|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
========== Пролог: У стен Кремля ==========
"Нет иного закона кроме Канона. Любые его нарушения и попытки трактовать его в соответствии со своими желаниями будут жестоко наказываться".
Из Кодекса Канона II-й Российской империи.
— Лишь пройдя через дарк, боль и страдания, мы сможем прийти к процветанию! Не слушайте эту лживую пропаганду мерисьюмеризма и влажных комплексов! Без тьмы невозможен свет, друзья! Их "идеальная" серо-жидкая система просуществует недолго, я вам говорю!
Эти грозные слова прикованного к позорному столбу человека разносились по всему Лобному месту, когда-то давно носившему гордое название Красной площади. Собравшийся вокруг народ откровенно зевал и кидал нетерпеливые взгляды на стоявших вокруг эшафота вооруженных канонистов в серо-черной униформе. Смотреть на казнь этой толпе было не в новинку, для них это было нечто вроде развлечения, как в Средние века. Разве что теперь народ не сгоняли на площадь насильно, те, у кого не было желания слушать отчаянные крики приговоренных, благоразумно оставались дома. Был полдень, стоявшее в зените солнце нещадно жарило; над площадью, чуя кровь, с карканьем носились стаи ворон.
Но вот со своего места поднялся отец Александр, главный судья, один из самых ярых инквизиторов-канонистов. Глядя фанатично блестевшими глазами в только что отпечатанный листок, он заговорил резким скрипучим голосом, перекрывшим недовольный гул толпы и карканье ворон:
"Согласно Кодексу Канона, а также статье ?114 Конституции II-й Российской империи, обвиняемый Дарион за навязывание своей точки зрения в качестве единственно верной, а также за пропаганду насилия и чернухи приговаривается к высшей мере наказания..."
Он прервал чтение и поднял воспаленный взгляд на мужественно смотревшего вокруг приговоренного.
— Даю тебе последнее слово, сын мой, — заговорил инквизитор. — И помни: мы живем в свободной стране, и у тебя всегда есть выбор. Если ты сейчас отречешься от своего учения и дашь клятву, что прекратишь самоутверждаться за счет чьей-то неправоты, мы тотчас же освободим тебя.
Дарион направил свой взгляд прямо в лицо судьи. Глаза его также горели фанатичным огнем, но это был огонь вызова, огонь неповиновения.
— Мне нечего больше добавить к моим словам, — произнес он. — Я никогда не отрекусь от своих взглядов и не дам лживой клятвы! Можете уничтожить меня, но как мученик вашего режима я навеки останусь в сердцах людей! И пусть моя жертва приблизит скорый крах вашей гнилой системы и войдет в народные легенды!
Криво усмехнувшись, отец Александр махнул рукой окружавшим Дариона солдатам. Тотчас же из их ряда выступил один, одетый в черно-красную униформу, с блестящим баллоном на спине. Вскинув шланг, идущий от баллона, солдат нажал кнопку, и мощная огненная струя окатила помост с приговоренным. Палач медленно вел шланг все выше, и пламя пожрало вначале ноги Дариона, а затем его туловище с головой. Смертник орал от нестерпимой боли, черные хлопья сажи смерчем поднимались от пламени вверх, толпа неистовствовала от восторга. Наконец крики приговоренного стихли, а его объятая пламенем фигура превратилась в бесформенную груду костей и горелого мяса. Вооруженные огнетушителями канонисты окатывали струями пены огонь, пока он не успел распространиться за пределы эшафота. Толпа, получив необходимую дозу удовольствия, понемногу расходилась.
— И да будет так с каждым, кто посмеет навязывать другим свою точку зрения! — яростно выкрикнул отец Александр. — Да здравствует Канон! Да здравствует учение великого Ракота и его бессмертная империя!
Толпа ответила нестройными криками: люди уже спешили по своим обычным делам, и им было не до лозунгов. Окинув покрасневшими глазами площадь, главный судья сошел со своего помоста и в окружении охранников-канонистов двинулся к ожидавшему его вертолету. В развевающейся черной сутане он сам напоминал ворона — предвестника смерти.
Отблески догоравшего пламени все еще играли на стенах и башнях древнего Кремля...
========== Глава 1: Мечты Эсгоста ==========
"Мы живем в полностью свободном государстве. Ни одна точка зрения не может быть выражена как единственно правильная. Нарушение этого постулата будет приравнено к желанию самоутвердиться за счет других и наказано по всей строгости закона".
Из Конституции II-й Российской империи, статья ?114.
Суетливо оскальзываясь, Эсгост спешил по коридорам к кабинету верховного канцлера. Сегодня день не задался с самого утра: в спешке дописывая доклад, Эсгост опрокинул на листок чай, пришлось срочно распечатывать заново. Вот и теперь он боялся, что эта несчастливая примета откроет полосу неудач, как это не раз бывало раньше.
У кабинета высокого начальства, слегка опоздав к назначенному сроку, он предъявил секретарю и двум охранникам-канонистам пропуск и тут же был допущен в кабинет. Слава Канону, теперь правительственный дворец был избавлен от таких архаизмов, как долгие очереди, бумажная волокита у входа и взятки начальству, все приходили в строго определенное время и проводили в кабинете ровно столько, сколько требовалось по регламенту. В этом правительство империи, конечно, ушло далеко вперед от всей страны, но со временем, при должном и правильном развитии, такой порядок обещал быть везде.
Сердце Эсгоста привычно замерло, как только он переступил порог кабинета имперского канцлера Седрика. Вот ведь удивительно: Эсгост уже не первый день находился на должности министра культурного развития, а все никак не мог избавиться от страха перед этим мальчишкой, моложе его на полтора года и совсем еще недавно делившего с ним один коридор в здании правительства (их кабинеты даже находились напротив друг друга). Меньше всего тогда кто-либо верил, что Седрику удастся пролезть на самый верх. На вице-королеву Аннанас все делали больше ставок, но она оказалась слишком мягкой и нерешительной и вскоре отошла от дел, сохранив, впрочем, свой пост и оставшись во дворце чем-то вроде символа монархии при регентстве Седрика. Ее покои находились в непосредственной близости от рабочего места канцлера, и ходили даже слухи, что Седрик, несмотря на все рассказы о его благочестии, имел с ней довольно плотную интрижку.
Обернувшись на звук открываемой двери, Седрик отошел от огромного окна с видом на площадь и, приветственно кивнув Эсгосту, направился к столу. Как всегда, Эсгост поразился огромным размерам кабинета и при этом его пустоте. Кроме большого письменного стола с высоким креслом посередине помещения, ничего здесь больше не было. Седрик терпеть не мог канцелярщины и вороха бумаг, и потому все убранство стола составлял лишь монитор компьютера. Именно из него, а также из собственной головы канцлер черпал идеи для своих выступлений.
Остановившись подле стола, Эсгост, как всегда, с опаской взглянул на освещенные солнцем портреты на стене. Император Палпатин, кумир Седрика, и сам великий Ракот, основатель империи, всегда взирали на посетителей канцлера со строгостью, словно бы предупреждая их: здесь не шутят. Уподобляясь своим кумирам, сам Седрик носил темно-красную с золотой опушкой мантию и имел всегда аккуратно взбитые и причесанные волосы.
— Господин канцлер, я к вам с речью для выступления перед учениками школ и государственных детских домов, — с легкой запинкой начал Эсгост, перебирая листы доклада из папки.
Седрик удобно откинулся в кресле, прикрыл глаза.
— Читайте, — произнес он (канцлер всегда относился к подчиненным с уважением, называя их только на "вы"). — Прямо здесь, передо мной. Представьте, что я и есть эти самые школьники с детдомовцами.
Волнуясь все больше, Эсгост взял первый лист и, стараясь не заглядывать в него слишком часто, начал:
— Друзья! В среде вашего, молодого поколения все больше царят хаос, разврат и преступность. И явная причина тому — желание многих необразованных переделать Канон под себя. Слэш, чернуха и стеб, выходящие из-под пера этих людей, говорят исключительно об их комплексе неполноценности...
— Исправьте: "психической неполноценности", — не поднимая век, указал Седрик, и Эсгост в спешке зачиркал карандашом по листу. — Продолжайте.
— А между тем лишь Канон является главной и обязательной вещью в нашем деле. Он написан великими и уважаемыми людьми, и ни одному из нас не дано переделать его или сказать что-либо лучше, чем то, как это сделали авторы первоисточника...
— Слишком много патетики, — поморщился вдруг Седрик. — Смотрите, как будет лучше.
Он поднялся с кресла и зашагал по кабинету взад-вперед. Мантия, подобно огромным птичьим крыльям, вздымалась у него за спиной при каждом шаге.
— Когда-то наша огромная страна было поистине великой и, занимая значительный кусок суши, грозила своей мощью врагам как внешним, так и внутренним, — размахивая рукой в такт словам, стал декламировать верховный канцлер. — Но затем произошел страшный раскол, от которого страна так и не смогла оправиться. Великий Император Ракот, — он бросил взгляд на портрет легендарного основателя, — смог улучшить ситуацию, заложив основы нашей государственности, но, к сожалению, не успел как следует разобраться с внутренними делами. Поэтому сделать это предстоит вам — молодым, смелым и, что самое главное, разумно мыслящим. Откинув все мысли о "великой цели" и полностью избавившись от каких-либо наполеоновских замашек, вы должны будете привести страну в порядок и искоренить весь тот хаос, что сеют повсюду противники Канона лишь из желания самоутвердиться.
Седрик замолчал, и стали слышны лишь стук его подошв по паркету и свист развевающейся мантии. Эсгост едва успевал записывать слова канцлера, безжалостно вымарывая целые предложения из своей речи и проклиная долгий ночной труд.
— Да, вот так-то, — подытожил Седрик, вновь опускаясь в кресло. — Процесс строительства государства — это не облегчение на унитазе, мгновенно тут ничего не бывает. Взять хоть Палпатина (предсказуемый взгляд в сторону портрета ситха). Сколько он лет потратил, чтобы прогнившую Республику в Империю превратить! А политик был такой, что сам Ракот ему в подметки не годился, не говоря уж обо всех нас. Вот на кого нужно равняться! А если хоть в нашу историю углубиться: Сталин, чем не пример? Из отсталой аграрной страны к сверхдержаве за четверть века — каково, а?
— Но ведь Сталин столько народу положил ради этой цели, — решился возразить Эсгост, смущенный столь резкой сменой темы. — Один выстроенный на костях Беломорканал чего стоит! А потом сколько погибло во время репрессий, и в войну, под пулями заградотрядов!
Лицо Седрика вдруг резко посуровело, и Эсгост понял, что перегнул палку: не стоило перебивать канцлера во время прилива к нему вдохновения.
— Ну давайте, поучите еще народ, как ему стоит к своим вождям относиться! — раздраженно заговорил он. — И что это, в конце концов, за либеральные замашки такие? Ради чего они? Чтобы я стал вам тут бесплатный исторический ликбез устраивать, а вы носик кривили: убедил, мол, не убедил?
Эсгост смущенно потупился, а канцлер меж тем, словно забыв о нем, уже рылся в компьютере.
— Так мне переделать речь или как? — решился наконец спросить министр.
Седрик поднял на него взгляд, судя по лицу, о чем-то раздумывая и, быть может, находясь мыслями где-то вдали от кабинета.
— Ладно, давайте сюда, я почитаю, — произнес наконец он. — Умные мысли у вас все-таки проскакивали... Но речь напишете заново, и завтра в это же время жду вас у себя. Все, визит окончен, можете быть свободны.
И он уже полностью погрузился в монитор, совсем не обращая внимания на подчиненного. Оставив папку на столе, Эсгост на ватных ногах вышел из кабинета и, уже отойдя на почтительное расстояние, тяжело вздохнул. Сколько ему еще придется вот так терпеть унижения, раз за разом переделывая свои доклады лишь в угоду верховному канцлеру?
* * *
Всю ночь министр культурного развития провел в кабинете, стуча пальцами по клавишам и беспрестанно пялясь в монитор. Количество пустых чашек с кофейным осадком на дне все росло и росло перед ним. В который раз перепечатывая доклад и пытаясь представить, что скажет на эти фразы Седрик, Эсгост от души проклинал свою работу. Случайно отвлекшись, от взглянул за окно, где над башенками Кремля издевательски подмигивали ему звезды.
Когда-то давно в детстве Эсгост мечтал стать космонавтом. Вглядываясь в звездное небо, он грезил далекими галактиками и неизведанными мирами. Он и сейчас иногда любил воскресить в памяти давние мечты и, глядя на небо, подумать о том, чтобы свалить куда-нибудь к чертям с этой планеты. Если бы только канцлер и его предшественник уделяли побольше внимания космонавтике вместо переливания из пустого в порожнее! Но предложить что-либо Седрику в прямом разговоре он не осмеливался, ибо слухи об истинной причине "бессрочной отставки" Логинова и Котлярского все никак не выходили у него из головы.
"А интересно, как же на самом деле строил Империю Палпатин там, в Далекой-Далекой? — вглядываясь в межзвездную даль, подумал вдруг Эсгост. — Быть может, все, в том числе и Седрик, ошибаются в оценке его действий? А ведь кто знает, как на самом деле жилось там?"
Тряхнув головой, чтобы избавиться от глупых мыслей, он вновь уставился покрасневшими от напряжения глазами в монитор, на котором плясали однообразные черные буквы. В раскрытое окно дул прохладный ночной ветерок, шевеля волосы на голове министра и шурша кипой бумаг на его рабочем столе...
* * *
На следующее утро Эсгост вновь стоял перед Седриком, монотонным голосом читая новый вариант речи. Канцлер безжалостно перебивал подопечного, заставлял исправлять вновь и вновь, но все же слушал до конца.
-...и таким образом мы, уважая в людях личность и свободу взглядов, не позволим никому высказывать свою точку зрения в качестве единственно правильной и, как следствие, подводить основу Канона и власти под чье-то субъективное желание... Позвольте, но это же все неправильно!..
Седрик молча смотрел непроницаемым взглядом на вскинувшего воспаленные глаза Эсгоста. Восприняв это как приглашение продолжать, тот заговорил горячо и энергично, все более распаляясь и входя в раж:
— Своими утверждениями мы противоречим сами же себе! Мы обещаем уважать свободу каждой личности и в то же время отправляем слэшеров, стебщиков и чернушников в психбольницы и тюрьмы, а особо несогласных вообще казним! Разве это демократия? А ведь они могли бы принести неоценимую помощь обществу! И зачем нам вообще сосредотачиваться только на внутренних проблемах, когда есть еще и внешние? Почему бы нам ни заняться реформированием армии, увеличением ВПК, торговлей с другими странами? Почему бы ни развивать науку и промышленность, строить корабли для освоения космического пространства, а не гонять слэшеров и неканонщиков изо дня в день?..
Он бы продолжал и дальше вываливать все то, что накопилось у него в голове за годы государственной службы, как вдруг заметил, что Седрик нажал какую-то кнопку внизу своего стола. Услышав позади шаги, Эсгост обернулся и с ужасом увидел двух вооруженным короткими карабинами канонистов в серой с чернильной расцветкой на груди униформе. Они вошли в кабинет и остановились, глядя на канцлера и, должно быть, ожидая от него распоряжений.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
