Астероидный пояс. Книга 2

Андрей Архипов

Астероидный пояс -2

Пролог.

Не "кто виноват" и "что делать",

а кто будет оплачивать этот "банкет"?!

Спичка сломалась, и Митька дрожащими руками полез в коробок за второй. Он вновь приложил ее к сердцевине срезанного наискось огнепроводного шнура и чиркнул теркой. Отсыревшая где-то боковина даже не попыталась поджечь спичечную головку.

"Слон! Я тебе гланды вырежу! В лужу уронил, что ли?!"

Четверка отбежавших от будущего места подрыва курсантов уже стояла на пригорке, и лишь лейтенант Колобков спокойно прохаживался мимо зажженных ими шнуров, наблюдая, как огонь подбирается к капсюлям-детонаторам малых подрывных шашек.

Капля холодного пота скользнула по виску.

Митька крутанул коробок, ища сухое место на втором "черкаше", и в очередной раз попытался зажечь прижатую пальцем спичку.

"Да чтоб их в министерстве образования перекорежило от острой алкогольной недостаточности! Скрестили молодую обезьяну с дряхлым беззубым крокодилом! В одном курсе лазерное оружие и древние, чуть ли не толовые заряды!"

Под пальцами вспыхнул огонек, и раздалось шипение.

Почувствовал, что время на исходе, Митька не стал любоваться результатами своих усилий. Оттолкнувшись от земли всеми конечностями, он прыгнул в сторону, перекувыркнувшись через голову.

За спиной по очереди громыхнули четыре подрывных заряда, разлетевшись черными облачками дыма и комьями земли, ударившими в спину дробью болезненных уколов.

Слон помог ему подняться, но непрошеную поддержку сопроводил ехидным комментарием, ввинтившимся в ухо жарким назойливым буравчиком.

— Димитрий, ты гигант! Три сажени одним скачком, без стимуляторов и афродизиаков! Ты бы так на баб бросался!

Запоздало прогремел пятый по счету взрыв, и Митька вынужденно поднял взгляд, стараясь придать лицу невозмутимое выражение.

Не то, чтобы он чувствовал себя виноватым и пытался это скрыть, но Колобок мог справедливо сделать замечание о задержке. Да и за последующее поведение было стыдно. Прыгнул как перепуганная насмерть антилопа, хотя лейтенант стоял гораздо ближе к подрывным зарядам.

Колобок, однако, даже не посмотрел в его сторону. Невозмутимо отряхнув комья земли с погон, он оглядел столпившихся на пригорке ржущих молодых балбесов.

— Ну что, товарищи курсанты, продолжим? Следующая пятерка, на позиции!

Практические занятия по минно-взрывному делу "зелени" первого года обучения возобновились.

* * *

Говорят, что в моменты смертельной опасности у человека перед глазами проносится вся его жизнь.

Может быть и так. С Митькой этого не происходило никогда.

Во время подрыва толовых шашек он, к примеру, думал лишь о том, как надает пинков одному из своих лучших друзей.

А когда орбитальная станция корежила его истребитель или человекообразный робот стрелял по нему из бластера, он чувствовал лишь острое желание оказаться от всего этого подальше и только.

Даже когда бездушные твари рвали ему ноги в темноте китайской базы или "масс-драйвер" прицельно запускал в него булыжником, Митьку не посещали картинки из прошлого.

А сейчас он свою жизнь вспоминал. Вспоминал сознательно.

Не знал, доведется ли еще.

Разведбот с поврежденным двигателем и вышедшим из строя радиопередающим оборудованием стремительно и уже бесконечно долго падал на Весту.

Приближения поверхности и самого удара Митька ничуть не боялся, как и не ждал помощи.

Та могла прибыть лишь через двое суток. Воздух должен был закончиться гораздо раньше.

* * *

Чуть приоткрыв воздушный вентиль, Митька глотнул свежего воздуха и вновь дал команду вычислителю удерживать минимальный расход кислорода. Драгоценный газ нужно было экономить, десятую часть от его запасов он уже потратил, когда обследовал корабль на предмет выявления повреждений.

Ничего хорошего этот осмотр не принес.

На двигатель надежд не было вовсе. По крайней мере, здесь и сейчас, без запчастей и соответствующего диагностического оборудования. Один из ударов грузовика пришелся по блоку электроники, другой вскрыл обшивку по всему двигательному отсеку и лишь чудом не задел резервуары с жидким водородом.

Ранец, который он использовал при высадке на астероид семейства Хильды, был неработоспособен. Крепления бака с водой срезало под корень, и тот тяжелым катком проехался по шкафчику, в который Митька забросил свою "котомку с соплами". Удар повредил композитный баллон с водородным топливом, и использовать ранец было невозможно, хотя остальные его системы остались вполне целыми. В противном случае и думать было бы не о чем. Оттолкнулся от корабля над базой, запустил микродвигатели за спиной и рули куда пожелаешь, топлива хватало на два часа непрерывной работы.

У Митьки даже появилась дурная мысль использовать для этих целей резервуар с кислородом, с помощью запасов которого он сейчас и дышал. Подменив им разбитый баллон, он мог бы перекачать в него часть сжиженного водорода из цистерны с рабочим телом, после чего применить ранец по назначению.

Однако организм и логика с такой безрассудной идеей не согласились и уперлись всеми руками и ногами.

Мало, того, что специализированные добавки в теплоносителе никто никогда не опробовал в работе с ранцем, так еще и оборудования для перекачки газов под давлением у него не было! Не предусмотрено в запасниках корабля и все тут!

Ладно, Митька раскурочит какой-нибудь прибор и добудет компрессор, редуктор с простейшим манометром и шланги! Но ведь емкости раскрашены совершенно по-разному, что явно означало разные режимы их эксплуатации! Разве он помнит, чему каждый цвет соответствует по международным стандартам? Он что, технарь? Нельзя было подписать на шильдиках предельное давление?

За один этот факт разработчиков корабля следовало удавить!

Искать в документации? В какой?! Никто из производителей оборудования давно уже не писал полные спецификации на что-либо. Чуть что, ссылка на какой-нибудь международный стандарт, находящийся в сети. Конечно, подобная информация хранилась и в искине базы, но в данном случае это не помогло бы, с ним тоже связи не было. А вычислитель у Митьки был новый (и в самом что ни на есть тривиальном исполнении), потому он просто не успел навалить туда всякой всячины на разные случаи жизни.

Залить жидкий водород на авось?

Лопнет бак по шву от переизбытка давления — костей не соберешь! А остановишь перекачку сильно раньше положенного времени — можешь просто не долететь до поверхности, навечно застряв мерзлой тушкой на орбите!

После ритуального жертвоприношения разработчиков следовало оживить и снова задушить самым изуверским способом — за слишком малую емкость кислородного резервуара и позднюю отсечку в режиме разгерметизации, из-за чего давление в баке упало почти до минимума.

И плевать, что никто не рассматривал его в качестве емкости, обеспечивающей запасы бесценного газа в системе обеспечения жизнедеятельности экипажа! Так, промежуточный бачок под давлением для удобства подготовки воздушной смеси... Премию за экономию места получили? Вот и не жужжите перед повешением!

Думаете это все?

Нет, без третьего раза не обойтись! Теперь удавить их следовало за то, как они его закрепили!

Митька просто не смог бы достать этот резервуар из недр корабля без специального инструмента. В принципе корабли подобные Альфа-Ти должны были им оснащаться но, поди, найти его в запасниках, если сам на место не клал и его наличие до сего момента не проверял.

Это не его любимый челнок, который он исползал вдоль и поперек!

Более того, даже если бы Митька нашел оборудование для резки обшивки или инструмент для демонтажа бачка, нужно было стравливать из него кислород, а его запасов непосредственно в скафандре оставалось всего часа на два и их наверняка не хватило бы на все последующие телодвижения.

В любом случае, пока на борту было чем дышать, можно еще думать и думать.

Стравить лишнее никогда не поздно.

Однако мыслей, как на грех, не было.

Окончательно определилась лишь цель — добраться до базы, где были запасы воды, а также работали установки регенерации воздуха и генерации кислорода.

На разведботе они тоже имелись в наличии и были исправны. Сейчас Митька использовал систему регенерации скафандра, но в принципе мог бы и к корабельной системе подключиться. Тем не менее, резервный источник питания был поврежден и не бесконечен, а резервуар с водой, которая как раз и использовалась для получения кислорода, был пуст.

Помимо того, что водяную емкость сорвало с креплений, была также повреждена подходящая к ней магистраль и запорный клапан. На внутренних стенках резервуара осталась лишь медленно уменьшающаяся прослойка изморози, сама же вода практически мгновенно превратилась в пар и растворилась в окружающем пространстве.

В результате получилось, что небольшая победоносная война с грузовиком для Митьки закончилась пирровой победой — запасов воздуха на борту осталось всего лишь на двадцать часов жизни. Хорошо еще, что в скафандре было предусмотрено подключение к наружным баллонам, в баке с кислородом был стандартный разъем, а шланг подключения к нему входил в аварийный пилотский комплект.

Так что, в конце концов, Митька переключился на внешний источник кислорода и теперь сидел как привязанный около этого самого бака. Собственно и делать ему было особо нечего, разве что размышлять о том, как выпутываться из ситуации, в которую попал.

Не было нужды проводить герметизацию пилотской кабины, не было необходимости бороться за живучесть корабля.

Это ему не помогло бы.

Нужно было садиться на базу.

Без двигателя. Без связи. Без помощи.

И на достаточно приличной скорости!

При подходе к базе Митька вынужден был снизить ее до второй космической, составляющей для Весты триста пятьдесят метров в секунду (что по привычным для землян меркам составляло тысяча двести шестьдесят километров в час) и лишь попав в гравитационный колодец астероида, он начал маневрирование и дальнейшее торможение.

В тот момент он уже не жалел рабочее тело и шел к базе по кратчайшему пути. Однако неожиданно пришел вызов с грузовика, который медленно кружился на орбите, пополняя запасы энергии раскинутыми в стороны солнечными батареями, и рассчитанный режим посадки был сорван.

Плоскости орбит кораблей были практически совмещены, и после договоренности о стыковке Митька прекратил тормозить и даже чуть разогнался, чтобы подняться повыше. По логам в момент нападения скорость Альфа-Ти относительно Весты составляла около пятисот километров в час.

И как, скажите, на такой падать?

Вы же не думаете, что в космосе в условиях так называемой невесомости вам будет не больно биться вашим телом о поверхность астероида? Третий закон Ньютона там тоже действует. С какой силой вы ударите лбом переборку, с такой силой она ответит и вам!

Нужно было тормозить, но кроме горючего у Митьки под рукой ничего не было. Да и его было мало. Торопясь вернуться обратно на Весту, он постоянно наращивал ускорение и израсходовал его изрядно.

Как можно израсходовать за один полет горючее у твердофазного ядерного реактивного двигателя, спросите вы? Каждый школяр знает, что в качестве основного источника энергии в нем используется атомный реактор канального типа. Что, неужели карбидные сплавы урана в таблетках неожиданно закончились?

Ну, извините, это всего лишь дурная привычка называть горючим наиболее расходуемый материал, называемый рабочим телом или теплоносителем. Именно он вводится в реактор под давлением и по мере разогрева до высоких температур выбрасывается через охлаждаемое сопло струей сжатого, раскаленного газа.

Он и тратится.

Так вот, рабочее тело практически закончилось. Бак теплоносителя, прежде под завязку заполненный жидким водородом с разными функциональными добавками, почти опустел. А прежде этой адской смеси там было тонн пятьдесят, что составляло четверть от общей массы разведбота.

А вот нечего ходить под разгоном! Набрал приемлемую скорость и знай себе лети! Иначе и на ускорение потратишься и на торможение.

Тем не менее, тонн восемь "с копейками" в цистерне еще "плескалось".

С этим можно было попытаться выжить.

* * *

— Да, Васнецов...

Физик тяжело вздохнул и повертел рукой электронную тетрадь с изложениями его лекций.

В отличие от большинства курсантов Митька заполнял их самостоятельно.

Конечно, вручную он ничего не писал. Просто мысленно форматировал фразы лектора, автоматически заносящиеся тетрадью в свои внутренности, вычеркивал попадающие в текст шепотки соседей, да вставлял туда формулы, снятые с интерфейса голографического экрана.

Многие "слушатели" частенько и этим гнушались, просто подламывая стандартные тетради училища и копируя у однокашников уже заполненные лекции. Все лучше, чем приходить на экзамен с пустыми записями или одними учебниками.

Тем не менее, экзаменатору этого показалось мало. Он пролистнул тетрадь в конец и вывел перед собой решенные Митькой задачи, которые тот взял из следующего семестра.

— Ну как же так! Вы один из лучших учеников курса, а пишите какую-то чушь!

Митька не стал спорить, подобный подход был бы чреват для него получением незачета.

Ландаль, эмигрант из Германии, еще в детстве вернувшийся на родину, иностранцем был только по фамилии.

Его предки уехали из Поволжья в трудные для Федерации времена, но спустя несколько поколений решительно покинули новую территорию проживания (к тому моменту практически полностью покрытую минаретами и возгласами муэдзинов) и вернулись обратно в родные пенаты.

Язык и культуру его семья сохранила, а своим детям даже привила любовь к точным наукам. Русские вообще очень трепетно относятся к образованию, особенно те из них, которые по происхождению евреи.

Евреем Ландаль был процентов на девяносто и потому физиком был "от бога", но русское начало в нем иногда превалировало, и ближе к сессии он начинал чудить.

Курсантов это не смущало.

Во-первых, какое-никакое, а развлечение на фоне муштры, которую устраивали иные преподаватели. А во-вторых, на фоне его чудачеств можно было получить зачет на халяву.

Он мог расцарапать экран электронного планшета курсанта обычной безделушкой из своего кармана, скептически оценив мнение хозяина, что тот не убиваем, а в качестве извинений простить "подопытному" сдачу теории.

Мог запросто пройтись перед строем и поинтересоваться желанием его "студентов" получить "за просто так" пятерку на экзамене. Никто не знал, поставит ли он оценку сразу, или начнет валить вызвавшегося независимо от его знаний, но желающие всегда находились.

Еще он очень любил шпаргалки, у него их была целая коллекция. Курсанту, принесшему ему на показ бумажную шпору двадцати метров длиной (да еще написанную старой чернильной ручкой!) он сразу поставил четыре, а тому, кто подсказал, как теоретически обойти электронную глушилку, не позволяющую работать с вычислителем во время экзамена, вписал в зачетку пятерку с громаднейшим плюсом.