У дверей крематория стояла небольшая толпа подростков, пытающаяся вскрыть дверь. У меня самого были нелады с законностью, как сказано в одной из моих характеристик (из общежития): "... требования правил знает, но старается ими не руководствоваться в повседневной жизни..." Одним словом — бунтарь. Из этого чувства я и подошёл к компании.

Замок напоминал одну логическую игру. Безумно сложную, но игру. Я сам на досуге (в перерывах между наплывами приступов графомании) баловался такими играми, и головоломка не представляла для меня большой сложности. Тем более, среди ребят была симпатичная девчонка, и под её взглядом я решился.

Как я и думал, замок легко поддался, и я гордо вошёл внутрь...

Шагов своих подкованных ботинок по бетонному полу я не услышал, хотя тишина вокруг стояла буквально мёртвая. Оглянувшись на закрывшуюся дверь, я увидел, что от лужицы рядом с ней ведут следы. Мысленно плюнув, я дошёл до следующей двери, открыл её и шагнул внутрь.

Я не понял, куда я попал. Кругом стоял туман. Развернувшись, я не нашёл сзади неизвестно чего, что ожидал там увидеть. Внезапно из тумана вышла какая-то тень. При рассмотрении она напоминала старичка.

— Здравствуйте. — Сказал я.

— Гм. — Ответил старичок. — Я не могу ответить вам тем же. Видите ли, что бы здравствовать, надо жить, а это — маленькая проблема. Как мне известно, вы мертвы.

— Я? Но ведь...

— Рай, ад, нирвана, пекло... Называйте, как хотите, но я предпочитаю правду. Это — облако.

— Я знаю, что такое облако. К тому же, я несколько раз летал на самолёте и ни разу не видел в облаках никаких людей.

— Гм, души обитают не во всех облаках. К тому же, внутри облака простым смертным ничего нельзя увидеть.

— Но я не знаю, от чего я умер... — Начал приводить я последний аргумент.

— От огня. Вас спалило в крематории.

Я вспомнил веками прививаемую русским безалаберность, и до меня всё дошло.

Поболтав со старичком ещё немного, я отправился исследовать облако.

— Вот ты где! — Прошло... не знаю, сколько, мёртвым всё равно, и на меня набросился какой-то карикатурный толстяк. — Вот ты! Ты знаешь, что ты делал при жизни?

— Нет. — Честно ответил я. Я не знал, не помнил и вообще был чист, как отформатированная дискета.

— Ты писал! Ты Автор! И ты записывал свои произведения раньше, чем моя крадущая идеи машина крала их у тебя!

Я пожал плечами и пошёл дальше, оставив толстяка наедине со своим горем. Только то, кем он назвал меня, крутилось в голове, пока чётко не показалось: "Авлек". За неимением лучшего, я счёл это своим именем. Надо же мне было иметь своё имя.

Милая киска с коварным характером сидела рядом с облачной стеной и мурлыкала в ожидании очередной жертвы. И я её увидел, подошёл и наклонился. Киска мяукнула и тут же вцепилась мне в нос. Я мотал головой, пока не вспомнил, что я всё-таки просто тень и не имею плоти. Киска не могла сжимать больше на мне зубы, с громким воплем протеста улетела куда-то.

Моё спокойное существование прервал девятилетний мальчик.

— Т-с-с. Слышите? — Прошептал он. Прислушался. Вдалеке что-то клацало.

— Да. — Прошептал я.

— А-а-а! — Закричал он во всё горло. — Стиплер! — И побежал куда-то.

— Что за стиплер? — Спросил я облако, и оно отозвалось:

— Вот такая история: здесь есть молодая женщина, которая скрепляет своим стиплером всё, что ей попадётся на глаза.

— И что? — Спросил я, но облако уже молчало.

Блуждания привели меня к какой-то девушке. В её руках и правду был стиплер.

— Вы не одолжите? — Спросил я у неё.

— Вы не убежите?

— Нет.

— Тогда возьмите.

— Хорошо. — Я взял стиплер и положил свою левую плоскую руку на её правую и тоже плоскою руку. Затем я трижды скрепил наши руки.

— Что Вы сделали? — Спокойно спросила она.

— Чтобы не убежать. — Ответил я, отдавая стиплер.

— Нет, Вы не правы. — Опровергла она, выбрасывая стиплер и показывая на скобки. — Первая скобка — любовь. Вторая — дружба. Третья — брак. Теперь Вы поняли?

— Нет.

— Есть поговорка: "Браки совершаются на небесах."

— Есть. — Согласился я.

— Но проводятся они на земле.

Я почувствовал, что облако меня не держит. Через мгновение я уже падал. Вниз.

Часть первая. Неумирающий.

Глава первая. Награждение.

Очень долго мне говорили, что, подобрав меня, бесчувственного, практически без одежды и без памяти, барон Нийрал сделал доброе дело. Я с этим, в принципе, согласен, но он пошёл дальше. Рабство — слишком мягко звучит, в конце концов, у рабов есть хоть какое-то подобие своей воли, но у меня не было ничего. Даже смерти.

Барон начал использовать меня в качестве подопытной свинки. Скрепив меня кукольным заклинанием, которое слабело только после того, как барон ложился спать, и заставляло меня повторять все движения барона, он продолжил изучать способы ухода от магических атак.

На моей коже оставило следы всё, что только могло родиться в мозгах магов. Но самым неприятным было то, что я не мог умереть и, испытав неприятные ощущения от приближающейся кончины, оставался на ногах.

Мои мучения прервались в один пасмурный день, когда над домом расцвело сияние в виде десятиконечной звезды.

— Звезда, звезда! — Радостно вопили все, кто видел это.

Как только барон, и я за ним, вышел на крыльцо, звезда наверху вспыхнула всеми цветами и погасла.

— Звезда. — Сказал барон мечтательно.

На следующий день он пошёл получать эту награду, не отвязав меня от себя. Разумеется, на Центральную арену я прибыл вместе с ним. На ней собралась толпа народа, которая очень была чему-то рада. Наверное, награждению.

Нийрал поклонился, и я отвесил поклон, почувствовав, как кожа отслаивается от рёбер. К барону медленным шагом подошёл рыцарь в блестящих доспехах, преподнёс ему на бархатной подушке орден в виде десятиконечной звезды и объявил:

— За заслуги в прошлом и будущем я награждаю избранного орденом Хрустальной звезды. Прими же избранного, звезда.

Барон взял звезду с подушки и начал разглядывать. Она была около шести сантиметров в высоту и четырёх в ширину, если не считать непонятных ответвлений в виде стальных ромбов, вытягивающихся ещё на сантиметр из каждого луча. Нийрал кивнул и попытался прикрепить звезду к своей груди. Орден как будто прилип. Тогда он развернулся, и неизвестно какая сила оставила меня на месте. Звезда упала на пол, но не разбилась, а, приземлившись на свои металлические "лапки", пробежала ко мне. Потом по ноге, безбольно раздирая мне кожу, забралась на грудь и впилась ножками в кожу с левой стороны. Устроившись там, она застыла.

— Что случилось? — Спросил барон.

— Видимо, не вы избраны. — Обескуражено ответил рыцарь.

— А кто? Он? Кукла?! — Барон подскочил ко мне и ухватился за орден. — Что ты хочешь за звезду?

— Что ты хочешь? — Одновременно зазвучал неизвестный голос в голове.

— Смерти. — Отрешенно ответил я всем.

— Ты её получишь! — Вскричал Нийрал, одновременно дёргая за звезду.

Моё тело покачнулось, оставляя в руке барона звезду вместе с клоком кожи, и упало. Я остался стоять в его ногах, как безмолвный свидетель, никем не видимый. Нийрал, ругаясь, стал вытаскивать "ножки" ордена из моей плоти, но она была скользкая и после второй звезда выскользнула из его рук и упала на гранитный пол арены. Раздался звон и орден разлетелся. Барон очумело посмотрел на это, плюнул в сердцах и, пнув на прощание тело ногой, отправился восвояси. Народ тоже медленно разошёлся, оставив мусор на полу арены. Я остался ждать, пока за мной явиться кто-то, что бы забрать в то место, куда меня должны поместить после смерти.

Глава вторая. Отряд обречённых.

По полу раздались шаги. Женские шаги. Я приготовился, но неизвестная прошла сквозь меня, не заметив, и наклонилась над осколками. Она напевно произнесла несколько незнакомых слов, и осколки стали собираться. Через мгновение звезда была целёхонька, а я упал на своё собственное тело. Вздрогнув от неощущаемого ранее холода, я поднялся. Тела больше на полу не было. Оно было на мне, или я был в нём. Женщина удивлённо оглянулась.

— Здравствуйте, избранный. — Опомнилась она. — Что здесь было? Почему вы пожелали смерти?

— Откуда вы знаете?

— Я — Дека, дух ордена. Именно я спросила вас о желании, но я не знала, что вы изберёте нечто настолько оригинальное. Так же мне не понятно, почему вы ожили. Но, награждая вас заново, я спрашиваю об этом странном желании. Можете с начала загадать желание, а потом ответить на вопрос. И так?

— Лучше сначала на вопрос.

— Как хотите.

— Меня зовут Авлек, кажется. — Слова больно лезли в непривычное к ним горло. — Я был куклой у барона, который думал, что это его награждают орденом. Поэтому я и хотел смерти, как избавления.

— Награждение снимает с вас любые чары. Поэтому ваше желание не считается. Что же вы хотите?

— Я не знаю. Пожалуй, что ничего. Одеться, правда, не мешало бы. Оружие и навыки обращения с ним. Я ведь ничего не помню.

— Это можно устроить. Но должна вас предупредить, что это будет не очень комфортно. Мне ведь надо спешить. — В ту же секунду звезда подлетела к моей груди, но не вцепилась в неё, а лапки ордена стали нитяными и, обмотав меня несколько раз, создали что-то вроде рыцарских лат, но без единого намёка на швы. У бедра появился длинный тонкий меч в ножнах. — Пошли, здесь тебя до конца обучения не должны видеть.

Мы вышли из арены и пошли на запад. Проскользнув из запасных ворот под прикрытием волшебства, Дека шептала себе что-то под нос, мы вышли в трухлявый район. Его населением были бедняки, беглые рабы, чернорабочие, мелкие воришки и прочий опустившийся люд, которому в Уморске не нашлось пристанища. С помощью Деки я нашёл пустую развалюшку неподалёку от самой южной, заброшенной башни, так называемой Бедняцкой. Из неё в последствии было очень удобно ходить зарабатывать в порт. Ещё несколько десятилетий назад порт был единым целым с Уморском, он и стоял-то относительно недалеко, но после голодных бунтов, когда рыба, практически единственная пища, была содрана на его складах, а немногие запасы зерна хранились в старом замке, который после подавления стал таможней, наиболее нищий район, располагавшийся как раз между портом и современной южной стеной стал большим пустырём. С трудом подавленное восстание бедноты закончилось с возведением новой городской и портовой стен. С тех пор трухлявый район и припортовые трущобы были разделены.

Сам трухлявый район по площади равнялся половине города, но постоянную границу не имел из-за проводимых облав, эпидемий и прочих бедствий, которые нередко уносили половину населения района, но не проходило и месяца, как разрушенные шалашики и прочие хибарки восстанавливались, и жизнь района входила в обычную колею. Кто-то воровал, кто-то подрабатывал, торговал барахлом, поддерживая своё, в общем-то никому не нужное существование.

Назвав три месяца сплошной физической пытки не очень комфортными, Дека слегка приуменьшила уровень доставшихся мне испытаний. Каждый день я изматывался физически на работе, а затем ещё и многими упражнениями. Ночью я спал, как мёртвый. Мучение закончилось, когда на район обрушилось очередное бедствие.

Облава пришла внезапно, как всегда. Накануне Дека, сказав, что ей надо ненадолго отлучиться, так и сделала, так что утром я оказался предоставлен самому себе. Мой "домик", три стены и полкрыши, не имел свою дверь, и поэтому два солидных с виду человека вошли без стука. В прочем, второй вошедший, один из городских смотрителей рабов, сразу же вылетел с небольшим камнем во лбу, который был пущен моей рукой. За мгновение до этого первый вошедший уклонился от такого же камешка и мгновенно принял стойку защиты с мечом в руке. Я оказался в аналогичной стойке рядом со своим матрасом. Мы смотрели глаза друг другу буквально несколько мгновений, но после его взгляд опустился и остановился на звезде, которую не мог скрыть короткий плащ. Он был на награждении и всё видел, поэтому его обуял ужас.

— Кто вы? — Спросил он с дрожью в голосе, но не опуская меча.

— Я не знаю. У меня почти пустая память.

— Вы награждены орденом. За что?

— Не знаю. Наверное, за будущие заслуги. А может, за прошлые... — Я пожал плечами.

— Вы умерли на глазах у всего города. Что произошло?

— Моё желание сочли неправильным.

— Что вы собираетесь делать дальше?

— Я не знаю.

— Вы не согласитесь пойти в городскую стражу? Точнее, нам не хватает кого-нибудь в особый отряд.

Делать мне больше было нечего, и я согласился.

Особый отряд, или, как его называли его же ветераны, отряд обречённых, должен был охранять ворота города, пока они закрывались. Именно поэтому в него не брали простых опытных воинов. Или новички или ветераны, обученные всему. В меня премудрость охраны ворот вбили за месяц. Навыки мои были самые простые, основные, поэтому обучиться мне было легко, а главная премудрость состояла в том, что бы при закрытии ворот успеть попасть внутрь. Иначе — кто не спрятался — тот сам виноват. Спокойная жизнь, включая в себя караулы, тренировки фехтования и всё прочее, окончилась через полгода.

Глава третья. Гибель империи.

Сперва показались крестьянские телеги. Они несли дикие слухи, что империю охватило восстание какой-то техники. Затем появилась знать. Богатые кареты, изукрашенные лошади... Кто-то бросил:

— Война. Плохо дела, они бегут в море.

В голове, пока я смотрел это зрелище, билось четверостишие:

И знать бежит. Кто как богат.

Верхом, в каретах, всё подряд.

Спасая свой широкий зад,

Продать отечество спешат.

После явился сам император со всей своей семьёй. Я не особо вглядывался, а должен был, говорили, что дочь его — просто красавица, тем более что в будущем нам была уготована встреча.

Император не стал надолго задерживаться в городе, а сразу же переехал в порт. От трущоб за это малое время, пока император решал что-то с градоначальником, ничего не осталось. Зато остальная знать осела в городе, разнося чудовищные слухи. Там было и о самодвижущихся телегах, которые сильно дымили, но не нуждались в лошадях, и были покрыты такой бронёй, что не всякое заклинание пробивало. В чём я сомневался, видел, как большие огненные шары пролетали по пустыне. Маги тренировались. Но главный слух был о необыкновенных палках, которые выплёвывали из себя свинцовые шарики с такой силой, что не спасал никакой доспех. И многое, многое другое. У страха глаза велики, знать слишком преувеличивала, оправдывая своё поражение.

За ней, знатью, в город опять потянулись крестьяне, надеявшиеся отсидеться за стенами Уморска, пока всё не утихнет. Вдобавок наводнённый знатью город стал потреблять в два раза больше продуктов, и появилась неплохая возможность подзаработать. Именно во время этого нашествия и напали враги. Шум, крик, вопли, мы выстраиваемся, ворота закрываются, крестьяне, не будь дураки, пытаются втиснуться, кто поумней, спешит в Трухлявый район, к Сломанным воротам, которые, на самом деле целы, но плохо закрываются. Никто, кроме нападавших, не успел.

123 ... 789

↓ Содержание ↓