Этот прекрасный свободный мир... Гл.68

Юлия Р. Белова

ЭТОТ ПРЕКРАСНЫЙ СВОБОДНЫЙ МИР...

(роман-антиутопия)

Глава 68

Джек сидел у гроба и потеряно размышлял, как теперь жить. В голове не было ни одной здравой мысли, а размышления больше напоминали бессвязный хоровод воспоминаний и сожалений об утраченных возможностях. Когда полтора месяца назад в имении патрона появился сиделка А-Плюс, Джек не встревожился, а лишь подумал, что патрон имеет право на маленький каприз, тем более что Дженкинс вообще редко демонстрировал старческие причуды. К тому же сенатор с обычной снисходительностью заметил Джеку, что уж кому-кому, но ему не из-за чего волноваться и вообще — он читал новую монографию сенатора Арчера? За все годы проживания Джека на вилле свободного Дженкинса сенатор ни разу ему не солгал, и Джек привычно не волновался, прилежно изучал предложенные ему книги, тем более что и патрон по обыкновению был бодр, ироничен и говорлив. Чем занимался пришлый А-Плюс, Джек не вникал, но заметил, что тот частенько "зависает" на форумах и постоянно бегает к одной из посудомоек и к убиравшей кабинет патрона домашней мебели.

А неделю назад патрон лишился чувств, и этот день стал для Джека началом конца.

Он не сразу поверил, что это все. Сначала А-Плюс привел старого Дженкинса в чувство, вот только в спальне сенатора появились какие-то приборы, а комната пропиталась слабым, но тревожным запахом болезни. А еще через два дня сенатор вновь потерял сознание и больше в себя не приходил.

Джек потеряно наблюдал поднявшуюся на вилле суету и чувствовал себя заброшенным и никому не нужным. Лишь сиделка А-Плюс, ненадолго оторвавшись от постели пациента, оглядел Джека с головы и до ног и приветливо улыбнулся:

— Ну, что, парень, вот и скуке конец, скоро отправимся на аукцион — готовься.

Домашний любимец даже попятился:

— Аукцион?.. Патрон никогда...

А-Плюс согласно кивнул:

— Ну, да, сам-то он никогда, только он почти труп, а без него — что нам тут делать? — сиделка даже пожал плечами, словно удивлялся, что кто-то мог желать иного. — Плохо только, что сенатор одиночка, — пожаловался он. — Так бы мы хоть завтра попрощались с этим болотом, а тут жди оглашения завещания и прочих формальностей — сплошная морока. Слава Богу, все твердят, что старикан неплохо соображал и необходимые документы готовил загодя. Не думаю, что формальности растянутся надолго, — сообщил А-Плюс.

В свои апартаменты Джек вернулся в полном смятении, и вскоре заметил, что отношение домочадцев сенатора переменилось. Домашняя мебель не спешила ему служить, девушки не искали его улыбок, и даже малышка Динни, еще недавно с готовностью раздвигавшая перед ним ножки, равнодушно заметила, что это вряд ли разумно, да и новая хозяйка не одобрит столь явное нарушение дисциплины, после чего решительно захлопнула перед его носом дверь. А наутро его собственный камердинер не принес ему выглаженную рубашку, дворецкий сообщил, что у прислуги теперь другие обязанности, а Джеку в преддверии аукциона стоило бы вспомнить навыки самообслуживания.

Перепуганный Джек ринулся к управляющему, но там ему был нанесен последний сокрушительный удар. Заметив домашнего любимца, доктор как-то не по-хорошему обрадовался и без всяких предисловий приступил к делу:

— Слушай внимательно, малыш... — потрясенный Джек осознал, что его впервые назвали на "ты", да еще и разговаривают с такой снисходительностью, словно он обычный питомец базового уровня. — Сегодня после обеда мы с дворецким проведем инвентаризацию твоих неотчуждаемых девайсов, чтобы выяснить, что действительно принадлежит тебе, а что было дано свободным сенатором во временное пользование.

Джеку показалось, будто пол уходит из-под ног. Ему потребовалось несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, чтобы вернуть способность мыслить.

— А завтра, малыш, тебе придется переселиться в комнату поскромней. Свободный сенатор жил замкнуто и не принимал гостей, но, полагаю, наша новая госпожа изменит ситуацию, и гостевые апартаменты обязательно понадобятся.

— Патрон еще жив, — в отчаянии прошептал домашний любимец.

Управляющий нахмурился:

— Мальчик мой, не забывай о почтительности — на аукционных смотринах она тебе пригодиться, — наставительно заметил он. — Своего опекуна ты можешь называть хозяином, свободным сенатором и, конечно, свободным опекуном. А "патрон" — это несколько... фамильярно, — деликатно заметил управляющий. — Так вот, — нумер сделал многозначительную паузу, — свободный сенатор доживает последние часы, в этом нет никаких сомнений. Как джек ты проявил себя весьма достойно — скрасил его последние годы, придал смысл его существованию, но со смертью сенатора твои обязанности в этом доме закончились. Наша новая госпожа не нуждается в собеседниках — она и так занятый человек, так что для тебя аукцион — самый разумный выход.

Джек полагал, что давно забыл об этом, но неожиданно вспомнил шарившие по телу потные руки, чужие пальцы, лезущие в рот, и от этих воспоминаний его замутило. Почти со слезами любимец прошептал:

— Пожалуйста... не продавайте...

Нумер сокрушенно вздохнул, потом озабоченно потер подбородок:

— Пойми, сынок, это необходимо. В этом доме у тебя нет перспектив...

Слезы струились по щекам, но Джек этого не замечал.

— Ну, хорошо, — терпеливо проговорил управляющий. — Я попрошу нашу госпожу отправить тебя в Стейтонвилль. Возможно, тебе удастся подобрать новую специальность, или же мы сделаем апгрейд старой, — говорил он, словно пытался убедить самого себя. — Возможно, ты станешь специалистом А-Плюс и заработаешь нормальное имя и даже фамилию...

Джек опустил голову. Он давно понял, что, сохранив старое имя, основательно сглупил. Называться "Джеком" здесь было равносильно тому, чтобы вовсе не иметь имени и отзываться на кличку Шут. Но, возможно, новая хозяйка подберет ему что-нибудь приличное?

— Но ведь наша новая госпожа политик, — Джек готов был цепляться за соломинку. — Ей нужна реклама. Я могу, я работал рекламщиком! — принялся уговаривать он.

— Мальчик мой, я надеялся, ты забыл все глупости оставленного мира, — с укором проговорил управляющий. — Реклама политика — это его старательность и успешность работы на общее благо, а не какие-то финтифлюшки. Выбрось глупости из головы и займись делом. И не забудь — инвентаризация начнется после обеда...

Инвентаризация оказалась еще одним шагом в пропасть. Лишь треть подарков сенатора была оформлена должным образом, и его великолепный комп, навороченный фотик, коммуникатор, шикарный навигатор и планшет, а главное, любимая машинка, его "мышка", "крошка" и "девочка", которой он готов был придумывать сотни ласковых имен, оказались даны ему только во временное пользование. Когда по распоряжению управляющего Джек вытаскивал из салона и багажника автомобиля кучу мелочей и очаровательных безделушек, которые всегда оказываются в любимой машине, а потом отдавал нумеру ключи, на душе было горько, словно при расставании с любимой девушкой.

Жизнь стремительно поворачивалась к Джеку задом, и распоряжения управляющего, уравнявшего его с другими питомцами, свидетельствовали об этом самым отвратительным образом. Джек больше ничему не удивлялся, впав в непривычное для себя состояние апатии. Отныне завтракать, обедать и ужинать он должен был на кухне, среди остальных обитателей виллы, должен был подчиняться общему распорядку, самостоятельно убирать комнату и пользоваться стиральной машиной. Когда Джек первый раз появился в мужской части кухни, питомцы заворчали, что из-за него должны сидеть в тесноте, но дворецкий внушительно хлопнул пару раз в ладоши, и так же внушительно произнес:

— Мальчики! Вы же хорошие питомцы, правда? Джек стеснит вас ненадолго. Скоро ему предстоит новая очень ответственная работа, но до этого времени он будет трапезничать вместе с вами. Поэтому поприветствуйте нового товарища и сохраняйте благовоспитанность.

Питомцы дружно проскандировали: "Добро пожаловать, Джек!", но через четверть часа после обеда новость, что его ждет аукцион, облетела всю виллу.

— Интересно, какая она, наша новая хозяйка? — гадали девушки, но, взглянув на него, уже другим тоном добавляли: — Ну, да, тебе-то все равно, тебе скоро на аукцион...

Эти слова — "тебе скоро на аукцион" — изводили Джека хуже убогой комнаты, скромной одежды и расставания с любимой машиной. Прячась от этих слов, домашний любимец часами просиживал в спальне хозяина, вглядывался в его лицо, ставшее чужим и незнакомым, и отчаянно ждал, не дрогнут ли у патрона веки.

— Ну, и что ты сидишь? — А-Плюс был единственным человеком, с которым Джек мог нормально разговаривать. И единственным, кто не смотрел на него, как на пустое место. — Пойми, ему уже ничего не нужно. Иди отдыхай...

— А если поговорить с ним? — прошептал домашний любимец. — Я слышал, если с человеком разговаривать, рассказать о том, что его волнует, он может услышать и очнуться. Можно же попробовать...

Сиделка внимательно вгляделся в Джека и сел.

— Он у тебя что — первый? — серьезно и сочувственно спросил он.

Джек непонимающе уставился на собеседника, а потом кивнул.

— И давно ты при нем? — продолжил расспросы А-Плюс.

— С две тысячи двенадцатого... — прошептал попаданец.

— Да, долго, — согласился сиделка и задумался. — Знаешь что, приятель, — заговорил, наконец, А-Плюс, — а ведь это выгорание. Когда мы отправимся на аукцион, обязательно скажи куратору, что тебе нужна реабилитация. И я тоже скажу. Ну, какие тебе сейчас смотрины? Тебе на курорт надо — недели на три, а лучше на четыре. Это любой адаптант подтвердит, — заметил он. — Ничего, все через это проходят. Это не страшно, — мягко и успокаивающе утешал собеседник. — А после отдыха будешь как новенький. Еще столько интересного увидишь! Наша жизнь — это не то, что у мебельков. Чего здесь киснуть? А о хозяине не думай, — распорядился А-Плюс, — у него сейчас все хорошо. Не каждому везет так легко уходить. Без долгих болезней, без страданий, без страхов... Поверь, ему очень и очень повезло...

Джек потеряно кивал, но каждый день как на дежурство являлся в спальню хозяина, а ночью вскакивал от кошмаров, видя себя на помосте аукциона. Он надеялся на чудо, и не верил в него, и чуда не случилось. Когда сиделка произнес "Ну, вот и все", Джек растерянно взглянул на восковое лицо патрона и неожиданно для себя расплакался.

Через полтора часа обитатели виллы облачились в траур, и Джек мог только вяло удивляться, как управляющий успел все это заказать и получить. Впрочем, патрон всегда гордился, что воспитал идеального хозяйственника. "Возможно, Бат несколько зануден, — самодовольно вещал сенатор, — зато от его взора ничто не укроется. К тому же, достаточно поставить перед ним любую хозяйственную задачу, и он выполнит ее безупречно". Теперь Джек убедился в правоте патрона, но впервые эта правота почему-то не радовала.

Черные ленты, черные платья, черные майки и брюки, и даже черные цветы в гирляндах угнетали, настраивали Джека на мрачный и безысходный лад. Новая владелица ожидалась к вечеру следующего дня, и питомцы то и дело подходили друг к другу и задавали один и тот же вопрос: "Интересно, а новая хозяйка — она какая?". Иногда, забывшись, они обращались и к нему, но сразу же вспоминали, что "ему все равно и вообще — скоро на аукцион" и отправлялись искать счастливчиков, что помнили хозяйку еще по тем временам, когда она была женой покойного патрона.

Ночь прошла без сна, завтрак в угрюмом молчании. Джек в тоске вышел на воздух и заметил сиделку А-Плюс, спокойно дымившего прямо на ступенях парадного подъезда. Чуть было не сказал единственному нормальному человеку, что патрон не любит, когда курит кто-либо другой, но вовремя вспомнил, что патрона больше нет. В носу защипало, и Джек отвернулся.

Звук мотора машины разорвал гнетущую тишину, и Джек оторвался от лицезрения залитых солнцем клумб. Небольшая машина, молодая женщина в деловом костюме... Со дня первого беспамятства патрона ранние визиты были не редкостью, и теперь Джек почти равнодушно размышлял, представительницей какой фирмы — похоронной или юридической — была визитерша.

Управляющий пулей вылетел из подъезда и почти скатился по ступеням лестницы:

— Моя госпожа! Простите, что не встретил... Я полагал, вы прибудете к вечеру...

— Я воспользовалась скоростной тарелкой, Бат. Не надо извиняться, все в порядке.

Ошеломленный Джек смотрел на новую владелицу, чуть не открыв рот.

— Приветствуйте госпожу, питомцы! — почти прошипел нумер, но сбитый с толку Джек продолжать стоять столбом, начисто забыв, что надо делать перед лицом хозяйки.

— Успокойтесь, Бат, все в порядке, — проговорила Элис Дженкинс.

— Но дисциплина...

— Все потом.

Хозяйка торопливо поднялась по лестнице и прошла внутрь дома. Управляющий обжег питомцев взглядом:

— Чтоб через час были в моем кабинете, — распорядился он. — Оба! — и ушел вслед за госпожой.

А-Плюс пожал плечами и выкинул сигарету в урну, а Джек обреченно понял, что это все — вот теперь его точно продадут.

* * *

Элис читала послание бывшего мужа и думала, что его надо было чаще навещать. Или, хотя бы, чаще звонить, регулярно, а не в те редкие случаи, когда ей требовался политический совет. Надо было звонить, тормошить, придумывать множества проблем, потому что чудить так, как чудил бывший супруг, можно было только от одиночества.

Строки письма почему-то расплылись, и Элис сообразила, что плачет. Вытерла глаза и вновь принялась читать.

"...и ты с полным правом можешь сказать, что я подложил тебе свинью. Но нет, детка, я слишком привязан к тебе, чтобы поступать подобным образом, все же ты мое единственное дитя. С прочим имуществом проблем у тебя не будет, а вилла тебе и правда не нужна. По умному, тебе стоило бы продать ее и питомцев, и продавать лучше раздельно, так будет и быстрее, и проще, и, что немаловажно, гораздо выгоднее. Люди подбирают питомцев под себя и не любят пользоваться обносками..."

Элис нахмурилась и осуждающе покачала головой.

"Ну-ну, дитя мое, я почти вижу, как ты недовольно хмуришь брови и упрямо кусаешь губы. Перестань, тебе это не идет...". Сенатор подумала, что бывший муж неплохо ее изучил, и постаралась разгладить лоб. И все же о продаже питомцев речи быть не могло. Как бы не уговаривал ее Дженкинс.

"Продажа этой части имущества будет самым разумным решением. С твоей работой у тебя и так слишком много хлопот, так зачем взваливать на себя еще одну ношу? Впрочем, ты всегда поступала по-своему...".

Элис кивнула. Понимание бывшего мужа облегчало ситуацию.

"Поэтому я предложу тебе вариант, который удовлетворит всех. Тебе не нужно это имение, не нужны эти питомцы, зато средства вряд ли будут лишними. Не думаю, что ты станешь это отрицать. А раз ты не желаешь продавать питомцев, то сдавай виллу на пять-семь дней молодоженам или семьям с детьми, которые хотели бы провести отпуск в тишине и покое. Строго говоря, тут могут проживать сразу несколько семей и совершенно друг другу не стеснять и даже не встречаться между собой. Тебе не придется особо тратиться на организацию пансионата: мои питомцы привыкли обеспечивать комфорт, а Бат умелый управляющий, на которого ты всегда сможешь положиться. К тому же если ты оставишь виллу пустовать, то без конкретной работы Бат может впасть в излишнее администрирование, что вряд ли будет рационально, и тебе все равно придется его продавать, потому что наказывать управляющего будет непедагогично..."