СКАЗКА ДЛЯ СКАЗОЧНИКА.
1.
— Мне удивительны твои успехи, Многодобрый.
Я чуть не подавился, когда услышал такое.
Сижу это я на веранде моей скромной хибарки, что затерялась в недрах старого сада, отдыхаю со знакомым прорицателем. Вокруг послеобеденная тишь, легкий ветерок отгоняет жару, глаза пялятся в сторону озера, на котором нет яхты. Не делают их в этом мире, почему-то. Желудок радуется съеденному обеду, по сердцу ползают умиротворение и благодать, и вдруг мой сотрапезник начинает удивляться.
— А что тут удивительного, Многозрящий? Просто повезло, вот и все.
Вид скромного труженика дался мне с большим трудом, но я очень старался. А гордиться было чем. За последние пару лет я столько общался с умными и вежливыми людьми, что стал говорить так вежливо и умно, аж самому противно. И больница, которую я давно мечтал открыть, работала и приносила доход. Пациенты попадались не жадные, и охотнее расставались с деньгами, чем с жизнью. Были, конечно, и летальные исходы, куда без них? Мертвых я воскрешать так и не научился, а случаи попадались всякие: иногда приносят пациента, а он неделю назад помереть должен по всем законам медицины. Но те, кого я не вытянул, умирали сами, а не по заказу или приказу. Родственники покойных претензий мне не предъявляли, наоборот! Кто-то благодарил за долгожданное наследство, кто-то — за легкую смерть родича, а кому-то и в голову не приходило, что к врачу могут быть какие-то претензии. Короче, расходились довольные друг другом. А самое главное — я стал сам себе хозяином. Многолюбящая занималась финансами и организаторскими делами, и в мои дела не совалась. Помощниц и помощников я отбирал сам. Один из них и помог мне овладеть новым хирургическим набором. Оказалось, ничего сложного: немного другая методика, а навык вырабатывается тренировками. Главное, начать. И чтобы объект для тренировок не возражал. Мертвые, как правило, редко возражают. Бывают, конечно, исключения, но не в моем случае. Короче, жизнь наладилась и была... пусть не скучной, но однообразной: работа-дом, дом-работа. А если работаешь почти на дому, то так трудно куда-то выбраться. Лежишь в гамаке или шезлонге, отдыхаешь в свободное от работы время и думаешь: а зачем куда-то идти? Все удовольствия можно получить с доставкой на дом, только хлопни в ладоши... даже из гамака выбираться не обязательно. А поискать приключений на свою задницу... особого желания не было. Кажется, я успел огрести здесь столько приключений за какие-то два сезона, сколько некоторым за всю жизнь не получить. Можно почивать на лаврах и наслаждаться спокойной, размеренной жизнью. Я так втянулся в этот процесс, что о другой жизни уже не думал. Все стало таким, каким и должно быть по моему скромному разумению.
Жизнь стала похожа на сон.
И смерть подошла незаметно.
Я ей улыбнулся приветно
И с нею охотно пошел.
Так, кажется, пел один незабвенный певец, любитель черных женщин, сигареток с дурью и гоночных автомобилей. Он и жизнь свою закончил в машине, с сигареткой в зубах, возвращаясь от очередной темнокожей красотки.
Моя жизнь тоже стала похожа на сбывшийся сон. Помню, когда-то мне очень нравился тост: "За сбычу мечт!", но я и думать не думал, что он родня китайскому проклятию: "Чтоб ты родился в эпоху перемен!" Жизнь круто меняется, когда все мечты исполняются. Сразу и вдруг. Даже те, которые блажью или мимолетным желанием можно обозвать. Вот позавидовал я как-то Витькиной славе и подумал: наверно, здорово быть известным писателем, вот бы и мне так. Подумал и... забыл. А оно взяло и сбылось. Да еще как! И "...новая звезда на небосклоне фантастики", и "...скромный гений", и "...невосполнимая утрата для литературы" — и это еще не все, что написали обо мне в некрологе. Я когда его читал — оборжался до коликов.
Кто бы сомневался, что дружбаны устроят мне реальные поминки, но чтоб такие... Интересно, кому это пришла идея, так увековечить память по безвременно ушедшему мне? Витька руку приложил? Или Леве идею подбросил? Лева любую идею воплотить может, если она ему понравится. Вот и сделали из меня писателя. А главное, что никаких проблем в будущем: и прославился, и фанаты потом доставать не будут. Типа, почему дальше не пишешь? "Зажрался — исписался?.." А с мертвого какой спрос? Остается только читать и вздыхать, что продолжения не будет.
Или вот еще пример: возле Рустама бабы красивые крутятся... прям целый гарем! Хоть каждый день новую бери, хоть всех оптом. Работа у мужика такая — возле хозяина стриптизбара всегда бабы пачками. Но зависть... проклятая зависть тихонько шепчет: "хочешь и себе так?" Блин, конечно хочу! Вот только не мозги это "хочу" говорят, а кое-что другое. Ну, если хочешь, тогда получи! И хрясь мечтой по морде! Теперь и вокруг меня крутятся красивые бабы. Много! Массажистки, банщицы, носильщицы утомленных гостей и вообще "девушки, приятные глазу". Работают они у Тамилы, а значит, и у меня. Ну, созерцаю я их каждый день... ну, пользуюсь... иногда... чтобы не забыть, как это делается, но... душе хочется чего-то другого... большого... светлого... Может, пивка холодного, а может, эскимо на палочке. Смех смехом, но когда все мечты в жизни сбываются, то и жить, оказывается, больше незачем. Неинтересно.
Грусть-печаль одолевает
И тоска меня съедает...
Чего ж хочу сегодня я?
Да не хочу я ни... чего!
Да, Леха, зажрался ты настолько, что только на матерные частушки тебя и растаскивает.
И успехи уже не очень радуют и неприятности почти не огорчают...
Да и не было у меня особых неприятностей в последнее время. Череда сплошных приятностей пошла. С чего бы это? Вот, чтобы выяснить это "с чего", я и пригласил дедка-прорицателя. И паланкин за ним послал. Не топать же почтенному человеку по жаре через полгорода. И программу развлечений продумал заранее: банька и общение с опытными массажистками, обед и отдых под винцо и песнопевца, а потом дедушку и погадать можно попросить.
До отдыха дело не дошло — дедушка раньше удивляться начал.
— Твое везение меня и удивляет. Детям мертвых родителей редко улыбается удача.
А вот после таких слов мне уже лежать перехотелось. Выбрался из шезлонга и сел на полу, поближе к гостю дорогому. Не стоит орать о моих делах на весь дом. Лучше о них шепотом на ушко.
— Это получается, что я сирота теперь? Я правильно тебя понял, Многозрящий?
— Да, Многодобрый, твои родители мертвы.
Старик покивал головой, как китайский болванчик, и опять отправил свой взор любоваться красотами сада.
Не скажу, что его сообщение так уж сильно меня огорчило. Не те у меня отношения с родителями, чтобы обрыдаться из-за их смерти. Положено их помянуть — помяну, а притворяться убитым горем... кому оно надо? Первую половину жизни отец меня знать не знал, в начале второй помог, чем сумел. А дальше я смог уже сам. Несколько лет мы жили под одной крышей, потом я обзавелся собственной жилплощадью, и стал обитать почти сам один. С отцом расстались спокойно. Истерик: "на кого ты меня покидаешь?!" не было. Созванивались не часто, в основном по праздникам, виделись еще реже. Нормальные отношения умного отца со взрослым сыном. Про мать разговор особый. Встречался я с ней регулярно, раз в три-четыре года, перед очередным ее замужеством. Зачем-то надо было матери убедиться, что я все еще живой. Приедет из-за границы, посмотрит, скажет пару фраз, и уедет. Любящей мамочкой она больше не притворялась. Практически, как чужая. Не скажу, что меня это очень задевало, но все-таки... О возрасте этой женщины я знаю только со слов отца. Он утверждал, что старшее ее всего на пять лет, но выглядела она почему-то моей ровесницей, а отец на все свои пятьдесят семь. На здоровье он не жаловался, но мужики в его возрасте умирают иногда на полуслове. А вот мать... сомневаюсь, чтобы она умерла своей смертью. Скорее всего, какой-нибудь несчастный случай. Старательно подготовленный и хорошо оплаченный. Ничем другим ее не добьешь.
Говорят, пока живы родители, пусть не горячо любимые, пусть едва терпимые, они хоть как-то прикрывают ребенка от ветра жизни. А не станет их, и ребенок окажется, как голый на сквозняке. Может, и правду говорят, но я ничего такого не чувствовал. Или я особо толстокожий, или родители у меня очень уж заботливые. Были.
— И давно они умерли?
И зачем мне понадобилось это узнавать? Что я смогу отсюда сделать? Ни цветочек на могилку, ни панихиду заказать... Ну, помянуть в любом мире можно, как меня дружбаны помянули. Для этого точная дата смерти не нужна. И присутствие в могилке поминаемого — тоже.
— Давно, — изрекает гость, не поворачивая головы.
— Месяц? Полгода? Год?
Ну, на хрена мне нужна эта точность?! Ну, остался я один... так я давно один! Я уже привык быть голым на ветру, и годами так живу. И совсем даже неплохо живу. Кое-кто даже удивляется моей удаче. Так зачем провидца напрягать?..
— Больше, Многодобрый. Мне трудно зрить в твой след, я не понимаю того, что там вижу. И чем глубже зрю, тем меньше понимаю.
— И на сколько лет ты нырнул вглубь: на десять, на двадцать?..
Меня уже азарт разобрал. Знаю, что старик ошибается, а все равно любопытно.
— Не знаю, Многодобрый. Там смерть опять подошла к тебе близко.
Ну, и когда это было? Смерть столько раз подходила ко мне, что и не сосчитать. Как и к любому, пожалуй, человеку. Только мы редко замечаем и запоминаем эти подходы. Кроме одного. Последнего. Его трудно не заметить.
— Старик, а кто точнее может посмотреть? Прости, Многозрящий... — сначала ляпнул, а потом извиняться стал. — Я хотел узнать, кого ты можешь посоветовать...
— Я понял, Многодобрый, — дедок мне вежливо улыбнулся. — Но посоветовать я не могу никого. Так далеко можешь заглянуть только ты сам.
— Как это — я? Я же не... — сказать "не умею", язык не повернулся. Все-таки я здесь тоже предсказателем считаюсь. — Говорят, гадать самому себе нельзя, — быстро придумал отмазку.
— Это будет не гадание, Многодобрый. И я могу помочь тебе.
— Да-а? А что тогда это будет? И как?
"Нельзя жить на свете любопытным таким!.."
Кажется, была такая песня. Давно. И не здесь.
— Я дам тебе Браслет Памяти. Он уведет тебя далеко. Туда, где ты увидишь своих родителей.
— А вернуться я смогу?
Типа, а стоп-кран у этой штуки есть?
— Уйдешь не ты, уйдет твой дух. Он проникнет в сон Памяти и будет там долго. Но когда тебе станет очень больно, он вернется.
— Ну, а как пользоваться этим браслетом?
Перспектива болезненных ощущений, конечно, не радует, но...
— Перед тем, как отойти ко сну, надень браслет на руку. Если то, что ты увидишь, испугает или огорчит тебя, больше не надевай его и тогда все закончится. Браслет потом верни мне.
Ну да, может еще найдется придурок, которого на болезненные ощущения потянет.
— Ладно, Многозрящий, я подумаю. И обязательно сообщу тебе.
Думал я долго. Старик давно уже дома был, довольный моей программой развлечений, а я все еще думал. Только на следующий день Малька за браслетом послал. Буду я пользоваться этой штукой или нет, не знаю, но пусть под рукой лежит. На всякий случай.
2.
Я делаю обычную работу. По крайней мере, так я мысленно говорю себе. Веками эту работу делали и делать будут. Чего бы фантасты-энтузиасты ни придумывали, чтобы облегчить женскую долю, но в жизни, если хочешь стать матерью, значит, рожай ребенка. В идеале — самостоятельно, а не можешь сама, тогда помогут: разрежут и вытащат. Но мне такой помощи не хотелось. И пускай Мамирьяна болтает, как это здорово: заснула, проснулась, а ребенка уже достали, и мучаться не надо, и рожать-трудиться не надо... Может, для нее это и здорово, а по мне лучше потерпеть и потрудиться, чем ложиться под нож. Так что потружусь и потерплю. Как сказала бы баба Феня: "Лошица ты здоровая, выдюжишь". Да и не так мне пока больно, чтобы орать, срывая голос. Может, этот крик кому-то и помогает, а мне легче, когда я хожу по коридору. Отвлекаюсь, думаю, а не лежу пластом на кровати и не жалуюсь, где и как у меня болит. Спасибо Ольге, рассказала, как правильно вести себя при родах, и несколько обезболивающих приемов показала. Еще и обрадовала, что при такой фигуре, как у меня, роды должны быть легкими. Ее бы слова да Богу в уши.
Вот я и вышла в коридор, когда у меня началось. В палате тесно, не походишь, да и мелькать у девочек перед глазами не хочется, начнут еще приставать, сочувствовать, а мне этого не надо. Мне надо чтоб меня никто сейчас не трогал. Как кошку, когда она болеет — сама и травку найдет, вылечится, сама и умрет, если что. Вот я и хожу сама по коридору, от двери к окну, от окна обратно к двери. Коридор здесь длинный, чтобы его весь пройти, пять минут нужно, если идти медленно, а я никуда и не тороплюсь. Я гуляю и жду. А еще я глажу живот и тихонько разговариваю с ним — успокаиваю маленького человечка. Ему ведь страшно там, а может быть и больно. А мне не больно, мне терпимо. Ну, поясница немного ноет, и мышцы бедер сводит иногда, и ходить бывает трудновато, когда схватка в самом пике. Тогда я становлюсь возле окна или под стеночку, и растираю бока и поясницу. Так мне легче становится. И руки у меня заняты. А то есть роженицы, что за врачей ими хватаются. А чтобы рот у меня не вздумал орать, Ольга считать посоветовала. Вслух и захватывая при этом как можно больше воздуха. Дышать полной грудью и считать. Две пользы от такого приема: и ребеночку больше воздуха достается, и мамочка не тратит силы на крик. Силы ей потом понадобятся. Когда схватки закончатся и потуги начнутся. Но схватки у меня пока редкие, хожу я больше, чем стою, и считаю вслух, но шепотом — не хочу привлекать внимание раньше времени.
Мне здорово повезло, что я познакомилась с этой Ольгой. Кое-что про роды я и так знала, но в книгах пишут так заумно, что не сразу поймешь, или поймешь не так, как оно на самом деле. Кое-кто из девчонок фильм смотрел по родам и предродовой гимнастике, потом впечатлениями делились. Как же громко они возмущались, когда обсуждали его! Мол, и мамочка там ходит, а не лежит, и совсем даже не мучается, а спокойно разговаривает с акушеркой. Мол, это не настоящие роды, а монтаж и симуляция. Мол, смотреть такие фильмы глупо и не нужно. Все равно безболезненных родов нет и быть не может. А если не орать, то к тебе никто не подойдет, и ты вообще не родишь.
Я может, и поверила бы этим болтушкам, если бы не Ольга. Она быстро прекратила их вопли и устроила маленькую импровизированную лекцию на тему: "Как вести себя женщине в родах". Еще и примеры из собственной практики привела. Ольга — женщина серьезная, немолодая, ее слушали внимательно и с интересом. Кое-кто задумался после ее лекции. Вот побольше бы таких врачих, и меньше дурочек соглашалось бы потом на кесарево. Я ничего не имею против самой операции, для некоторых девчонок она единственный шанс родить живого ребенка и самой остаться в живых, но есть же такие, как Мамирьяна: заснул, проснулся, не надо мучаться... Почему-то они не думают, сколько лекарств в них потом вольют, сколько будет заживать шрам, каким молоком им придется кормить ребенка, и будет ли вообще это молоко после операции... А когда Ольга сказала, что грудь нам нужна не только для красоты, что она и пользу должна приносить, я почти влюбилась в эту женщину. Про грудь и грудное вскармливание она прочитала еще одну лекцию, но уже на следующий вечер. Жаль, у меня не было с собой диктофона. Умеет говорить женщина! И опять лекция была импровизированной или стихийной, как теперь модно говорить. Побольше бы таких лекций, да при каждом роддоме... Но кто ж беременную женщину станет напрягать, лекции ей читать или фильмы показывать. Пусть уж лучше лежит на коечке, хорошо кушает, поправляется и отдыхает, чтобы родить потом богатыря.
