Триада миров. 2. Средний мир.

Пролог

...Стальные глаза смотрят с нежностью:

— Маленькая принцесса, подари поцелуй. Один поцелуй ничего не изменит.

Я завороженно киваю. Наши губы встречаются и в этот момент переход захватывает меня полностью. Он жжёт тело, сводя все судорогой, кажется, что сгораю в этом отнюдь не страстном огне. А через поцелуй, сквозь наше одно дыхание на двоих врывается спасительная прохлада. Евгений забирает в себя мою боль, гася всплески разбушевавшейся силы. Как будто вдали звучит голос хранителя: " Забери её отсюда, уходите через стазис!" А поцелуй длится и длится. Нежный, живительный, спасающий от жёстокой реальности. Где то краем глаза вижу, что Алексин с Зосимом отбиваются от толпы архитов, как появляются Шитак и Стешин. Там, в другой реальности, идёт бой, но его звуки не доносятся до нас, будто кто-то отключил звук у телевизора. Евгений прерывает поцелуй и проводит тыльной стороной ладони по щеке: "Спи, маленькая".

Я проваливаюсь в сон...

Первая часть.

Возвращение в реальность даётся нелегко. Даже открыв глаза, не получается сфокусировать зрение, а царивший полумрак нисколько не облегчает задачу. Сквозь головную боль слышу тихие голоса. Собираюсь с силами и прислушиваюсь к разговору двух мужчин:

— ...ты сегодня уезжаешь?

— Да, всплески закончились, скоро придёт в себя. Так будет лучше. Подержи пару недель в кровати, чтобы восстановилась окончательно. Зосима подключи, но только тишина и покой.

— А если она...

— Нет, Алексин, не спросит. Зосим лучший вариант.

— Позволь ей решать.

— Я не против, просто самоустраняюсь.

— Это из-за того, что говорил зануда?

— Иди, она пришла в себя.

Где то тихо открывается дверь и слышатся шаги. Подслеповато щурюсь в сторону приближающегося силуэта, хочу сказать, но не могу.

— Тише, милая, ты слишком ослаблена. Пить хочешь?

Киваю, не слишком уверенная, что заметит. Однако хранитель устраивается рядом, обнимает за плечи и поит водой.

— Поспи, моя девочка. Надо отдохнуть.

— С кем ты говорил? — тихо шепчу, на большее нет сил.

— С Джеком. Он уехал.

— Почему?

— Это опасно.

— Где Зосим?

— Его наконец вырубило, в гостиной спит. Мы дома, в резиденции. Спи, маленькая моя, надо отдыхать.

— Не уходи.

— Я рядом.

Силы покидают меня и я засыпаю на руках хранителя.

Утром пробуждение проходит бодрее. По крайней мере все вижу, хорошо слышу и даже получается самой встать с кровати. Впрочем, ворвавшийся Алексин насильно укладывает обратно. Я внимательно изучаю его. Он практически не изменился, только очки, очевидно, теперь навсегда поселились на лице. Вспоминаю, что хранители теряют часть силы при каждом переходе подопечного. Алексин в силу собственной изобретательности и исключительности наших отношений скорее всего сознательно направил потерю сил на ухудшение зрения. Но почему тогда не линзы? Откидываюсь на подушки. Сил действительно мало, а впереди Новый год. Не хочется встретить его в постели. Мысли скачут и вдруг их уносит в ночь перед переходом. Зосим! Я же на его глазах! Со Странником целовалась! Подскакиваю, но резкий спазм в висках заставляет рухнуть со стоном обратно. Алексин нахмуривается:

— Что за скачки?

— Зосим, я... Там с Евгением...

— Да, я в курсе.

— Зосим наверно обиделся? Почему он не приходит?

— Потому что я не пускаю. Волнения тебе ни к чему.

— Алексин, пожалуйста...

— Ты уверена?

— Ну не будь букой, я обещаю быть примерной — целомудренное расстояние, никаких поцелуев, честное слово!

— Девочка моя, в тебе я не сомневаюсь, я сомневаюсь в зануде. Он нас тут до каления довел. Пришлось пригрозить что отлучим от двора.

— Он переживал? — глупая улыбка расплывается помимо воли.

— Эх,молодость, любовь-морковь. Сейчас позову.

Он со смешком уходит из спальни, а я пытаюсь наощупь привести себя в порядок -добираться до зеркала сил нет.

Зосим вихрем врывается в спальню и замирает у дверей. Напряженно жду реакцию. Он выдыхает и медленно подходит:

— Хельченок, милая, ты как?

— Слабость сильная, а так...

Зосим плюхается на кровать и, нежно обхватив руками поверх одеяла, утыкается в живот:

— Я так испугался за тебя. Ты неделю без сознания. Странник с Алексиным не пускали вообще, всплески были такие, что ввели военное положение.

— Алексин сказал, что ты бузил.

— Было немного.

— За совсем немного от двора не отлучают.

— Ну не отлучили же.

Он перекатывается на живот и лежит, подперев рукой подбородок. Решаюсь завести разговор:

— Зосим, там на вокзале..

— Забудь. Мы уже сами во всем разобрались. Принцесса, раз заводишь разговор на серьёзные темы, то лучше другое давай обговорим.

Заметно напрягаюсь.

— Что именно?

— Наши отношения. Вернее твой статус.

От удивления брови ползут вверх.

— Что не так с моим статусом? — мне очень не нравится начало.

— Хельченок, скоро новогодний бал. Один из традиционных. В нем столько протоколов и этикетных закавык, сама помнишь.

— И? — ожидала услышать все, что угодно, только не это.

— Из них больше бесит, что бал открывать будешь с отцом, и что больше двух танцев с тобой мне не дадут станцевать.

Вообще то это так. Если юноша не жених и не муж, больше двух танцев не положено. Традиционно после новогоднего бала грядет свадебный сезон. Ойойой, куда клонит.

— Хельченок, пожалуйста...

— Зосим, ты вообще понимаешь, что просишь?

— Я прошу твоей руки. Пока у тебя, но встреча с Правителем назначена на сегодня на вечер.

Закрываю глаза. Он сумасшедший, а также очень упрямый.

— Ты просишь моей руки только, чтобы не дать танцевать с другими?

— Нет. Я прошу твоей руки, потому что никого больше не вижу рядом с собой.

Он явно не понимает, но его настойчивость напрягает. Что за спешка? Пытаюсь зайти с другой стороны.

— Для того, чтобы нам быть вместе, совершенно не обязательно объявлять о помолвке. Тем более мы вместе не более месяца. Со стороны выглядит опрометчиво.

— Это мы реально вместе не более месяца, а по офицальным источникам — с того момента, как сбежали. Хельченок, помолвка ничего от тебя не потребует, сможешь её разорвать, когда захочешь — слова поперёк не скажу. Но сейчас, пожалуйста, согласись. Я правда не могу без тебя.

Голубые глаза смотрят с мольбой смотрят. Тихо интересуюсь:

— Зосим, что случилось? Почему так настаиваешь? Что происходит? Ты что-то видел, что-то знаешь, но сказать не можешь?

Он упрямо сжимает губы и спрыгивает с постели:

— Хорошо, раз не хочешь давать ответ, подожду. Но я тебя никому не отдам.

В этот момент заходит Алексин с пачкой бумаг. Он отрывается от их изучения, внимательно оглядывается на поверх очков и спрашивает:

— Вы что, поцапались?

Зосим недовольно сопит и выходит из спальни.

— Девочка моя, что произошло?

— Он просил моей руки.

Алексин не выглядит удивленным:

— Ну впрочем, тоже вариант решения проблемы. И что тебя напугало?

Но я уже не отвечаю на вопрос и лишь подскакиваю:

— Верни его, немедленно!

Однако хранитель даже не двигается с места:

— Он ничего не объяснил? Девочка моя, он просто попросил тебя выйти замуж и все? Ай, зануда, ах ж ты.... — он смеётся, но потом резко настораживается. В мгновение ока документы убираются в стол, хранитель переставляет одно из кресел ближе в изголовью кровати лицом ко входу, а сам встаёт с другой стороны. Только хочу расспросить, как раздается....стук в дверь. Обменивается удивленными взглядами. Мне интересно, кто пришёл, а хранителю — почему стучатся. Он выходит на середину комнаты, как бы невзначай вставая между лежащей мной и дверью.

— Войдите.

Дверь открывается и на пороге возникает отец. За его спиной виднеется охрана и насупленный Зосим, очевидно, Правитель вынудил идти с ним. Отец внимательно осматривает нас и потом небрежно кидает через плечо:

— Подождите здесь, я хочу поговорить с дочерью наедине.

Дверь закрывается, отрезая сопровождающих. Отец подходит, и от его величественного вида не остаётся и следа. Глаза смотрят с тревогой и тоской, а голос полон странной иронии и горечи:

— Приятно осознавать, что ничего не меняется. Хранитель как всегда рядом. Как ты, милая?

— Нормально, слабость только одолела. Мне вставать запретили.

— Вот и лежи, — он присаживается на край кровати, и кладет руку на лоб. Она тёплая и от неё исходят волны спокойствия и нежности. Прикрываю глаза.

— Ты напугала нас. Джек принёс тебя практически опустошенной, совершенно белую, ты вообще не реагировала ни на что. Неделю в беспамятстве, энергию вливали силой, перестройка пошла вкривь и вкось. Просто выжигала все открытые потоки и вновь создавала.

— Извини, не хотела напугать.

— Глупости, — немного резко отрезает он, — тебя никто не винит. Скорее я виноват,что тебе приходится так страдать.

— Пап...

— Я думал, что потерял тебя, — от сдержанности не остаётся и следа, он судорожно сжимает меня в объятьях и гладит по голове, — прости, девочка, прости, доченька, старого эгоиста.

На глазах выступают слёзы. Отец может не договаривать, может умолчать, уходить от ответа, держать дистанцию, но не врать. Просто я в силу своего юношеского максимализма не всегда его неуемное желание защитить от всех напастей, мнимых и реальных, могла отделить от холодностии пренебрежения дочери. Впрочем, ему тоже надо бы поучиться быть отцом. Шмыгаю носом.

— Не плачь, родная, все прошло. Джек уехал и есть шанс, что все обойдётся.

— Он не попрощался.

— Перестраховка в таком деле не помешает.

— Я целилась в тебя, — почему то мысли упорно возвращаются к неприятной сцене.

— И спасибо за это, — недоуменно смотрю, но он серьёзен, — это была та самая точка невозврата, пройдя которую, потерял бы тебя навсегда. Именно тогда понял, что заигрался во власть. А так есть шанс, что ты поймёшь и простишь. А теперь успокаивайся. Сильные эмоции ни к чему.

— Сейчас ты сам пришёл.

— Не так сразу, как хотелось. Возникли проблемы при твоём возвращении, да и пара регионов требуют пристального внимания.

— А что за проблемы?

— Ваше соглашение с Шитаком, несмотря на все усилия Алексина, просочилось в прессу. Официальное опровержение не помогло. Вспомнили и нападение на Анжелику с Торием, и то, что псевдо-Анжелика сказала. И первый переход припомнили, и второй с введением военного положения. Ещё понафантазировали. И даже вспомнили Приама и его клевету. В общем упорно лепят из тебя врага народа. Не волнуйся, все под контролем, просто, когда придёшь в себя, придаётся повертеться в общественной жизни, сделать пару заявлений, мило поулыбаться.

Падаю обратно на подушки. Алексин молча и сочувственно пожимает плечами, подтверждая слова отца.

Это гадство, самое настоящее грязное вонючее гадство. Я никогда не была публичной персоны, и школьное событие трехлетней давности не способствовал развитию экстраверсии. Первая любовь. Элитная школа. Приам из параллельного класса — сын высокопоставленного чиновника, тогда его отец возглавлял один из регионов. Влюбилась, хотя сейчас понимаю, что это было просто увлечение плюс попытки найти родственную душу. Приам был милым и обходительным, просто мечта любой девушки. Все закончилось постелью. Вернее на следующее утро. Приам обвинил в том, что я его хотела подставить, не поверил в мою невинность. Позже появилось в одной из желтой газетенке интервью, где он выставил себя жертвой моих домогательств. Скандал разгорелся нешуточный. Был суд, в результате которого за клевету несовершеннолетнего отпрыска его отец лишился должности. Приама исключили из школы. Месяц я училась на дому. Позже вернулась в класс, но на всех занятиях присутствовал Алексин, который не подпускал никого, кроме Зосима. Но даже решение суда не спасло, и долго сплетни кружились над столицей и резиденцией, что не способствовало обретению спокойствия и формированию адекватной самооценки. И вот сейчас опять всплывает.

— А где сейчас Приам?

— Далеко, у него пока второго перехода не было, — отвечает Алексин.

Вздыхаю, неприятно это все. Особенно активная общественная жизнь. Но другого пути нет. Или? Озарение настигает, и я поднимаю голову. Отец и хранитель ехидненько улыбаются.

— Вот же Зосим, ну паразит, — меня разбирает смех. В нашем мире возможны различные виды брака, по сути государству все равно, кто с кем живёт. Но по старой традиции, негласно, чтится энергетический брак, когда двое связывают свои судьбы не только на бумаги и словах, но и соединяя энергополя. А предшествует ему помолвка, после которой, и это идёт из глубины веков и неизменно во времени, жених несёт за невесту полную ответственность, вплоть до того, что даже если к ней есть какие то претензии и обвинения, то отвечает он.

— Я бы сказал подающий надежды интриган, — хмыкает отец.

— Но все таки всегда есть шанс, что он или я встретим ещё кого-то, а такая форма брака...

— Во-первых, сейчас я против брака даже фиктивного. Особенно с таким прытким молодым человеком, поскольку уже говорил, рановато мне внуков нянчить, а за ним дело не станет. А помолвку расторгнуть с вашим уровнем энергии будет несложно. Не надо делать такие круглые глаза, милая девочка, я в курсе, что у него второй переход был и мы получили сильного Видящего с задатками Хранящего. Во-вторых, вы сейчас все равно вместе, Зосим даже если разлюбит, не предаст, а его уровень силы лишь немного не дотягивает до третьего уровня, так что защитник он хороший. Получается, что такой вариант решения проблемы имеет право на существование. Но решать тебе.

Перевожу взгляд на Алексина, а тот заговорщически замечает:

— Имеется подозрение, что если не согласишься, он скомпрометирует тебя на балу. Излишне целеустремленный молодой человек, если дело касается тебя.

Они правы. Фиктивная помолвка решит многие проблемы. Просто в душе всегда остаётся место мечте о большой и чистой любви без расчётов и подоплек. Хотя с другой стороны... Школьное происшествие сделало из меня параноика — не люблю, когда ко мне прикасаются. Но с Зосимом тепло, легко и хорошо. А его руки... Улетаю во вспоминания, которые обжигают огнём душу и кожу.

— Девочка моя, поаккуратней с эмоциями.

Понимаю, что меня читают как раскрытую книгу, сбрасываю наваждение.

— Только при условии, что в любой момент помолвка может быть расторгнута и меня не будут принуждать к браку.

— Ты не уверена в нем?

— Скорее в себе.

Отец и хранитель переглядываются. Затем отец говорит:

— Хорошо. Тогда остановимся на первом варианте.

— Нет!, — слишком поспешно говорю, что вызваю улыбки.

Отец пересаживается в кресло, вновь превращаясь в высокомерного Правителя.

— Считается, что я не знаю, зачем юноша просил аудиенции. Алексин.

Тот тоже принимает вид придворного и идёт к дверям. Два прожженных интригана начали спектакль.

Дверь открывается и Алексин хорошо поставленным голосом вызывает

— Зосим Раентар Унгив!