Замысел божий. Глава I

ЗАМЫСЕЛ БОЖИЙ

Посвящение.

Моей доченьке Светлане, моему первому слушателю, читателю и критику, убедившей меня писать — посвящаю этот роман.

А ещё я бы хотела выразить благодарность тем, кто меня поддерживал, вдохновлял и помогал. Прежде всего это Елена и Анатолий Спесивцевы, Марина Калмыкова и мой муж.

Оглавление

Предисловие.

У каждого романа должно быть предисловие. Будет оно и у моего. Иначе где бы Вы, уважаемый читатель, узнали, что мой роман относится к исторически — фантастически — эзотерической литературе? Почему так сложно? Объясняю: исторический — потому что ни персонажи, ни события не выдуманы мной. Всё, что Вы в нём прочитаете, реально происходило в середине и конце 17-го столетия. Фантастический — потому что всё, что происходило, было в одной из параллельных исторических линий, возникшей в тот момент, когда некая высшая сила вмешалась в наше прошлое и изменила его. Ну а эзотерический — потому, что сведущий читатель понимает, что в нашей Вселенной много разных пространственных искривлений и что всё, что несведущим кажется выдумкой, на самом деле всего лишь не понятая или же пока не обнаруженная и не изученная реальность. Что на самом деле нет ни прошлого, ни будущего — они существуют одновременно с тем, что мы считаем настоящим и настоящим их делает присутствие нашего сознания. Именно оно создаёт для себя свою историческую линию, выстраивая её от точки "А" — приход в материю, т. е рождение, до точки "Б" — покидание её, т.е. смерть. И если в эту линию вдруг неким образом вмешается другое сознание, то оно создаст в этой линии ответвление и то, что могло бы произойти здесь, но не произошло по той или иной причине, произойдёт там. Таких линий может быть бесконечно много. К чему это я? Да к тому, что роман мой исторически правдивый, но моё вмешательство в судьбу одного конкретного человека из нашего общего прошлого создало ответвление в его исторической линии и привело к событиям, которых мы, дорогой читатель, не замечаем, так как наше с Вами прошлое не изменилось. Так вот о том, каким могло бы быть наше настоящее, если бы мы все были бы в том ответвлении и о том, какие события его создавали, и будет мой роман.

Часть 1. Зачем человеку крылья?

"И послал Бог Ангела..."

Библия, "Ветхий Завет", 1-я книга Паралипоменон

Глава 1

01.

Подставив паруса попутному ветру, "Победоносец" стремился к горизонту, уверенно перепрыгивая волны. Он торопится в родную гавань, словно горячая скаковая лошадь узнавшая дорогу, несётся во всю прыть, невзирая на ухабы в свою конюшню.

Высокий молодой человек, одетый по последней французской моде, стоял на квартердеке, [1] вглядываясь в даль. Туда, где синева моря соединялась с голубизной неба. Его стройная фигура, облачённая в расшитый золотом тёмно-синий камзол, такого же цвета панталоны и высокие испанские сапоги, ярко выделялась на фоне белого с красным бургундским крестом флага Испании, развевающегося на кормовом флагштоке. Крепкий ветер усердно надувал голубые паруса, подгоняя корабль всё ближе к дому. А высоко в небе, под самым клотиком грот-мачты, гордо сияло золотое солнце на синем поле его собственного торгового флага.

Внезапно молодой человек вздрогнул. На долю секунды в голове вспыхнул свет, словно в мозг ударила молния. Он готов был поклясться, что секундой назад почувствовал прикосновение чужого сознания. Ему даже показалось, что в этой ослепительной вспышке увидел немолодое женское лицо. Но осознать произошедшее не успел.

— Адмирал! — хриплый мужской голос перекрыл скрип рангоута. [2] Молодой человек обернулся.

— С таким ветром мы будем в Белизе к закату! — продолжил стоящий возле нактоуза [3] мужчина. Ничего не ответив, "Адмирал" снова обратил взор в море и погрузился в череду мыслей...

Белиз... Вот уже долгих восемь лет он, Анри Верн, торговец и владелец собственного флота, уважительно именуемый подчинёнными "Адмирал", считал его своим домом, хотя на самом деле небыло там у него жилья, только склады да лавка на Торговой площади. Настоящий дом — это восьмидесяти пушечный английский линейный корабль, несколько лет назад отбитый у пиратов возле Бермудских островов, а затем отремонтированный в Белизе и получивший своё новое имя — "Победоносец". К настоящему времени Анри уже владел плантациями на Кубе и Ямайке, на нескольких Малых Антильских островах, но только сюда, в Белиз, он возвращался как домой. Может быть потому, что это был первый город Новой Испании, до которого когда-то добрался молодой моряк, мечтая начать новую жизнь?

"Сколько мне тогда было? Восемнадцать?" — воспоминания калейдоскопом закружились перед глазами памяти. Вспомнилась и усталая улыбка матери и то, как она постоянно заправляла непокорную прядь тёмно-русых волос под платок. И сухой голос парализованного отца: "Погоди, сынок, не уходи! Прочти мне ещё страницу!" ... И озорные лица двух младших братьев и сестры, которые, однако, были размытыми, затуманенными. Память постепенно стирала их черты и голоса, но вот обгорелые тела помнились по-прежнему чётко. Наверное, потому, что именно ему, двенадцатилетнему мальчишке, в одночасье ставшему бездомным сиротой, пришлось хоронить их всех — и братьев, и маленькую сестричку, и отца, и спустя несколько дней мать, чьё изуродованное тело море вынесло на берег недалеко от деревни...

Набеги пиратов на немногочисленные рыбацкие деревушки Испано-Французского средиземноморья не были редкостью. В детстве Анри не раз слышал рассказы об ужасах пиратских набегов, о разграбленных и уничтоженных прибрежных поселениях. Но, вместе со взрослыми произнося страшные проклятия в адрес подлых разбойников, Анри не испытывал ненависти. Она пришла потом. Она ворвалась в его душу адским пламенем, когда, вернувшись с ярмарки в Фигерасе, куда мать отправила его продать свою последнюю драгоценность — обручальное кольцо, уговорив соседа взять сына с собой, вместо родного дома он увидел пепелище. И уже потом, над могилами родных, стыдливо пряча слёзы, хоть их и некому было видеть, он поклялся стать капитаном, чтобы бороться с морским разбоем, пока будет жить.

Как же много всего пришлось пережить и испытать до того, как судьба вознесла его на шканцы [1] мощного боевого судна! Забудется ли когда-нибудь сожжённая дотла деревня и обручальное кольцо матери, спасшее ему жизнь? Как долго он ещё будет помнить полное опасности и лишений путешествие по Каталонии, грязный и шумный порт Барселоны и шхуну, на которую его взяли юнгой и то потрясение, когда он понял, что попал к отпетым негодяям, не гнушающимся ни контрабандой, ни разбоем?..

Анри вздохнул, отгоняя воспоминания. Здесь, в Испанском Мэйне, [4] он уже успел стать легендой. Во всех тавернах побережья и островов встречаются "хорошо осведомлённые" моряки, готовое за кружку рома "раскрыть все тайны прошлого и настоящего" славного "Адмирала". Но, на самом деле, даже ставшие самыми близкими ему люди ничего не знают о своём "Адмирале" кроме того, чему сами были свидетелями. Разве что запавшие в памяти друзей случайно обронённые Анри в разговоре крупицы воспоминаний. Тут у каждого есть своя история, приведшая представителей разных сословий из разных европейских держав в Новый Свет, но не каждый готов ею делиться. Здесь жизнь учит жить настоящим, не вороша прошлое и верить делам, а не словам.

Анри огляделся — со всех сторон "Победоносец" окружали пузатые белые паруса. Это его Победоносная армада послушно следовала за своим флагманом. Чувство гордости горячей волной накрыло молодого человека. Как же много он успел достичь в своих неполных 26 лет! Его слава успешного торговца открывает все порты Нового Света принадлежащих ему торговым караванам, четырнадцать боевых кораблей, разделённых до двух армад, бороздят воды Карибского моря и Мексиканского залива, а на верфи Гаваны обрастает обшивкой его новый корабль, будущий флагман новой армады.

"Наверное, у Господа действительно есть какие-то планы на меня, раз он так ко мне благоволит!" — мелькнуло в голове. "Ведь ещё восемь лет назад всем моим имуществом был только кинжал!" — при этой мысли Анри невольно взглянул на свою правую руку. Средний палец украшал массивный золотой перстень с крупным тёмно-синим сапфиром, поверх которого красовался витиеватый вензель. Переплетающиеся буквы A и V, созданные шпагами и как бы вытекающие одна из другой, не только надёжно удерживали в ложе перстня драгоценный камень, но и оставляли на воске отпечаток того самого прошлого, которое Андрес Анри Рамос Верн не хотел забывать. В этих литерах было не просто его имя, но и память о его дедах — испанском мастеровом и французском рыбаке. Каждый раз, ставя на бумаге эту печать, Анри словно отправлял посыл всем своим предкам, что они могут гордиться им, несмотря на то, что он не осуществил мечту матери — не пошёл по стопам отца, а посвятил свою жизнь морю, как и его дед Анри Верн.

Своего испанского деда Андреса Антонио Рамос Кирога Анри почти не помнил — слишком рано тот ушёл из жизни, зато его французский дед, пропахший рыбой, прокопчённый солнцем и просоленный морем — был Анри другом и учителем. Именно в память о нём, решив начать новую жизнь, юноша, ступивший в феврале 1652 года на доски мола в Белизе, стал Анри Верном, оставив Андреса Рамоса далеко в прошлом. Лишь спустя годы, заказывая себе дорогой печатный перстень, Анри велел мастеру вплести в вензель первую литеру оставленного в Старом Свете имени отца, данное ему по праву первородства согласно древней традиции — Андрес.

Из погружения в лабиринты памяти молодого торговца вывел звук корабельного колокола, отбивающего склянки. [5] После четвёртого сдвоенного удара [6] обладатель хриплого голоса подошёл к Анри:

— Ну что, Адмирал, пригласишь меня отобедать? — мужчина лукаво прищурился. Его коротко стриженую чёрную бороду с прожилками седины, сливающуюся с пышными усами, прорезала белозубая улыбка.

— Разве я могу нарушить традицию, Энрике? — Анри улыбнулся. — Передавай вахту Густаву и приходи в мою каюту, капитан.

Двинувшись к трапу, но, услышав звук шагов поднимающегося человека, Анри остановился. Жизнерадостный золотоволосый голландец, молодой, но уже опытный навигатор, резво взлетел на палубу, задорно поприветствовал хозяина, а потом так же энергично сообщил бородачу о своей готовности заступить на вахту. Дождавшись конца протокола, Анри обратился к желающему отобедать с ним капитану: "Идём, дружище". Капитан Энрике кивнул и двинулся вслед за "адмиралом" в проём полуюта, [7] а затем мимо слуги, услужливо придерживающего открытую дверь, в адмиральскую каюту.

Капитан Энрике Хорхе Гонзалес — пятидесятилетний морской волк, креол [32] из Санто-Доминго, невысокий и коренастый, когда-то жгучий брюнет, теперь же седина посеребрила его виски и аккуратно подстриженную бороду. Он был первым человеком, нанятым Анри на первый корабль. Энрике, став капитаном "Чайки", постепенно привязался к упрямому юному владельцу судна, не чуравшемуся никакой работы, старательно учившему лоции, читающему умные книжки о тактике и стратегии и преодолевавшему все трудности молча, без жалоб, стиснув зубы. Капитан с удовольствием учил всем морским и житейским премудростям своего молодого сеньора Анри и восхищался многогранностью натуры этого юноши. Деловая хватка и расчётливость торговца в нём сочеталась с отвагой и мужеством бойца, а то, как быстро он схватывал разные науки, говорило о быстром уме и сообразительности. Со временем покровительственный тон, с которым Энрике делился с Анри знаниями и навыками нескольких поколений обветренных всеми ветрами морских волков, обретал заботливые отцовские нотки. У капитана не было семьи. Возможно, где-нибудь на просторах Испанского Мэйна и бегали похожие на него ребятишки, но он не знал о них. Зато знал, что у его сеньора где-то в Испании вся семья погибла во время набега пиратов и, не заметно для себя, Знрике заменил Анри отца. Они никогда не говорили об этом, но чувство глубокого уважения и симпатии друг к другу сроднило их.

Ветер крепчал. Лазурно-синее днём, море сейчас потемнело, как и небо. Клонящееся вниз солнце золотило немногочисленные облака. Местами золотистый цвет переходил в тёмно-оранжевый, словно на некоторые из них кто-то могущественный и очень щедрый высыпал цейлонскую корицу. Иссиня-чёрные волны вздымались, заставляя корабль взбираться на их гребни и потом стремглав падать вниз, но он упорно стремился вперёд.

Солнце уже почти касалось воды, когда Анри снова поднялся на квартердек. Следом за ним появился капитан Энрике. Оба мужчины, сопротивляясь ветру и балансируя на танцующей палубе, подошли к стоящему на вахте Густаву. Тот повернулся к пришедшим и, перекрикивая ветер, доложил: "Идём полным курсом, Адмирал! Скоро будем дома, уже виден маяк на Птичьем острове!". Новый порыв ветра заскрипел такелажем и толкнул судно, словно наездник, подстёгивающий лошадь ударом по крупу.

— Сигнал армаде "Строй кильватера" [8] — отдал приказ Анри и протянул руку к вахтенному офицеру. Тот незамедлительно вложил в неё подзорную трубу и сразу же после этого удивительно сильным голосом для такого худощавого человека, отдал приказ. Как эхо его подхватил стоящий на шкафуте [9] боцман и матросы тут же забегали, потянули фал и разноцветные вымпелы, как красочная гирлянда, полетели вверх.

— Надо бы грота-шкоты подтянуть — сказал вдруг капитан. Анри кивнул, но не успел отдать приказ — не молодой уже, но по-прежнему ловкий и быстрый, Энрике Гонзалес уже бежал на шкафут, на ходу рыча команды...

Вахтенный матрос осторожно перевернул стеклянный цилиндр песочных часов, бережно упрятанных в деревянную раму из красного дерева, выложенную изнутри бархатом и вот уже мелодичный звук судового колокола разнёсся над палубой, сливаясь со свистом ветра — один сдвоенный и один простой удар.

— Три склянки! [10] — догнал звук колокола голос матроса.

Быстро темнело. Ветер то стихал, то снова налетал, подгоняя Победоносную армаду к родной гавани. Корабли шли правым галсом, виляя среди многочисленных островков и мелей. Свет маяка, путеводная звезда отважных, бросивших вызов бездонной морской стихии, становился всё ярче и всё ближе...

Не прошло и трёх часов, как "Победоносец" первым стал на рейд порта Белиз.

02.

Всю ночь лил дождь. Тяжёлые капли барабанили по доскам полуюта и стучались в окна. Под их дробь и мерное покачивание Анри, закутавшись дорогим шёлковым покрывалом, крепко спал. Звук корабельного колокола, отбивающего склянки "собачьей" вахты, иногда врывался в его сон, становясь частью сновидения, так же, как и монотонные звуки дождя. Анри снился бой. Их уже было много в его жизни. Слишком много. Среди них были равные и неравные, случайные и ожидаемые. Но не было ни одного, из которого бы он не вышел победителем. Что было причиной его побед? — Невероятное везение или же отвага и опыт? Умение находить самоотверженных офицеров, надёжных моряков и верных солдат? Или может, педантичное изучение и кропотливое нанесение на карты предательских мелей и рифов, изменчивых течений и розы ветров? Скорее всего, всё вместе взятое и ещё безграничное стремление к знаниям, пытливый аналитический ум и упорный труд. Но сейчас Анри просто спал и видел сны. Яркие, живые, наполненные звуками и запахами. Он снова слышал громыхание пушек и треск картечи, попавшей в фальшборт. [11] Свист летящих ядер и лопающийся от их попадания бархоут, [12] стон ломающихся мачт и крик идущих в атаку абордажников. Он снова рубил и колол врага шпагой и ощущал запах их крови. Кровь... Она была повсюду. Даже море казалось красным от крови...