Академия темных. Преферанс со Смертью

Глава 1. Смутные догадки

Догадки мои столь смутны и страшны,

что их опасно высказывать вслух —

от этого они могут сделаться явью.

Генри Лайон Олди "Гроза в Безначалье"

Время тянулось мучительно медленно. Главным образом потому, что я вот уже час как сижу в кабинете магистра Айнеха. Он буквально вытащил меня с постели в семь утра в единственный выходной день. Магистр даже не потрудился подождать, пока я умоюсь. Отправил в кабинет и сказал, что я буду сидеть здесь, пока все ему не расскажу.

Два дня назад я узнала, что Гром — это Гарн, и осознание до конца ко мне не пришло. Дневник я ему передала вчера в полночь, когда кольцо Витора полностью обосновалось на моем пальце, на случай, если Гарн решит убить жертву-свидетеля, но за дневником пришел не он. Неподалеку был готов отряд отца, Джен тоже был там, но папа принял решение не брать посредника. В общем, дневник испарился в неизвестном направлении. Да, это глупо и крайне опасно, но тешит лишь одна мысль — дневник Гарн не откроет. Я надеюсь.

— Савелье, — магистр поднял на меня взгляд, оторвавшись от многочисленных бумаг, разложенных на его письменном столе, — долго намереваетесь молчать?

Я неопределенно пожала плечами, не зная, в сущности, что ответить.

Дин в некоторой степени огорчился, когда узнал, что убийца не Айнех, а Гарн. Зато быстро высказал предположение, что Айнех заказчик кинжала, проклятый магистр с взглядом вечной смерти. Малена не выдержала, отвесила Дину подзатыльник, сама же расстроилась из-за того, что натворила и не разговаривала с ним до вчерашнего вечера. Дин отважно хотел отправиться отдавать дневник вместе со всеми. Малена молчать перестала и высказала ему все, что думала по этому поводу, а думала она очень масштабно и красочно. В общем, Джен обрубил на корню все возможные попытки Дина просочиться с нами. Теперь со мной не разговаривает Дин, зато охотно требует общения Айнех.

— Хочу вас уведомить, у меня на сегодня не запланировано никаких дел, — протянул магистр, перебирая бумаги.

— А зачем мне это знать? — я слегка напряглась, предугадывая ответ.

— Сидеть вы здесь будете, пока все мне не расскажете, — он саркастично улыбнулся. — Я никуда не тороплюсь.

Я даже не сомневалась.

Обидно от того, что в законный выходной я вынуждена сидеть в этом мрачном кабинете, в компании мрачного магистра, а не лежать в мрачной комнате на мягкой кровати и видеть седьмой сон.

— Магистр Айнех, что вы хотите от меня услышать? — я поерзала на стуле, желая поскорее отсюда уйти.

— Правду, Савелье, — магистр сложил перед собой руки, сцепил пальцы и ждет.

— Я Ирэне Савелье, учусь на третьем курсе Академии НЦБМ, — начала, но магистр остановил меня движением руки.

— Это я уже слышал, теперь хочу услышать ПРАВДУ, — он выделил последнее слово требовательной интонацией. Я неподдельно удивилась.

— Магистр, вы ведь чувствуете, когда вас обманывают. Я же говорю правду.

Айнех еще раз пытливо на меня посмотрел, затем откинулся на спинку своего огромного кресла, и сказал:

— Допустим. Тогда как вы объясните факт не знания программы второго и первого курса?

А вот это коварный вопрос... и, признаться, ответа на него у меня сейчас нет.

— Почему не знаю? — я еще раз поерзала на стуле, находя его крайне неудобным. — Знаю. Я знаю... э-э... хм... — я вспомнила зигзаг-закорючка-зигзаг... — Вот!

Торжествующе указала на зависший в нескольких сантиметрах от меня кристаллик воды. Магистр сфокусировал на нем свой взгляд, снова посмотрел на меня и мрачно выдал:

— Вы издеваетесь, Савелье? — он щелкнул пальцами и мой кристаллик осыпался на пол горсткой песка.

— Нет, — впрочем, не до конца в этом уверена.

— Это школьный курс, первый класс, Савелье, — магистр походил на большую черную тучу. — Вы бы мне еще маячок показали.

Может и показала бы, но у меня по-прежнему не получается его правильно сделать.

— Или пространственный карман.

И это я тоже не освоила.

— Магистр, я не понимаю, в чем вы меня обвиняете. Сформулируйте основополагающую причину моего допроса.

Айнех брови изогнул, на меня взирает, а я бежать отсюда готова, так чтоб пятки сверкали.

— Не понимаете?

Я кивнула.

— Значит, не понимаете... — протянул он. — Хорошо, — неожиданно весело воскликнул магистр. — Можете идти.

Что, так просто? Могу идти? А зачем тогда надо было меня здесь держать?

Нет, я не стала задавать эти вопросы, вежливо попрощалась и пулей вылетела из кабинета, пронеслась по залу Некромантии, выбежала в коридор и пошла спокойнее.

Кажется, я на грани провала. Айнех догадывается, что я — не я, может поделиться своими догадками с остальными, а потом... Черт. Жизнь моя жестянка.

— Рэне, — из левого коридора вывернул Витор, — у нас есть маленькая проблема.

Он поравнялся со мной, осматриваясь по сторонам.

— У нас?

— Да, Рэне, — Витор закинул руку мне на плечо и утвердительно повторил, — у нас.

Я удивилась? Не то слово! Нет, я все понимаю, сама напросилась на вторую помолвку, сама же согласилась на его кольцо на моем пальце, но в целях самозащиты, не более того.

— Э-э... и какие у нас проблемы? — я решила не скидывать его руку, дабы не раздражать тонкую грань между "Витор спокоен" и "Витор зол".

Да, в последнее время он непривычно спокоен, но вдруг снова наружу вылезет тот Витор, который безжалостный, холодный садист? Лучше не провоцировать. Все-таки не ногу же он мне на плечо закинул, правильно?

— Не проблемы, а проблема, — Витор уверенным шагом вел меня по каким-то коридорам, где я никогда не была. — Маленькая проблема.

Мы остановились возле обычной деревянной двери, коих в этом здании великое множество.

Я собиралась спросить, зачем мы сюда пришли и что там за дверью, но Витор опередил. Просто распахнул ее, являя моему взору... кладовку. Со швабрами, ведрами, тряпками, вениками, совками, щетками...

— Кладовка наша маленькая проблема? — что-то я ничего не понимаю.

Витор слегка улыбнулся одним уголком губ и повел меня прямиком на швабры и ведра. Наверно следовало испугаться, но после многочисленных походов в стены швабры меня не напугали.

Во время шага где-то между швабрами и щетками для снятия паутины, мы словно попали в кисель. Тягучая субстанция как будто решала: пропускать нас дальше или нет. Когда к нам вернулась обычная подвижность мы стояли на пороге большого светлого кабинета. Из окон лился солнечный свет и ничего, кроме ослепительного света видно не было.

Посреди кабинета высокий стол, рассчитанный на несколько человек, стоят стулья, на стене напротив висит доска для мела и... всё. Больше ничего.

— Так, и в чем проблема? — трупов нет, крови тоже не вижу.

Витор кивком указал на стул рядом со столом, подождал пока я сяду, сам встал по другую сторону стола, положил руки на столешницу...

— Мне стала известна некоторая информация про турнир, — загадочно начал он, — в этом году по непонятным причинам было решено сделать одинаковые условия для всех, — он замолчал, давая мне время усвоить информацию. — Это и есть наша маленькая проблема.

Маленькая проблема? Да это огромная проблема! Сама большая, жирная, толстая задница!

— Как "одинаковые для всех"? Почему? Зачем?! — паника начала накатывать, не собираясь отступать.

Да, прекрасное начало дня. Лучше и придумать нельзя.

— Причины неизвестны, но факт остается фактом: первый курс или пятый — сложность для всех одна.

Я с третьим не знала как справиться, а тут еще все объединили...

— А кто принимает такие решения?

— Инициатива обычно исходит от Короля и приближенных, переходит на рассмотрение совета и, как правило, инициативы всегда поддерживаются.

Какой все-таки гадостный человек этот Форлым. Я с ним не знакома, но уже знаю, что он мерзкий тип. Жлоб, циник и маразматик. Гнать таких с трона надо. Поганой метлой.

С моими знаниями на уровне кристаллика воды я паду жертвой храбрых и глупых на первом же испытании. Если объединили все курсы, значит и сложность будет в пользу последнего и явно не первого. Боги, вы продолжаете крайне не смешно надо мной подшучивать. Вы бы выбирали хоть, что ли, моменты поудачнее...

— Есть и плюсы, — бодро заговорил Витор, подходя к доске.

Я одним взглядом дала понять, что никаких плюсов не вижу. Один сплошной минус.

— У нас преимущество в виде твоего знакомого, — с налетом недовольства, но все-таки больше позитивно (насколько вообще позитивно может говорить Витор), намекнул он, ожидая моего озарения.

Озарения не случилось. Я в расстройстве, какое может быть озарение? Да и если подумать, знакомых у меня здесь не так много. Дину неоткуда узнать, Айнех никогда не скажет даже если будет в курсе, остается...

— Джен? — высказала предположение, получив отрицательный моток головой.

— Принц Уиллис, — Витор неотрывно следил за моей реакцией, а я потихоньку поражалась...

Откуда он узнал, что я с ним знакома? Я не говорила. Дин с Маленой тоже не знают, а Джен с Витором общение не поддерживает. Остается вопрос: откуда Витору известен факт нашего знакомства?

— Ты... — хотела задать вопрос, но Витор озвучить его не дал.

— Да, знаю, — кивнул он, взял мел и, не дав мне хоть какой-нибудь возможности расспросить его подробней, начал рисовать схему и параллельно объяснять, — турнир в этом году будет проходить в Академии НаиПЭ, — под этим жизнеутверждающим названием он попробовал изобразить деревья. Получилось неправдоподобно. — Участвуют все пять Академий. В прошлом году объединенная отказалась от участия, в этом году в список они внесены, — Витор нарисовал группку человечков и обвел их в круг. — Сильный игрок у них один, о нем я расскажу на тренировке, — он отметил одну голову из той "объединенной" группки крестиком. — Академия Гномов не имеет преимуществ в росте, магией владеют на среднем уровне, но в открытых поединках берут силой и мастерством владения оружием, — у меня ни того, ни другого и только немного третьего. Первое место точно будет моим. С конца. — У эльфов отличное владение оружием и магией. Они наши главные соперники, — Витор не стал заморачиваться и нарисовал эльфийское ухо. — Природники в магии хороши, в бою — нет. Обычно выбывает часть на втором этапе, остальная часть на третьем.

У меня тоже преимуществ нет. Вообще нигде. Не думаю, что мой кристаллик поразит всех до глубины души или прибьет какого-нибудь мутанта.

Витор закончил рисовать. Вся схема отделилась от доски, медленно плывя ко мне. Белые контуры начали меняться, пустое пространство заполнилось яркими красками. Вместо эльфийского уха вырисовались эльфы с длинной густой шевелюрой. Кучка человечков по типу "палка, палка, огуречик" преобразилась в одного эльфа, гнома и человека. Неудавшиеся деревья образовались в три дуба гигантского размера, объединенные между собой десятками искусно выполненных мостиков. Чертеж теперь был похож на большое полотно великого художника.

Я с замиранием следила за движущейся картиной, которая аккуратно опустилась передо мной на стол и будто приросла к нему. Витор тем временем начал выводить другие рисунки на доске.

— А как это... — я едва касаясь пальцами стола провела по поверхности, боясь смазать.

— Магия, — Витор продолжал рисовать, не поворачиваясь ко мне.

Такого я еще не видела... и, признаться, не могла даже представить.

— На третьем испытании предстоит сражаться с энгерами, — вещал Витор спокойным тоном, словно говорит не о предстоящем сражении, а о погоде.

— С кем сражаться?

— С энгерами, — жених все-таки обернулся. Не найдя на моем лице ни капли понимания, пояснил: — Один из них тебя чуть не сжег.

— А-а... — понимающе протянула я, вздрогнув от воспоминаний пламени в сантиметре от меня. — Разве это был не дракон?

Витор вернулся к рисованию.

Просто я думала, что это дракон. Он же выглядел как дракон, пламя изрыгал, а он его энгером называет.

— Нет, драконы в этих краях не водятся, — жених дорисовал, вернул мел на место и сел рядом со мной.

Чертеж отделился от доски, преобразовываясь налету, и лег поверх уже имеющейся на столе картины, дополнив ее страшными, огромными и отвратными существами.

— Энгеры — копия настоящих существ, либо увеличенная в несколько раз, либо уменьшенная. Их изменяют, соединяют с другими энгерами в результате получается нечто ранее не существовавшее. Насколько фантазии хватит.

Они здесь не только трупы в качестве "боксерской груши" используют, еще и копии существ делают, чтобы их изуродовать? Изверги. Теперь понятно, почему у ящерицы была вторая голова добермана — у кого-то больная фантазия.

— Эти энгеры, они живые? — убивать уже мертвого все-таки проще, совесть мучает меньше. Он же уже один раз умер. Боги, я становлюсь такой же черствой, как все здесь живущие...

— Да, — подтвердил мои худшие опасения Витор, — но не могут размножаться и существуют, как правило, в единственном экземпляре.

Это не отменяет того, что они все чувствуют. Правда, жалость у них вряд ли в благородных качествах имеется.

Я вообще не хочу ни с кем сражаться. Ни с умертвиями, ни с энгерами, ни с людьми... Только не спрашивает меня никто: хочу я или нет. Хочешь жить — сражайся, не хочешь — твое право, будешь трупом лежать, а я даже меч из пространственного кармана достать не могу, в руках на тренировки ношу, прикрывая плащом. Потому что я же Ирэне Савелье. Я же, чисто гипотетически, это умею. На третьем курсе учусь! Якобы умею... Изучаю первый курс и не сказать, что успешно.

На картине возле каждой Академии теперь красовалось по два, где-то по три энгера. Страшные, как моя жизнь... Возле нашей Академии мутант неизвестного происхождения, даже непонятно кто взят за основу. Голова козла раз в пять больше реального размера, рога соответствующие... На такие если насадит, считай конец. Туловище гориллы и руки к нему прилагаются, вместо лап четыре копыта, притом, что стоит он как человек. Жуть, одним словом.

— И что это... — я указала пальцем на рогатую гориллу. — С ним сражаться придется?

Нет, я не испугалась. Я же храбрец каких свет не видывал, одной рукой уложить смогу. Да, проклятая бездна, я испугалась.

— С ним, — безжалостно подтвердил Витор, заверив меня: — Я тебя подготовлю.

Подготовит... Не дотянуть мне сейчас до этого уровня.

— Я не смогу, — возразила я. — Я должна успевать по учебе, изучать первый курс и параллельно тренироваться, меня не хватает на все.

И это чистая правда. Плюсом идет нервное напряжение, не спадающее ни на грамм. Айнех допытывается, Гарн охотится, время поджимает.

— Магистр Айнех подобрался близко к правде, — продолжила я перечисление, — у меня нет права на ошибку.

Витор выслушал, сохраняя на лице холодное отчужденное выражение, к которому я уже более-менее привыкла. Его темно-синие глаза улавливали каждую эмоцию на моем лице.

— Поэтому мы будем тренироваться больше, — вынес он вердикт. — Без права на ошибку.