Ненаучный подход. Главы 1-5

Глава 1

На рассвете после суток без сна майский Гнездовск казался Виктору чуточку нереальным. Будто нарисованным прозрачной акварелью. Он усмехнулся поэтическому сравнению, вспомнил пару знакомых художников — тех еще поэтов-романтиков, и фыркнул уже в голос.

Что угодно годилось, чтобы продержаться на ногах еще немного.

Перед глазами следователя продолжали мелькать убористые строчки на желтоватой бумаге протоколов. Побаливала спина — он всю ночь просидел за неудобным столом в управлении стражи, так и эдак прикидывая показания. Завтра суд, хитрый адвокат непременно постарается развалить дело. На прокурора надежды немного, назначен кто-то из недавних стажеров, так что придется подсказывать новичку, чтобы вытащить процесс.

Ладно, не впервой.

Вот только шкаф этот проклятый... Выходя из управы, Виктор бодро предложил своей напарнице Анне Мальцевой, магу-эксперту, помощь с перестановкой мебели. В тот момент он чувствовал себя достаточно неплохо, но по дороге следователя, что называется, 'накрыло'.

Добил его запах свежих булочек из лавки пекаря. Одновременно невыносимо захотелось есть, спать и вишневой полянской наливки.

Точнее, так: сначала плотный завтрак, потом стакан наливки, а потом спать до вечера.

Из-за шкафа план откладывался на неопределенный срок.

Пока Анна возилась с ключом от калитки, Виктор разглядывал ее новое жильё, стараясь не заснуть стоя.

Небольшой, празднично-зеленый домик окружен цветущими яблонями. В слегка заросшем сорняками палисаднике растут тюльпаны и еще какие-то мелкие цветочки, названия которых Виктор не знал. Двор устелен мягкой, ровной травой. По столбам у крыльца вьется плющ, к середине лета обещающий стать плотными зарослями.

Идеальное место для колдуньи.

— Ты же спишь на ходу, — услышал Виктор ее голос, — может, потом?

— Когда? — он с трудом сдержал зевок. — Сейчас я пойду отсыпаться, а вечером опять на дежурство, график в этом месяце ни к черту. Так что показывай свой шкаф, передвину и забуду.

— Спасибо. Ты извини...

— Угу, — снова чуть не зевнул Виктор.

Они вошли в светлую прихожую, все еще пахнувшую пылью нежилого дома. Анна переехала сюда несколько дней назад, но пока даже не успела разобрать коробки. На светлом половике были видны грязные следы ботинок грузчиков, в углу валялась скомканная тряпка — видимо, кто-то (и кто бы это мог быть?) пытался помыть пол, но быстро забросил это занятие.

Виктор всецело одобрял желание магички жить отдельно. Вваливаться к эксперту глухой ночью, чтобы срочно вызвать на труп, и нарываться на необходимость светской беседы с ее родителями было сомнительным удовольствием. Они, конечно, милейшие люди, но все равно неловко.

Так что он старался всеми силами поддержать Анну с переездом и обустройством, резонно опасаясь, что колдунья не слишком приспособлена к самостоятельной жизни.

Шкаф оказался монстром. Дубовым чудовищем, покрытым темным лаком. Двустворчатая монументальная коробка с резными украшениями на дверцах стояла посереди комнаты, разделяя и без того небольшое пространство пополам.

— Вот, — смущенно вздохнула Анна. Видимо, предыдущие жильцы оставили... Тут большая семья жила. Мне бы его в этот угол.

— Разберусь, — кивнул Виктор и аккуратно пошатал жутковатое творение неведомого мебельщика.

Шкаф, к счастью, оказался прочным, только немного присох к полу. Виктор аккуратно приподнял его, по очереди с обоих торцов. Загнал под ножки коврик, чтобы не поцарапать паркет, и задвинул на место.

Обернулся и удрученно вздохнул. Вот черт!

Анна сидела на краю дивана, ее остановившийся взгляд уперся в стену. Плечи опущены, глаза блестят...

— Готово, — бодро сообщил Виктор, — но тебя это не слишком радует. Как только я уйду, ты начнешь рыдать. Что стряслось, госпожа эксперт?

Анна посмотрела на него, отвернулась и вздохнула.

— Грехи мои тяжкие, — проворчал Виктор, не теряя надежды разрядить обстановку. — В прошлый раз ты так грустила, когда на твоих руках умер маньяк, не дождавшийся плахи. Маньяков у нас давненько не было. В бабских капризах ты не замечена, версию несчастной любви отметаем, это точно не про тебя.

Анна грустно усмехнулась.

— Обоснованные выводы, господин следователь.

— Прихожу к заключению, — продолжил Виктор, — что кто-то тебя обидел. Пока ты страдаешь на манер нервного новобранца после первой заварухи, пользы от тебя немного. А дел у нас невпроворот. Утешитель из меня — как из лопаты алебарда, так что просто скажи, кому оторвать голову.

— Ученому совету Академии, — Анна вытерла слезы и шмыгнула носом, — я неделю назад письмо получила. Не будет у меня диссертации. Накрылась карьера ученого.

Виктор устало оперся спиной на только что передвинутый шкаф.

Кофейку бы... Разговор явно затянется, а он устал настолько, что рискует уснуть, не дослушав историю о печалях эксперта-напарника. И не отложишь! Анна способна сдерживать свои порывы черного мага, но 'держать удар' от простых человеческих неудач так и не научилась.

Будь дело в чем попроще, Виктор без зазрения совести оставил бы ее одну справляться с проблемой — надо же и магичке когда-нибудь переживать провалы, без этого никак. Разве что заказал бы доставить из ближайшей кофейни ее любимых булочек, чтобы не обижалась (экспертов нужно холить и лелеять, первейшая заповедь следователя).

Но степень магистра магии была мечтой Анны.

Она слишком много сил положила на получение ученого звания. Конспектировала труды по магии в промежутках между исследованием трупов в морге. Не высыпалась неделями, ставила свои заумные эксперименты, десятки раз переписывала заявку, подбирала нужные слова, и при этом умудрялась еще и работать в монастырской больнице.

Такое рвение, как минимум, было достойно сочувствия.

Анна света белого не видела ради того, чтобы предоставить академии достаточные основания для соискания степени.

И... 'Ученый совет постановил... в утверждении темы диссертации отказать в связи с бесперспективностью исследования', — процитировала она выученные наизусть слова приговора.

Виктор сел рядом, обнял плачущую Анну и погладил по волосам. Она уткнулась лицом в его плечо и зарыдала еще громче.

— Не все мечты сбываются, госпожа эксперт, — сказал Виктор как мог участливее, — ну и черт с ними. Будет еще у тебя своя научная школа.

— Черта в ступе мне, а не научную школу. Я все понять не могла, — всхлипывая, спросила Анна, — как ты умудрился выжить? Не на войне, а потом, после разгрома твоего принца? Был гётский рыцарь барон фон Берген, князь Бельский — стал следователь в Гнездовской страже. Я бы удавилась с таких перемен. Ой, прости, я... зря, наверное. Извини, сама не знаю, что говорю...

Виктор усмехнулся.

— А я и удавился, нет больше рыцаря. И вообще — не обо мне речь. Плюнь ты на ученый совет. Возможно, мои слова не помогут, но ты их просто запомни. Ты нужна нам, в страже. Ты нужна в больнице. Ты нужна своей семье... На академии свет клином не сошелся.

Анна глубоко вздохнула.

— Предлагаешь просто делать свое дело? А остальное как-нибудь утрясется? Даже если я бездарность?

— Настаиваю. Все, давай, вытирай слезы. Держи платок, — Виктор осторожно взял ее за плечи и посмотрел в заплаканные глаза. Сказал отчетливо, надеясь, что до магички дойдет хотя бы половина: — И каждый раз, когда захочется порыдать про бездарность, подумай, сколько людей живы благодаря тебе. Я в том числе, кстати.

— И о том, сколько работы меня еще ждет?

— Именно. Все, давай, завтракать и спать. А мне домой пора, с теми же целями. Я с ног валюсь. Еда-то у тебя есть?

— Была вроде. Ты не беспокойся. Спасибо за шкаф. И за то, что выслушал. И вообще...

После ухода Виктора Анна решительно вытерла глаза, плеснула в лицо несколько пригоршней воды из умывальника и отправилась разжигать плиту.

* * *

Через полчаса у Анны от дыма слезились глаза и першило в горле. Она закашлялась, зажав рот рукой, и схватила с плиты сковородку. Чудом не вылив кипящее масло себе на подол, магичка переставила свой неудавшийся завтрак на разделочную доску и распахнула окно.

— Бездарность ты, Анька, — негромко и горько сказала она сама себе. — И в науке бездарность, и вообще. Зря Витька тебя уговаривал...

Сизая муть, мерзко пахнущая подгоревшим мясом, стала потихоньку выдуваться из кухни.

Анна всхлипнула и с трудом проткнула вилкой нечто, недавно бывшее аппетитной отбивной.

Есть хотелось невыносимо, но этот кусок угля уже не был съедобен.

Колдунья шмыгнула носом, взяла со стола блюдце с колотым сахаром и вышла на крыльцо. Вздохнула полной грудью прохладный утренний воздух.

Сквозь ветви цветущих яблонь пробивались солнечные лучи. На улице гремела тележка молочника. Анна подскочила, чтобы купить у него хотя бы творога, но тут же обреченно уселась обратно. Волосы растрепаны, лицо в саже и разводах от слез, на руке набухает волдырь ожога, а когда-то белый поварской фартучек больше похож на половую тряпку.

Позорище.

В таком виде нельзя никому показываться, хорошо хоть, соседей пока не видно.

Анна Мальцева, эксперт стражи Гнездовского княжества, маг-медик и некромант в одном лице, она же — аспирант-неудачник, сидела на крыльце, с голоду грызла сахар, вытирала грязным фартуком закипающие слезы и жалела себя.

Начинался четвертый день ее самостоятельной жизни.

Идея съехать от родителей возникла почти сразу, как Анна прочитала официальный отказ из академии. Ей невыносимо захотелось перемен.

'С ученой степень не вышло, ну и не надо, — спокойно и рассудительно объясняла она семье. — Открою свою врачебную практику. Но лучше съеду, чтобы вам не мешать'.

Родители понимающе кивали, стараясь не упоминать о научной работе.

Подходящий домик в аренду нашелся быстро, собралась Анна за один вечер, и все, казалось бы, шло неплохо. Пока колдунья не столкнулась с суровой реальностью жизни в одиночестве.

Вчера опустела корзина с домашними вкусностями, которыми снабдила ее кухарка, много лет проработавшая в семье купцов Мальцевых. Оставался только кусок мяса, так бесславно сожженный поутру.

Теперь и его нет.

План позавтракать после дежурства, любуясь рассветом, накрылся обгоревшей сковородкой.

Анна с тоской вспомнила домашние разносолы. Ледник, набитый мясными копченостями, буквально встал перед глазами. А еще пироги...

'Хотела повзрослеть? — зло фыркнула она про себя, — давай, взрослей. Не обляпайся'.

Анна встала, пошатнулась от усталости после бессонной ночи и поплелась умываться.

Через полчаса, одетая в темно-серое платье (последнее чистое, на стирку не было ни времени, ни сил), она вплетала в косу с широкую ленту, чтобы волосы казались хоть чуточку погуще. Иначе, как говорила бабушка, получался 'белесый мышиный хвост'. При том, что внешность у Анны и так была 'не очень', пренебрегать бабушкиным советом не стоило. Бледная, худая блондинка с тускло-серыми глазами, она сама себе иногда казалась похожей на испуганную мышь.

На кухне все еще немного пахло гарью.

Успокоиться так и не получилось, слезы все равно предательски текли из глаз. Очень хотелось домой. Какой смысл быть магом, экспертом, да кем угодно — если ты не можешь простейших вещей? Если даже жить-то одна не способна?

Анна снова тихонько всхлипнула.

— Доброе утро, — глухо раздалось от входа.

Колдунья была готова поклясться, что калитка не скрипела и колокольчик над дверью даже не брякнул.

На пороге стоял полевик. Невысокий, коренастый уроженец Межевья. Вроде бы человек, а вроде бы и не совсем.

Усталый, в запыленной куртке, из-под которой выбивался воротник рубахи, испачканный чем-то бурым. На лице — старый, давно зарубцевавшийся шрам. Руки в недавних ссадинах, костяшки сбиты, из рукава торчит край бинта.

— Вы доктор? — хрипло спросил полевик.

Анна кивнула.

Странно, полевики редко обращаются к магам-медикам, предпочитая лечиться собственными хитрыми наговорами и травами.

Здесь, в Заозерье, полевики жили бок о бок с людьми с незапамятных времен. Молились тому же Богу, пахали ту же землю. Так что мало кто задумывался об их происхождении — если, конечно, не нужно было слупить с мирных огородников очередной налог.

Анне было совершенно наплевать на налоги. И уж точно не хотелось сейчас никого видеть. Тем более — эту жуткую рожу со шрамом через все лицо. Тоже мне, мирный огородник! Это ж какой бороной его перепахало?

— Доброе утро, — неприветливо ответила она полевику, завязывая ленту. Отвернулась и попыталась незаметно вытереть глаза, но по тени усмешки в голосе гостя было очевидно — не вышло с незаметностью.

— Анна Мальцева, — устало и чуть удивленно выдохнул утренний посетитель. — В прошлом июле вы магией вытащили с того света обгоревшую циркачку. При таких ожогах ни один врач не взялся бы.

Анна невольно бросила взгляд на сожженную отбивную.

Горелое мясо. Тошнотворный запах плоти, тихий стон девчонки, который стал бы истошным воплем, будь у нее хоть чуточку больше сил. Вихрь сил вокруг нее — смерть, ставшая жизнью, жизнь, что стократ хуже смерти... Страх, торжество, дикая усталость, боль — своя ли, чужая — неважно, все вместе, одна суть...

И безумный восторг некроманта, твари-в-себе, которую Анна так ненавидела.

Видит Бог, она хотела сказать 'нет'. Прогнать полевика ко всем чертям и забыть, как предрассветный сон. Пойти в кофейню с золотистым кренделем на вывеске, к булочкам с корицей и ванилью, к шкворчащей на сковороде яичнице...

Обжаренный бекон. Сгоревшее мясо. Обгоревшая девчонка...

В затуманенном усталостью воображении Анны они переплелись, стали одним целым, кошмаром почти наяву. Легкий приступ тошноты (что вы? какие нервы? просто не спала всю ночь) поставил точку в вопросе о завтраке.

Никакого бекона.

Тем более, что именно из-за того случая она и захотела поменять тему диссертации. С очень печальным итогом. Даже научный руководитель не помог, а если уж мастер Валентин оказался бессилен — это все. Конец.

Не отрывая взгляда от уголька на сковороде, Анна спокойно, даже равнодушно ответила:

— Да, я. Но это было просто везение.

— Прекрасно! — уверенно прервал ее полевик, и тут же зачастил: — Пойдемте, пожалуйста! Только нам бы поспешать, а то не дождутся племяши мои, совсем плохи. У одного дырка в пузе, второму тоже не восторг, в костер рухнул. Из-за девки подрались, дурачьё. — И добавил, совершенно тем же тоном: — Да и проветрить бы тут, надымили вы. Кухарка, что ли, уволилась? Не плачьте, новую наймете.

Анна вскинула голову и в упор посмотрела на полевика. Глаза в глаза. Тяжелым, мрачным взглядом некроманта, ищущего, на ком бы сорвать злость. Тот выдержал полсекунды и отвернулся.

— Барышня, на вас вся надежда, — негромко сказал он. — Заплачу, сколько скажете, не совсем темные мы, слыхали, какие у магов гонорары.

Анна как будто наблюдала за собой со стороны. Эта странная, злобная девица выпрямилась, перекинула косу за спину и скомандовала:

— Идем. Минуту подождите, возьму инструменты. И учтите, если травмы криминальные, я обязана буду сообщить страже.