Лиззи хотелось плакать и биться головой об стену. С экипажем творилось что-то непонятное. Застарелые болячки начали выскакивать у людей с пугающей периодичностью. Каждый час — два-три пациента. Рак, сердечная, почечная, печеночная недостаточность. Язвы, гормональные сбои, гемофилия.

Молодой доктор сбивалась с ног, но сделать практически ничего не могла. Большинство нужных лекарств либо пропало в результате Инцидента, либо их в принципе на содержалось на корабле. Диагностическое оборудование осталось только самое примитивное. А что делать с диагностированным по картам пациентов раком, она вообще знала только в теории, да и то очень слабо.

Помогающие ей десантные медики, сначала улыбавшиеся неопытности своей коллеги, быстро прочувствовали ситуацию и взяли на себя все операбельные случаи. Уж что-что, а резать и зашивать им приходилось очень часто.

И вот, спустя всего лишь полтора дня после начала странной эпидемии, умер первый пациент. Авиатехник, сорок лет, стремительно прогрессирующий рак. И Лиззи ничем не смогла ему помочь — разве что облегчила страдания морфием.

— Доктор, здравствуйте... У меня, похоже, что-то с сердцем...

Ну вот, еще один пациент. Лиззи выдавила из себя кривую улыбку, усадила пациента в кресло и вызвала историю болезни. Ну да, легкий порок сердца, не позволяющий заниматься спортом, но в целом совершенно не мешающий жить. И вот, пожалуйста.

Элизабет тупо смотрела в монитор, не решаясь повернуться к пациенту, наверняка ждущему от нее чуда. Чуда не будет. Без медкапсулы, без опытного кардиохирурга, ничего она сделать не сможет.

— Ну что, доктор?

Пришлось повернуться.

— Стивен... К сожалению, у нас нет оборудования, чтобы провести вам операцию. Если мы попробуем, то просто вас убьем...

— И что же делать? — похоже, этот добродушный увалень еще не понимает всей тяжести ситуации.

— Ничего не делать, Стивен. Совершенно ничего. Вы сейчас пойдете в каюту, ляжете на койку и будете лежать там, вставая только в туалет. Было бы очень желательно, чтобы вам кто-то из друзей приносил еду. И проведете вы так, в самом лучшем случае, полтора месяца. Потому что все это, — Элизабет обвела рукой заполненный пациентами отсек, — все это началось с наступлением зимы и закончится, скорее всего, вместе с ней. Я надеюсь...

Стивен, все больше грустневший по ходу ее речи, немножко оживился в конце и даже нашел в себе силы поблагодарить за совет перед уходом.

Лиззи оперлась локтями на колени и спрятала лицо в ладонях.

— Эй, доктор, — послышался чей-то доброжелательный голос. Боже, еще один пациент...

Она подняла голову. Перед ней, держа две кружки с кофе, стоял худой, седой, как лунь, но жизнерадостный и на вид вполне здоровый Тони.

— Не пугайся так, док, — ухмыльнулся он. — Я здоров, просто решил принести тебе кофе. А то смотреть больно.

— Спасибо, — поблагодарила своего бывшего пациента доктор и внезапно для самой себя расплакалась.

— Эй, эй, док, спокойнее, — засуетился Тони. Поставил кофе на стол, достал откуда-то салфетку, присел рядом на краешек кресла и принялся вытирать ей слезы, одновременно обнимая за плечи. — Спокойнее, все образуется и будет хорошо...

— Не надо меня жалеть, — попыталась отпихнуться Лиззи, жалко шмыгая носом. Оператор наплевал на ее телодвижения с высокой колокольни и обнял крепче. Слезы полились с новой силой.

Наконец, после нескольких минут позора, она все же сумела взять себя в руки и принять, как ей показалось, гордый и независимый вид. Впрочем, Тони, увидев это, лишь прыснул со смеху. Дурень.

Она аккуратно высвободилась из его рук и сделала вид, что рассматривает что-то жизненно важное на мониторе. Оператор поднялся с кресла и подошел к наблюдавшей издали за всем действием медсестре. О чем-то поговорил с ней, довольно кивнул и отправился обратно. Элизабет снова принялась разглядывать монитор.

— Пошли, док. Поднимай свою милую попу с кресла, хватай кофе и вперед. Подъем, солдат! — она почувствовала, как его руки снимают ее с кресла.

— Куда... Тони, прекратите!

— Вот, молодец, очнулась хоть, — невозмутимо заметил наглый оператор и сунул ей в руки горячую кружку.

— Ай! — сосуд пришлось перехватывать поудобнее, а в это время Тони уже успел протащить ее на буксире почти до двери временного госпиталя.

— Куда вы меня тащите, пациент?!

— Не буянь, док, я сейчас не твой пациент, а твой друг, который будет помогать тебе приходить в норму. Шевели копытцами.

— Копытцами?! Да ты...

— Я, я... Почти пришли уже. Говорю же, не буянь. Заходи, гостем будешь.

Каюта, в которую Тони ее притащил, оказалась просторной и двухкомнатной. Оператор чуть ли не силой усадил ее в кресло, ткнул пальцем в кружку, намекая, что кофе можно не только перемещать в пространстве, но и пить, а затем принялся хлопотать по хозяйству, что-то доставая из холодильника, разрезая, смешивая, засовывая в плиту...

— Ну и зачем ты меня сюда притащил? — мрачным голосом поинтересовалась Элизабет, прихлебывая кофе. Отвратительное настроение, царившее у нее на душе двадцать минут назад, быстро сменялось позитивом, однако наглец явно не был достоин увидеть подтверждения правоты своих действий.

— О, приходишь в себя, док, — улыбнулся тот, продолжая что-то резать. — Все просто. Я не могу позволить самому компетентному и очаровательному доктору на этом корабле загнуться от перевыполнения взятых на себя обязанностей.

Лиззи снова вспомнились пациенты, требующие врачебного ухода и у нее опять заскребли кошки на душе.

— Я, наверное, пойду, — поставила она кружку с недопитым кофе на стол.

— Сидеть! — неожиданно рявкнул Тони, поворачиваясь к ней и упираясь руками в бока. От неожиданности, привставшая мисс Кокс снова шлепнулась в кресло.

— Ты, наглая, бесчувственная, не думающая о своих пациентах докторша! — от удивления Лиззи даже открыла рот. — Ты сейчас пойдешь туда, получишь нервное истощение и через неделю загнешься от какой-нибудь болячки. Молчать! И после этого все те люди, которым ты будешь нужна, будут тихо и спокойно умирать, потому что тебе вздумалось играть здесь и сейчас в героиню, а не включить свои маленькие мозги и подумать о будущем! Молчать, я сказал! Так вот. Ты сейчас выслушаешь все, что я тебе скажу. Потом обругаешь меня самыми последними словами. Потом поешь как следует пиццу и салаты. Затем ты ляжешь спать и проспишь здесь, на этом диване, до тех пор, пока не выспишься как следует. Потом ты примешь душ и, отдохнувшая, с нормально работающей головой, пойдешь дальше спасать пациентов. Все ясно?

Лиззи, во время гневной речи оператора почувствовавшая себя испуганной маленькой мышкой, неуверенно кивнула.

— Вот и молодец. А теперь рассказывай давай, пока я готовлю, что происходит у тебя такого страшного, что тебя довели до такого состояния.

К удивлению самой Элизабет, неуверенно начавшийся рассказ о непонятной эпидемии превратился в настоящий словесный потоп, где объективная информация щедро перемежалась жалобами на судьбу, пациентов, долбаную планету и всех тех, из-за кого она теперь была вынуждена практически в одиночку противостоять нашествию больных. В конце концов, она не выдержала и снова расплакалась, но Тони в этот раз утешать ее не стал, пробурчав что-то о необходимости выплакаться.

Наконец, слезы закончились, а Лиззи, на удивление, почувствовала себя заметно лучше.

— Ну вот, такой ты мне нравишься больше, — заметил Тони. — А раз так, то вставай и помогай мне накрывать на стол.

Пока она жаловалась на жизнь, гостеприимный оператор успел наделать целый поднос симпатичных минипицц, накрошил два салата, достал откуда-то бутылку вина и, приглушив слегка свет, включил медленную музыку.

— Специально для тебя, док, романтический ужин в лучших итальянских традициях! — патетически произнес он, разливая вино по бокалам.

Ухо Лиззи зацепилось за слово "романтический", заставив ее отчаянно покраснеть. Тони тут же заметил ее смущение и жизнерадостно засмеялся:

— Не переживай так, док, не буду я тебя соблазнять. По крайней мере, сегодня не буду, — добавил он, окинув ее нарочито плотоядным взором. Мисс Кокс не сдержалась и невольно улыбнулась.

Ужин, с учетом общей обстановки, оказался восхитительным, вино — отменным. Под конец, правда, снова закрались страхи по поводу коварных намерений бывшего пациента, но тот их быстро пресек, выдав ей халат, разложив диван и строго-настрого приказав хорошенько выспаться. После чего выключил свет и перебрался в другую комнату.

Впервые за несколько дней Лиззи засыпала с безмятежной улыбкой на лице.

Адам Кошрайбер, боевой пловец. 3385.

Утренняя побудка у Адама получилась несколько неожиданной. Оказалось, привыкнуть к безделью можно буквально за пару дней. А привыкнуть к безделью в компании с красивой девушкой...

Но конкретно в это утро идиллия была грубо нарушена увесистыми пинками в дверь от взмыленного десантника, которому высокое начальство поручило разыскать всех подводников и немедленно представить их пред светлые очи коммандера Терона.

Десантник умчался дальше, а Адам, зевая и ругаясь в душе, принялся собираться на ковер, время от времени завистливо посматривая на продолжающую смотреть сны Джул.

Задачу коммандер в итоге обрисовал нетривиальную, но не такую уж и сложную — любой боевой пловец в рамках общего повышения квалификации получал необходимый базовый уровень по подводной сварке. Тем более, что здесь и глубины-то не предвиделось — подумаешь, два-три фута...

Пара часов пролетели незаметно за проверкой и подгонкой оборудования и снаряжения, а также повторением поставленной задачи. Наконец, осталось только ждать.

Ждать пришлось час, второй... Адаму, как и его сослуживцам, осточертело сидеть в подводном снаряжении и ждать вылазки, но приказ — есть приказ...

В начале третьего часа к ним заявился Лэксби и велел снять подводное снаряжение и расслабиться.

— В общем, парни, отчасти у нас все получилось. Долбаный лед все же растаял, мы набрали воды в трюм и затопили нужные отсеки. Там, кстати, в воде еще и эти красные волосы болтаются в огромном количестве, так что, надеюсь, тем падлам, что забрались к нам внутрь корабля, точно пришел каюк. Проблемка в том, что, пока таял лед под корпусом корабля, позволяя нам открыть кингстоны, лед на поверхности давным-давно растаял. И сейчас море вокруг нас, как обычно в таких случаях, кипит, мать его. И вся операция по установке заплаток переносится на несколько часов вперед, когда температура снова начнет падать.

Все помолчали, переваривая полученную информацию.

— А сколько у нас будет времени, — наконец, спросил кто-то.

Капитан недовольно пожевал губы и нехотя сообщил:

— Если верить аналитику, то у нас будет максимум полчаса с того момента, как можно будет выйти на палубу, не поджарившись при этом, и до того, как вода снова схватится льдом. Причем, если наступление первого момента мы отследим спокойно, то вот со вторым — проблема. Насколько стремительным будет похолодание, не знает никто. И я очень надеюсь, что никто из вас не захочет оказаться мухой в янтаре.

Адам представил, как падающая температура вмораживает людей в лед и ему стало немного не по себе.

— Не переживайте так. У всех будет страховка. И у тех, кто будет работать под водой, и у тех, кто будет в лодках. В случае критического похолодания врубятся лебедки и вас всех выдернет на борт. Будет немного больно, но вы точно останетесь в живых. Холод на воздухе сразу никого не убьет, а дальше все будут внутри и всех отогреют.

Капитан внимательно всех осмотрел, выявляя признаки малодушия, остался доволен результатом и удалился. Команда принялась стаскивать осточертевшие акваланги.

Старший научный сотрудник, полковник Ильин М. Д. Уральские горы.

— Итак, господа, вы присутствуете при втором боевом испытании нашего экспериментального оружия. Напоминаю, что первый пуск был признан лишь ограниченно успешным в связи с не до конца точной калибровкой луча, а также из-за потерь, которые понесла космическая группировка. К счастью, в конструкцию изначально был заложен потенциал для последовательного тройного срабатывания луча, что и позволило выполнить тренировочную миссию.

Полковник пошарил взглядом в поисках стаканчика с водой и опять проклял себя за забывчивость. Пора уже завести референта, который будет следить за всеми этими мелочами...

— В настоящее время вы видите нашу цель — эсминец четвертого флота США Дональд Трамп. Буквально через несколько секунд он войдет в зону поражения. Следите внимательно. Благо, в этот раз у нас есть еще и визуальная картинка...

Коммандер Рональд Терон. 3385.

Гадский климат планеты опять решил спутать все карты. Да, корабль немного просел, заполнил водой необходимые отсеки, но вторая важная часть задачи теперь становилась гораздо более трудновыполнимой. Коммандер пробормотал проклятие, наблюдая за тем, как солнце потихоньку уходит к горизонту, а температура и не думает опускаться.

— Ничего, уже скоро, — уловил его мысли возвращенный из опалы главный аналитик. — Расчеты показывают, что через тридцать пять минут начнется достаточно быстрое понижение температуры, еще через сорок минут команда начнет работать, а затем у них будет минут двадцать на все.

— Хорошо бы...

По периметру мостика внезапно вспыхнули красные лампы тревожной сигнализации, заставив Терона подскочить в кресле от неожиданности.

— Что за хрень? — удивился кто-то.

— Внимание! На частоте ВМС США получен сигнал бедствия, — прозвучал бесстрастный голос оператора из центра мониторинга окружающей среды. — Через пять секунд канал связи будет передан на мостик старшему офицеру. Пять. Четыре. Три...

Рональд, очнувшись, бросился к командирскому пульту и задвигал переключателями, включая микрофон, запись и громкую связь одновременно.

— Мэйдэй, мэйдей, мэйдэй! — раздался хриплый голос в динамике. — Меня кто-нибудь слышит?

— На связи коммандер Терон, исполняющий обязанности капитана мобильной многофункциональной платформы "Барак Обама", третий флот США, — скороговоркой проговорил Рональд. — Назовитесь.

Собеседник немного помолчал.

— Это что, шутка? У меня здесь чрезвычайное бедствие...

— Это не шутка, — перебил неизвестного коммандер. — Вы просто попали туда же, куда и мы. Вокруг вас сейчас кипит океан, а температура воздуха не позволяет выйти на палубу. Я прав?

— Так точно.

— Держите вводную. Удивляться и спрашивать будете потом. Итак. Вы на совершенно другой планете. Воздух пригоден для дыхания. Это единственный плюс. Температурный режим здесь крайне жесток. Аномальная жара продержится еще около часа. Затем в течение следующего получаса температура опустится значительно ниже ноля градусов. Через три-четыре часа она стабилизируется на отметке в минус двести сорок пять градусов по Фаренгейту. Для того, чтобы выжить, вам нужно предпринять незамедлительные меры по спасению. Назовитесь и укажите тип вашего корабля. Мы постараемся вам помочь.

123

↓ Содержание ↓