Чейзер, глава 10

Глава десятая. Дочка кондитера (продолжение)

Уж не знаю, кто меня исцелил, — добрый крестьянин с сыном или загадочные женщины из мимолетного лихорадочного видения, — но к моменту прибытия в Сэйлок я чувствовал себя вполне здоровым. Мичем (так звали крестьянина, в повозке которого я оказался) приютил меня на ночь в своем доме, а наутро, едва рассвело, я отправился покупать лошадь. У меня оставалось шесть денариев, один золотой я все же заставил Мичема принять в награду за все благодеяния, которые он мне оказал.

Торговец лошадьми в Сэйлоке оказался человеком дела. Выслушав меня, он тут же без лишних слов повел меня в стойло, где стоял статный и рослый гнедой конь, очень спокойно воспринявший наш визит.

— Это Брес, ему четыре года, — хозяин ласково потрепал коня по холке. — Он мне достался по наследству от одного наемника из Висланда, который умер от раны в сэйлокской таверне. Перед смертью этот парень просил меня позаботиться о его друге и не продавать его кому ни попадя. Скажу так — конь выезжен и обучен так, как мне еще не приходилось видеть. С ним управится даже ребенок. Поскольку ты, господин, человек благородный, я подумал, что для Бреса пришло время обрести нового хозяина.

— Прекрасно, — я погладил коня по морде, и Брес зафыркал. — Сколько хочешь за него?

— Пять золотых с седлом и сбруей. Это хорошая цена, господин.

— По рукам.

Перед тем, как покинуть Сэйлок я еще раз заехал к Мичему, разузнал, как мне доехать до Эттбро, простился с ним и его домашними, после чего поехал по пустынному тракту на север. Уже через несколько миль я понял, что Брес конь такой же покладистый, каким был бедняга Григ, но куда резвей и выносливей его. Словом, с лошадью мне повезло. Сделав в дороге несколько маленьких привалов, я на закате приехал в Ланфрен. На въезде в деревню меня встретила группа крестьян, вооруженных насаженных торчком косами, цепами и длинными тяжелыми палками.

— Прощения просим, господин хороший! — заговорил со мной их предводитель, крепкий пожилой человек в меховой безрукавке. — Придержи коня, парой слов хотелось бы перекинуться.

— Тебя случаем не Гийомом звать? — спросил я.

— Гийомом, — мужик был удивлен. — А ты, ваша милость, откуда...

— Мэтр Гроу про тебя мне рассказывал. Меня зовут Сандер Сторм, старый Гроу просил меня его дочь разыскать.

— Вот оно что! — Взгляд Гийома стал дружелюбнее. — Сталбыть, земляку нашему помогаешь? Хорошо это, по-божески. Ты уж прости за то, что дорогу тебе заградили — у нас в последние недели от приезжих головная боль одна.

— Ты про мага говоришь?

— Про него, чтоб ему провалиться! Как побывал тут, так люди у нас болеть да помирать стали. Мы уж напужались, думали чума открылась. Семь человек за одну неделю померло: объездчик Лука, старая повитуха Климена, Винч-дурачок, два младенца и корчмарь Варденс с женой. Народ волноваться начал, дошли до меня слухи, что кое-кто сбегать с Ланфрена собрался. Я потому и организовал патруль и депешу в Турс послал сеньору нашему, его преподобию верховному жрецу Турскому. Так что его преподобие сами приехали в Ланфрен из Турса разобраться со всем, а с ними доктор и четверо каких-то молодых людей, в черном и при оружии. Походили по дворам, посмотрели, на кладбище зашли. Апосля доктор собрал всех, осматривал. Порты велел сымать, срам показывать, — Гийом гадливо плюнул себе под ноги. — Не нашел он чуму в Ланфрене, но его преподобие чумной патруль одобрили, велели покамест следить за порядком в общине, чтобы это, грабежей и мародерства не было. Вот и ходим, следим, повеление исполняем.

— Ты говорил, еще чужаки были.

— Были, ваша милость. Какой-то кан молодой приезжал, про мага энтого расспрашивал.

— Ах вот как! — Я сразу подумал про Джи Кея. Интересно, как ему удалось напасть на след Борга? — И что, рассказали кану, что и как?

— Кану-то? — Гийом презрительно плюнул. — Была б охота! Он пытал все, куда маг поехал, а как понял, что не желаем мы с ним говорить, то рассердился шибко, сказал, что сами на свою голову беду накликали, а потом велел нам умерших от чумы вырыть и сжечь, а то, мол, поднимутся они и живых жрать начнут. — Гийома аж передернуло, когда он сказал это. — Сказал это, и дальше поехал, в сторону границы с Монхэмом.

— Сожгли померлых?

— Да как можно, ваша милость! — возмутился Гийом. — Мы ж народ верующий, кто осмелится могилы осквернять? Эт-только язычники каны так могут, а мы ни-ни!

— На то и расчет был, что вы люди богобоязненные, — я вспомнил увиденное в Монсальвате, рассказ Джи Кея о его жене и понял, что в Ланфрене вот-вот могут начаться большие неприятности. — Давай о моем деле поговорим. Мэтр Гроу говорил, его дочка с магом уехала.

— Истинно так.

— Послушай, а где маг жил в Ланфрене?

— Известно где, в корчме. Папаша Варденс ему лучшую свою комнату сдал.

— А Жанин в отцовском доме жила?

— Ага.

— А с чего вы решили, что чума у вас из-за мага этого началась?

— Так папаша Варденс с женой первые померли, как он уехал. А потом Лука и бабка-повитуха, они в корчму частенько захаживали стаканчик пропустить.

— Интересно. А что, Жанин с магом по любви уехала?

— Пес ее знает. Может, и запала на него. Маг этот парень видный, одет хорошо и денег у него навалом. Варденс хвалился, что постоялец с ним золотом расплачивался.

— Они вместе уехали, или как?

— Вместе. Ехали они по дороге в сторону Бэкуотера. Люди то видели. Так я Майрону сказывал о том.

— Про Бэкуотер знаю. — Я протянул Гийому серебряную монету. — Вот, возьми.

— Покорный слуга вашей милости!

— А как давно кан у вас побывал?

— Так дня два тому.

— Благодарю за помощь. А померших от чумы лучше в самом деле выкопать и сжечь. Спокойнее будет.

— Разберемся, — голос Гийома зазвенел металлом, не понравились ему мои слова. — Ну так, если еще пытать чего хочешь, говори, а коли нет — прости великодушно, нам по своим делам идтить потребно.

— Где у вас тут остановиться на ночлег можно?

— А нигде, — заявил Гийом. — Корчма нынче заколочена, после того, как хозяева ее померли.

— И где мне переночевать тогда?

— Вот того не знаю. Народ у нас напуган шибко, даже за деньги чужака в дом не пустит. Уж прости за прямоту, ваша милость. Да и не по чину тебе в наших хижинах ночевать.

— Понял. Тогда я в корчме остановлюсь.

— Никак не можно, — помрачнел Гийом. — Дурное место, зачумленное. Дозволение его преподобия нужно.

— Вот оно, — я показал Гийому вальзератский перстень. — Знаешь, что это за герб?

— Знаем, герцогский, — прогудел староста и покорно склонил голову. — Что ж, ваша милость, делай, что знаешь, только нас потом в своих бедах не вини.

— Не буду. Счастливо оставаться.

Мой план был таков — заночевать в Ланфрене, поскольку ночное путешествие в одиночестве меня нисколько не вдохновляло, а с рассветом ехать в Эттбро. Корчма располагалась, как водится, в самом центре села, на площади, по соседству с кузницей, мастерскими шорника и гончара и маленьким аккуратным храмом, запертым, впрочем, на засов. Народу на площади не было: лишь несколько любопытных собак добросовестно облаяли меня и убежали по своим собачьим делам. Впрочем, мое появление в центре деревни не осталось незамеченным — я почти физически ощущал на себе настороженные и недружелюбные взгляды, устремленные на меня из-за закрытых ставень домов. Дверь корчмы была помечена большим красным крестом и заколочена широкой доской. Я привязал Бреса к коновязи под навесом, снабдил его сеном, которое позаимствовал в сарае, а потом долго искал, чем отодрать доску на двери, пока на глаза мне не попался валявшийся во дворе крепкий деревянный кол: пользуясь им как рычагом, я не без усилий отодрал доску и смог войти внутрь.

Дрова для камина и огниво я нашел без особого труда. Пока камин разгорался, я разжег масляные фонари в зале, обследовал корчму и в конце обхода заглянул в комнату, где жили Варденс и его жена. В сундуке у кровати среди разнообразной одежды, большей частью женской, мне попалась на глаза маленькая бутылочка из темного непрозрачного стекла без всяких этикеток. Бутылочка была пуста. Я завернул ее в носовой платок и положил в свою сумку. Больше ничего необычного я не нашел. В сундуке из полезного оказались деньги — два денария двадцать квартов в расшитом бархатном кошельке, — и свечи из темного воска. Еще обследовал четыре гостевые комнаты на втором этаже корчмы. Убранство и санитарное состояние комнат оставляло желать лучшего, но одна из них выходила на солнечную сторону и была единственной из четырех, где стояла настоящая двуспальная кровать, совершенно такая же, как в спальне покойных хозяев, и висели занавески на окне. Думаю, это была именно та комната, где останавливался таинственный Борг. Я осмотрел ее самым добросовестным образом, заглянул во все углы и щели, но не обнаружил ничего подозрительного. В зале таверны, в большом буфете у стойки я нашел круг твердого сыру, зачерствевший, но вполне съедобный хлеб, немного сухарей, кожаный полукилограммовый мешочек с солью (очень ценная находка!) и ключ от подпола, в котором оказалось несколько бочек с солониной, квашеной капустой и мочеными яблоками, мешки с мукой, связки колбас на балке между стенами, а главное, с полсотни уложенных аккуратной пирамидой бутылок в нише противоположной стены, и пара закупоренных бочонков. Еще несколько бутылок стояли отдельно в ящике на полу. Отлично, смерть от голода и жажды мне здесь точно не грозит! Я не стал выяснять, что в бочонках, а вот одну из бутылок , что были в ящике, откупорил — в ней оказался великолепный напиток, по вкусу и запаху напоминающий кальвадос, качеством ничем не хуже однажды попробованного мной Calvados Domfrontais.

— "Яблочная Башня"! — прочел я название на этикетке бутылки, вытирая выступившие на глазах слезы. — Крутой бренди! Хорошо, что эти пезаны тут все не разграбили!

Выбравшись из погреба, я походил по таверне, время от времени прикладываясь к бутылке. В голове ощутимо зашумело, захотелось присесть у разгоревшегося камина, расслабиться. Но вначале нужно было подумать об ужине и безопасности. Я запер на щеколду входную дверь и дверь черного хода, проверил ставни на окнах — они показались мне достаточно прочными. Покончив с дверями и ставнями, сел за стол, нарезал копченой колбасы, хлеба и сыра, и поужинал, запивая бутерброды кальвадосом. Вкусная еда и хороший алкоголь расслабили меня и настроили на благостный лад, но завалиться спать я не решался — мало ли что может случиться ночью! Не знаю почему, но не давали мне покоя эти странные смерти в Ланфрене. Так что я приготовился бодрствовать. Глотнув еще из бутылки, придвинул к огню один из столов, разложил на нем оба меча и найденный в кладовке тяжелый остро отточенный топор на длинной рукояти, водрузил на свой край стола шандал с горящими свечами, и на этом мои приготовления были окончены.

Пламя в камине между тем разгорелось вовсю, стало жарко. Я стащил с рук перчатки, бросил их на стол рядом с мечами, расстегнул ворот куртки. Почувствовал внезапно, что уже изрядно пьян, хватанув кальвадоса с устатку без закуски, и, пожалуй, оставшийся в бутылке напиток допивать не следует, если я не хочу совсем уж напиться.

— Еще один глоточек — и все! — сказал я себе и отпил из бутылки.

Странно, еще мгновение назад мне было очень жарко, а тут вдруг будто ледяной волной накрыло. Стало холодно, как в морозильнике. Свечи на столе погасли, огонь в камине тоже — дрова совершенно прогорели, и угли были не красными, а синими, будто газ горел. Ощутимо запахло мертвечиной. И по полу корчмы полз голубоватый светящийся туман. Я вспомнил, что точно такой же туман видел в Адовой Пасти близ Эммена.

— Что за..., — начал я и замолчал, вздрогнув всем телом. Напротив меня, почти совершенно скрытый полутьмой, сидел кто-то черный, положив локти на стол. Как он сумел подойдти ко мне через весь зал незамеченным, я представления не имел — тем не менее подошел и уселся за стол. Я схватился за рукоять меча, но призрак даже не шелохнулся.

— Будешь рубить, даже не выслушав? — спросил он. Голос существа звучал странно, будто оно говорило в пустое жестяное ведро.

— Ты кто такой? Как ты сюда попал?

— Я унаследовал от папаши Варденса не только тело, но и память. И мне нетрудно было вспомнить, что на крыше есть слуховое окно, которое ты забыл закрыть.

— Унаследовал? То есть ты не Варденс?

— Нет. Я почувствовал твое присутствие и пришел поговорить. Если ты будешь размахивать оружием, нам будет трудно найти общий язык. — Черный издал звук, похожий на приглушенный смешок.

— С чего ты взял, что я хочу с тобой говорить?

— Думаю, тебе будет интересно кое-что узнать. Это очень важно для тебя, уж поверь. Твои наниматели бросили тебя в водоворот событий, как слепого новорожденного котенка, и долго в нем ты не пробарахтаешься. Ты и понятия не имеешь, что здесь происходит, и чем все однажды закончится. Что ты по этому поводу скажешь?

— Скажу, что я просто перепил кальвадоса, и мне снится кошмар.

— Хороший напиток, правда? — Черный протянул к бутылке руку. Я успел заметить, что рука совершенно человеческая, без шерсти и когтей, но будто окруженная темной дымкой. И еще, я услышал скрип скамьи, на которой эта тварь сидела. Мой жуткий гость был вполне материален. — Борг не только отличный алхимик, но и винодел.

— Ты знаешь Борга?

— Конечно. Это благодаря ему я получил это тело. С одним из моих собратьев Борг когда-то заключил договор. С ним приключилась большая неприятность — он заболел чумой магов. Видишь ли, занятия магией иногда приносят ее адептам очень неприятные сюрпризы. Чума магов один из них. От нее нет исцеления, и заболевшие ей умирают долго и тяжело. Поэтому Борг не особо колебался, принимая решение. Он исцелился, и с тех пор служит нам. Все просто.

— Вам — это кому? Ты что, демон?

— Мне больше нравится название "странник". Я обитатель другого мира, который пришел в этот. В этом мы с тобой похожи.

— Ты знаешь, кто я?

— Догадываюсь.

— Мы говорили о Борге. Ты говорил, что он служит вам.

— Он помогает моим собратьям преодолеть границу миров и попасть сюда. Правда, нам приходится вселяться в тела обитателей этого мира, чтобы иметь возможность остаться здесь. Хозяин этой корчмы и его жена просили Борга избавить их от болезней и старости. Их желание сбылось.

— Понимаю, — я еще крепче сжал рукоять меча. — Эликсир Борга, так?

— Верно. Вообще-то Борг стремился к другой цели. Он тоже, как и ты, искал Дар Пророка. Но людей очень легко обманывать, особенно если они одержимы какой-то навязчивой идеей. В итоге у него получилось то, что получилось.

— Почему ты рассказываешь мне все это, демон?

— Потому что ты мне интересен. И ты можешь быть полезен моему народу.

— Неужели?

— Твоя ирония лишь говорит о беспомощности, — пробубнил черный. — Ты Преследователь, которому маги Санктура дали задание найти Дар Пророка. И кого же они выбрали для этой великой цели? Никчемного иномирянина, который ни малейшего представления не имеет о секретах этого мира. Как думаешь, зачем им этот Дар? Не знаешь? Так я скажу тебе — маги знают, что им не устоять против нас. Рано или поздно они будут служить нам. Такова природа магии, она неминуемо приводит любого мага к порогу, за которым его ждем мы, и он становится нашим слугой, нашей собственностью, желает он того, или нет. Это вопрос времени, а у нас в запасе вечность. Рано или поздно этот мир станет нашим.