Экологическая тропа

АЛЕКСАНДР СОКОЛОВ

ЭКОЛОГИЧЕСКАЯ ТРОПА

Повесть

1.

-Ну, что, Валерий Аркадьевич? Превосходно! Как всегда — превосходно.

Редактор встал, заложил руки в карманы и несколько раз прошелся, не выходя из-за стола, от стены к стене.

На губах у Валерия заиграла улыбка:

-Я рад. Как всегда — рад.

Редактору было уже за шестьдесят, но выглядел он крепко, мыслил ясно и покидать своего кресла не собирался. И вообще, в стенах этого издательства еще витал дух той эпохи, которая рухнула через десяток лет после рождения Валерия, и воспоминания о которой у него всегда отдавали какой-то сладостной ностальгией.

-Хотел предложить вам интересную работенку...

Редактор порылся в ящике стола и извлек довольно объемистую папку:

-...Но, как сказано кое-где, меня одолевают смутные сомнения. Взгляните сами.

Валерий взял и начал листать материал.

-Сомнения относительно моих способностей? — уточнил он.

Редактор усмехнулся и стал набивать свою неизменную трубку.

-По этому поводу у меня, как раз, сомнений не возникает. Мне бы очень хотелось, чтобы работу выполнили именно вы, — проговорил он прикуривая.

По кабинету поплыл ароматный дымок Золотого руна. Редактор не признавал ничего другого, очевидно, тоже все еще с тех времен. Впрочем, это касалось не только сорта табака.

-Срок, — пояснил он, — Это должно быть сделано к пятнадцатому апреля.

-Ну, это мне не успеть, — сказал Валерий, закрывая папку, — Даже и речи быть не может. Мне очень жаль.

-И мне, — кивнул головой редактор, — Уж как мне-то жаль, не могу вам передать, дорогуша.

-Ну, вы же знаете, я могу заниматься этим только в свободное время.

Редактор потягивал трубку и смотрел на Валерия внимательным взглядом:

-Давно хочу у вас спросить, а что вам мешает сделать рокировку?

-В смысле? — не понял Валерий.

-В самом прямом. Сделать перевод своим основным занятием, а юриспруденции посвящать свободное время? Я не хочу вам задавать бестактных вопросов о размере вашего гонорара, или как там это называется, в вашем департаменте, но наши расценки вам известны. Помножьте их на свою работоспособность, при том условии, что будете востребованы постоянно, и этот результат я вам гарантирую. По крайней мере, пока я здесь.

-Пока вы здесь? — многозначительно уточнил Валерий.

Редактор усмехнулся одними глазами и спросил:

-А там? Вы уверены, что там понятие 'пока' не актуально? Или у вашей фирмы такая бронированная, как теперь выражаются, крыша, что ей не страшны любые стихийные бедствия?

-Я трезво смотрю на вещи, — ответил Валерий, — но пока еще не созрел для такого решения.

-А в моральном отношении? — не сдавался редактор, — Конечно, социум есть социум, но... Вы же интеллигентный человек. Мне почему-то кажется, что мир в душе — это для вас отнюдь не абстрактное понятие, как для многих.

Валерий опустил взгляд. Они помолчали.

-Поймите меня правильно, — опять заговорил редактор, — я на вас не давлю, я только предлагаю подумать. Я не знаю, какой вы юрист, но то, что переводчик вы от Бога — это факт.

-Спасибо, — сказал Валерий, поднимая глаза на редактора, — Могу еще быть вам полезен?

-Дорогуша, уж кто-кто, а вы всегда можете...

Он придвинул Валерию еще одну, тонкую, папку.

-Беретесь? Срок, как всегда, не устанавливаю, поскольку вы в этом не нуждаетесь.

-Берусь, — кивнул головой Валерий, посмотрев объем и бегло пробежав глазами 'по диагонали' пару страниц.

-Договорились, — сказал редактор, поднимаясь и протягивая ему руку.

Валерий вышел из издательства и поехал к одному из клиентов. Вопрос не стоил выеденного яйца, но клиент был страшный зануда. Почти по каждой поставке у него находилось множество претензий на пустом месте, и расставить все акценты, не вступая в длительную переписку, можно было только при личном присутствии.

Вырулив на Садовое кольцо, Валерий оказался в мертвой пробке. Он вытащил смартфон, определил, что стоит добрая половина магистрали, и безнадежно ткнул пальцем в панель. В машине негромко заиграла музыка.

'Надо было на метро', — с досадой подумал Валерий.

Как всегда в таких случаях, машина превращалась для него из средства передвижения в камеру пыток. Хотя тереться в толпе он тоже не любил. Валерий стал замечать, что последнее время его все больше стало тянуть к одиночеству. Редактор своими откровениями, что называется, разбередил ему душу. Ведь Валерий и сам об этом думал. Он склонялся к мысли, что работа над переводами стала в его жизни своеобразной отдушиной. Он погружался в нее целиком, отдыхал за ней от постоянного вынужденного общения, даже забывая порой, что делает работу за деньги.

А деньги были нужны постоянно. То на летний отдых, то на ремонт, то подходила страховка на машину, потом решили взять еще одну, для Людмилы, а три года назад добавился еще и коттедж. Валерий ненавидел свою работу, но она приносила приличный доход, и ее потерю их семейный бюджет не выдержал бы.

Его вторая специальность упала в руки Валерию сама, без его желания, можно даже сказать — вопреки. Так сложилось, что когда он еще учился в школе, неожиданно, из-за конфликта с директором, в самом начале учебного года уволилась преподавательница английского языка. Оставшись на всю школу в единственном числе, другая возопила от предлагаемой нагрузки, и под угрозой последовать за своей коллегой, отказалась от трех классов, в числе которых оказался и тот, в котором учился Валерка.

Постоянного преподавателя нашли только через два года, когда класс был уже выпускным. За все это время приходили три человека, никогда ранее не работавшие в школе, которые, попав в этот 'ад' впервые, не выдерживали каждый больше двух месяцев.

Понятно, что у всех, кто не занимался самостоятельно и не считал этот предмет для себя необходимым, а таких было большинство, образовался невосполнимый пробел. Нашедшейся, в конце концов, молодой учительнице пришлось употребить все свои силы и возможности, чтобы ее ученики смогли хотя бы открыть рот на выпускном экзамене. Лишь только этого и удалось ей добиться, и им всем, в том числе и Валерке, автоматом поставили тройки за произнесенные несколько фраз.

Однако, на вступительном экзамене в институт, даже, несмотря на то, что благодаря отцу, этот вопрос был уже решен на соответствующем уровне, такие познания были явно недостаточны. На все оставшееся до экзамена время ему был нанят репетитор и дано категорическое указание от отца 'кровь из носа' подготовиться так, чтобы не ударить лицом в грязь. Валерке ничего не оставалось, как подчиниться, но при этом ему стало казаться, что он возненавидел теперь английский на всю оставшуюся жизнь.

Репетиторша, женщина средних лет, уныло посмотрела на него, когда он явился первый раз, и равнодушно проговорила:

-Проходите, молодой человек, раз пришли.

Она села за стол, открыла учебник, ткнула пальцем в первую попавшуюся строчку и сказала:

— Посмотрим сначала, на что вы способны. Переведите мне эту фразу.

'В нашем городе много заводов и фабрик', — прочитал Валерка.

-In our town many plant and factory, — пробубнил он и тут же поправился, — Factories, конечно. Plants and factories.

Губы женщины дрогнули в сдерживаемой улыбке:

-Вы простите меня, надеюсь, если я буду иногда ни с того, ни с сего улыбаться?

Валерка неопределенно повел плечом.

-От нуля! — становясь серьезной, вынесла приговор репетиторша и начала с ним работать.

Надо сказать, что это она умела. Спустя полтора часа, Валерка поднялся из-за стола, чувствуя, что у него взмокла спина.

-Я не горела желанием с вами заниматься, — сказала ему на прощанье репетиторша, — После разговора с вашим отцом, я думала, что ко мне заявится какой-то прилизанный оболтус. Вы такого впечатления не произвели, но ваш уровень ужасен. Спасти положение в столь короткий срок может только лишь ваше усердие.

Проверяя его домашнее задание после двух занятий, она неожиданно подняла над тетрадью красную ручку и спросила:

-Вы не знаете, для чего я это делаю? Почему вы не скажите прямо, что вам это не нужно? Я не привыкла выполнять мартышкин труд.

-Мне это нужно, — сказал Валерка.

-Нет. Это нужно только вот этой бумаге, раз я третий раз правлю одно и то же. Единственное, что необходимо для изучения языка — это внимание и память. Мне думается, вам еще рано жаловаться и на то, и на другое. Стало быть, вывод напрашивается сам собой.

Валерка напрягся. Во-первых, приближался экзамен, а во-вторых, вопреки самому себе, он почувствовал уважение к этой говорящей правду в глаза сердитой женщине. И еще ему показалось, что она поверила в него, а этого Валерке в те годы недоставало почему-то больше всего.

Когда он, еще через два занятия, запинаясь, переводил текст, а репетиторша бесстрастным голосом поправляла его буквально на каждой фразе, глядя в пространство и думая, как ему казалось, о чем-то своем, она вдруг неожиданно пристально посмотрела на него, и перебив на полуслове, сказала:

-А давайте не поступать в этом году.

Валерка запнулся и непонимающе уставился на нее.

-Я предлагаю вам отказаться от поступления и продолжить наши занятия. Тогда через год вы поступите в иняз безо всякой протекции. Я гарантирую это. У вас есть большие способности от природы к овладению языками.

Он растерялся, не зная, что ответить. Валерка не мог отказаться от поступления, зная, что вопрос уже был подготовлен отцом, да и вообще, иняз не котировался в его сознании как база для жизни. Кажется, репетиторша почувствовала, о чем он думает.

-Завтра я встречаюсь с вашим отцом по поводу оплаты, — сказала она, — Я выскажу ему свои соображения на этот счет, а вы уже достаточно взрослый человек, чтобы принимать решения. Я согласие дала, слово за вами.

Валерка не стал ничего говорить дома, но о том, что у отца с репетиторшей разговор состоялся, понял по его пристальному взгляду, который тот на него бросил, вернувшись на следующий день домой.

-Успехи делаешь? — спросил отец.

Валерка ничего не ответил, лишь пожал плечами.

-Похвально. Мог бы и самостоятельно заниматься два года, раз такой способный. Мне не пришлось бы сейчас выбрасывать деньги на ветер.

Больше он не сказал ничего.

Когда Валерка пришел на очередной урок, репетиторша сказала:

-Я имела appointment с вашим отцом, но мы, к сожалению, не поняли друг друга. Безусловно, я признаю его право видеть в вас второго Плевако, но я тоже заметила в вас то, что вижу далеко не в каждом, и с моей точки зрения, неразумно хоронить в себе такие способности. У вас лично есть желание продолжать заниматься, вне зависимости от того, поступите вы на этот год или нет?

-Я поступлю, — глядя ей в глаза, твердо сказал Валерка, — И желание есть.

-Я так и думала, — обронила репетиторша, и нельзя было понять, к чему из того, что сообщил ей Валерка, это относилось.

А занятия они продолжили, хотя теперь Валерке приходилось платить за них уже самому. Отец не терпел, когда шли против его воли, но Валерка пошел даже на то, что стал ради этого подрабатывать курьером. Ему было интересно, поскольку занятия начали приносить реальные плоды. И еще его подогревала вера в него репетиторши, которая делала для этого, как он чувствовал, все возможное, сама почти по-детски радуясь его успехам.

Однажды, спустя примерно полгода с начала их занятий, она протянула ему папку:

-Мне заказали перевод этой статьи. Материал несложный, хотите дерзнуть?

Валерка сдержанно отнесся к этому предложению, поскольку догадался, что работа оплачиваемая, и то, что она 'впрягла' его, ему не понравилось. Однако папку взял, и просидел над ней весь вечер и половину ночи, хотя статья содержала всего четыре страницы. Перепечатав под утро пятый вариант своего перевода, он вручил его на следующем занятии репетиторше.

-Спасибо, я посмотрю, — сказала она.

Еще через урок, она положила перед ним на стол листок.

-Это доверенность. Съездите в издательство и получите гонорар, — пояснила она, — Эти деньги вы заработали сами — ваш перевод приняли. Я поправила кое-что, но в целом вы справились. Я бы даже сказала, блестяще справились для первого раза. А доверенность, чтобы у вас не было предположений, что я вас использую. Если возникнет желание заниматься этим впредь, могу вам изредка давать такую работу. Пока под моим именем, но если так пойдет дальше, думаю, что смогу в скором времени вас кое-кому представить.

-А со мной захотят иметь дело? — усомнился Валерка, — Диплома же у меня нет.

-Это можно решить, — успокоила его репетиторша, — Высшее гуманитарное у вас будет, закончите еще хотя бы академические госкурсы, и официальное основание появится. Да с вашим уровнем, я думаю, можно будет сдать экстерном.

Так Валерий стал, кроме юриста, еще и переводчиком, и благодарил судьбу, что на его жизненном пути встретилась эта не похожая на других, одинокая женщина, сумевшая пробудить в нем не замеченные никем способности, заронив при этом в душу мысль о возможности жить среди множества людей своей жизнью.

Машины стояли плотной стеной. Иногда начиналось едва заметное движение, но тут же опять замирало. Валерий держал ногу на тормозной педали, слегка отпуская ее, чтобы подъехать к предыдущей машине, и не делал никаких попыток прорваться вперед за счет маневров из ряда в ряд. Мысли, растревоженные редактором, продолжали владеть им. Валерий вспоминал и удивлялся, сколько случайностей получили потом продолжение и стали вехами его жизни. Ведь женился он тоже, можно сказать, случайно.

С Людмилой он познакомился, когда учился на старшем курсе института. Именно тогда его закадычный дружок и однокурсник Сашка позвал его с собой в Нижний Новгород на юбилей своей тетки. Там-то он и заприметил немного разбитную, но веселую девчонку, стрелявшую на него время от времени озорными глазами.

-Кто такая? — спросил он Сашку.

-Эта? Маринкина подружка. Лахудра еще та, — отрекомендовал ее приятель, — Е...аться хочет, как лошадь. Аж пердит...

Валерка знал, что Маринка — это Сашкина подруга из местных. Даже какая-то дальняя родственница, что не мешало, тем не менее, их устойчивой интимной связи.

Надо сказать, что хоть ему перевалило за двадцать, с девчонками Валерка до сих пор дела не имел. Тянуло неимоверно, но в последний момент всегда одолевала какая-то робость. А здесь — то ли выпили много, то ли компания подобралась подходящая, то ли сыграл роль отрыв от дома и всего привычного, но он осмелел и первый подошел к ней.

Они вместе танцевали, вместе ходили курить и все время о чем-то болтали. Из Валерки, как из рога изобилия, сами собой начали сыпаться анекдоты, прибаутки и прочие скабрезности. Людка хохотала в голос и не оставалась в долгу. Скоро они уже сидели рядом за столом и обращали на себя внимание всех присутствующих громким заразительным смехом. К их компании присоединились Маринка с Сашкой и сын Сашкиной тетки Гриня, их однолеток. Дело кончилось тем, что они все вместе ушли и до поздней ночи просидели в парке напротив дома, периодически доставляя туда со стола закуски и горячительное.