Мальчишку притащили в зал, когда веселье было уже в самом разгаре. Вокруг стоял неимоверный шум, но, несмотря на это, Берг услышал гневные возгласы слуг, волочащих по полу какое-то маленькое, связанное по рукам и ногам существо. Сидя на возвышении в северной части зала, он — Берг Варнаан Лиар, король Земли Снегов — поднял руку, и все разговоры тут же стихли.

— Что это? — спокойно спросил он.

— Подарок, Сиэрри! Это — подарок любимому королю! — ответил стоящий в стороне человек в желтом плаще, почтительно склоняя голову.

Ах, вот оно что! Опять эти устроители королевских забав! С тех пор, как погиб Тиз, они только и делали, что пытались отвлечь Берга от грустных мыслей, вернуть ему былое, яркое и жизнерадостное настроение. Уже три года... Три мирных и черных от бессильной ярости, от разъедающей душу тоски, года! Но он все равно не смог забыть Тиза. Никогда бы не смог... Потому что не хотел, наверное. Стройный, сероглазый юноша, преданно любивший великого короля северного побережья и так жестоко поплатившийся за свою преданность... Его — Берга — любовь... И его вечная кровоточащая рана...

Но его князья не могли оставаться равнодушными к боли своего короля и не хотели видеть его печальное лицо. Надеясь, что смогут ему помочь, они нашли лучших устроителей забав на северном континенте и наняли их на постоянную службу, приказав им придумывать и воплощать в жизнь самые невероятные и зажигательные праздники, которые могли бы развлечь всегда задумчивого и охладевшего к радостям жизни короля. Те старались, как могли — благо, спокойное от нападений время позволяло. Шуты и бродячие актеры, фокусники и дрессировщики диких животных, волшебники и темные маги, менестрели и танцовщицы... Каждую неделю в королевском замке устраивались грандиозные представления, слава о которых разносилась до самых границ Земли Снегов. Но, увы! Все было бесполезно! Король равнодушно взирал на то, что происходило перед ним, не проявляя ни радости, ни заинтересованности чем или кем бы то ни было. Можно было по пальцам пересчитать моменты, когда он улыбался, в то время как все остальные замирали от восторга или хохотали до слез. И почти всегда, не досмотрев действо до конца, не дослушав стихов и песен, он уходил на самый верх главной башни замка, чтобы запереться там в своих покоях.

Сколько раз его друзья, его верные подданные пытались остановить его, но он лишь махал рукой: "Веселитесь!" и покидал зал. В первое время люди в желтых плащах умирали от страха, ожидая его гнева или, что гораздо хуже, гнева его князей, за то, что не смогли добиться того, ради чего были наняты. Но потом, видя все ту же, стылую тоску в глазах короля, лишь печально вздыхали: "Снова не то!"

За это время в замке перебывало великое множество людей — юные и постарше, умные и забавные, искренние и загадочные. Были среди них и прекрасные, искусные в таинстве любви юноши, но король оставался холоден и безразличен ко всему — даже к ним. Он не гневался на своих князей и нанятых ими слуг, не раздражался, не злился, понимая, что те всего лишь хотят помочь, но поделать с собой ничего не мог — ничто не занимало и не трогало его. Он по-прежнему думал о Тизе Аароне и ни на минуту не переставал любить его.

Вот и теперь он лишь безучастно взирал, как двое слуг весьма внушительного вида пытаются удержать бьющегося в путах мальчишку. Тот был худым и очень грязным. Веревки стягивали его тщедушное тело, поверх каких-то заляпанных меховых лохмотьев, едва прикрывающих его наготу. Волосы слипшимися прядями метались по его худым плечам. На его чумазом лице застыла гримаса отвращения и ужаса, но, несмотря на это, он почему-то не издавал ни звука. Как такой хиляк умудрялся доставлять столько хлопот, Бергу было абсолютно непонятно. И еще его удивляло, почему мальчишку привели к нему в таком странном виде. Ведь раньше такого рода "подарки" всегда проходили тщательную подготовку перед тем, как предстать перед глазами короля. Их приводили в порядок, причесывали, тщательно одевали, даже подводили им глаза — так служители желтого ордена пытались сделать их хоть чем-то похожими на Тиза. Но каждый раз, видя такую откровенную подделку, Берг, лишь болезненно морщась, отворачивался в сторону... А этот — ведь самый настоящий оборванец! Как может такое чучело понравится королю?!!

— Откуда вы взяли его? — повторил Берг чуть более раздраженно.

Человек в желтом плаще еще раз поклонился и произнес:

— Его привезли с южной границы, Сиэрри! Нам сказали, что в бухте разбился какой-то корабль. Почти все погибли, лишь немногим удалось спастись — его и еще нескольких человек нашли едва живыми. Он прятался в скалах, но совсем обессилел от голода и холодного ветра... Мы думаем, что, скорее всего, тот корабль принадлежал лорентийцам, которые перевозили рабов с южных островов дальше на материк. Мы много раз слышали, что лорентийцы занимаются работорговлей в Ориери. Говорят, там особенно ценятся именно жители южных островов.

Король усмехнулся — что может быть ценного в этом звереныше? Никогда он не понимал этих князей Ориери! Вздохнув в ответ на свои мысли, он устало спросил:

— И что мне с этим вашим "подарком" делать?

— Мы смели предположить, Сиэрри, — ответил пожилой служитель, — что Вы оставите его у себя.

— Зачем он мне?

— Он мог бы стать Вашей... м-м... игрушкой, Сиэрри! Если бы Вы приручили его...

— Приручил?!!

В зале стало так тихо, что стало слышно, как воет ветер, пробираясь сквозь ветви деревьев в соседнем лесу.

— Сиэрри, если наша дерзость разгневала Вас... — начал, было, служитель, но Берг остановил его движением руки.

— Почему он все время молчит? — спросил он. — Он нем?

— К сожалению, мы не знаем, Сиэрри! — ответил, снова почтительно склоняясь, человек в желтом. — Он не лишен языка, и с горлом у него все в порядке... Возможно, он просто нем от рождения, а может быть, настолько сильно испугался. Но, смею Вас заверить, хотя он и не говорит, зато очень хорошо все слышит, и, думаю, даже многое понимает.

— Этот звереныш понимает, что я говорю? — воскликнул король, наклоняясь вперед и упираясь ладонью в колено.

На этих словах мальчишка гордо вскинул лохматую голову и посмотрел ему прямо в глаза, словно хотел этим дерзким взглядом подтвердить свою независимость. С удивлением Берг отметил, что глаза у него синие-синие, как небо в ясный зимний день. Они как-то особенно странно смотрелись на его перепачканном лице...

Король Земли Снегов откинулся в кресле и прикрыл глаза. Все молчали, ожидая его реакции. Что они хотели от него услышать? Ну что он мог им сказать? Зачем ему... И вдруг он, неожиданно для самого себя, не успев даже додумать мысль, вдруг произнес:

— Отведите его наверх. И, пожалуй... Пожалуй, посадите на цепь. Не хочу, чтобы ночью он бросился на меня и искусал! — и улыбнулся.

По залу словно пробежал теплый летний ветерок. Все заулыбались, стали похлопывать себя по коленям, выражая радость, послышались облегченные вздохи, тихие торжествующие возгласы. Что-то случилось, изменилось, переломилось в тот момент! Будто солнечный луч впервые за долгое время прорвал тяжелые низкие облака и озарил уставшую от холода землю. Пожилой служитель, держа ладонь возле груди, словно у него болело сердце, так и остался стоять, опираясь на колонну, но лицо его светилось радостью, а губы шептали: "Наконец-то! Неужели я не ошибся?!! Во имя Варда, только бы он оставил его у себя! Только бы этот дикий волчонок оказался тем, кто ему нужен!" Слуги поволокли брыкающегося мальчишку наверх. Тот вырывался, шипя и издавая странные гортанные звуки, и упирался ногами в пол. Когда за этой "процессией" закрылись тяжелые двери, один из князей встал и громко провозгласил: "Во славу Короля!" Слуги тут же наполнили кубки, все поднялись со своих мест и Берг, впервые за три последних года, сделал большой глоток из своего золотого кубка...

Он вернулся в свои покои, когда была уже поздняя ночь. Давно забытое им вино сразило его. Он еле-еле добрался до укрытой меховыми одеялами постели, не раздеваясь, упал на нее и тут же заснул.

Проснувшись поздним, серым утром, Берг открыл глаза и поморщился, чувствуя, как после вчерашнего гудит голова. Это было весьма неприятное ощущение, но, несмотря на весь его дискомфорт, оно почему-то его обрадовало. Однако он абсолютно позабыл о том, что было вчера — до того, как он начал пить, поэтому, поднявшись и приведя себя в порядок, сразу направился вниз — дела королевства всегда требовали его личного присутствия.

Целый день Берг был занят и ни разу не вспоминал о вчерашнем пире. И только вечером, когда он уже поднимался по лестнице в башню, его вдруг осенило.

— Великий Вард! — воскликнул он с досадой. — Я ведь совсем забыл про мальчишку!

Шедший за ним слуга даже вздрогнул от неожиданности и чуть не выронил дрова, что нес в руках. В башне было неимоверно холодно. Сквозняки гуляли повсюду — ледяной зимний ветер пробирался сквозь щели между камнями и вымораживал все вокруг. Днем камин в его покоях обычно не топили, разжигая огонь только перед сном. Так что сейчас в комнате наверху, должно быть, уже стоял жуткий холод. Да и кормить мальчонку он тоже не приказывал. Вард! Берг прибавил шагу, перескакивая, сам того не замечая, сразу через несколько ступенек. Первое, что он услышал, когда, отперев дверь, вошел в комнату, был звон тяжелой цепи возле стены. Король быстрым шагом пересек помещение, неслышно ступая по шкурам, расстеленным на полу, и подошел к пленнику. Тот лежал на голом каменном полу, сжавшись в маленький, грязный комок, и трясся все телом. Берг наклонился, собираясь что-то сказать, но тут же отшатнулся — в нос ему, буквально, ударил резкий запах давно немытого тела. Резко развернувшись, он сказал слуге:

— Приготовьте ванну. Немедленно! Найдите ему чистую одежду — теплую рубашку, штаны, куртку. Да, и какие-нибудь меховые сапоги... Принесите еще свечей и побольше шкур. Еще — еды и горячего вина. Живо!!!

Слуга, сбросив дрова на пол, бросился выполнять приказание.

— Куда?!! — гаркнул Берг. — Сначала разожги камин, болван!

Тот испуганно вздрогнул, но все же вернулся, быстро развел огонь и только после этого удалился. Берг уселся в покрытое мехом кресло и устало прикрыл глаза. Как он мог быть таким жестоким?! Досада и злость на самого себя мешали ему думать. Мальчишка продолжал дрожать от холода, но не шевелился и не поднимал головы, даже не пытаясь взглянуть на сидевшего у камина короля. Через некоторое время слуги притащили в королевские покои небольшой чан ("Детский, что ли?" — усмехнулся про себя Берг), ведра с горячей водой, ароматические масла, запах которых тут же распространился по всей комнате, чистую и теплую одежду, нехитрый ужин. Огонь ревел в камине, зажженные свечи разогнали мрак, из-под накрытых крышками блюд доносился вкусный запах горячей еды, вино дымилось в кувшине. И на душе у Берга как-то потеплело. Словно все эти простые приготовления разогнали и его собственное мрачное настроение.

Однако мальчишка, судя по всему, совсем не оценил королевской доброты. Когда пожилая служанка и ее помощница подошли к нему, и женщина показала ему на чан с водой, он только забился в угол, сверкая оттуда расширившимися от ужаса глазами. Сердобольная женщина присела рядом с ним, пытаясь погладить его по голове, но он шипел из своего угла, как дикая кошка, и никакие ее ласковые уговоры не могли заставить его послушаться. Несколько минут Берг наблюдал за ее попытками, а потом устало махнул рукой застывшим у двери в ожидании его приказаний слугам. Те отпустили женщин, но, в отличие от них, не стали церемониться и, освободив мальчишку из цепей, грубо сорвали с него грязные лохмотья и поволокли его к импровизированной ванной. Он брыкался и упирался босыми ногами, собирая и волоча за собой лежавшие на полу шкуры. С трудом им удалось поднять его и засунуть в горячую, пахнущую травами воду. Но он так бил ногами и махал руками, что вода стала выплескиваться на пол, заливая все вокруг. И, как они не старались, они никак не могли усмирить его. Долго выдерживать это представление Берг не смог. Он встал и подошел к мальчишке. Неизвестно, что уж тот себе надумал (может быть, что его хотят сварить живьем и подать жестокому королю на ужин), но только на его лице был написан такой нечеловеческий ужас, что Берг улыбнулся — этот паренек, явно, забавлял его. Он протянул руку и положил ладонь на его вспотевший лоб, сначала ласково погладил его, убирая спутанные волосы, потом провел сверху-вниз большим пальцем, разглаживая складку между сведенными бровями. Мальчишка замер и изумленно уставился на него, словно был ошеломлен этим проявлением доброты и сочувствия к себе. Некоторое время его взгляд еще был полон тревоги, но потом словно затуманился. Лицо его разгладилось, он опустил ресницы, закрыл глаза и затих, позволяя, наконец, королевским слугам начать мыть себя.

Король не отходил от мальчика, задумчиво глядя на его лицо, и отнял руку от его лба лишь один раз, когда тому стали мыть волосы. Досада за собственную ошибку отпустила его, сменившись странным, пронзительным и щемящим чувством. Он не хотел задумываться о том, что это. Пока не хотел... Пока он просто смотрел на своего пленника, успокаивая и разгоняя его страхи прикосновением своей большой и теплой руки.

Через полчаса слуги вытащили чистого и благоухающего лавандой мальчишку из ванной, поставили на пол, вытерли большим пушистым полотенцем. Тот больше не сопротивлялся, послушно выполняя все, что ему говорили:

— Наклони голову...

— Подними руки...

— Подержи, пока я застегну...

— Одень вот это поверх рубашки...

— Переступай сюда — да, вот так! Одевай сапоги...

— Не дергайся, дай причесать тебе волосы...

Его причесали и, облачив в теплую, просушенную у огня одежду, подтолкнули к отошедшему к камину королю. Тот не оборачиваясь, бросил:

— Сожгите все, во что он был одет. Вымойте то место, где он спал, и постелите туда свежей соломы и побольше шкур. Принесите еще дров. И уберите здесь все, я не хочу, чтобы вокруг меня была сырость.

— Приковать его, Сиэрри? — спросил один из слуг.

— Нет. Если будет нужно, я сделаю это сам.

— Хорошо!

Люди вынесли чан с водой и грязные тряпки пленника, выполнили все поручения короля, принесли все, что он просил, и вышли из комнаты, оставляя Берга наедине со стоящим за его спиной диким, но, казалось, смирившимся, существом.

Берг подождал, пока шаги его людей стихнут вдалеке, и медленно повернулся к своему пленнику. То, что он увидел, заставило его удивленно нахмуриться. Стоящий перед ним сейчас мальчик был совсем не похож на того звереныша, которого накануне притащили в большой зал замка Лиар. Берг разглядывал его, чувствуя, как что-то начинает неуютно ворочаться внутри.

Пленник был юн и красив, но совсем непривычной для глаз северянина красотой. Кожа его была смуглой, словно ее опалило незатухающее солнце вечной зимы — то, что поначалу казалось Бергу несмытой грязью, оказалось ею только отчасти. У него были высокие скулы, большие синие глаза, мягкие и, как внезапно подумалось Бергу, нежные губы. Темные волнистые волосы рассыпались по его плечам красивыми локонами. Та одежда, что ему дали, на удивление шла ему — длинная светлая рубашка из плотного мягкого материала, который умели прясть только в этом королевстве, меховая безрукавка, затянутая кожаными шнурками, плотные, облегающие стройные ноги, штаны, заправленные в невысокие, меховые сапоги. Вымытый и одетый, он больше не казался худым до изнеможения, скорее, маленьким и хрупким. Он стоял, опустив руки, неловко переминаясь с ноги на ногу и опустив глаза.

123

↓ Содержание ↓