Эрвин фон Эльке

Минасян Татьяна. Сэй Алек

Эрвин фон Эльке

Книга I. Корона от обороны

Глава I

Бригадный генерал Эрвин фон Эльке поплотнее запахнул плащ, поежился, и недобрым словом помянул фельдмаршала Кабюшо. Какого черта? Кто начинает войну осенью, чтоб этому наемнику на своих кишках удавиться?!! Маршей из-за раскисших дорог никаких, погода такая, что легче капитулировать, чем оборонятся — то дожди, то, как сегодня, туманы. Сырые, промозглые, хорошо если к полудню скудное октябрьское солнышко их разгоняет.

Генерал снова поежился и неторопливо двинулся к ближайшему солдатскому костру, потому что в шатре оставаться было, определенно, невозможно. Проклятая сырость не преодолевалась ни жаровней, ни крепчайшими винами, песочная форма напиталась влагой и неприятно холодила кожу — это при такой-то температуре воздуха! Генерал на здоровье, конечно, не жаловался, но подхватить пневмонию в разгар кампании тоже совсем не желал. В такие минуты он искренне завидовал сестрице, которой повезло уродиться женщиной и не приходилось совершать передислокации по грязи, мерзнуть под холодными дождями и получать пули от противника.

— Вольно, — махнул он рукой вытянувшимся во фрунт гренадерам и, присев у костра, протянул руки к огню. — Не на плацу. Холодина-то какая, а?

— Осмелюсь доложить, господин генерал, холод собачий, — отрапортовал седоусый капрал, также садясь на место. — И влага такая, что порох может отсыреть.

Эрвин поморщился. Если порох отсыреет, на его бригаде можно смело ставить крест — штыковой с превосходящими силами противника не выдержать. Чертов Кабюшо...

— Главное, чтоб не отсырели мы, — пробурчал он, и извлек из-под плаща бутылку горькой настойки. — Кружки есть, капрал Куртц?

Капрал ухмыльнулся в усы и мигнул молоденькому солдатику, который тут же организовал посуду для приема согревающего. В отличие от своих "зеленых" товарищей по костру, он ничуть не смутился вниманию командования. В конце концов, он служил дольше, чем генералу было лет, так что повидал всякого. Причуд превосходительств в том числе. И генералов, которые едят из солдатских котлов, а в атаку ведут лично, непременно впереди строя, тоже. Паркетных шаркунов на его веку, впрочем, тоже было более чем предостаточно.

Эрвин сам разлил настойку по кружкам, взял свою и, не морщась, употребил. Солдаты несмело последовали примеру командования, кроме капрала, конечно, который отстал от фон Эльке всего на мгновение.

— Ваше высокопревосходительство, разрешите вопрос? — несмело обратился к Эрвину один из солдат.

— Спрашивай, — генерал принял из рук Куртца луковицу, надкусил и передал ее дальше.

Эрвин полагал, что спросят о том, когда ждать боя, чего он уж точно не знал, однако ошибся.

— А какое фамильное заклятие у Кабюшо? — поинтересовался молодой, с соломенного цвета волосами, гренадер.

Фон Эльке невольно поморщился. Уж фельдмаршалу сейчас точно не приходилось мерзнуть, скотине эдакой. В отличие от него, Эрвин мог устроить лишь форсированный марш паре дюжин кавалеристов, так, чтоб кони несколько часов не чувствовали усталости, что для генерала от инфантерии несколько неактуально.

— Он не чувствует капризов погоды, — нехотя ответил командир бригады.

— Это что же? — изумился солдат. — Ему сейчас сухо и тепло?

— Да, — кивнул Эрвин, вновь разливая настойку по кружкам.

— Вот мерзавец! — искренне возмутился гренадер.

"Самое печальное, что этот мерзавец не сегодня-завтра будет здесь, и если выйдет как раз по нашему направлению... Будет невесело", — подумал генерал.

В бригаде фон Эльке, не считая обоз, было всего пять баталий, одна из гренадеров и четыре из мушкетеров, поддерживаемых шестью пушками конноартиллерийского капитана фон Хортманна, двумя драгунскими эскадронами майора Розена и взводом егерей. И как с такими силами удержать хотя бы целую полнокровную дивизию?

Эрвин выпил вторую порцию настойки, передал бутыль капралу и поднялся.

— Отдыхайте, — распорядился он. — Скоро эту промозглую сырость и ожидание мы все будем вспоминать с чувством легкой ностальгии.

— Чего он сказал? — спросил любопытный солдатик у Куртца, когда фон Эльке растворился в окружающем тумане.

— Сказал, что скоро жарко будет, — буркнул капрал, пряча бутылку в своем ранце. Для согрева выпили, а больше — это уже пьянство, от которого добра не жди. Мушкет трясется, гранаты с зажженными фитилями под ноги падают, да и в рукопашную с перепоя лучше не ходить.

Эрвин, меж тем, решил проверить караулы. Что-то беспокоило молодого генерала, хотя он никак не мог понять, что именно. Ему катастрофически не хватало опыта управления большой массой войск.

Собственно, командование бригадой он принял всего за месяц до начала компании. Неплохая карьера в двадцать пять лет, надобно заметить. С младенчества записанный в гвардейский полк, к шестнадцати он уже имел звание лейтенанта, но, вместо того, чтобы, подобно большинству столичных вертопрахов, прожигать молодость в славных гвардейских попойках, перемежаемых парадами и балами, уже через месяц после заступления на действительную службу подал прошение на высочайшее имя о переводе в линейные части.

Перевод из гвардии в войска имеет один существенный плюс и один не менее существенный минус. К положительной его стороне можно отнести повышение в звании через чин. Отрицательной же стороной подобного перевода является то обстоятельство, что в войсках действительно надо служить. Нет, безусловно, бравые гвардейцы также стоят в дворцовых караулах, ходят строем, производят перестроение, но... Но. Но! Все это носит парадно-строевой характер — недаром гвардейцев называют "войсками особого обольщения". Рядовой и капральский состав там — ветераны, которые в бою и так знают, что делать, а офицеры — это блестящие побрякушки в монаршей короне, поскольку короля делают три вещи: свита, королева и гвардия.

Беззаботно оставив лейб-гвардии гренадерский полк "Синие волки", новоявленный майор фон Эльке принял под командование отдельную гренадерскую баталию бригады генерала фон Блонда. Нельзя сказать, что новое назначение юноше так-таки уж сильно понравилось. В конце концов, обольщать девиц, дефилировать на парадах и танцевать в бальных залах — занятия куда как более необременительные, в сравнении с маршами под дождем и снегом, отработкой штыковых атак и попойками с сослуживцами из небогатых дворянских семей.

Тем паче, что и встретили Эрвина в бригаде, мягко говоря, настороженно. Как же, неприлично молод и неприлично богат для простого майора линейных войск, гвардейский бабник (что было сущей правдой) и вертопрах (с этим Эрвин еще не определился), герой нескольких дуэлей, кузен самого Великого Герцога... Зависть, увы и ах, не самое лучшее, но одно из самых распространенных человеческих чувств.

Капитаны и лейтенанты баталии были почти все старше своего командира в полтора-два раза и успели понюхать пороха — кто в кратковременных стычках с соседями, а кто и на службе у королей больших держав, так что на нового командира поглядывали с легкой смешливой снисходительностью. И, как выяснилось, совершенно напрасно.

Во-первых, Эрвин происходил из семьи потомственных военных. И пускай его предки служили, в основном, за кордоном (что и спасло жизнь его папеньке, когда дед нынешнего правителя решил избавиться от всей родни в герцогстве и перетравил или казнил неавгустейших родичей), порох и дух воина он впитал даже не с молоком матери, а с... в момент зачатия. Воспитание фон Эльке получил соответствующее, а одной из самых любимых книг в детстве у него были "Записки о галльской войне" стратопедарха Бомилькара.

Во-вторых, юный майор, несмотря на некоторую подростковую угловатость, был высок и силен. Если полевому офицеру гренадер можно было быть обычным смертным, то гвардейцу — никак нет. "Замухрыжек" зачисляли в мушкетеры, в кавалерию, но гренадер должен был быть высочен и могуч. Что Эрвин и продемонстрировал, одним ударом сломав челюсть зарвавшемуся капитану Радеку. Тоже не самому хрупкому мужчине в баталии, надо отметить.

Последовавшая дуэль — как же без нее? — произошедшая после выздоровления капитана, прошла не со столь печальными последствиями для Радека. Всего лишь проткнутое шпагой правое плечо. После чего капитан и майор нежданно подружились.

Сестрица, помнится, тогда еще не вдовая, на его рассказ об этой истории только усмехнулась, да заявила: "Как мальчишки, ей-Богу! Сначала отмутузят один другого, и дружат потом по этому поводу". Ну, в детстве она, помнится, была тем еще сорванцом в юбке, так что оханья, закатывания глаз и обмороков Эрвин от нее и не ожидал.

Дальнейшая служба фон Эльке протекала достаточно безоблачно, если слово это применимо к воинской судьбе. Не считающий возможным праздновать труса, он отличился в Магдебурской кампании, а затем и в Рейнском походе, лично захватив полковое знамя противника в деле при Трех фольварках. За последнее он, кроме ордена, получил еще и полковничьи эполеты и принял командование Кирхенбургским мушкетерским полком, командир которого был убит все в той же баталии.

И вот теперь, пять лет спустя, он уже командовал собственной бригадой. Конечно, то, что он был образцовым офицером и его полк числился среди лучших, свою роль сыграло, и не малую, но еще большее значение имело, и Эрвин отлично отдавал себе в этом отчет, его довольно близкое родство с Их Светлейшим Сиятельством. Ну и, наверное, та мимолетная интрижка, которую позволила себе сестра с фельдмаршалом фон Бергом, покинувшая Его Высокопревосходительство почти сразу после того, как Эльке получил чин бригадного генерала в дивизии эрцгерцога-наследника.

И бригада его нынче стояла на пути возможного следования всей померанской армии, что вряд ли могло радовать.

Обойдя посты, Эрвин все же вернулся в свой шатер, завернулся в несколько одеял разом и отправился в объятия Гипноса, несмотря на промозглый холод и влажную форму. Ничего такого особенного молодому человеку в эту ночь не снилось, а если и снилось, то он этого не запомнил, так что расставаться со сном, когда, незадолго до рассвета, чья-то рука аккуратно тронула его за плечо, было не жалко. Хотя, справедливости ради надо заметить, что поспать еще хоть по часу на каждый глаз фон Эльке однозначно не отказался бы.

— Ах, это вы, фон Штоц, — произнес он, разглядев в сумраке палатки, освещаемой лишь углями в жаровне, лицо разбудившего его человека. — Что случилось, виконт?

— Противник, герр генерал, — ответил ему невысокий худощавый юноша в форме корнета егерей. — Мы обнаружили колонну померанцев на подступах к Бранденштейну и поспешили предупредить вас. Нынче их передовые части, верно, уже миновали Шлиз и подходят к Ойттерсдорфу.

— Проклятье! — фон Эльке мигом оказался на ногах. — Неужто Кабюшо заставил своих солдат совершить ночной переход?

— Боюсь что так, граф, — кивнул фон Штоц. — Мы опознали кавалеристов Граверта, так что сомнений нет — на нас двигается дивизия фон Зюшвица. Лишь туман и их утомленность позволили моему взводу явиться к вам первыми. Изволите распорядиться насчет сигнала тревоги, герр генерал?

Эрвин откинул полог палатки, впуская внутрь свежий (и очень холодный) воздух, и оглядел окрестности. Вернее — попытался это сделать: уже в дюжине-другой шагов все тонуло в непроницаемом туманном мареве, сквозь который, будто издалека, просвечивали неверным светом огни солдатских костров.

— Сколько, по-вашему, они будут добираться до нас, корнет? — вопросом на вопрос ответил фон Эльке.

— Трудно сказать, герр генерал. Думаю, что передовые части появятся не ранее чем через полтора-два часа. Разъездов противника мы не заметили — видимо Граверт боится потерять их в этом киселе, — фон Штоц кивнул в сторону выхода. — А может, ожидает встретить нас не ранее чем под Аурумштадтом.

— Лишь бы они не двинулись на Гюшиц и Фюртен через Люму, — буркнул себе под нос Эрвин.

Диспозиция, в общем-то, была не сложна — бригада фон Эльке оседлала дорогу при самом ее входе в лес, оставив в тылу важный стратегический перекресток у местечка Фюртен. Возможность отступить, безусловно, это сильно снижало — построй еще баталии в колонны, да уведи по лесной дороге — но место было уж шибко удобным: если противник не намерен потерять полдня в обходном маневре, то принужден будет атаковать бригаду в лоб. Атаковать, причем, на довольно узком промежутке между заболоченными лесами и оврагами, разворачиваясь в строй с марша, под перекрестным огнем конноартиллеристов.

Три-четыре, а коли повезет — и пять полков Эрвин рассчитывал вполне удержать. А коль дело будет грозить штыковой — что ж, он не даром спрятал своих драгун в лощине на фланге. Наступающие колонны, быть может, и смогли бы остановить бравых, хотя и немногочисленных, кавалеристов Розена встречным залпом, а вот развернутым в линии не удалось бы сделать этого никак.

Однако доклад егерей ломал все планы: кавалерийская бригада Граверта входила в состав дивизии генерала фон Зюшвица — командующего авангардом армии противника, а означать это могло лишь одно. На бригаду Эрвина движется если и не вся померанская армия, то большая ее часть. Дорог, по которым Кабюшо мог бы пройти мимо, было лишь две, но одна заставляла бы противника забрать далеко на запад, а вторая — проламываться через леса.

— Извольте отдохнуть, виконт, — наконец, ответил фон Эльке. — Я же пока разбужу тех спящих в углу палатки сурков, которых Господь, не иначе как по недоразумению, назначил мне в адъютанты. Юнкера — подъем!!!

Последнюю фразу генерал проорал над кучкой сбившихся, словно щенки в коробке, мальчишек, ночующих в палатке своего командира и, теоретически, должных выполнить любую его прихоть в самое неожиданное время суток.

— Не надо так хлопать глазами, баронет, — уже спокойнее добавил он, наблюдая ошалелые лица молодых людей. — Извольте срочно созвать офицеров бригады на военный совет. И передайте им, чтобы капралы тихо подняли личный состав и начали строить согласно диспозиции. Ну же, юноши! Марш-марш!

Какую-то четверть часа спустя палатка генерала была полна старшими офицерами бригады. Был здесь и командир конной артиллерии, и командующие мушкетерских баталий со своими заместителями, и могучий капитан-гренадер фон Реутов, и даже фон Штоц. Последним явился Розен.

— Прошу извинить, герр генерал, отводил эскадрон на позицию, — произнес он, стремительным шагом входя в палатку.

— Вестового к эрцгерцогу направили? — спросил фон Эльке.

— Так точно.

— Что ж, господа, давайте обсудим последние организационные моменты, — Эрвин склонился над картой, освещаемой парой дюжин свечей. — Противник наступает на нас скорым маршем — насколько ему позволяет туман, — так что разработанный нами план правильной баталии катится ко всем чертям. Как можно видеть, два из шести орудий капитана Хортманна не смогут поражать противника в силу скверной видимости — лишь если противник попытается охватить наш левый фланг, они смогут вступить в дело. Опять же, строй наш чрезмерно растянут, что из-за столь плотного тумана совершенно утрачивает смысл. Не думаю, что противник рискнет наступать широким фронтом — так недолго потерять управление войсками. Из хороших новостей у нас имеется невозможность для противника применить свое подавляющее превосходство в артиллерии. Прошу высказывать предложения по плану будущей баталии и помнить, что время дорого.