|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Элизабет Кокс, доктор медицины. 3388.
Лиззи хотелось плакать и биться головой об стену. С экипажем творилось что-то непонятное. Застарелые болячки начали выскакивать у людей с пугающей периодичностью. Каждый час — два-три пациента. Рак, сердечная, почечная, печеночная недостаточность. Язвы, гормональные сбои, гемофилия.
Молодой доктор сбивалась с ног, но сделать практически ничего не могла. Большинство нужных лекарств либо пропало в результате Инцидента, либо их в принципе на содержалось на корабле. Диагностическое оборудование осталось только самое примитивное. А что делать с диагностированным по картам пациентов раком, она вообще знала только в теории, да и то очень слабо.
Помогающие ей десантные медики, сначала улыбавшиеся неопытности своей коллеги, быстро прочувствовали ситуацию и взяли на себя все операбельные случаи. Уж что-что, а резать и зашивать им приходилось очень часто.
И вот, спустя всего лишь полтора дня после начала странной эпидемии, умер первый пациент. Авиатехник, сорок лет, стремительно прогрессирующий рак. И Лиззи ничем не смогла ему помочь — разве что облегчила страдания морфием.
— Доктор, здравствуйте... У меня, похоже, что-то с сердцем...
Ну вот, еще один пациент. Лиззи выдавила из себя кривую улыбку, усадила пациента в кресло и вызвала историю болезни. Ну да, легкий порок сердца, не позволяющий заниматься спортом, но в целом совершенно не мешающий жить. И вот, пожалуйста.
Элизабет тупо смотрела в монитор, не решаясь повернуться к пациенту, наверняка ждущему от нее чуда. Чуда не будет. Без медкапсулы, без опытного кардиохирурга, ничего она сделать не сможет.
— Ну что, доктор?
Пришлось повернуться.
— Стивен... К сожалению, у нас нет оборудования, чтобы провести вам операцию. Если мы попробуем, то просто вас убьем...
— И что же делать? — похоже, этот добродушный увалень еще не понимает всей тяжести ситуации.
— Ничего не делать, Стивен. Совершенно ничего. Вы сейчас пойдете в каюту, ляжете на койку и будете лежать там, вставая только в туалет. Было бы очень желательно, чтобы вам кто-то из друзей приносил еду. И проведете вы так, в самом лучшем случае, полтора месяца. Потому что все это, — Элизабет обвела рукой заполненный пациентами отсек, — все это началось с наступлением зимы и закончится, скорее всего, вместе с ней. Я надеюсь...
Стивен, все больше грустневший по ходу ее речи, немножко оживился в конце и даже нашел в себе силы поблагодарить за совет перед уходом.
Лиззи оперлась локтями на колени и спрятала лицо в ладонях.
— Эй, доктор, — послышался чей-то доброжелательный голос. Боже, еще один пациент...
Она подняла голову. Перед ней, держа две кружки с кофе, стоял худой, седой, как лунь, но жизнерадостный и на вид вполне здоровый Тони.
— Не пугайся так, док, — ухмыльнулся он. — Я здоров, просто решил принести тебе кофе. А то смотреть больно.
— Спасибо, — поблагодарила своего бывшего пациента доктор и внезапно для самой себя расплакалась.
— Эй, эй, док, спокойнее, — засуетился Тони. Поставил кофе на стол, достал откуда-то салфетку, присел рядом на краешек кресла и принялся вытирать ей слезы, одновременно обнимая за плечи. — Спокойнее, все образуется и будет хорошо...
— Не надо меня жалеть, — попыталась отпихнуться Лиззи, жалко шмыгая носом. Оператор наплевал на ее телодвижения с высокой колокольни и обнял крепче. Слезы полились с новой силой.
Наконец, после нескольких минут позора, она все же сумела взять себя в руки и принять, как ей показалось, гордый и независимый вид. Впрочем, Тони, увидев это, лишь прыснул со смеху. Дурень.
Она аккуратно высвободилась из его рук и сделала вид, что рассматривает что-то жизненно важное на мониторе. Оператор поднялся с кресла и подошел к наблюдавшей издали за всем действием медсестре. О чем-то поговорил с ней, довольно кивнул и отправился обратно. Элизабет снова принялась разглядывать монитор.
— Пошли, док. Поднимай свою милую попу с кресла, хватай кофе и вперед. Подъем, солдат! — она почувствовала, как его руки снимают ее с кресла.
— Куда... Тони, прекратите!
— Вот, молодец, очнулась хоть, — невозмутимо заметил наглый оператор и сунул ей в руки горячую кружку.
— Ай! — сосуд пришлось перехватывать поудобнее, а в это время Тони уже успел протащить ее на буксире почти до двери временного госпиталя.
— Куда вы меня тащите, пациент?!
— Не буянь, док, я сейчас не твой пациент, а твой друг, который будет помогать тебе приходить в норму. Шевели копытцами.
— Копытцами?! Да ты...
— Я, я... Почти пришли уже. Говорю же, не буянь. Заходи, гостем будешь.
Каюта, в которую Тони ее притащил, оказалась просторной и двухкомнатной. Оператор чуть ли не силой усадил ее в кресло, ткнул пальцем в кружку, намекая, что кофе можно не только перемещать в пространстве, но и пить, а затем принялся хлопотать по хозяйству, что-то доставая из холодильника, разрезая, смешивая, засовывая в плиту...
— Ну и зачем ты меня сюда притащил? — мрачным голосом поинтересовалась Элизабет, прихлебывая кофе. Отвратительное настроение, царившее у нее на душе двадцать минут назад, быстро сменялось позитивом, однако наглец явно не был достоин увидеть подтверждения правоты своих действий.
— О, приходишь в себя, док, — улыбнулся тот, продолжая что-то резать. — Все просто. Я не могу позволить самому компетентному и очаровательному доктору на этом корабле загнуться от перевыполнения взятых на себя обязанностей.
Лиззи снова вспомнились пациенты, требующие врачебного ухода и у нее опять заскребли кошки на душе.
— Я, наверное, пойду, — поставила она кружку с недопитым кофе на стол.
— Сидеть! — неожиданно рявкнул Тони, поворачиваясь к ней и упираясь руками в бока. От неожиданности, привставшая мисс Кокс снова шлепнулась в кресло.
— Ты, наглая, бесчувственная, не думающая о своих пациентах докторша! — от удивления Лиззи даже открыла рот. — Ты сейчас пойдешь туда, получишь нервное истощение и через неделю загнешься от какой-нибудь болячки. Молчать! И после этого все те люди, которым ты будешь нужна, будут тихо и спокойно умирать, потому что тебе вздумалось играть здесь и сейчас в героиню, а не включить свои маленькие мозги и подумать о будущем! Молчать, я сказал! Так вот. Ты сейчас выслушаешь все, что я тебе скажу. Потом обругаешь меня самыми последними словами. Потом поешь как следует пиццу и салаты. Затем ты ляжешь спать и проспишь здесь, на этом диване, до тех пор, пока не выспишься как следует. Потом ты примешь душ и, отдохнувшая, с нормально работающей головой, пойдешь дальше спасать пациентов. Все ясно?
Лиззи, во время гневной речи оператора почувствовавшая себя испуганной маленькой мышкой, неуверенно кивнула.
— Вот и молодец. А теперь рассказывай давай, пока я готовлю, что происходит у тебя такого страшного, что тебя довели до такого состояния.
К удивлению самой Элизабет, неуверенно начавшийся рассказ о непонятной эпидемии превратился в настоящий словесный потоп, где объективная информация щедро перемежалась жалобами на судьбу, пациентов, долбаную планету и всех тех, из-за кого она теперь была вынуждена практически в одиночку противостоять нашествию больных. В конце концов, она не выдержала и снова расплакалась, но Тони в этот раз утешать ее не стал, пробурчав что-то о необходимости выплакаться.
Наконец, слезы закончились, а Лиззи, на удивление, почувствовала себя заметно лучше.
— Ну вот, такой ты мне нравишься больше, — заметил Тони. — А раз так, то вставай и помогай мне накрывать на стол.
Пока она жаловалась на жизнь, гостеприимный оператор успел наделать целый поднос симпатичных минипицц, накрошил два салата, достал откуда-то бутылку вина и, приглушив слегка свет, включил медленную музыку.
— Специально для тебя, док, романтический ужин в лучших итальянских традициях! — патетически произнес он, разливая вино по бокалам.
Ухо Лиззи зацепилось за слово "романтический", заставив ее отчаянно покраснеть. Тони тут же заметил ее смущение и жизнерадостно засмеялся:
— Не переживай так, док, не буду я тебя соблазнять. По крайней мере, сегодня не буду, — добавил он, окинув ее нарочито плотоядным взором. Мисс Кокс не сдержалась и невольно улыбнулась.
Ужин, с учетом общей обстановки, оказался восхитительным, вино — отменным. Под конец, правда, снова закрались страхи по поводу коварных намерений бывшего пациента, но тот их быстро пресек, выдав ей халат, разложив диван и строго-настрого приказав хорошенько выспаться. После чего выключил свет и перебрался в другую комнату.
Впервые за несколько дней Лиззи засыпала с безмятежной улыбкой на лице.
Адам Кошрайбер, боевой пловец. 3385.
Утренняя побудка у Адама получилась несколько неожиданной. Оказалось, привыкнуть к безделью можно буквально за пару дней. А привыкнуть к безделью в компании с красивой девушкой...
Но конкретно в это утро идиллия была грубо нарушена увесистыми пинками в дверь от взмыленного десантника, которому высокое начальство поручило разыскать всех подводников и немедленно представить их пред светлые очи коммандера Терона.
Десантник умчался дальше, а Адам, зевая и ругаясь в душе, принялся собираться на ковер, время от времени завистливо посматривая на продолжающую смотреть сны Джул.
Задачу коммандер в итоге обрисовал нетривиальную, но не такую уж и сложную — любой боевой пловец в рамках общего повышения квалификации получал необходимый базовый уровень по подводной сварке. Тем более, что здесь и глубины-то не предвиделось — подумаешь, два-три фута...
Пара часов пролетели незаметно за проверкой и подгонкой оборудования и снаряжения, а также повторением поставленной задачи. Наконец, осталось только ждать.
Ждать пришлось час, второй... Адаму, как и его сослуживцам, осточертело сидеть в подводном снаряжении и ждать вылазки, но приказ — есть приказ...
В начале третьего часа к ним заявился Лэксби и велел снять подводное снаряжение и расслабиться.
— В общем, парни, отчасти у нас все получилось. Долбаный лед все же растаял, мы набрали воды в трюм и затопили нужные отсеки. Там, кстати, в воде еще и эти красные волосы болтаются в огромном количестве, так что, надеюсь, тем падлам, что забрались к нам внутрь корабля, точно пришел каюк. Проблемка в том, что, пока таял лед под корпусом корабля, позволяя нам открыть кингстоны, лед на поверхности давным-давно растаял. И сейчас море вокруг нас, как обычно в таких случаях, кипит, мать его. И вся операция по установке заплаток переносится на несколько часов вперед, когда температура снова начнет падать.
Все помолчали, переваривая полученную информацию.
— А сколько у нас будет времени, — наконец, спросил кто-то.
Капитан недовольно пожевал губы и нехотя сообщил:
— Если верить аналитику, то у нас будет максимум полчаса с того момента, как можно будет выйти на палубу, не поджарившись при этом, и до того, как вода снова схватится льдом. Причем, если наступление первого момента мы отследим спокойно, то вот со вторым — проблема. Насколько стремительным будет похолодание, не знает никто. И я очень надеюсь, что никто из вас не захочет оказаться мухой в янтаре.
Адам представил, как падающая температура вмораживает людей в лед и ему стало немного не по себе.
— Не переживайте так. У всех будет страховка. И у тех, кто будет работать под водой, и у тех, кто будет в лодках. В случае критического похолодания врубятся лебедки и вас всех выдернет на борт. Будет немного больно, но вы точно останетесь в живых. Холод на воздухе сразу никого не убьет, а дальше все будут внутри и всех отогреют.
Капитан внимательно всех осмотрел, выявляя признаки малодушия, остался доволен результатом и удалился. Команда принялась стаскивать осточертевшие акваланги.
Старший научный сотрудник, полковник Ильин М. Д. Уральские горы.
— Итак, господа, вы присутствуете при втором боевом испытании нашего экспериментального оружия. Напоминаю, что первый пуск был признан лишь ограниченно успешным в связи с не до конца точной калибровкой луча, а также из-за потерь, которые понесла космическая группировка. К счастью, в конструкцию изначально был заложен потенциал для последовательного тройного срабатывания луча, что и позволило выполнить тренировочную миссию.
Полковник пошарил взглядом в поисках стаканчика с водой и опять проклял себя за забывчивость. Пора уже завести референта, который будет следить за всеми этими мелочами...
— В настоящее время вы видите нашу цель — эсминец четвертого флота США Дональд Трамп. Буквально через несколько секунд он войдет в зону поражения. Следите внимательно. Благо, в этот раз у нас есть еще и визуальная картинка...
Коммандер Рональд Терон. 3385.
Гадский климат планеты опять решил спутать все карты. Да, корабль немного просел, заполнил водой необходимые отсеки, но вторая важная часть задачи теперь становилась гораздо более трудновыполнимой. Коммандер пробормотал проклятие, наблюдая за тем, как солнце потихоньку уходит к горизонту, а температура и не думает опускаться.
— Ничего, уже скоро, — уловил его мысли возвращенный из опалы главный аналитик. — Расчеты показывают, что через тридцать пять минут начнется достаточно быстрое понижение температуры, еще через сорок минут команда начнет работать, а затем у них будет минут двадцать на все.
— Хорошо бы...
По периметру мостика внезапно вспыхнули красные лампы тревожной сигнализации, заставив Терона подскочить в кресле от неожиданности.
— Что за хрень? — удивился кто-то.
— Внимание! На частоте ВМС США получен сигнал бедствия, — прозвучал бесстрастный голос оператора из центра мониторинга окружающей среды. — Через пять секунд канал связи будет передан на мостик старшему офицеру. Пять. Четыре. Три...
Рональд, очнувшись, бросился к командирскому пульту и задвигал переключателями, включая микрофон, запись и громкую связь одновременно.
— Мэйдэй, мэйдей, мэйдэй! — раздался хриплый голос в динамике. — Меня кто-нибудь слышит?
— На связи коммандер Терон, исполняющий обязанности капитана мобильной многофункциональной платформы "Барак Обама", третий флот США, — скороговоркой проговорил Рональд. — Назовитесь.
Собеседник немного помолчал.
— Это что, шутка? У меня здесь чрезвычайное бедствие...
— Это не шутка, — перебил неизвестного коммандер. — Вы просто попали туда же, куда и мы. Вокруг вас сейчас кипит океан, а температура воздуха не позволяет выйти на палубу. Я прав?
— Так точно.
— Держите вводную. Удивляться и спрашивать будете потом. Итак. Вы на совершенно другой планете. Воздух пригоден для дыхания. Это единственный плюс. Температурный режим здесь крайне жесток. Аномальная жара продержится еще около часа. Затем в течение следующего получаса температура опустится значительно ниже ноля градусов. Через три-четыре часа она стабилизируется на отметке в минус двести сорок пять градусов по Фаренгейту. Для того, чтобы выжить, вам нужно предпринять незамедлительные меры по спасению. Назовитесь и укажите тип вашего корабля. Мы постараемся вам помочь.
К чести неизвестного, принимал решения он достаточно быстро. Очевидно, кипящее вокруг корабля море неплохо убеждало его в правдивости слов Рональда.
— Капитан Джеймс Скотт, сэр. Командую эсминцем "Дональд Трамп", четвертый флот США.
Он сделал небольшую паузу и неуверенно добавил:
— Коммандер Терон, сэр, вы уверены в ваших словах? Я прошу прощения...
— Капитан, вы сами сказали, что вокруг вас кипит море. Что вам еще нужно в доказательство? Принимайте решение, верите вы мне или нет. И мы начнем вытаскивать вас из задницы. Если сможем...
— Так точно. Верю. На данный момент на корпусе корабля критическая для жизни температура. Во внутренних помещениях рост температуры удалось задержать на отметке от ста двадцати до ста семидесяти градусов. В зависимости от наличия кондиционеров. Холодильные системы работают на пределе, но еще час они выдержат. В случае же похолодания до указанной вами температуры, боюсь, климатические системы не справятся...
— Есть, я засекла их! — радостно замахала руками Холли. Капитан Скотт, очевидно, услышав ее слова, замолчал.
— Так, капитан... — Рональд окинул взглядом появившуюся карту. — Вы в почти в трехстах милях от нас. Сейчас вам перешлют коды доступа к нашему спутнику, а также карты и тактическую информацию. Это хорошая новость...
— А плохая? — не выдержал капитан Скотт.
— Плохая новость состоит в том, что после встречного боя с местными аборигенами мы потеряли практически всю авиацию. Мы не сможем вас забрать. А вы не сможете за час преодолеть это расстояние своим ходом. Встречать же здешнюю зиму на вашем эсминце — это откровенное самоубийство. Ваш вертолет, я полагаю, смыло в море при переносе?
— Так точно, сэр.
Наступило неловкое молчание.
— Получил ваши данные. Проложил курс до вас, — бесстрастным тоном доложил Скотт. — Ваши слова — это окончательный приговор, сэр? У нас нет никаких шансов?
— Единственный шанс на спасение — это использование остатков наших воздушных сил, капитан, — медленно проговорил Терон. — И будь я проклят, если мы не попробуем сыграть этот шанс! Холли, срочно вызови сюда капитана Роджерса. Срочная расконсервация летных палуб. Всех операторов беспилотников — на вахту. Техников — тоже. Любимого пилота Роджерса — к самолету. Выполнять!
— Есть, сэр!
— Спасибо, сэр, — донеслось из динамика.
— Пока что не за что, — сердито ответил Рональд. — Сколько человек у вас в экипаже?
— Осталось триста двадцать два человека.
— Как много... Слушайте, капитан. Это выглядит и звучит, как полный бред, но нам придется забирать вас беспилотниками. И последним самолетом.
— Сейчас все вокруг меня выглядит, как бред, так что я готов ко всему.
— Сейчас мы в срочном порядке выбросим в воздух наши дроны. По идее, они не должны сразу сгореть при такой температуре, а дальше им будет проще. До вас они доберутся примерно за час. Примерно в это время океан вокруг вас начнет замерзать. Наши ребята будут сажать их поблизости от вашего корабля, от вас же требуется как-то прикрепить людей к подвескам. Надежно. И при этом одеть их так, чтобы встречный поток ледяного ветра не выдул из них всю жизнь. Ваши люди поймут, что это — действительно необходимо?
— Коммандер, прошу меня простить, но я почти сразу же переключил наш разговор на громкую связь по всему кораблю. Вас все слышат. Пойдут добровольцы из женщин, затем по жребию.
— Гм... Мудрое решение, капитан. Приветствую экипаж вашего корабля от лица нашего.
Терон, немного сбитый с толку тем, что он, оказывается, все это время выступал перед не самой маленькой аудиторией, собрался с мыслями.
— Возвращаемся к теме... Так вот, примерно в это же время прилетит наш самолет. У него будет возможность поместить четырех человек во внутренние отсеки для бомб, одного — на место второго пилота и дополнительно взять несколько человек на подвески. Учтите, что шансы выжить у тех, кто будет внутри — выше всего. А у тех, кто будет снаружи — ниже всего. Потому что скорость полета будет выше, чем у дронов, равно как и неудобства при полете.
— Впрочем, это все равно смертельная затея... — добавил он чуть тише.
— Капитан Роджерс введен в курс дела и принял на себя командование операцией! — подскочила с докладом Холли. Коммандер благодарно кивнул.
— Теперь дальше, капитан Скотт. Мы успеем сделать только один рейс. Я понятия не имею, получится ли у нас спасти хоть кого-то в ходе нашей авантюры. Моряки, я это говорю для вас. Шансы спастись таким образом не такие уж и высокие, предупреждаю честно. Так вот, капитан. Про тех, кто полетит, я ничего не могу сказать. Но я точно знаю, что ждет тех, кто останется. Их ждет неделя адского холода. Минус двести сорок пять градусов — это реальность. После этой недели наступит такой же день, как сегодня — над нами пронесется это сумасшедшее солнце, превратив все вокруг в доменную печь. Но этот день даст вашему кораблю шанс добраться до нас. Для этого сейчас вам нужно заглушить и законсервировать все движущиеся части — винты, антенны. Иначе они просто сгорят, пытаясь двигаться на морозе. Вам нужно будет собраться всем где-нибудь в центре корабля. Пустить всю возможную энергию на поддержание тепла в этой части корабля и в буферной зоне.
Рональд сделал паузу и глотнул остывший кофе из чьего-то недопитого стаканчика.
— Господа, вполне возможно, что в конце этой недели вам придется сидеть без еды и воды в одном еле-еле отапливаемом помещении, сбившись в плотную кучку. Я не знаю. Не знаю, как справятся с этим ваши отопительные системы. Но шанс у вас будет только такой. Через неделю, возможно, вы все спасетесь. Также возможно, что холод настигнет вас уже завтра. Я не знаю...
Адам Кошрайбер, боевой пловец. 3385.
— Вперед, вперед, вперед!
Адам перемахнул через ограждение палубы и стремительно заскользил на тросе вниз, к слабо парящей водной глади. Мимо него вниз пролетела надувающаяся в полете спасательная лодка.
Плюх.
Плюх-плюх.
Отлично, приводнилась вся тройка. На страхующего их четвертого, который сейчас прицельно спускался в ярко-желтую лодку, всем было плевать.
Отбросив от лицевого щитка противные красные волоски, болтающиеся в воде, он принялся осматривать корпус. Вот оно. Есть первое отверстие. И действительно, почти у самого среза воды. Инженеры сработали ювелирно, осадив корабль именно настолько, насколько нужно.
Адам достал из-за спины сварочный аппарат. Блеснула и ярко вспыхнула огненная дуга. Красные волоски, словно почуяв неладное, торопливо отдернулись в стороны.
Итак, сначала скруглить края... Совсем рядом под водой вспыхнул еще один огонь.
Теперь — приставить грубую заплатку и начать сварку... Главное — герметичность, а намертво и по всей толщине обшивки дырку заделают позднее, изнутри...
Адаму внезапно подумалось — при таком небольшом размере отверстий, кто мешал дождаться момента, когда лед за бортом схватится, а потом уже выпустить воду из заполненных отсеков? Не промерзнет же она в мгновение ока. А потом можно было бы спокойно отбить изнутри образовавшуюся ледяную пробку, да заварить дыру всеми возможными способами. К сожалению, хорошая мысль, как обычно, пришла слишком поздно. А, может, он просто не знал чего-то, что было известно командному составу...
Подводник усердно вел огненной дугой по краю заплатки. Осталось совсем немного...
Джульетта Грин, оператор беспилотных аппаратов. 3385.
— Да чтоб тебя... — проклятый дрон, избиваемый льющимся с небес ледяным дождем, болтался в воздухе, как пьяный и изо всех сил пытался сбросить с себя оковы управления.
Неподалеку послышалась ругань и очередной ее коллега раздраженно поднялся из операторского кресла.
— Нереально. Дождь, тут же замерзающий на фюзеляже, потеря баланса, вдогонку еще и град... Мы так все беспилотники оставшиеся угробим.
— Заткнись, Свен, не все здесь такие криворукие неумехи, как ты, — проревел капитан Роджерс.
Джул была про себя абсолютно согласна со Свеном. Долбаный дрон то и дело пытался перевернуться в воздухе, окончательно потерять равновесие и шлепнуться в океан.
— Держите их, ребята, — уже совсем другим тоном произнес капитан. — Дождь скоро закончится, ребята с эсминца собьют намерзший лед и назад ваших птичек вести будет легче...
Выругался еще один оператор, в свою очередь разбивший беспилотник.
— Держите, держите, ребята... Осталось чуть-чуть... И океан уже начал замерзать...
Рэй Гивен, пилот. 3385.
В отличие от стайки беспилотников, тщетно попытавшихся преодолеть облачный слой, но смирившихся в итоге с обрушившимся на них дождем и градом, Рэй все же сумел его пробить и теперь несся в чистом небе, любуясь мириадами звезд над головой, наблюдая последние краски заката за хвостом самолета и колышущийся облачный океан внизу.
— А вот обратно придется пилить на сверхмалых высотах, — пробормотал он себе под нос. — Иначе пассажиры точно помрут...
Три сотни миль для истребителя — не расстояние. Вылетев значительно позднее беспилотников, он уже перегнал их и теперь находился практически над эсминцем. На панели замигала лампочка дружественного вызова. Пилот включил связь.
— На связи "Дональд Трамп", прием.
— Слышу вас, сэр. На связи младший лейтенант Рэй Гивен. Нахожусь над вами выше облачного фронта. Прошу корректировки с места.
— Лейтенант, пока что рано. Лед только начал схватываться, а ледяной дождь еще не закончился. Через пять минут должны начать прибывать ваши беспилотники, предлагаю сначала загрузить их, а уже потом сядете вы. Все равно у вас скорость выше и доберетесь до своих вы значительно быстрее.
— Принято, сэр. Жду вашего сигнала. После него ждите меня в течение двух минут.
Рэй сбросил скорость и принялся нарезать круги небольшого радиуса над эсминцем. Внизу появились, наконец, зеленые точки дронов. Пилот поморщился — вылетело сорок три штуки, а сейчас отметок оставалось едва ли два десятка.
Точки принялись маневрировать возле схематического изображения эсминца. Одна из них внезапно погасла.
— Вот же криворукие обезьяны, — в сердцах произнес пилот, забыв, что находится на прямой связи с эсминцем. Впрочем, в ответ тактично промолчали.
Одна из зеленых точек, недавно замершая на месте, снова начала движение и устремилась в сторону далекого авианосца.
— Рэй, слышите меня? — ожила связь.
— Так точно, сэр.
— У вас отображается тактическая информация с нашего корабля? Мы оставили специально для вас свободную полосу по левому борту. Начинайте снижение.
— Так точно, все вижу, иду на посадку. Какая температура за бортом?
— В настоящее время — минус четыре градуса по Фаренгейту и очень быстро понижается, как и предсказывал ваш коммандер. Будьте аккуратны при посадке, лед может быть еще непрочный...
— Здесь, сэр, такое впечатление, что все остывает одновременно. Не удивлюсь, если сейчас все замерзло уже на пару сотен метров вниз.
— Вам виднее...
Истребитель камнем рухнул сквозь быстро исчезающие облака.
— Наверное, град внизу был знатный, — опять сам себе заметил Гивен.
— Вы правы, но, к счастью, он очень быстро закончился, — подтвердил неизвестный с эсминца.
Рэй вышел на посадочную полосу с ювелирной точностью. Сбросил скорость, опустился на неровный лед, включил реверс... Самолет немного поболтало, но все же не развернуло, да и остановился он совсем рядом с группой поджидающих его людей.
Пилот открыл бомбовые люки и раскрыл захваты подвесок. Вокруг самолета тут же началась возня. Закутанные в множество одежд люди с трудом тащили на себе неуклюжие меховые тюки, чтобы прицепить их к подвескам. Гивен не сразу понял, что это — тоже люди, только доведенные до состояния огромного кокона кучей намотанных на них тряпок.
— Жестоко, — снова не сдержался он.
— А что делать, — снова ответил его собеседник с эсминца. — Температура уже минус двадцать пять. На скорости, сами понимаете, станет в три раза холоднее. А так у них будет хоть какой-то шанс.
За спиной у пилота началась возня — на штурманское место, до сих пор не восстановленное после катапультирования его второго номера, грузили пассажира.
Через пару минут молчания собеседник продолжил:
— Просят вам передать, что можно закрывать бомбовые люки. Пассажирки там закреплены окончательно.
— Пассажирки? — поинтересовался Рэй, давая команду на закрытие створок.
— Так точно. Двое — наши врачи, одна — штурман, одна — штатный аналитик. Вы уж сберегите их там...
— Постараюсь, — с неожиданным волнением в голосе ответил пилот.
— Все, передают, что вы можете взлетать. Удачи, Рэй!
Фигурки внизу быстро отбегали в сторону подсвеченного огнями силуэта эсминца.
— Спасибо, друг. Надеюсь, вам здесь улыбнется удача. Шансы есть.
— И тебе спасибо, — грустно ответил собеседник.
Самолет, сначала плавно и неуверенно, затем все быстрее и стремительнее двинулся по неровному льду. Рэй некоторое время боялся, что сейчас его птичку развернет или уведет в сторону, но истребитель все же справился с задачей, оторвался от земли и с черепашьей скоростью, не намного превышающей скорость беспилотников, полетел в сторону авианосца.
Джульетта Грин, оператор беспилотных аппаратов. 3385.
— Сэр, я не знаю, что делать! — в панике прокричала Джул. — Дрон перестает меня слушаться!
— Тихо, девочка, тихо, — Роджерс положил ей на плечо сильную руку. — Он будет тебя слушаться. Он, сволочь, никуда не денется... Держи его...
Беспилотник не хотел слушаться ни свою хозяйку, ни ее командира. Под его короткими крылышками болтался непривычный и сильно мешающий полету груз, на его корпусе все больше и больше нарастал пушистый покров из инея, ледяной холод все глубже пробирался в его внутренности, грозя погасить в нем искру жизни...
— Температура перевалила за минус шестьдесят, — бесцветным голосом произнес кто-то за спиной Джульетты.
Та, стиснув зубы, продолжала ловить и нивелировать джойстиком малейшие колебания своего подопечного.
— Давай, давай, осталось всего половина пути...
Кто-то у нее за спиной протяжно выругался и тут же затих, стараясь больше не мешать тем, кто все еще вел беспилотники с живым грузом к авианосцу.
— Минус семьдесят шесть градусов...
Рэй Гивен, пилот. 3385.
— Рэй, температура за бортом приближается к минус девяноста, — раздался в наушниках голос капитана Роджерса. — Мы начали терять беспилотники, а до авианосца вам всем осталась еще практически половина пути. Слушай прямой приказ, младший лейтенант. Выйти на крейсерскую скорость, все остальное делать согласно первоначальному плану.
— Но, сэр...
— Выполнять немедленно.
Капитан отключился, а Рэй горько ухмыльнулся. Роджерс, скорее всего, сейчас спас жизнь самому Гивену и четырем его пассажиркам, ютящимся в бомбовом отсеке. А также неизвестному, примостившемуся сзади. Но при этом обрек на гибель тех, кто сейчас уродливыми коконами цеплялся к крыльям его самолета.
Интересно, что они чувствуют сейчас и что будут чувствовать через несколько минут, когда пронизывающий поток ледяного ветра будет выдувать из их тел остатки тепла и рвать хлипкие крепления, на которых сейчас крепятся ниточки их жизней? Какими словами они наградят в последний момент своей жизни пилота, обрекшего их на смерть?
Гивен прикусил губу и прижал кнопку форсажа на джойстике. Привычное ускорение вдавило его в спинку сиденья.
Пятьсот миль в час.
Шестьсот.
Семьсот. Внизу промелькнули несколько зеленых точек.
Восемьсот. Умная электроника оповестила о непреднамеренном сбросе трех ракет. Как же, ракет... По щеке пилота скатилась слеза.
Девятьсот миль в час. Еще один сброс.
Тысяча. Вдали появилось схематичное изображение авианосца. Пилот проморгался и включил полное погружение в шлеме. Окружающий мир расцвел топографическими сетками, отметками высот и рекомендованными посадочными коридорами. Для того, чтобы посадить самолет на авианосец в его теперешнем месте пребывания, требовалось сделать небольшой крюк, понизить скорость чуть ли не до ноля, а затем полагаться на удачу. Гивен начал глушить двигатель.
— Рэй, ты молодец. Температура за бортом — минус сто двадцать по Фаренгейту. Это еще не критично. Осталось немного. Тебя встречают, тебе помогут.
Он выключил полное погружение — палуба корабля все равно будет расчерчена посадочными огнями, а в живую сажать самолет ему всегда было удобнее. Даже на такую куцую полосу.
Шасси ударились о настил, крюк зацепился за трос, гася скорость...
В следующий момент надежнейший и прочнейший трос лопнул, как гнилая веревка, а самолет, заскользив по обледеневшей палубе, боком понесся к краю палубы.
— Твою мать...
Целую секунду Рэй пытался придумать выход из сложившейся ситуации, завороженно наблюдая стремительно приближающийся обрыв. Затем рефлексы пилота сработали и он, успев нажать кнопку экстренного сброса бомб, рванул рычаг катапульты.
Колпак кабины отлетел в сторону, а кресло выбросила вверх реактивная струя — как раз в тот момент, когда гордость американского самолетостроения снесла собой хрупкое ограждение и в последний раз величественно замерла в воздухе.
Затем над пилотом распахнулся купол, а самолет, в момент растеряв всю свою грациозность, кувыркаясь, рухнул на далекий лед.
Удар, ледяные крошки, разлетающиеся в стороны... Пара язычков пламени, пробивающиеся сквозь покореженный остов. И тут же — яркая вспышка и клубы огня, жадно облизнувшие борт авианосца.
Рэй задергал стропы, стремясь направить полет парашюта на палубу. Там, внизу, бегали и суетились люди, некоторые — смотря на него, некоторые — копошась вокруг двух длинных свертков, валяющихся на самом краю палубы.
— Неужели получилось? — неверяще спросил сам себя пилот, продолжая дергать за стропы.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
