"Степняк"

Предупреждение: гей тематика, рейтинг R

Вывернутые назад руки болели, но далеко не так сильно, как голова, которая, казалось, разрывалась изнутри. Эзра попытался пошевелиться, но все тело затекло настолько, что малейшее движение причинило мучительную боль, против воли вырвав полустон-полувсхлип. Единственное, что удалось сделать эрц-герцогу, это открыть глаза. Зрение постепенно адаптировалось к царившему вокруг сумраку, и молодой человек смог осмотреться. Он лежал на хорошо выделанных шкурах посреди огромного шатра, внутреннее пространство которого было разделено на части импровизированными занавесями. Посередине находился деревянный столб, подпиравший купол. К нему-то и был прикован длинной железной цепью Эзра фон Веллер, эрц-герцег, советник короля.

Горло пересохло, во рту ощущался мерзкий привкус собственной крови, но самое ужасное было не это. Эзра постепенно вспоминал последние события: возвращение домой после аудиенции у Его Величества, несколько человек, перегородивших путь, бой, толчок в плечо и обжигающую боль. А дальше было беспамятство, окончившееся в этом странном шатре. Кожаный ошейник сильно натер шею, влажные пряди некогда отливающих золотом волос липли ко лбу и щекам, то и дело застилая зеленые глаза.

Полог внезапно колыхнулся, пропуская внутрь высокого широкоплечего мужчину, одетого явно не по столичной моде. Его черные густые волосы были заплетены в косу, змеившуюся по спине, темные глаза смотрели на пленника — а в том, что именно таковым было его положение, Эзра уже не сомневался — внимательно и оценивающе, без неприязни или злобы. Крупные, но не грубые черты лица показались смутно знакомыми, но эрц-герцог был не в том состоянии, чтобы напрягать усталую память. Мужчина подошел к советнику, присел рядом и начал осторожно ощупывать его плечо, которое моментально пронзило вспышкой боли. Только сейчас Эзра понял, что обнажен до пояса, не считая умело наложенной повязки. Штаны на нем остались собственные, а вот сапоги исчезли. Он попытался произнести хоть слово, но из пересохшего горла вырвался лишь хрип. Незнакомый мужчина понимающе хмыкнул, поднялся на ноги и принес раненному глиняный кувшин с водой. Щедро плеснул в прихваченную по пути чашу и поднес ее к губам Эзры, другой рукой придерживая его за спину. Вода была чистая и свежая, и эрц-герцог моментально закашлялся, сделав слишком большой глоток.

— Не жадничай, — произнес незнакомец глубоким раскатистым голосом. — Я не собираюсь ее у тебя отнимать.

На этот раз память сработала четко, услужливо развернув перед Эзрой картинки не такого далекого прошлого.

— Эти степняки в конец обнаглели, — зло прошипел Франц, указывая на высокого мужчину, явно чувствовавшего себя не в своей тарелке на роскошном королевском приеме. Эзра едва заметно поморщился в ответ. Выглядел вождь кочевников и впрямь не на своем месте. "Ему бы кожаные штаны, да рубаху — из тех, что они носят обычно", — подумалось эрц-герцогу, — "но только не эти придворные тряпки, слишком аляпистые для такого простого лица. Обычная белая сорочка и штаны пошли бы ему гораздо больше".

— Степь вымирает, — произнес он вслух, не глядя на любовника. — Поэтому-то даже вольные народы готовы сменить кочевую жизнь на оседлую. Воды становится все меньше, стада уходят. Если Сансар хочет спасти своих людей — он должен расстаться с привычным укладом. Хвала богам, ему хватает ума признать это.

— Еще скажи, что этот дикий варвар достоин уважения! — фыркнул его спутник, презрительно оглядывая объект их спора. Эзра пожал плечами. Его уже утомлял этот разговор, равно как и необходимость вообще присутствовать на приеме. Ужасно болела голова, хотелось домой, в прогретую кровать, и чтобы кто-нибудь осторожно и ласково помассировал виски, снимая гудящую тяжесть. "Но разве от Франца дождешься подобного?" — промелькнула горькая мысль, а затем эрц-герцог поднял взгляд и вздрогнул. Прямо на него, не мигая, смотрели яркие серые глаза, светлым пятном выделяющиеся на смуглом лице кочевника.

— Он еще и пялится на тебя! — возмутился Франц. — Это выходит за любые рамки!

— Франц, постой! — Эзра бросился за любовником, который быстрым шагом направился к кочевнику, угрожающе положив руку на эфес короткого церемониального меча. Вокруг стало оживленнее — все почувствовали надвигающийся скандал и придвинулись ближе, предвкушая развлечение. Варвар не сдвинулся с места, спокойно разглядывая надвигающегося на него разгневанного придворного.

— Собакам полагается ждать своих хозяев на улице, — громко произнес Франц, остановившись в шаге от кочевника. Эзра ухватил своего спутника за плечо.

— Что ты несешь? — прошипел он с возмущением.

— Ну а как же? — тот поднял бровь в притворном изумлении. — Ведь он пришел наниматься в цепные псы нашего короля, так по какому праву эта дворняга разгуливает на великосветском приеме?

— Если сюда пускают болонок, — звучным голосом отозвался степняк, прежде чем Эзра успел ответить, — то почему бы и сторожевому псу не топтать тот же пол?

Франц позеленел от злости, а эрц-герцог едва удержался от смеха. Он тоже не понимал эту новую моду на мелкую-мелкую завивку, дополняемую начесом и бантами, так что головы знатных особ становились похожи на комнатных собачонок. Сам Эзра носил волосы распущенными по плечам, лишь иногда подбирая их лентой в тон наряда.

— Ах ты... — начал было разъяренный Франц, наполовину извлекая клинок из ножен, но эрц-герцог решительно стиснул пальцами его запястье, вынуждая убрать оружие.

— Довольно, — голос советника короля приобрел металлические нотки. — Уважаемый Сансар наш гость, и никому не позволено говорить с ним в подобном тоне. Немедленно извинись, Франц.

— Никогда в жизни, — его любовник побелел об бешенства. — Эзра, ты в своем уме? Ты на чьей стороне?

— Ты неправ, Франц, — твердо ответил тот, а потом добавил едва слышно. — На нас смотрят, ты подаешь дурной пример остальным.

— Нет необходимости, — насмешливо произнес варвар. Его речь была практически чистой, с едва заметным акцентом, который не резал слух, а наоборот, придавал словам неуловимую музыкальность. — По обычаям степи оскорбление смывается кровью — но мы не на моей родине. А здесь, — он повел плечами, — законы позволяют одним людям надсмехаться над другими, причем просто по праву рождения, а не из личных заслуг. Вежливость требует, чтобы я, как гость, соблюдал традиции той страны, в которой нахожусь.

— Мудрые слова, — Эзра склонил голову в легком полупоклоне, принятому для высказывания уважения равному. — Что я могу сделать, чтобы загладить вину своего друга?

— Поспособствовать скорейшему принятию решения Его Величеством, — по губам кочевника скользнула едва заметная улыбка. — Мы устали ждать. Если нам скажут "нет", то мы тут же покинем вашу страну. В степи все проще, хотя там и труднее выживать.

— Я сделаю все, что в моих силах, — пообещал эрц-герцог и, ухватив пышущего недовольством Франца за плечо, потащил его подальше от невозмутимого варвара, ничуть не смущающегося и не теряющегося под высокомерными оценивающими взглядами.

Через неделю король Таллий, как ни убеждал его в обратном Эзра, повелел кочевникам покинуть пределы страны. Палеста не нуждалась в их службе.

Эзра опять поперхнулся водой и мучительно закашлялся. Сансар переместил ладонь ему на затылок, придерживая голову, и снова поднес чашу к губам. Эрц-герцог попытался отстраниться.

— Немедленно освободи меня! — хрипло потребовал он, дернув за цепь. Степняк усмехнулся в ответ, отставил воду в сторону и вновь потянулся к повязке. — Да что здесь происходит?! Вы действительно потеряли всякий страх? Король уже ищет меня!

— Зачем искать того, кого собственноручно похоронил и оплакал два дня назад? — в притворном изумлении поднял бровь кочевник. Эзра на секунду потерял дар речи, а затем резко вскинулся и оттолкнул степняка здоровой рукой. Движение получилось неловким, болезненным, и он не удержал равновесие, завалившись на бок, прямо под ноги присевшего на корточки Сансара. Тот хмыкнул, легко подхватил пленника и снова уложил на спину.

— Ты еще слаб, — покачал он головой. — Лежи смирно, иначе причинишь себе боль. Я осмотрю твою рану.

— Почему король считает, что я мертв? — кривясь от боли, поинтересовался эрц-герцог, когда Сансар снял повязку. — Почему вообще ты похитил меня? Это месть? Попытка повлиять на Таллия?

— Если бы я хотел его шантажировать, — резонно заметил степняк, накладывая на рану какую-то кошмарно вонючую мазь, — я бы не стал обставлять дело так, словно бы ты умер. Какой смысл от покойника?

— Обставлять? — Эзра почувствовал холодок. — А мои люди?

— Они мертвы, — голос кочевника приобрел жесткость. — Никто не должен был заметить, что ты остался жив. Все тела были подожжены, а одного из убитых мы нарядили в твою одежду.

Эзра посмотрел на правую руку. С пальца исчезла фамильная реликвия: массивное кольцо с родовой печатью.

— Медальона тоже нет, не ищи, — правильно истолковал его взгляд Сансар. — Все осталось на том бродяге. Он был немного похож на тебя, вот мы и воспользовались...

— Воспользовались?! — эрц-герцог с трудом подавил вспышку ярости. — Вы убили кучу людей только для того, чтобы похитить меня?

— Вообще-то, — задумчиво протянул варвар, закончив перевязку и чуть подавшись назад, чтобы осмотреть дело рук своих, — мы должны были убить только одного человека — тебя. Остальные умерли лишь для того, чтобы ты жил.

— Я ничего не понимаю, — растерялся Эзра. Сансар поднялся на ноги, убрал остатки чистого тряпья, из которого сооружал повязку, и вернулся на свое место. За это время эрц-герцог немного собрался с мыслями и вернул себе утраченное спокойствие.

— Я могу узнать, что произошло, и какова будет моя дальнейшая участь? — ровным тоном осведомился он.

— Когда мы уходили из Палесты, — охотно начал рассказывать степняк, — я оставил там несколько надежных человек, которые не слишком выделялись внешностью и знали язык. От них приходили донесения обо всем, что касалось королевского двора — я хотел быть в курсе событий. Месяц назад мне стало известно, что некто ищет убийц для эрц-герцога фон Веллера...

Дальнейшее было просто. Наниматель предпочел оставаться инкогнито, действуя через третьих лиц, и это вполне устраивало вождя степняков. Наемникам сообщили, когда будет удобнее всего совершить нападение, а после оного — расплатились с лихвой.

— И ты, разумеется, не прогадал, — съязвил Эзра, выбитый из колеи полученной информацией. — И дорого я стою?

— Очень, — усмехнулся тот. — Но, мне кажется, тебя больше волнует другой вопрос.

— Почему я жив? — подтверждая его догадку, поинтересовался эрц-герцог, внимательно вглядываясь в глаза цвета закаленной стали. Лицо кочевника стало непроницаемо.

— Ты помнишь королевский прием? — помолчав, спросил он. Эзра кивнул. — Ты единственный, кто отнесся ко мне как к равному. Остальные видели лишь дикого зверя, неизвестно каким ветром заброшенного к людям и пачкающего чистый пол одним своим присутствием. Мы пришли предложить свою службу, честно и открыто, без злого умысла, а нас приняли как попрошаек.

Сансар стиснул кулаки, погружаясь в неприятные воспоминания, но быстро взял себя в руки и продолжил.

— Я знал, что тот, кто задумал тебя убить, настроен серьезно и доведет дело до конца. Единственным способом его остановить, было убедить всех в твоей гибели.

— Я, конечно, премного благодарен, — произнес несколько обескураженный советник, — но почему тогда на мне ошейник? Я все-таки пленник? Тебе не кажется, что как высокопоставленное лицо, я заслуживаю иного обращения.

— Эрц-герцог фон Веллер погиб несколько дней назад, — холодно заметил степняк. — Остался только человек по имени Эзра, попавший в степь, а здесь свои законы. Не важно кем ты родился, имеет значение лишь то, что ты сам представляешь из себя. Твоя жизнь и свобода в моих руках. Первое ты уже заслужил своим поступком на приеме, а вот второе придется выкупать.

— Выкупать? — изумился эрц-герцог. — Но если я мертв для своей родни, как я достану деньги?

— Никак, — усмехнулся Сансар, а затем внезапно навис над пленником. — Но у тебя и без этого есть чем расплатиться.

Эзра расширившимися глазами смотрел на резко изменившееся лицо степняка. Куда девалась вся его холодность и невозмутимость? Кочевник словно бы состоял из живого огня, способного опалить любого, кто окажется рядом. Советнику стало жарко. У него не было иллюзий по поводу того, как именно ему предлагали выкупить свою свободу.

— Вот и все причины, вождь? — стараясь спрятать охвативший его страх за язвительностью, произнес эрц-герцог. — Никакого благородства, никакой благодарности, дело просто в похоти?

— Думай, как хочешь, — пожал плечами тот и отстранился. — Хочешь получить свободу — принимай мои условия.

— И что мне предлагается? — Эзра машинально облизал пересохшие губы.

— Через три месяца состоится праздник осеннего Равноденствия, — объяснил кочевник. — В этот день я отпущу тебя, а до этого... — он оглядел своего пленника долгим изучающим взглядом, — ты всецело принадлежишь мне. Отдаешься по первому слову, делаешь все, что я скажу, не пытаешься меня убить или сбежать из стойбища.

— А если я откажусь? — больше из упрямства спросил советник. Сансар с деланным равнодушием пожал плечами.

— Пленники — это общая добыча, — ответил он. — Их может забрать себе вождь, а если он отказывается — они остаются воинам.

— Ты... — опешил Эзра, — ты отдашь меня своим людям?!

— Это законы степи, — развел руками кочевник. — Тебе еще повезло: ты можешь выбрать свою участь. Но поторопись — мы плохо умеем ждать.

— Это я уже заметил, — стиснул зубы эрц-герцог. Сансар усмехнулся и поднялся на ноги.

— Я облегчу тебе выбор, — произнес он и направился к выходу. Отдернув полог, вождь оглянулся на пленника и чуть посторонился, чтобы тому было лучше видно со своего места.

Ярко горели костры. Вокруг них собралось несколько десятков мужчин, судя по нетвердой походке некоторых, предававшихся обильным возлияниям. Высокие, обнаженные до пояса, так что блики от огня играли на вспотевшей коже, они казались истинными варварами, дикими и необузданными. Эзру снова обдало ужасом, и вождь, почувствовав его реакцию, опустил полог.

— Я не требую ответа сейчас, — спокойно произнес он. — Ты ранен, и тебе нужен отдых. Сейчас сюда принесут еду, а утром, выспавшись и набравшись сил, ты скажешь, что выбрал.

Кочевник снова взялся за занавесь, намереваясь уйти, но его остановил внезапный вопрос.

— Никогда не поверю, что ты не узнал, кто твой наниматель, — звенящим голосом сказал Эзра. — Кто он, вождь?

— Не имею ни малейшего понятия, — равнодушно пожал плечами степняк, и выработанное годами придворных интриг чутье подсказало — врет. — Мне это не было интересно.

Когда Сансар вышел, Эзра в изнеможении закрыл глаза. Великодушно предоставленное время до утра было совершенно излишним подарком — эрц-герцог и так знал, что выберет. "А как же гордость и честь?" — мог бы поинтересоваться кто-нибудь, пафосно закатив глаза. Честь? Гордость? А что останется от них там, у костров? И как это поможет ему, Эзре? Иногда, — считал эрц-герцог, — необходимо просто выжить и не сломаться, тогда будет возможность вернуть утраченные позиции. Три месяца рабства были не самой ужасной ценой за жизнь и свободу, а в том, что степняк выполнит свое обещание, у него не было сомнений. "Кроме того", — подумал советник, оглядывая проскользнувшего внутрь шатра юношу с глиняной плошкой в руках, от которой шел приятный аромат, — "Сансар явно врет, что не знает того, кто его нанял. Если я буду ближе к нему, возможно...". Он не стал додумывать свою мысль и позволил молодому кочевнику помочь себе сесть, а затем принялся за еду.