Продолжение 14

В ожидании гансов успеваю, не торопясь пройтись по улочке, примыкающей к блок-посту, внимательно глядя по сторонам. При тщательном осмотре, конечно, многое стало бы заметно, но во время боя, думаю, немцы не будут уж столь наблюдательны. Ничто так не радует солдата, как вид убегающего от него противника.

Примыкающие проулки чуть поодаль перетянуты колючей проволокой с маленькими, но довольно опасными сюрпризами. Так что двигаться им придется только вперед...

— Вашбродь, белый флаг! — От раздумий меня отвлекает посыльный. — Три человека у леса. Офицер, трубач и этот, с простынкой.

В подтверждение его слов издалека доносится звук трубы. Да, не Армстронг, конечно. Ну, пойдем пообщаемся с герром официром... Заметив ответное размахивание белым полотнищем, немцы начинают движение. Шагаем им навстречу, выбирая темп так, чтобы встретиться у остатков завала...

Воронка, всё еще дымящиеся и воняющие гарью головешки, торчащие в разные стороны обрывки колючей проволоки... Подходящий фон для светской беседы. Но вежливым, всё же, быть придется. Французское Noblesse oblige, будь оно неладно, или, чтобы немцам было понятней, "Adel verpflichtet". Хотя, по нынешним временам вовсю уже действует британский принцип "Джентльмен — хозяин своего слова, захотел — дал, захотел — взял обратно". Неуютненько как-то стоять вот так у всех на виду. Даже зная, что сзади тебя прикрывает группа "кентавров" с мадсенами и подозревая, что у моих сопровождающих из этого же племени есть четкие указания Дольского насчет доставки моей тушки обратно обязательно в живом виде. Ладно, мандраж в сторону, гансы уже в пяти шагах...

— Капитан Гуров, командир сводного отряда. — Представляюсь первым, как младший по званию. Или как более воспитанный и вежливый.

— Оберст-лёйтнант фон Беккенбах, командир полка. — Торжественно выдает в эфир главный немец со всеми присущими ему качествами германского офицера — торчащими верх усами а-ля кайзер, поблескивающими под козырьком очками и огромным высокомерием. Сопровождающий его лёйтнант сохраняет молчание и невозмутимость египетской мумии. Что, в принципе, понятно — мелким слово не давали.

— Готов Вас выслушать, герр оберст-лёйтнант. — Пора переходить к делу, а не тянуть резину.

— Герр гауптман, не скрою, Вы удачно провели операцию по захвату города. — Оберст холодно смотрит на меня. — И даже смогли до сего времени его удержать в своих руках. Но основной причиной тому, как я думаю, — объективные задержки, связанные с нарушением связи между штабами. Теперь же всё командование вплоть до корпусного знает, что Барановичи захвачены небольшим подразделением русской армии, и выбить его оттуда особого труда не составит.

— Простите, герр оберст-лёйтнант, но до сих пор все попытки германской армии сделать это закончились неудачей... И с чего Вы вдруг решили, что численность отряда невелика?

— Если бы у Вас под рукой было больше солдат, они бы сейчас копали окопы, стараясь создать хотя бы одну линию обороны. Вы же удовлетворились тем, что перегородили дорогу вот этой кучкой дров, которая сейчас догорает, и спрятались за мешками с землей. — На лице ганса расцветает надменно-презрительная улыбка. — До сих пор Вы, герр гауптман, воевали с неполным батальоном пехоты и двумя-тремя эскадронами кавалерии. Действовавших, замечу, без поддержки артиллерии. На первых порах Ваши хитрости с лесными засадами удавались, но всему на свете приходит конец. Теперь у нас достаточно и живой силы, и пушек, чтобы уничтожить вас.

— Вы готовы пустить в ход артиллерию? — Делаю нарочито-задумчивый вид. — Даже не предоставив мирным жителям времени покинуть город согласно Конвенции? Нет, я понимаю, что их судьба Вас не волнует. Придется, как и обещал, рассредоточить пленных по улицам. Пусть они, привязанные как бараны, к столбам и заборам, наблюдают, как их расстреливает германская артиллерия. У тех, кто выживет и вернется домой, будет о чем рассказать близким.

— Этот вопрос находится вне моей компетенции! Уверен, что Его Высочество принц Леопольд Баварский примет правильное решение! А я, как солдат, исполню приказ!.. — Немец отвечает чуть громче и резче, чем следует, но затем меняет тон. — Я не предлагаю Вам сдаться в плен, по-моему, это — бессмысленно. Но есть и другой выход из сложившейся ситуации. В древнем китайском трактате "Искусство войны" есть понятие "золотой мост". Вы понимаете, о чем я говорю?

Утвердительно киваю в ответ, Сунь-цзы в первоисточнике не читал, но откуда ветер дует — догадываюсь. Интересно, какими плюшками нас заманивать будут?..

— Так вот, мы предоставляем Вам возможность беспрепятственного выхода из города с личным оружием и не будем организовывать преследование в течение двух часов. Я даю Вам слово германского офицера!.. Вы же должны оставить в неприкосновенности все склады, естественно, на момент нашей договоренности. И, самое главное, — вернуть захваченные знамена!.. В этом случае мы даже закроем глаза на то, что из сейфов интендантов и генерала Войрша исчезнет,.. скажем, некоторая сумма...

Пока обдумываю, какими вежливыми словами послать этого придурка по натоптанному пешеходному маршруту в Страну Секса, Её Величество Судьба дает мне подсказку. Слева от нас, в болоте слышатся пулеметные очереди, сопровождаемые хаотичной трескотней винтовок. Немцы дергаются, но, глядя на появившийся в моей руке люгер, застывают в почти одинаковых позах, разнятся только лица. Испуг у трубача, растерянность и непонимание у лёйтнанта и неприкрытая досада на мордочке у оберста. Оба моих сопровождающих уже в положении "с колена", ствол влево, ствол вправо, осматривают сектора обстрела, справедливо полагая, что с двумя-тремя тушками в шаге от себя я и сам справлюсь. Не заметив ничего подозрительного, поднимаются, но оружие остается "на изготовку".

Значит, сработал сюрприз номер два! Не могли немцы не попробовать пройти через болотце! Тем более, что там рядом друг с другом два симпатичных островка. Вот между ними спираль Бруно и раскидали в несколько рядов, а на ближнем к городу островке пулеметную точку соорудили и очень-очень хорошо ее между чахлых березок замаскировали. И сидели там, дожидаясь своего звездного часа, пара штурмовиков и пара добровольцев. И дождались-таки! Пулемет лупит почти непрерывно, а вот винтовок уже почти не слышно...

— И как я должен это понимать, герр оберст-лёйтнант? — Стараясь сохранить невозмутимый вид, задаю актуальный вопрос. — Слово германского офицера, говорите? Под прикрытием белого флага просочиться в город?.. Переговоры закончены! У вас есть пять минут убраться отсюда!

— Гауптман, вы пожалеете об этом, но будет поздно! — Ганс кидает на меня злющий взгляд, наливаясь аж свекольной краснотой.

— Беккенбах, молите Господа, чтобы больше не попадаться мне на прицел! Честь имею! — Разворачиваюсь и иду обратно, почти физически чувствуя спиной furor teutonicus в состоянии импотенции. По-русски это называется — нечем крыть. Очень хочется крыть, но — нечем...

Гансы продолжили войну через пятнадцать минут. Согласно всем принятым у них правилам. То есть вытащили на прямую наводку три полевых пушки, пользуясь отсутствием у нас подобных игрушек. Интересно, в батарее же должно быть шесть стволов. Остальные где? Ждут в другом месте, или "потерялись" по дороге?..

Выстрелы почти сразу заглушаются разрывами, дистанция игрушечная, полторы версты до нашей "линии Мажино". Одно орудие сразу плотно занялось болотом, пытаясь утопить изрядно попортивший нервы пулемет вместе с расчетом. Который к тому времени был уже совсем в другом месте. Сейчас бойцы, засев в одном из крайних домов, изображают яростное сопротивление горстки солдат из укреплений на дороге. Тех самых, которые сейчас остальные две пушки тщательно пытаются сравнять с землей. Наших там нет, все оттянулись назад и ждут, когда гансы пойдут в атаку. Чтобы отступать ввиду неприятеля, заманивая немцев вглубь. "Группу паники" составили два десятка штурмовиков, причем выбирать добровольцев пришлось по жребию, чтобы остальным не было обидно. "Ополченцы" тоже захотели поучаствовать, но сникли, когда узнали, что придется соревноваться с немцами в забеге на короткие дистанции, да еще и под пулями. Ничего, у них есть другое задание, которое пришлось очень даже по вкусу...

Пушки методично засыпают снарядами опустевший "передок", с КП, которым служит самый удобный для этого чердак одного из домов, из-за разрывов не видно, что творится на дороге... Ага, вот это уже лучше! Артиллерия переносит огонь вперед! Блин, только бы по ложбинке не попали!.. Значит, пехота уже готова шагать за огневым валом... Ага, вот и они, твари! Несутся вперед, горланя, наверное, своё любимое "Хох! Фюр Готт унд Кайзер!". Пулемет молчит, "паникеры" начинают отступать, что еще больше подзадоривает зольдатенов, открывающих по беглецам яростную пальбу. Штурмовики отходят, грамотно прикрывая друг друга, невзирая на плотность огня... Твою ж мать!!!.. Сразу трое бойцов летят на землю, двое остаются неподвижно лежать, один пытается приподняться. Бегущие сзади, не останавливаясь, нагибаются и подхватывают его под руки, вздергивая с земли, остальные на секунду обернувшись, дают нестройный залп, притормаживая слишком близко подобравшихся гансов и бегут дальше... А те снова пытаются их догнать, считая, скорее всего, что уже выиграли свою величайшую битву. И не подозревая, что есть такое понятие, как "асимметричный ответ" и толстый Полярный Лис вот-вот постучится к ним в двери.

Так, еще чуть-чуть... "Кентавры" сходу перемахивают через стоящие поперек улицы телеги, нагруженные всё теми же мешками с землей. Последние трое поднимают раненого навстречу протянувшимся рукам, затем, сами оказавшись по другую сторону, занимают места возле свободных бойниц и открывают огонь. В помощь двум МГ-шникам, которые удобно расположились между колес. Пулеметные очереди хлестко перечеркивают набегающую толпу немцев, первые ряды валятся, как подкошенные, бегущие сзади пытаются залечь за трупами своих камрадов, развернуться обратно, но жизнь им это продляет ненадолго. Из окон домов, с чердаков и крыш на дорогу летят гранаты, взрывы разбрасывают гансов в стороны, в упор бьют винтовки "ополченцев", сидящих в засаде, вся улица с обеих сторон огрызается огнем...

Оставшиеся в живых, пытаясь как можно быстрее уйти из-под обстрела, всё же разворачиваются и несутся назад. На въезде в город сталкиваясь с второй волной пехоты... Теперь еще один сюрпризик! Из развалин по немцам начинает работать пулемет. Тот самый, "уничтоженный" артиллерией в самом начале боя. Молодцы, парни! Тихонько отсиделись в каком-то бабкином погребе, теперь развлекаются. Немцев, как ветром, сдувает в ложбинку рядом с дорогой, поросшую мелким кустарником...

Ну, давай!.. Давай же!.. Давай, твою мать!!!.. НУ!!!.. В одном из крайних домов сапер-доброволец наконец-то справляется с трофейной подрывной машинкой, и десять фугасов, снаряженных чем попало, от битого стекла и кирпича до щебня со станции, срабатывают одновременно. Не оставляя никаких шансов тем, кто залег, спрятавшись от пулеметного огня. Обратно к лесу, прячась за кустами, убегает хорошо, если человек семь, напутствуемых последней длинной очередью максима...

— Взводные, осмотреться, подсчитать потери и доложить! — Внизу уже слышен голос ротного. — Отдельно доклад по патронам и гранатам!

— Арсений Петрович, не забудьте дать команду собрать трофеи и оказать медицинскую помощь раненым германцам. — Уже почти спустившись на землю, обращаюсь к прапорщику, сопровождая фразу многозначительным взглядом. Условности должны быть соблюдены, хотя и догадываюсь какого рода помощь будут оказывать находившиеся более года в лагере "ополченцы". — И желательно поторопиться, сейчас германцы очухаются и засыплют нас снарядами.

Через минуту в подтверждение моих слов немецкие пушки начинают новый обстрел. Не имея целеуказаний, лупят по окраине, надеясь вслепую нас достать. Давайте, давайте, развлекайтесь, идиоты, недолго вам осталось. Сзади становится слышен шум автомобильных моторов и через минуту фон Абихт, сменивший свой костюм на неизвестно у кого одолженную почти чистую брезентовую спецовку, докладывает:

— Денис Анатольевич, два орудия по Вашему вызову прибыли!

— Рад Вас видеть, Витольд Арнольдович!.. — Недалекий разрыв заставляет сделать паузу. — Сколько выстрелов на ствол имеете?

— Командир батареи на Центральной нашел подходящие снаряды. Так что — по полной, сорок штук на каждый!

— Добро, тогда, Ваша задача — батарея у леса, три пушки! Действуете как и говорили, — в проулки, через огороды, моторы не глушить, выехали, выстрел, и назад!.. Знаю, что ходовая может не выдержать! Но другого выхода не вижу!

— Слушаюсь, господин капитан! — Наконец-то слышу в ответ нормальную человеческую речь. Фон Абихт прыгает за баранку, по-хулигански жмет несколько раз грушу клаксона и лихо трогается с места, раскачивая облепивших пушку номеров расчета. Возникает стойкое ощущение, что им для полного счастья не хватает рваных тельняшек и песни "Гибель Варяга". Следом проезжает второе авто и сворачивает в переулок. Минуты через три начинается их дуэль с гансами, судя по тому, что снаряды рвутся уже немного в стороне. Перестрелка быстро разгорается, потом также быстро стихает, а еще через несколько томительных минут победители возвращаются двумя экипажами на одном автомобиле.

— Денис Анатольевич, батарея противника подавлена! Поставили дистанционные трубки — "на удар", да как дали! Выезжаем из-за сарая, целимся, затем — назад, заряжаем, потом — снова вперед, поправляем прицел, ба-бах, ба-бах, — и снова прятаться! — Едва выбравшись из машины, громко ликует довольный фон Абихт. — Они даже не сразу сообразили, откуда ведется огонь!

Вот, блин, свалился мне на голову вояка-фанатик без погон. Хлебом не корми, дай из пушки пострелять...

— Витольд Арнольдович, что со вторым авто?

— Повреждено из-за сильной отдачи, как и предполагалось. Пришлось по большому азимуту наводить, рессоры на одной стороне не выдержали, лопнули. Буксировать вряд ли получится.

— Раненые, убитые?

— Нет, все целы... Жду дальнейших указаний.

— Ну, хорошо, один расчет оставляйте здесь, будет у нас неподвижная огневая точка, сами — на Центральную, пополняйте боезапас и ждите дальнейших указаний... — Точку в разговоре ставит нарастающий свист и в квартале от нас на воздух взлетают обломки чьего-то сарая. — Поторопитесь, они теперь из гаубиц долбить будут!.. Арсений Петрович, людей — в укрытие! На позиции оставить только дежурный пулеметный расчет!..

Снова сверлящий уши и очень знакомый звук! Почему-то перед глазами встает та картинка, с которой всё началось, — край какой-то ямы, комья грязно-серого снега вокруг, мелкая пожухлая травка по краям, покрытая наледью... Тьфу-тьфу-тьфу, нафиг-нафиг дурные мысли!!!.. Взрыв вспухает на полсотни метров ближе... И снова — свист...

Налет, казавшийся бесконечным, внезапно стихает. Бойцы быстро разбегаются по местам, а я, отправив телефониста проверять где-то поврежденную связь, безуспешно пытаюсь дозвониться хоть кому-нибудь. Наконец-то минут через десять это удается и после слегка испуганного голоса коммутаторной барышни "Соединяю!" я слышу в трубке Анатоля.