Проект Данте. Врата Ада.

Пролог

Рай оказался совсем не таким, каким его можно было представить.

Рай оказался осязаемым. Именно это ощущение она выделила в первую очередь — мягко принимал в себя босые ступни бархатный белый песок, ласкали ноги набегающие волны, поддувающий ветерок то и дело ерошил волосы и заставлял трепетать полы легкого сарафана. Рай можно было потрогать руками.

Пасмурный рай — это было второе по яркости впечатление; небо уже который день было затянуто серой пеленой облаков, сквозь которые солнце проглядывало очень редко. А когда проглядывало, днем в основном, Даша старалась не выходить из кондиционированных помещений огромной виллы.

Влажно и жарко. Теплый рай — это было еще одно ощущение. Здесь не было холодно; даже дожди, которые иногда обильно, но недолго извергались с неба, были теплыми. Любой, кто пережил хоть одну зиму в России, замерз раз и навсегда. И сейчас Даша открыто недоумевала, не в силах поверить, что здесь круглый год не холодно.

И еще она очень расстраивалась, глядя на воды океана и манящую небесную лазурь бассейна, что ей пока не рекомендовано купаться. За все свои недолгие годы Даша была на пляжах только небольших водоемов, лишь 'ходила купаться на пруды'. А здесь на нее будто обрушилась прелесть бескрайних океанских пляжей и нереальная яркость лазури бассейна прямо за порогом комнаты.

Но где это — 'здесь', она пока представляла смутно. Когда ее забрали из хмурого здания с высокими зеркальными окнами, немногословный сопровождающий сразу отвез ее в аэропорт, где они сели в небольшой, почти игрушечный самолет.

Лететь Даша очень боялась и, оставшись в одиночестве со своими страхами, испытала нешуточный стресс. Ни обходительно вежливая стюардесса, ни серьезный сопровождающий не вызывали у нее доверия и желания с ними разговаривать. Но эти двое хотя бы находились рядом, поэтому Даше было легче переносить невероятно долгий перелет.

С того момента уже минуло несколько недель жизни на огромной и пустынной вилле, и сейчас Даша, совершая ставшую традиционную утреннюю прогулку, неровно шла по линии накатывающихся на песок пляжа волн, подставляя лицо свежему ветерку и наслаждаясь каждым мгновением. Вскоре путь ей преградила низко склонившаяся над водой пальма. Перепрыгивать, как и нагибаться, проходя под пальмой, девушка не стала. С нее еще сняли не все повязки, и резкие движения ей были пока также противопоказаны.

Обойдя пальму по широкому кругу, Даша не удержалась и обернулась. За всю свою прошлую жизнь она такие только в рекламе Баунти видела — подумала девушка, подойдя и проведя рукой по ровному стволу, чувствуя под пальцами неровности коры.

Рай был реальным.

Осязаемый, пасмурный, теплый. И реальный. Это было самой главное ощущение.

Даша сделала несколько шагов в сторону и присела, опустив ладони на белый песок. Накатившая волна тут же обдала их водой с пеной, а песок поддался почти невесомому нажиму, обволакивая кожу. Накатилась еще одна волна, побольше, и, хлопнув о песок, замочила девушке ноги и края сарафана.

Отстраненно Даша поднялась, стряхивая с пальцев капли воды и снова пошла по песку. Наслаждаться мгновеньем больше не получалось — мысли о рекламе Баунти вернули ее в прошлое и перед глазами встал большой, кредитный телевизор, своим вызывающим глянцем и современным видом подчеркивающий убогость убранства квартиры.

Наслаждаться мгновеньем у девушки получалось только лишь тогда, когда с ней не было мыслей о прошлом. И о будущем. Воспоминание о прошлом противно мазали гнусностью и предательством. Мысли о будущем заставляли замирать сердце опасением неведомого.

'Теперь все будет хорошо' — как вживую, появилось перед глазами лицо Максима, с натянутой улыбкой прощающегося с ней. Вот только он тогда на нее смотрел так... как будто уже с другой стороны.

Еще Макс тогда сказал ей ничего не бояться. Пока его слова сбывались — она в раю, вокруг доброжелательные, улыбчивые люди и ничего ей вроде не угрожает. Но Даша все же не могла спокойно думать о будущем.

Ее пугала пустота.

— Дарья Александровна, — раздался позади негромкий голос.

Вокруг доброжелательные, улыбчивые люди.

'Все, кроме этого цербера' — подумала Даша, оборачиваясь к своему телохранителю, с которым за эти недели она перекинулась едва десятком слов.

Впрочем, цербером она его называла про себя безо всякой враждебности и неприязни. Человек просто выполняет свою работу, причем очень хорошо — несмотря на постоянное присутствие рядом, Даша его практически не видела.

— Извините, а вас как зовут? — неожиданно для самой себя спросила девушка.

На мгновенье телохранитель удивился. Глаз за солнцезащитными очками видно не было, но по лицу Даша увидела. Точно, удивился.

— Михаил, — ответил он, впрочем, практически сразу.

— Очень приятно, — машинально произнесла девушка.

Михаил на реплику ничего не ответил, лишь склонился в полупоклоне.

— Дарья Александровна, — произнес он, подержав склоненной голову несколько мгновений, — через четверть часа прибудет Андрей Семенович, вам необходимо с ним встретиться.

Даша едва не спросила кто это, но сдержалась, лишь кивнула.

Успеется. Сейчас и узнает, кто такой этот Андрей Семенович.

Жизнь в аду научила ее терпению.

Глава I

— Никанорова Дарья, возраст на момент вынесения приговора восемнадцать полных лет. Осуждена по статье сто пятой, часть вторая — убийство двух и более лиц. Отбывала наказание в исправительной колонии номер два общего режима, где и скончалась по прошествии двух месяцев от острой сердечной недостаточности.

Особого удивления Даша не высказала. Не сказать, что услышанное ее совсем не задело — что-то подобное она и предполагала. Особенно после того как ей сделали нескольких пластических операций на лице и коррекции фигуры, проведенных в закрытой клинике. Там, где она и познакомилась с Максимом.

Но одно дело предполагать свою официальную смерть, а совсем другое слушать это из уст чужого человека. Который сейчас внимательно смотрел на Дарью, наблюдая за ее реакцией. Девушка в свою очередь также его разглядывала. Отстраненно. Невысокий — она успела это заметить до того, как он сел на плетеный стул за столом; грузный, если не сказать толстый. Одет просто — светлые штаны и белоснежная майка поло, в расстегнутом вороте которой виден золотой крест на широкой цепочке.

— После того как родственники отказались от тела, похороны были проведены за счет государства, — заглянул мужчина в глаза Даше, поправив очки.

Некоторое время она сидела, просто прислушиваясь к себе.

Что ж, зарплаты ее матери — нянечки в детском саду, на такое дорогое удовольствие как похороны, точно бы не хватило. Даже несмотря на то, что мать подрабатывала сторожем в ночные смены.

А если бы хватило? Какое тело ей бы тогда подсунули, интересно?

Даже легкий интерес не смог всколыхнуть какие-то чувства — пусто было внутри. И едва-едва, совсем немного, обидно. Впрочем, последние несколько лет Даша уже не тешила себя надеждой, что мать ее любит. Мать никого не любила, только жалела. Себя.

— Максим просил меня о тебе позаботиться.

Смысл слов собеседника до погруженной в свои мысли девушки дошел не сразу.

— Где он сейчас? — нейтральным голосом спросила Даша, и после некоторой паузы добавила, почти жалобно: — Вы знаете?

Собеседник молчал.

— Зачем вы меня позвали?

— После того, как... — заговорили они одновременно. Прервавшись, собеседник пристально посмотрел на девушку и продолжил: — После того, как Михаил тебя забрал, Максим каким-то образом убил всех, кто был в кабинете. И практически всех, кто был на этаже. Даже эти сведения я раздобыл с большим трудом. И совершенно точно, что на этом акция Максима не закончилась, но вот что произошло дальше, мне сейчас сложно узнать. И еще, — собеседник чуть склонил голову, — судя по имеющимся у меня из нескольких источников сведений, Максим был убит.

Даша чуть прикрыла глаза, выдохнула и опустила взгляд. Невольно шмыгнула носом.

— Откуда ты его знаешь? — неожиданно спросил собеседник.

— Мы познакомились в камере, где он ждал результатов вашего расследования, а меня готовили к пластическим операциям, — безэмоционально, пустым голосом ответила девушка.

— Он тебе рассказал? Про меня?

— Нет, — покачала головой Дарья. — Он говорил, что был в аду за убийство, которого не совершал. Именно про вас он не говорил, но это же вы его туда упрятали? — подняла голову Дарья и посмотрела в глаза собеседнику. Впрочем, без интереса — она почти тут же опустила взгляд, и снова уставилась в пространство.

— Несложно догадаться что вы, это вы, — произнесла она чуть погодя, вздохнув.

— В то время, когда вы с ним познакомились, мне также сообщили, что он убит, — неожиданно проговорил мужчина.

Подняв глаза, Даша снова встретилась с внимательным взглядом.

— Тела я не видел, — покачал собеседник головой, — и здание до сих пор опечатано. Слишком уж все там...

Не договорив, Андрей Семенович опустил взгляд, но вдруг неожиданно снова посмотрел в глаза Дарье.

— Зачем тебе делали пластические операции?

— Прямо мне никто не говорил. Но думаю, чтобы улучшить мое тело, после убрав из него сознание в вирт. И потом отдать тело кому-нибудь другому. Как органы пересаживают, понимаете? — посмотрела девушка на собеседника, — только целиком.

— Расскажи мне про ад.

Даша впервые удивилась вопросу. Удивилась, но ненадолго. Одновременно вспоминая нахождение в камере клинике, она начала рассказывать, облекая в слова обрывочные картинки воспоминаний виртуальной преисподней. Рассказывала долго, не всегда связно и часто задумываясь. Собеседник, впрочем, внимательно слушая, не переспрашивал и не торопил ее.

А Даша рассказывала. Совершенно откровенно — ей уже было все равно.

Когда она замолчала, поведав почти без эмоций о том, как пережив долгие экзекуции, после спонтанного бунта заключенных оказалась в клинике, мужчина довольно долго молчал.

— Ты убила отчима, его брата и участкового.

Даша ничего не сказала, просто плечами пожала, даже взгляда не подняв.

— И хотела убить инспектора по делам несовершеннолетних, о чем призналась в суде.

Снова легкое движение плеч.

— А почему ты не сказала, за что убила?

— Это что-то бы изменило в приговоре? — внимательно, будто пелену стряхнув, спросила Даша у собеседника.

— В твоей ситуации вряд ли, — кивнул тот, не отводя взгляд. — При возможности, ты завершила бы начатое?

Даша задумалась и через пару секунд неуловимо пожала плечами.

— Знаете, мне все равно сейчас, — ответила она, все еще в задумчивости, — с одной стороны, я как перегорела. Но с другой мне кажется, что, наверное, надо. Ведь к этой с... к этому инспектору может еще одна Даша прийти.

Девушка закончила говорить и невольно сглотнула. Кто его знает, это толстого, что так внимательно на нее сейчас смотрит. Вдруг выгонит сейчас? Хотя мысль о том, что неизвестный Андрей Семенович ее выгонит, Дашу совершенно не пугала. Она просто предполагала про себя, без особых эмоций. Собеседник между тем чуть выпятил губу, покивав слегка, и его взгляд тоже улетел в неведомые дали.

— Да и вообще... просто, надо, — подытожила Даша неожиданно для себя.

Мужчина сморгнул наваждение и внимательно глянул на девушку, а та в ответ только плечами пожала.

— В принципе, правильно, — кивнул он. — Еще Господь завещал нам не прощать обиды, — добавил он через некоторое время, опять уйдя в свои мысли.

— Хм, — не удержалась Дарья и, столкнувшись взглядом с собеседником, невольно ткнула пальцем вверх, — вы про того? Ну, в смысле вы говорите про того бога, про которого я сейчас думаю?

— Про того, про того, — кивнул собеседник, усмехнувшись. Видя внимательный взгляд девушки, он кивнул и, поднявшись, подошел к стойке бара, налив себе что-то в высокий стакан.

— Режьте всех, а там наверху разберутся, кто не еретик? — не удержавшись, произнесла вдруг Дарья.

— Нет, — хмыкнув, покачал головой собеседник. — Православная? Крещеная? — неожиданно спросил он, вернувшись за стол.

— Не знаю, — Даша пожала плечами и машинально притронулась ладонью к ямочке на шее. — Наверное, да, — вспомнила она как давным-давно, еще в начальной школе носила простой крестик на белой веревочке.

— Давно в церкви была? Стоит сходить, гораздо легче станет.

Даша даже ничего не сказала — на собеседника сейчас старалась просто не смотреть, спрятав глаза — ей стало даже немного неудобно за вроде столь взрослого человека, который так серьезно рассуждает о религии. Церковь для девушки была чем-то игрушечным, далеким. Как зеленые человечки инопланетяне — вроде они и есть, но никто их не видел. Неожиданно Даша почувствовала на себе взгляд и, подняв голову, встретилась с внимательными глазами за чуть дымчатыми стеклами очков.

— Историю смотрю, знаешь? — совершенно другим тоном поинтересовался собеседник.

— Немного, — пожала плечами Даша и добавила неожиданно для себя, опустив глаза: — Я пыталась хорошо учиться, чтобы уехать и поступить куда-нибудь.

Вдруг ей стало стыдно за тогдашние свои желания, которые сейчас показались ей наивными. Но девушка, сглотнув, подняла глаза и резко отбросила непослушный локон, будто этим жестом и ненужные эмоции в сторону откидывая. Была еще одна причина ее приличных знаний по истории средневековья и античности, но о ней Даша говорить сейчас не хотела.

— Моя дочь была отличницей, училась в десятом классе, — неожиданно столкнулась девушка со ставшим жестким взглядом, — восемь лет назад ее изнасиловали и убили. По версии следствия, подтвержденного показаниями свидетелей, сделали это залетные гастролеры. Четверо.

Мужчина замолчал и отвел взгляд. Даша тоже замерла, глядя на него.

— Так я думал последующие годы, — продолжил тот после паузы, — и недавно их нашел. По золотой печатке нашел, которую один из них год назад в ломбард сдал. Этот сейчас там, где и ты была — в аду. От надсмотрщиков сбежал. Я потребовал его найти, и мне даже обещали. Но вряд ли кто всерьез сейчас этим занимается, хотя мне и льют на уши, что работают — после того как Максим истребил почти весь руководящий состав проекта, у них там проблем пока достаточно и без этого. Третьего найти пока не могу — скрывается, на дно ушел. Но найду, надо парня успокоить. Четвертый в Африке, и даже пока не знает, как его пронесло.

Они тогда, восемь лет назад, были в Сочи. В то время я был еще чиновником средней руки. Сейчас, как ты можешь догадаться, положение в табели о рангах у меня на порядок выше и влияние с возможностями несоизмеримо больше. А тогда я безоговорочно принял версию следствия, как единственно верную. И восемь лет искал тех, кого сделали крайними. А не тех, кто напоил нескольких девчонок алкоголем с намешанной дрянью, чтобы после их трахнуть.

Скорее всего, моя дочь умерла от алкогольного отравления. Но, возможно, просто захлебнулась рвотой, — собеседник замолчал, отвернувшись в сторону и глядя на золотившуюся лучами солнца полоску рассвета вдали.