекратив петь и глупо улыбаться, она поднесла его к глазам и стала рассматривать.
— Что-то я не видела здесь никакой шерсти, — шепотом произнесла она, но тут же припомнила, что вытащив камень из воды, она сразу сунула его в коробушку из-под крема, толком даже не рассмотрев, — черт, неужели, какую-то муть привезла? Если не сказать похуже. Там были миллионы камней, а она выбрала именно этот и кто она после этого? Правильно, дурында!
Ругая себя и коря за невнимательность, она подошла к креслу и, включив торшер, стала сосредоточенно рассматривать странную находку.
— И в правду, какая-то шерсть, — сказала она, потянув за длинные тонкие волоски. Камень тут же пошел трещинами и вскоре вся серая масса, как яичная скорлупа, осыпалась и в ее руках остался мятый, страшно замызганный комок бурой шерсти.
— Твою ж мать, ну, здорово! — простонала она, — это ж надо так опростоволоситься, причем в прямом и в переносном смысле этого слова. С моим везением, не удивлюсь, если это окажется испражнения какого-нибудь жутко древнего и 'сильно' пещерного человека. М-да.
