Чейзер, глава 10

Глава десятая. Дочка кондитера (продолжение)

Уж не знаю, кто меня исцелил, — добрый крестьянин с сыном или загадочные женщины из мимолетного лихорадочного видения, — но к моменту прибытия в Сэйлок я чувствовал себя вполне здоровым. Мичем (так звали крестьянина, в повозке которого я оказался) приютил меня на ночь в своем доме, а наутро, едва рассвело, я отправился покупать лошадь. У меня оставалось шесть денариев, один золотой я все же заставил Мичема принять в награду за все благодеяния, которые он мне оказал.

Торговец лошадьми в Сэйлоке оказался человеком дела. Выслушав меня, он тут же без лишних слов повел меня в стойло, где стоял статный и рослый гнедой конь, очень спокойно воспринявший наш визит.

— Это Брес, ему четыре года, — хозяин ласково потрепал коня по холке. — Он мне достался по наследству от одного наемника из Висланда, который умер от раны в сэйлокской таверне. Перед смертью этот парень просил меня позаботиться о его друге и не продавать его кому ни попадя. Скажу так — конь выезжен и обучен так, как мне еще не приходилось видеть. С ним управится даже ребенок. Поскольку ты, господин, человек благородный, я подумал, что для Бреса пришло время обрести нового хозяина.

— Прекрасно, — я погладил коня по морде, и Брес зафыркал. — Сколько хочешь за него?

— Пять золотых с седлом и сбруей. Это хорошая цена, господин.

— По рукам.

Перед тем, как покинуть Сэйлок я еще раз заехал к Мичему, разузнал, как мне доехать до Эттбро, простился с ним и его домашними, после чего поехал по пустынному тракту на север. Уже через несколько миль я понял, что Брес конь такой же покладистый, каким был бедняга Григ, но куда резвей и выносливей его. Словом, с лошадью мне повезло. Сделав в дороге несколько маленьких привалов, я на закате приехал в Ланфрен. На въезде в деревню меня встретила группа крестьян, вооруженных насаженных торчком косами, цепами и длинными тяжелыми палками.

— Прощения просим, господин хороший! — заговорил со мной их предводитель, крепкий пожилой человек в меховой безрукавке. — Придержи коня, парой слов хотелось бы перекинуться.

— Тебя случаем не Гийомом звать? — спросил я.

— Гийомом, — мужик был удивлен. — А ты, ваша милость, откуда...

— Мэтр Гроу про тебя мне рассказывал. Меня зовут Сандер Сторм, старый Гроу просил меня его дочь разыскать.

— Вот оно что! — Взгляд Гийома стал дружелюбнее. — Сталбыть, земляку нашему помогаешь? Хорошо это, по-божески. Ты уж прости за то, что дорогу тебе заградили — у нас в последние недели от приезжих головная боль одна.

— Ты про мага говоришь?

— Про него, чтоб ему провалиться! Как побывал тут, так люди у нас болеть да помирать стали. Мы уж напужались, думали чума открылась. Семь человек за одну неделю померло: объездчик Лука, старая повитуха Климена, Винч-дурачок, два младенца и корчмарь Варденс с женой. Народ волноваться начал, дошли до меня слухи, что кое-кто сбегать с Ланфрена собрался. Я потому и организовал патруль и депешу в Турс послал сеньору нашему, его преподобию верховному жрецу Турскому. Так что его преподобие сами приехали в Ланфрен из Турса разобраться со всем, а с ними доктор и четверо каких-то молодых людей, в черном и при оружии. Походили по дворам, посмотрели, на кладбище зашли. Апосля доктор собрал всех, осматривал. Порты велел сымать, срам показывать, — Гийом гадливо плюнул себе под ноги. — Не нашел он чуму в Ланфрене, но его преподобие чумной патруль одобрили, велели покамест следить за порядком в общине, чтобы это, грабежей и мародерства не было. Вот и ходим, следим, повеление исполняем.

— Ты говорил, еще чужаки были.

— Были, ваша милость. Какой-то кан молодой приезжал, про мага энтого расспрашивал.

— Ах вот как! — Я сразу подумал про Джи Кея. Интересно, как ему удалось напасть на след Борга? — И что, рассказали кану, что и как?

— Кану-то? — Гийом презрительно плюнул. — Была б охота! Он пытал все, куда маг поехал, а как понял, что не желаем мы с ним говорить, то рассердился шибко, сказал, что сами на свою голову беду накликали, а потом велел нам умерших от чумы вырыть и сжечь, а то, мол, поднимутся они и живых жрать начнут. — Гийома аж передернуло, когда он сказал это. — Сказал это, и дальше поехал, в сторону границы с Монхэмом.

— Сожгли померлых?

— Да как можно, ваша милость! — возмутился Гийом. — Мы ж народ верующий, кто осмелится могилы осквернять? Эт-только язычники каны так могут, а мы ни-ни!

— На то и расчет был, что вы люди богобоязненные, — я вспомнил увиденное в Монсальвате, рассказ Джи Кея о его жене и понял, что в Ланфрене вот-вот могут начаться большие неприятности. — Давай о моем деле поговорим. Мэтр Гроу говорил, его дочка с магом уехала.

— Истинно так.

— Послушай, а где маг жил в Ланфрене?

— Известно где, в корчме. Папаша Варденс ему лучшую свою комнату сдал.

— А Жанин в отцовском доме жила?

— Ага.

— А с чего вы решили, что чума у вас из-за мага этого началась?

— Так папаша Варденс с женой первые померли, как он уехал. А потом Лука и бабка-повитуха, они в корчму частенько захаживали стаканчик пропустить.

— Интересно. А что, Жанин с магом по любви уехала?

— Пес ее знает. Может, и запала на него. Маг этот парень видный, одет хорошо и денег у него навалом. Варденс хвалился, что постоялец с ним золотом расплачивался.

— Они вместе уехали, или как?

— Вместе. Ехали они по дороге в сторону Бэкуотера. Люди то видели. Так я Майрону сказывал о том.

— Про Бэкуотер знаю. — Я протянул Гийому серебряную монету. — Вот, возьми.

— Покорный слуга вашей милости!

— А как давно кан у вас побывал?

— Так дня два тому.

— Благодарю за помощь. А померших от чумы лучше в самом деле выкопать и сжечь. Спокойнее будет.

— Разберемся, — голос Гийома зазвенел металлом, не понравились ему мои слова. — Ну так, если еще пытать чего хочешь, говори, а коли нет — прости великодушно, нам по своим делам идтить потребно.

— Где у вас тут остановиться на ночлег можно?

— А нигде, — заявил Гийом. — Корчма нынче заколочена, после того, как хозяева ее померли.

— И где мне переночевать тогда?

— Вот того не знаю. Народ у нас напуган шибко, даже за деньги чужака в дом не пустит. Уж прости за прямоту, ваша милость. Да и не по чину тебе в наших хижинах ночевать.

— Понял. Тогда я в корчме остановлюсь.

— Никак не можно, — помрачнел Гийом. — Дурное место, зачумленное. Дозволение его преподобия нужно.

— Вот оно, — я показал Гийому вальзератский перстень. — Знаешь, что это за герб?

— Знаем, герцогский, — прогудел староста и покорно склонил голову. — Что ж, ваша милость, делай, что знаешь, только нас потом в своих бедах не вини.

— Не буду. Счастливо оставаться.

Мой план был таков — заночевать в Ланфрене, поскольку ночное путешествие в одиночестве меня нисколько не вдохновляло, а с рассветом ехать в Эттбро. Корчма располагалась, как водится, в самом центре села, на площади, по соседству с кузницей, мастерскими шорника и гончара и маленьким аккуратным храмом, запертым, впрочем, на засов. Народу на площади не было: лишь несколько любопытных собак добросовестно облаяли меня и убежали по своим собачьим делам. Впрочем, мое появление в центре деревни не осталось незамеченным — я почти физически ощущал на себе настороженные и недружелюбные взгляды, устремленные на меня из-за закрытых ставень домов. Дверь корчмы была помечена большим красным крестом и заколочена широкой доской. Я привязал Бреса к коновязи под навесом, снабдил его сеном, которое позаимствовал в сарае, а потом долго искал, чем отодрать доску на двери, пока на глаза мне не попался валявшийся во дворе крепкий деревянный кол: пользуясь им как рычагом, я не без усилий отодрал доску и смог войти внутрь.

Дрова для камина и огниво я нашел без особого труда. Пока камин разгорался, я разжег масляные фонари в зале, обследовал корчму и в конце обхода заглянул в комнату, где жили Варденс и его жена. В сундуке у кровати среди разнообразной одежды, большей частью женской, мне попалась на глаза маленькая бутылочка из темного непрозрачного стекла без всяких этикеток. Бутылочка была пуста. Я завернул ее в носовой платок и положил в свою сумку. Больше ничего необычного я не нашел. В сундуке из полезного оказались деньги — два денария двадцать квартов в расшитом бархатном кошельке, — и свечи из темного воска. Еще обследовал четыре гостевые комнаты на втором этаже корчмы. Убранство и санитарное состояние комнат оставляло желать лучшего, но одна из них выходила на солнечную сторону и была единственной из четырех, где стояла настоящая двуспальная кровать, совершенно такая же, как в спальне покойных хозяев, и висели занавески на окне. Думаю, это была именно та комната, где останавливался таинственный Борг. Я осмотрел ее самым добросовестным образом, заглянул во все углы и щели, но не обнаружил ничего подозрительного. В зале таверны, в большом буфете у стойки я нашел круг твердого сыру, зачерствевший, но вполне съедобный хлеб, немного сухарей, кожаный полукилограммовый мешочек с солью (очень ценная находка!) и ключ от подпола, в котором оказалось несколько бочек с солониной, квашеной капустой и мочеными яблоками, мешки с мукой, связки колбас на балке между стенами, а главное, с полсотни уложенных аккуратной пирамидой бутылок в нише противоположной стены, и пара закупоренных бочонков. Еще несколько бутылок стояли отдельно в ящике на полу. Отлично, смерть от голода и жажды мне здесь точно не грозит! Я не стал выяснять, что в бочонках, а вот одну из бутылок , что были в ящике, откупорил — в ней оказался великолепный напиток, по вкусу и запаху напоминающий кальвадос, качеством ничем не хуже однажды попробованного мной Calvados Domfrontais.

— "Яблочная Башня"! — прочел я название на этикетке бутылки, вытирая выступившие на глазах слезы. — Крутой бренди! Хорошо, что эти пезаны тут все не разграбили!

Выбравшись из погреба, я походил по таверне, время от времени прикладываясь к бутылке. В голове ощутимо зашумело, захотелось присесть у разгоревшегося камина, расслабиться. Но вначале нужно было подумать об ужине и безопасности. Я запер на щеколду входную дверь и дверь черного хода, проверил ставни на окнах — они показались мне достаточно прочными. Покончив с дверями и ставнями, сел за стол, нарезал копченой колбасы, хлеба и сыра, и поужинал, запивая бутерброды кальвадосом. Вкусная еда и хороший алкоголь расслабили меня и настроили на благостный лад, но завалиться спать я не решался — мало ли что может случиться ночью! Не знаю почему, но не давали мне покоя эти странные смерти в Ланфрене. Так что я приготовился бодрствовать. Глотнув еще из бутылки, придвинул к огню один из столов, разложил на нем оба меча и найденный в кладовке тяжелый остро отточенный топор на длинной рукояти, водрузил на свой край стола шандал с горящими свечами, и на этом мои приготовления были окончены.

Пламя в камине между тем разгорелось вовсю, стало жарко. Я стащил с рук перчатки, бросил их на стол рядом с мечами, расстегнул ворот куртки. Почувствовал внезапно, что уже изрядно пьян, хватанув кальвадоса с устатку без закуски, и, пожалуй, оставшийся в бутылке напиток допивать не следует, если я не хочу совсем уж напиться.

— Еще один глоточек — и все! — сказал я себе и отпил из бутылки.

Странно, еще мгновение назад мне было очень жарко, а тут вдруг будто ледяной волной накрыло. Стало холодно, как в морозильнике. Свечи на столе погасли, огонь в камине тоже — дрова совершенно прогорели, и угли были не красными, а синими, будто газ горел. Ощутимо запахло мертвечиной. И по полу корчмы полз голубоватый светящийся туман. Я вспомнил, что точно такой же туман видел в Адовой Пасти близ Эммена.

— Что за..., — начал я и замолчал, вздрогнув всем телом. Напротив меня, почти совершенно скрытый полутьмой, сидел кто-то черный, положив локти на стол. Как он сумел подойдти ко мне через весь зал незамеченным, я представления не имел — тем не менее подошел и уселся за стол. Я схватился за рукоять меча, но призрак даже не шелохнулся.

— Будешь рубить, даже не выслушав? — спросил он. Голос существа звучал странно, будто оно говорило в пустое жестяное ведро.

— Ты кто такой? Как ты сюда попал?

— Я унаследовал от папаши Варденса не только тело, но и память. И мне нетрудно было вспомнить, что на крыше есть слуховое окно, которое ты забыл закрыть.

— Унаследовал? То есть ты не Варденс?

— Нет. Я почувствовал твое присутствие и пришел поговорить. Если ты будешь размахивать оружием, нам будет трудно найти общий язык. — Черный издал звук, похожий на приглушенный смешок.

— С чего ты взял, что я хочу с тобой говорить?

— Думаю, тебе будет интересно кое-что узнать. Это очень важно для тебя, уж поверь. Твои наниматели бросили тебя в водоворот событий, как слепого новорожденного котенка, и долго в нем ты не пробарахтаешься. Ты и понятия не имеешь, что здесь происходит, и чем все однажды закончится. Что ты по этому поводу скажешь?

— Скажу, что я просто перепил кальвадоса, и мне снится кошмар.

— Хороший напиток, правда? — Черный протянул к бутылке руку. Я успел заметить, что рука совершенно человеческая, без шерсти и когтей, но будто окруженная темной дымкой. И еще, я услышал скрип скамьи, на которой эта тварь сидела. Мой жуткий гость был вполне материален. — Борг не только отличный алхимик, но и винодел.

— Ты знаешь Борга?

— Конечно. Это благодаря ему я получил это тело. С одним из моих собратьев Борг когда-то заключил договор. С ним приключилась большая неприятность — он заболел чумой магов. Видишь ли, занятия магией иногда приносят ее адептам очень неприятные сюрпризы. Чума магов один из них. От нее нет исцеления, и заболевшие ей умирают долго и тяжело. Поэтому Борг не особо колебался, принимая решение. Он исцелился, и с тех пор служит нам. Все просто.

— Вам — это кому? Ты что, демон?

— Мне больше нравится название "странник". Я обитатель другого мира, который пришел в этот. В этом мы с тобой похожи.

— Ты знаешь, кто я?

— Догадываюсь.

— Мы говорили о Борге. Ты говорил, что он служит вам.

— Он помогает моим собратьям преодолеть границу миров и попасть сюда. Правда, нам приходится вселяться в тела обитателей этого мира, чтобы иметь возможность остаться здесь. Хозяин этой корчмы и его жена просили Борга избавить их от болезней и старости. Их желание сбылось.

— Понимаю, — я еще крепче сжал рукоять меча. — Эликсир Борга, так?

— Верно. Вообще-то Борг стремился к другой цели. Он тоже, как и ты, искал Дар Пророка. Но людей очень легко обманывать, особенно если они одержимы какой-то навязчивой идеей. В итоге у него получилось то, что получилось.

— Почему ты рассказываешь мне все это, демон?

— Потому что ты мне интересен. И ты можешь быть полезен моему народу.

— Неужели?

— Твоя ирония лишь говорит о беспомощности, — пробубнил черный. — Ты Преследователь, которому маги Санктура дали задание найти Дар Пророка. И кого же они выбрали для этой великой цели? Никчемного иномирянина, который ни малейшего представления не имеет о секретах этого мира. Как думаешь, зачем им этот Дар? Не знаешь? Так я скажу тебе — маги знают, что им не устоять против нас. Рано или поздно они будут служить нам. Такова природа магии, она неминуемо приводит любого мага к порогу, за которым его ждем мы, и он становится нашим слугой, нашей собственностью, желает он того, или нет. Это вопрос времени, а у нас в запасе вечность. Рано или поздно этот мир станет нашим.

— Зачем вам это?

— Затем, что мир живых нам нравится. Что мы ценим радости плоти не меньше вас, людей. И еще, это власть. Распоряжаться жизнями и судьбами сотен тысяч рабов — разве это не здорово?

— И еще, люди для вас источник пищи. Мой знакомый рассказывал, как зелье Борга убило его жену. А потом она вернулась, моля о поцелуе. Кровушки хотела попить, не иначе.

— Жалеешь людей? Не стоит. Они получат то, что заслужили. Их маги забавлялись с Силой, даже не подозревая, к чему это может привести. Теперь поздно трубить тревогу. Это случится рано или поздно. Десятигорье станет нашим. Когда-то на нашем пути встал Пророк, но в этот раз никто не сможет нам помешать. Я предлагаю тебе договор. Ты поможешь нам, а взамен, когда мы завладеем этим миром, перед тобой откроются великие возможности.

— С чего это такая честь?

— Ты Преследователь. Только ты можешь найти Джозефа Джаримафи. Найти — и убить. Но только после того, как он откроет тебе Дар Пророка.

— Зачем вам смерть Джаримафи?

— Вот видишь, ты так глуп, что не понимаешь очевидных вещей, — черный противно захихикал. И еще заскрипел зубами так, что меня затошнило.

— А вам слабо это сделать?

— Речь о тебе. Я сделал предложение и жду ответа.

— А если я откажусь?

— Тогда ты станешь нашим врагом. Долго ли ты проживешь после этого?

— Я подумаю.

— Детская уловка, Преследователь. Нет времени на раздумья.

— Я сказал, я подумаю. Или, — тут я вспомнил кое-что из старинной демонологии, — я дам ответ сразу, если ты назовешь мне свое имя.

— Посмотри на этого жалкого человечишку, собрат! — воскликнул черный со смехом. — Он считает, что мы идиоты.

Еще одна фигура возникла в дверном проеме спальни. Несколько дней назад это была хозяйка корчмы, госпожа Варденс. Теперь ко мне приближался раздутый, начавшийся разлагаться оживший труп, закутанный в измазанный глиной саван. Шел прямо на меня.

Я даже не осознал, что делаю. В такие мгновения любой человек не думает — действует рефлекторно, движимый ужасом и инстинктом самосохранения. Я просто схватил меч и нанес удар. Клинок Селенара описал дугу, врезался в основание шеи твари, с поразительной легкостью срубив голову. Нежить повалилась на пол, подняв тучу пыли: голова мячом откатилась в угол. Чудовище, завладевшее телом корчмаря Варденса, взревело в ярости, перегнулось через стол, пытаясь вцепиться в меня пальцами, но я перерубил ему правую руку в запястье. Из культи ударил столб черного дыма с резким трупным запахом: упырь отпрянул, зашипел, взлетел к потолку и оттуда сиганул на меня, но напоролся на клинок, который я подставил. Мы оба оказались на полу: вскочив, я увидел, что тварь бьется в конвульсиях, пытаясь уцелевшей рукой вытащить из тела пронзивший ее навылет меч. Руки у меня тряслись, я пытался схватить Солер, но подвернулся топор, и я с размаху вогнал его в череп чудовища. Что-то бесплотное, похожее на сгусток тьмы, вырвалось из изуродованного тела, заметалось по залу летучей мышью, оглушило меня протяжным обреченным воем, влетело в камин, заставив дотлевающие угли полыхнуть ослепительной синей вспышкой — и все стихло. Остались только трупы бывшего хозяина корчмы и его жены, распростертые у моих ног. Мерзкая вонь заставила меня закашляться.

— Вот мой ответ, урод! — Я отшвырнул топор, попытался выдернуть меч из тела Варденса, но клинок крепко засел в мертвеце, и мне пришлось наступить на труп, чтобы освободить оружие. Облив клинок остатками кальвадоса, я вытер его тряпкой, схватил со стола Солер и бросился к дверям. Руки у меня тряслись, когда я отпирал щеколду.

Брес у коновязи храпел, перебирал ногами и тряс головой — конь был напуган не меньше меня, наверняка почуял, какие интересные гости меня навестили. Я быстро отвязал уздечку, вскарабкался в седло, и тут увидел, что к корчме бегут вооруженные люди. Мне совсем не хотелось объясняться с ними по поводу случившегося, поэтому я погнал Бреса прямо на них, заставив расступиться, пронесся по улице, сопровождаемый криками и собачьим лаем и остановился только в паре миль от Ланфрена у маленькой молельни, построенной рядом с родником.

Пары кальвадоса улетучились совершенно, нервная дрожь прошла, ко мне вернулась способность рассуждать здраво. Я сидел на траве, наблюдая, как Брес пьет из родника и пытался связать новые, открывшиеся этой беспокойной ночью обстоятельства с тем, что уже знаю. Картина получалась жутковатая — мало мне было магов, ведьм и призрачных нацистов с их бактериологическим оружием, еще и демоны нарисовались. Прямо апокалипсис какой-то назревает.

Теперь понятно, что имел в виду старичок, чуть не наколотивший меня клюкой у святого источника, когда говорил о Тьме в сердце Борга. Надо найти проклятого зельевара; только разыскав его, я смогу помешать и дальше превращать людей в одержимые демонами трупы, вернуть домой Жанин Гроу и рассчитаться за те стрелы, что были пущены в меня у Источника Молодости. И я вроде как получил хорошую наводку на этого засранца. Уже вторую — первая это полуаптекарь-полубандит Клеман, но я пока понятия не имею, как расколоть его. Говоривший со мной демон сболтнул лишнего, теперь я знаю, что проклятый некромант еще и спиртным приторговывает — я даже знаю, каким. Да, надо обязательно найти Езекию Борга. Другого варианта разобраться со всем этим клубком загадок у меня все равно нет.

* * *

Милена встретила меня с той наигранной фамильярной радостью, с которой, как мне кажется, девушки ее профессии обыкновенно приветствуют своих клиентов. Причем надо отдать красотке должное — актриса она отменная. И в самом деле поверишь, что она искренне рада меня видеть.

— Ах, мой дорогой! — воскликнула она, повиснув у меня на шее. — А я-то думала, ты совсем про меня забыл.

— Дела, дорогая, дела, — самым авторитетным тоном заявил я, наблюдая краем глаза, как на нас глазеют рассевшиеся за столами негоцианты. — Извини, раньше никак не получилось.

— Пойдем же! — Милена схватила меня за руку и поволокла наверх.

Комнатка, где зеленоглазая прелестница общалась со своими гостями, оказалась на удивление уютной и со вкусом обставленной — никаких тебе фривольных картин и статуэток, драпировок кричащих цветов, предметов с провинциальной претензией на роскошь. Большая, накрытая зеленым атласным покрывалом кровать с резными деревяными спинками под балдахином, большой двустворчатый гардероб в углу, туалетный столик с зеркалом и набором притираний в фарфоровых флаконах, второй столик с тазом для умывания и кувшином и низкий шкафчик с напитками. Милена предложила мне сесть на кровать, сама села рядом.

— Гони монету, барончик, — заявила она с хитрой улыбкой.

— Что, достала? — обрадовался я.

— То, что ты хотел. И Форнель ничего не заметил, ручаюсь.

Я тут же вручил девушке один золотой. Милена, хихикая, вытащила из-за корсажа свернутый в трубку листок плотной бумаги и подала мне. Волосы на моей голове зашевелились — карта была в точности такой же, какую я видел в квартире профессора Кузнецова. Такая же желтоватая плотная бумага верже, то же безукоризненно четкое и аккуратное начертание тушью. Готов поспорить, что обе карты выполнил один и тот же мастер-картограф. Только пометок на обратной стороне не было.

— Фантастика! — воскликнул я. — На время или навсегда?

— Вот еще — на время! — Милена фыркнула. — Форнель был так пьян, что наверняка решит, что просто потерял этот клочок бумаги.

— Отличная работа, козочка. Я твой должник.

— Твоя рана еще не зажила? — поинтересовалась Милена. — А то мы можем...

— Увы, болит, стерва, так что прости, — я чмокнул красотку в щечку и, поскольку каждый из нас получил то, что хотел, а фаст-лав меня уж никак не привлекал, оставаться дальше в "Купеческом клубе" не имело смысла. Поэтому я поспешил убраться из борделя, лишь на пару секунд задержавшись у зеркала в холле, чтобы стереть с щеки карминовую помаду Милены.

Едва я вышел на улицу, подал голос мой смарт — впервые за все последние дни.

Активные задания:

Задание "Ведьмы".

Задание "Друиды".

Задание "Друг Трибунала"

Задание "Друг свободных магов"

Задание "Исчезновение".

Добавлено задание "Проклятие".

Будь в таверне "Кружка и кувшин", что возле ратуши Эттбро, сегодня между полуночью и началом четвертой стражи.

Ого, становится, как говорят в народе, все чудесатее и чудесатее. Кто-то из магов Синклита решил встретиться со мной — скорее всего, сам Гаттскон, или, может быть, Джерах. Это может означать только одно: я дошел до крайне важного этапа моего задания. И консультировать меня через магический смартфон или невозможно, или небезопасно. Пришло время личной встречи.

Времени у меня в запасе было много, так что вернулся в гостиницу, поужинал, завалился на кровать в своей комнате, развернул карту и углубился в ее изучение. Карта была весьма подробной, изготовленной, как я решил, для купца или путешственника — на ней были обозначены караванные пути, колодцы, придорожные гостиницы и даже расположенные близ трактов святилища. Очень хорошо, теперь опасность заблудиться в пути мне точно не грозит. И еще...

Стоп, а это что?!

— Ферма "Яблочная Башня", — прочитал я и почувствовал, как загорелось мое лицо. Вот он след, елки-моталки! Уж не там ли Езекия Борг производит свой обалденный кальвадос и прочие декокты? Ферма находилась милях в тридцати севернее Данмута, почти у границы Вальзерата и Монхэма.

Отлично. Если мэтр Клеман не захочет говорить по душам, у меня есть запасной и очень многообещающий вариант.

— Похоже, я тебя нашел, Борг, — пробормотал я, сворачивая карту в трубку.

Обрадованный и обнадеженный новой неожиданной находкой, я еще какое-то время лежал, задрав ноги на спинку кровати и размышляя над тем, что со мной происходит и еще может произойти. Потом я задремал, а когда проснулся, за окном было совсем темно. Надев куртку и перчатки, я взял мечи и отправился на встречу.

Таверна "Кружка и кувшин" была полна народу. Кто-то пил, кто-то играл в кости и карты, в малом зале состязались любители кулачного боя, собрав вокруг себя толпу зевак и поклонников. Кликнув подавальщицу и заказав кружку лагера, я сел за один из двух свободных столов. Прошло несколько минут, подавальщица вернулась с заказом, но больше никто ко мне не подошел. Верно, я пришел раньше назначенного часа и...

— Вы эрл Сандер? — Это был сам трактирщик.

— Да, это я.

— Вас ждут, милорд. Вторая комната справа по коридору.

Я поблагодарил кивком, допил пиво и, поднявшись по лестнице на второй этаж, прошел в коридор. В комнате сидел человек в темной куртке с капюшоном: как только я вошел, он встал и поднял капюшон. Я узнал Гаттскона-Ильина.

— Рад вас видеть, юноша, — маг протянул мне руку для рукопожатия. — Вполне освоились в нашем мире?

— Все никак не привыкну к развлекательной программе. Уж очень она у вас насыщенная.

— Боюсь, дальше будет еще сложнее и опаснее. Присядьте, прошу.

— Я так понимаю, вы вызвали меня по важному делу?

— Разумеется. Я должен вам объяснить кое-что.

— Почему только сейчас?

— Синклит опасался доверить вам некоторые наши тайны. Мне удалось переубедить их. Вы должны лучше понимать ситуацию.

— Разумно, — я сел на предложенный стул. — Слушаю вас.

— Во-первых, давайте поговорим о Борге. Вы напали на его след?

— У меня есть на этот счет кое-какие идеи. — Я решил не торопить события и не рассказывать Гаттскону о ферме "Яблочная Башня" — Один демон подсказал.

— Демон? — Гаттскон был искренне удивлен. — Вы общались с демоном?

— Да, и не скажу, что общение было приятным.

— Как вам это удалось?

Я вкратце рассказал о том, что со мной случилось в Ланфрене. Гатсскона, как мне показалось, впечатлила моя история.

— Низшие сущности из мира демонов, что вселяются в тела зачумленных, лишены разума, — сказал он. — Поэтому речь зачумленных бессвязна и бессмыслена, они больше мертвы, чем живы. Судя по вашему рассказу, вы имели дело с высшим демоном. Это необычно.

— Почему вы с самого начала не рассказали мне о демонах?

— Мне пришлось бы объяснять связь, которая существует между магами и миром демонов. Это тайна, которую знают лишь очень немногие.

— И вы решили, что я недостоин знать ее, так?

— Нет, с моей стороны это была разумная осторожность, — ответил Гаттскон, и я заметил, что он смущен. — Есть вещи, которые не следует доверять другим раньше времени.

— Хорошо, допустим, я вам поверил. Но вы ведь не ради оправданий назначили мне встречу?

— Да, конечно. Мы собирались говорить о Борге. Что вам о нем известно?

— Я лишь знаю, что он алхимик и винодел. И еще торговец эликсиром и редкостный негодяй, на совести которого смерть людей.

— Он был одним из нас, — произнес Гаттскон. — Первым из Синклита, кто заболел чумой магов.

— Что? Так вы знали его?

— Знал. Борг был последним из принятых в Синклит, учеником Артобеллы, мага, который помогал вашему прадеду в поисках Джозефа Джаримафи.

— Постойте, это было семьдесят лет назад. Сколько же сейчас вашему Боргу лет?

— Много больше, чем можно сказать по его внешности. Такова выгода от союза с демоном.

— Почему вы сами не покончили с ним?

— Нам не нужна его смерть. Нам нужны его знания.

— Вот как? — Это был неожиданный поворот. — Я, право, не знаю, что и сказать.

— Давайте я попробую начать с предыстории. Некогда Пророк остановил эпидемию гиблой чумы, виновниками которой стали маги Эсаны. Их магические эксперименты сделали возможным вторжение в наш мир сущностей из мира демонов. Они захватывали тела людей и превращали их в зачумленных. Благодаря Пророку вторжение удалось остановить. Пророк погиб, но оставил свой Дар Джозефу Джаримафи.

— Что это за Дар? Живая вода?

— Некоторые мои собратья считают, что да, это волшебный источник, вода которого обладает исцеляющим действием. Другие же полагают, что Пророк использовал отработанные в Санктуре алхимические методы, каким-то чудесным образом изменяя обычную воду и превращая ее в абсолютное лекарство. Но нам ни разу не удавалось получить ничего подобного, значит, — тут Гаттскон улыбнулся, — либо Пророк был величайшим в истории магом, либо действительно посланником божественных сил. А может, и богом — кто знает?

— Гиблая чума и чума магов — одно и тоже?

— Это разные болезни, но первопричина у них одна — магия. Магические энергии изменяют все, с чем соприкасаются, в том числе и людей. Там, где применялась сильная магия, даже ландшафт меняется — вспомните Адовы Пасти. Что же говорить о людях? Печально, что события в Эсане никого ничему не научили. Санктур и Тойфельгартен не могли не воевать друг с другом, и о последствиях никто не думал.

— Почему ваша вражда так непримирима?

— Этом миром может управлять только один дом. Либо мы, либо они.

— А люди при этом страдают.

— Мы всегда стремились облегчить их страдания.

— Я кое-что понял. Два сообщества магов окончательно завязли в бессмысленной вражде, и потому появилась третья сила — друиды.

— Им до нас далеко, — с презрением ответил Гаттскон. — Их магические возможности очень ограничены. Магия друидов основана на примитивных языческих культах древности. Последователи Бодики не могут противостоять ни нам, ни Ковену.

— Может быть, и не могут. Пока не завладеют Даром Пророка. — Я сделал паузу, не сводя взгляда с лица Гаттскона. — Ведь только он способен исцелять чуму магов. Дар Пророка в этом смысле куда эффективнее сделки с демонами.

— Вы правы. Поэтому жизненно важно раскрыть тайну Дара первыми.

— Вы не думали о союзе с друидами?

— Нет смысла сейчас говорить об этом, — уклончиво ответил Гаттскон. — Будущее покажет.

— Так вы думаете, что Борг открыл тайну Пророка?

— Это вам и надлежит выяснить.

— Он мог сделать это, лишь разыскав Джозефа Джаримафи.

— Или что-то узнав от Артобеллы.

— Но Артобелла погиб, судя по записям, которые я нашел в Лектуре!

— Все верно. А вот Борг тогда выжил. Некоторое время спустя у него появились первые признаки чумы магов. Думаю, тогда он и начал искать Дар.

— Он вообще существует, этот чертов Дар?

— Несомненно, существует. Многие маги его искали. Главное доказательство его существования — события прошлой войны с Ковеном и вторжение Черного Ордена. Ведьмы заключили с ним союз, но мы смогли закрыть проход между мирами и нейтрализовать угрозу. Огромную роль в этом сыграл ваш прадед, за что мы ему благодарны. Однако Черный Орден, как мы считаем, сумел как-то заполучить волшебную воду источника из легенды. Вы знаете, во что она превратилась в их руках.

— В отраву, которая выморила Монсальват, — вздохнул я. — Теперь я понимаю, откуда взялся Черный Человек, убивавший пациентов Лектура. Ведьмы призвали своего Преследователя в пику вашему. Того самого нацистского Verfolger`а, о котором писал мой прадедушка. И этот прошаренный ганс что-то нашел. Истинный или ложный Дар Пророка. Вот о чем говорила ведьма в моем сне!

— В каком сне?

— Мне приснилась ведьма, которая говорила мне, что любой эликсир может быть ядом и лекарством одновременно.

— Это так. Вы правильно все поняли.

— Дар Пророка до сих пор попадал тому, кто был недостоин им владеть, — продолжал я, пытаясь увидеть в глазах Гаттскона реакцию на мои слова. — В руках Черного Ордена, как вы называете эсэсовцев из "Аненербе", он превратился в бактериологическое оружие. Если допустить, что Борг тоже нашел источник, его вода стала ядом, который превращает людей в одержимых демонами. И я, кажется, понял, почему. Все дело в том, кому служишь. Гитлеровцы несли миру смерть, и живая вода в их руках превратилась в оружие уничтожения. Борг служит демонам, поэтому Дар Пророка помогает им попасть в мир живых. Логично? Мне кажется, да.

— Вы действительно умный человек. Вы верно рассуждаете. Теперь понимаете, как важно найти Джозефа Джаримафи? Только он способен дать нам истинную Воду Жизни. Ту, которая действительно спасет нас, не превратится в смертельный яд, который уничтожит всех.

— Я это понимаю.

— Найдите Борга. Крайне важно узнать рецепт его эликсира. Нельзя допустить, чтобы Дар Пророка стал проклятием, которое окончательно погубит нас.

— Именно этим я и занимаюсь.

— Возьмите, — Гаттскон протянул мне серебряный перстень с руной на печатке. — Это Кольцо Незамутненного Ока. Ведьмы Ковена в совершенстве владеют магией Превращения. Этот перстень позволит вам распознать ведьму в любом обличье.

— Спасибо. Еще рекомендации будут?

— Будьте осторожны. Слишком многим в нашем мире ваша миссия поперек горла.

— Уже понял. Кстати, какие у вас отношения с Трибуналом?

— Магам Санктура нужны союзники. Трибунал нам не друг, но и не враг. Мы иногда помогаем им, они — нам. Пока наши интересы совпадают.

— Почему вы направили меня к ним?

— У же сказал вам, мы порой помогаем друг другу. Во-вторых, было бы глупо и бесчеловечно сразу бросать вас в круговорот событий. Работая на Трибунал, вы приобрели кое-какой опыт. В-третьих, есть вопросы, которые не решить в одиночку. Кстати, вы можете и дальше сотрудничать с ними, мы не будем на вас в претензии.

— Последний вопрос, мастер Гаттскон. Вы вернете меня домой, когда все закончится?

— Я уже сказал вам, что ваш путь домой лежит через Десятигорье.

— Почему-то мне кажется, что вы меня обманываете.

— Маг Синклита не опустится до лжи, — мне показалось, что Гаттскон рассердился. — Мы же вернули обратно мэтра Андре!

— Хорошо, поверю вам. И буду искать Борга.

— Не забывайте про банк Гуффера. Хотя, по вашей экипировке я вижу, что вы неплохо заработали и без нашей помощи.

— Стараюсь. Время позднее, я хочу спать.

— Да, конечно. Удачи вам, Преследователь!

И все же Гаттскон не был со мной откровенен до конца, подумал я, выходя из таверны в холодную сырую ночь. Не сказал чего-то очень важного. Хотя колечко подкинул путевое, пригодится. И на том спасибо. Что же до моего главного задания...

Я до сих пор не знаю, зачем могущественным магам Санктура, вершителям судеб этого мира, живая вода Джозефа Джаримафи. Что она им даст сверх того, чем они уже владеют.

Но это уже другая история. А пока надо выспаться как следует, потому что в Бэкуотере меня ждет весьма неприятная встреча с неизвестным исходом.

Сигнал смарта на пустынной тихой улочке показался особенно громким. Я достал гаджет и прочитал:

Бонус к особому таланту: Сила духа +5

Устойчивость к магическим воздействиям повышена на пять пунктов.

Получены предметы: Кольцо Незамутненного Ока.

Тебе присвоен шестой ранг в классе "Младший сын".

Задание "Проклятие" обновлено.

Найди рецепт эликсира Борга.

Ну что ж, отлично. Растем, прогрессируем. Интересно, доживу я до десятого ранга?

Кто знает, кто знает...

* * *

В Бэкуотере, как и в любом средневековом Мухосранске, обыватели ложились спать очень рано — с наступлением сумерек. Я все правильно рассчитал, вряд ли кто-нибудь видел, как я въехал в городок. Стараясь передвигаться по темным переулкам (такие запахи там застоялись, скажу вам!), я добрался до Смитфилдского поля и нашел дом Клемана. Окна были закрыты ставнями, из трубы шел легкий дымок, хорошо заметный на фоне ночного неба. Я привзял коня к молоденькой осине и быстрыми перебежками добрался до входа в дом. Замка в двери не было, она запиралась крючком изнутри. Обнажив меч, я после нескольких неудачных попыток подцепил крючок и осторожно, стараясь не греметь железом, вытащил его из скобы. Тихо, на цыпочках, прошел внутрь, держа оружие наготове.

Клеман находился в маленькой комнатке, которая служила ему и кабинетом, и спальней и столовой. Он дремал возле горящего очага и, похоже, перед этим крепко выпил — перегар в комнатушке был еще тот. На столе красовались большой кувшин, блюдо с полусъеденной рыбой и большая кружка.

Когда я вошел, он открыл глаза, и я увидел в них ужас. Он не успел схватиться за арбалет под пледом: я оказался проворнее, вонзил острие меча в тыльную сторону ладони. Клеман выругался, зажал рану здоровой ладонью, и я, улучшив момент, врезал ему эфесом в лицо с такой силой, что опрокинул его вместе с креслом на пол.

— Не ожидал, тварина? — сказал я самым угрожающим тоном, отбросив ногой арбалет в сторону. — Поговорим?

— Живой! — Клеман ворочал выпученными глазами. — Жи...

Он закашлялся, разбрызгивая кровь, струящуюся из разбитого носа. Выглядел он отвратно и жалко, но мне было не до сантиментов.

— Где Борг? — спросил я, приставив меч к его груди.

— Убирайся к демонам! — прохрипел аптекарь.

— Мало тебе? Я ведь добавить могу.

— Пошел в задницу, джеппи.

— А ведь ты думал, твои дружки грохнули меня у источника. Ты ведь понял, что проболтался. Но и я не так прост, сечешь? Ну что, Пилюлькин, будем говорить?

— Ничего я не знаю... сумасшедшее отродье.

— Знаешь, — я передвинул острие меча к кадыку Клемана. — Давай так договоримся: ты скажешь мне, где искать Борга, а я оставлю тебя в живых. Это хорошая для тебя сделка, засранец.

— Падаль проклятая! — прошипел Клеман. В его глазах была лютая ненависть, он буквально резал меня взглядом на куски. — Если бы не ноги, я бы тебе...

— Если бы у бабушки кое-что было, она была бы дедушкой. Мое терпение на исходе, Клеман. Или мы беседуем, как два джентльмена, или я порублю тебя на препараты и разложу по банкам в твоем вонючем паноптикуме. Раз, два...

— А я-то гадал, чего Рене с парнями не возвращаются пятый день. Думал, запили, стервецы... Ты не такой осел, каким кажешься. Помоги мне встать.

— Ага, ищи дурака за один коппер.

— Помоги, парень, — тут Клеман взодхнул. — Не хочу разговаривать, валяясь у тебя в ногах.

— Ты бы об этом раньше думал, когда убийц за мной послал.

— Каюсь, шмотье меня твое соблазнило. И про Борга не следовало спрашивать.

— У тебя с ним дела, верно?

— В третий раз прошу — помоги встать!

— Нет. — Я слегка нажал на рукоять меча, и глаза аптекаря округлились от ужаса. — Или говори, или сдохнешь.

— Ладно, ладно, только меч убери!

— Ну, давай, — я придержал руку. — Быстро, четко, ясно. Где искать Борга?

— Не знаю. Он появляется раз в месяц, привозит мне ингредиенты и эликсиры. Порошки разные веселые, болюсы — ну ты понял.У меня с ним деловые отношения.

— Наркотой приторговываешь, фармацевт? — Я почувствовал омерзение: надо же, и в этой реальности есть наркоторговцы. — Тогда понятно, чего ты на меня арбалет наставил, едва я про Борга заговорил.

— Лезешь в чужие секреты и хочешь, чтобы тебя расцеловали? Может ты герцогский дознаватель, или агент Трибунала. Да ты совсем кретин, клянусь адом!

— Мне насрать на ваши с Боргом дела. Мне он сам нужен. — Я парой коротких движений разрезал шнуки на воротнике Клемана. — Все, мое терпение вышло. Сейчас ты у меня похрипишь, каналья.

— Погоди, постой! — Клеман приподнялся на локте, сплюнул кровью на пол. — Я не знаю, где искать Борга.

— А, не знаешь, значит? Тогда молись, если молитвы знаешь.

— Да постой ты, я вправду не знаю. Я же говорю тебе, он сюда приезжает и привозит товар. Хочешь, любой клятвой поклянусь, что не вру.

— И когда он в следующий раз у тебя появится?

— Недели через две, не раньше.

— В прошлый свой визит он был один?

— Девка с ним была какая-то, она его снаружи ждала. Я в окно видел.

— Черноволосая, молоденькая?

— Что, твоя козочка? — Клеман противно ослкабился, показав редкие червивые зубы. — Видать, у Борга поболе хрен будет, чем у тебя, а? Забудь про нее. Борг своего не отдаст.

— В гробу я твоего Борга видал, в белом чепчике. И тебя с ним на пару. Ладно, пусть так. Но у тебя наверняка какие-то бумаги интересные есть. Письма Борга, расписки. Говори, где они.

— Нет ничего! — засмеялся Клеман. — Ни-че-го!

— Так я тебе и поверил. Давай, колись, где...

Он опрокинулся на спину, и в свете догорающего пламени очага сверкнул нож, который Клеман держал за лезвие в левой руке. Он собирался метнуть его в меня,но не успел — я на мгновение опередил его. Вогнал ему клинок под подбородок. Аптекарь выгнулся всем телом, заклокотал, заперхал, выплевывая черную кровь, залившую ему все лицо. Рука с ножом бессильно упала на пол.

— Ах ты, м-мать! — пробормотал я, глядя в остекленевшие глаза Клемана. — Вот и поговорили...

Аптекарь еще раз рыгнул кровью, издал булькающий страшный звук и затих. Я стоял, не решаясь даже с места сдвинуться. До меня не сразу дошло, что я только что прирезал человека — пусть негодяя, но живого человека, не упыря, не нежить какую-нибудь. На душе стало противно и тоскливо.

Ладно, сделанного не воротишь. И потом, я защищался. Не достань он нож...

Я вытер лезвие меча, вложил его в ножны, грязным полотенцем закрыл Клеману лицо и, борясь с тошнотой, обыскал его. В поясной сумке было несколько серебряных монет и плитка жевательного табаку, больше ничего. Пересилив себя, я приподнял рубаху убитого и увидел на груди ключ, висевший на шее на толстом шнурке. Пригодился нож, которым Клеман собирался меня прикончить. Завладев ключом, я начал искать замок, который он открывал.

После минутных поисков я нашел в углу комнаты маленький люк, скрытый под ящиком для угля. Открыв люк, обнаружил под ним небольшой тайник, а в нем стальной кованый ларец, весьма тяжелый и запертый на замок. В ларце оказались деньги — сорок денариев золотом, — записная книжка в переплете и два сложенных вчетверо листка бумаги. Блокнот оказался чем-то вроде приходной книги этого мерзавца, сюда он регулярно вписывал кому, чего и на какую сумму продал. Листки оказались куда как интереснее. Один из них был коронным патентом, разрешавшим мэтру Клеману Вокуру "составлять, смешивать, варить, или изготавливать иными способами лечебные снадобья, микстуры, припарки, мази и притирания, а равно торговать ими в пределах Великого Герцогства Вальзератского, дабы исцелять наших добрых подданых от недугов". Я был почти уверен, что лежавший передо мной человек украл этот патент у настоящего мэтра Клемана, а самого бедняги аптекаря уже давно нет в живых. Вторая бумага оказалась чем-то вроде обязательства, написанного неровным скачущим почерком темно-красными чернилами, похожими на засохшую кровь:

"Я, Клеман из Бэкуотера, аптекарь, получил в восьмой день месяца Цветения сего года у мэтра Езекии Борга условленного товара на сумму в тридцать пять денариев для его последующей продажи, как было уговорено с мэтром Боргом. Обязуюсь вернуть мэтру Боргу пятьдесят денариев золотом не позднее первого дня месяца Солнцестояния, лично в руки, либо доставив с доверенным человеком в поместье мэтра Борга "Красные Камни", ежели мэтр Борг к тому времени по каким-то причинам не сможет посетить Бэкуотер. Любая сумма сверх оговоренных пятидесяти денариев является моей долей в сделке.

Составлено в восьмой день месяца Цветения, копия расписки передана мэтру Езекии Боргу. Подписано собственноручно: Клеман из Бэкуотера"

Убрав расписку, я вытащил из сумки карту и попытался найти на ней место под названием "Красные Камни", но безуспешно. Все равно мне очень повезло: я знаю, как называется логово, в котором прячется Борг. Это уже что-то. Может быть, на ферме "Яблочная Башня" я найду недостающий фрагмент паззла.

Поскольку я узнал о грязном бизнесе Клемана, у меня было сильное желание оставить сорок монет там, где я нашел, хотя это был мой законный трофей. Но, поколебавшись немного, я все же забрал мешок с деньгами. Еще раз глянув на мертвеца, раскивнувшегося на полу, я бросил расписку в догорающий огонь очага и поспешил покинуть это место.

Ехать верхом глубокой ночью по пустынной дороге, в мире, где есть ведьмы и разные чудища, которых только в кошмарном сне можно увидеть — не самое большое удовольствие. Впрочем, я хотел побыстрее убраться из Бэкуотера и сделать это так, чтобы меня никто не увидел. Уж не помню, сколько я скакал — наверное, не один час, — и только когда в ночи передо мной показались огни, горевшие на башнях Эттбро, я перестал гнать бедного Бреса. В город меня пустили не сразу, стража едва не начала стрелять по мне из арбалетов, и только вальзератский перстень убедил их, что я не тать и не опасный бродяга. Оказавшись за городскими стенами, я успокоился совершенно и сразу отправился в "Белые голубки", где не раздеваясь рухнул на кровать, проспал мертвым сном до самого полудня и проснулся голодный, как тысяча волков — я почти сутки ничего не ел.

— Ох, и носило вас где-то этой ночью, сударь, ох и носило! — заявил мне хозяин, когда я спустился пообедать. — Конь-то ваш прямо в мыле был. Едва не загнали вы бедную животинку.

— Надеюсь, вы о нем позаботились, — бросил я. — Да, а не знаешь ли ты, где находится поместье "Красные Камни"?

— Нет, сударь, — сказал хозяин после недолго раздумья. — Не слышал никогда, уж простите. Это вам к управляющему лорда-шерифа надобно обратиться — он каждый камень в округе знает, служба у него такая.

— Хорошая мысль, — одобрил я. — Подай чего-нибудь поесть.

Дюжина горячих копченых сосисок, полкаравая хлеба, салат из капусты и поллитра белого вина спасли меня от голода. Еда была такой вкусной, что я еще раз поздравил себя с правильным выбором гостиницы — в "Розе и единороге", где я останавливался в свой первый визит в Эттбро, номера были просторнее, но кухня определенно хуже. Одновременно праздник чревоугодия так меня расслабил, что я после обеда едва поднялся к себе и проспал еще три часа, проснувшись только на закате. Покинув гостиницу, я отправился в резиденцию лорда-шерифа искать управляющего. Я нашел его у входа в винный погреб, где почтенный господин руководил разгрузкой повозки, груженной бочками.

— "Красные Камни"? — переспросил он. — Это ведь бывшее поместье рода Чирсов. Последний из Чирсов умер пятьдесят шесть лет назад, с тех пор усадьба стояла заброшенной.

— Мне нужно посетить это место, сэр. — Я достал карту, развернул ее. — Покажите, как туда добраться.

— Владения Чирсов находились вдоль границы с Монхэмом. — Управляющий подслеповато сощурился, разглядывая карту, потом ткнул пальцем. — Это где-то здесь, эрл Сандер.

— Севернее фермы "Яблочная Башня"? — Меня ожгло волнением. — Это точно?

— Ручаюсь, что да. И хотя я никогда не бывал в тех краях, географию Вальзерата я знаю неплохо. Еще что-нибудь, эрл Сандер?

— Нет, сэр. Благодарю вас.

Я покинул двор резиденции в великолепном расположении духа. Все это время поиски шли в верном направлении. Еще немного — и я нанесу визит Боргу. Не думаю, что он сильно мне обрадуется, но я готов к любому приему...

Тут мое внимание привлекла странная процессия, поднимающаяся по улице к крепости. Возглавляла ее невысокая хрупкая женщина лет тридцати, облаченная в одежды жрицы Вечных — черное длинное платье и белое покрывало с кистями. Следом за женщиной шло полтора десятка мальчиков и девочек от пяти до двенадцати лет. Все дети были пострижены в скобку и одинаково одеты — мальчики в широкие курточки и штаны до колен из серого сукна и грубые сандалии, девочки в длинные платья из того же серого сукна, а на головах белые платочки, повязанные как у старушек. У каждого ребенка в руке была деревянная кружка. Смотрелась эта группа детей необыкновенно трогательно.

— Добрый сэр! — Жрица поклонилась мне с таким достоинством, что я просто не мог не поклониться ей в ответ. — Прошу вас, сотворите милостыню, и Вечные наградят вас стократ.

— Милостыню? — Я перевел взгляд на детей, столпившихся за своей наставницей, потом вновь посмотрел на жрицу. — Я приезжий в этом городе, сестра. На что вы собираете деньги?

— На этих малышей и прочих питомцев Дома призрения в Эттбро, — ответила жрица. — Даже один коппер, пожертвованный на сирот, станет вкладом в их будущее, добрый сэр.

— Один коппер? — Я запустил руку в сумку и вытащил мешок Клемана. — Я дам больше, сестра. Возьмите.

Она приняла мешок с поклоном, и я, улыбнувшись настороженно разглядывавшим меня детям, поспешил уйти. До моего слуха еще донесся изумленный возглас жрицы — видимо, она заглянула в мешок. Но я не собирался давать ей объяснения. Мне просто стало хорошо на душе, я нашел для грязных денег Клемана самое лучшее применение. И это было уже второе радостное событие за день.