В начале, как известно, было слово. Точнее, несколько. Звучало это приблизительно как "...". Да-да, именно так. Оно как-то само вырвалось, как только я увидела, куда попала.

Да, конечно. Позвольте представиться — Валентина Лодочкина, лет от роду восемнадцать, рост сто восемьдесят два и размеры... нет, не те, что вы подумали. Хотя и близко. Фитнес, бодибилдинг плюс хорошие природные данные. Глаза у меня серые, волосы темные у корней и белые на кончиках — когда-то я была платиновой блондинкой. Когда-то. Довольно давно — но все же позже, чем началась эта история. Поскольку началась она, когда меня не было не то, что на свете, а ещё даже и в проекте.

Тогда была такая империя, называлась она Советский Союз. Она боролась за мир во всем мире, для чего постоянно изобретала всякое оружие. Впрочем, главный враг Советского Союза, зловещая Заграница во главе с Соединенными Штатами, был по этой части далеко впереди — у Заграницы экономика была куда как мощнее, и денег на оружие там могли тратить побольше.

Так вот, где-то в шестидесятых годах того века, который уже кончился, в Загранице вдруг заговорили о паранормальных явлениях. Мол, тарелки всякие летают, в Бермудском треугольнике морской змей глотает корабли и самолеты, в джунглях Конго и шотландском озере Лох-Несс живут динозавры, на Гималаях видели снежного человека, и кто-то установил радиосвязь с Шамбалой. Все это была по большей части одна сплошная провокация, предпринятая клятыми буржуинами, чтобы экономика Советского Союза, и так далеко не резиновая, растянулась ещё немножко, а потом и совсем лопнула. Ну и, конечно, для того, чтобы никто не догадался, чем они на самом деле занимаются — зелеными человечками, управлением погодой, путешествиями во времени, тектоническим оружием или ещё чем...

В Советском Союзе руководство было образованное широко, но мелко — а потому сильно верящее экспертам. Ну, а какому эксперту не хочется стать директором особо секретного института, ваяющего на казенные денежки свой кусочек Щита Родины? И некоторым из них было совершенно не важно, насколько их усилия приносят пользу стране — главное, чтобы ИМ польза была.

И вот несколько таких матерых лжеученых — некоторые из них ещё у Лысенко начинали — выбили денежку и отгрохали себе не лабораторию даже, а целый сверхсекретный институт Неведомо Чего под абсолютно тайным номером и названием, в которой было ровно семнадцать букв, включая целых две гласных. Подчинялось это учреждение министерству сельского хозяйства, а чего там исследовали конкретно, не знал даже его директор.

В конце семидесятых, когда все отговорки по поводу невнятных, а то и попросту отсутствующих результатов деятельности кончились, настало время великой чистки: лжеученых, ещё более заматеревших в стенах института, частью отправили в отставку без мундира и пенсии, частью рассадили по запрятанным по отдаленным уголкам страны секретным точкам — шарашкам, где они выводили шпионских тараканов и радиоуправляемую саранчу, а частью расстреляли посредством сердечного приступа — а в институт решили напустить "свежего ветра". Одним из тех ураганчиков и был мой отец, тогда ещё скромный неженатый аспирант. Мама моя, также аспирантка, и также не замужем, встретилась ему как-то в коридоре — и через десять дней они расписались.

Институт, перепрофилированный под выявившую свой потенциал науку психотронику, учившуюся управлять человеком посредством биополей, наведенных не другим человеком — в популярной литературе именуемым экстрасенсом — а специальной аппаратуры, передали в ведение министерства пищевой промышленности, где и засекретили ещё больше. Курировали исследования уже не партийцы, а КГБ, и цель у исследований была в создании такого генератора, который бы во мгновение ока превращал всех, попавших под излучение, в твердокаменных коммунистов, да чтобы не каких-нибудь там троцкистов или маоистов, а только и исключительно в ленинцев. Генератор планировалось замаскировать под какой-нибудь бытовой прибор вроде пылесоса или телевизора и облучать с его помощью главнейших капиталистов Заграницы, а также вражеских генералов и министров.

Вскоре — но уже в Эпоху Больших Похорон — выяснилось, что, во-первых, гарантированного превращения облученных торсионной пушкой сапиенсов именно в ленинцев ученые обещать не могут, а во-вторых, размеры генератора ещё очень долго не удастся ужать до размеров хотя бы железнодорожного вагона. "Птенцы Андропова" уже собрались было расстрелять руководство института посредством автомобильной аварии, когда в лаборатории был достигнут некий положительный результат — несколько подопытных уголовников, приговоренных к "вышке" и используемых вместо дорогостоящих и не способных внятно изложить программу III Съезда мартышек, превратились в полных идиотов. Точнее говоря, в младенцев — месяцев этак четырех от роду. В умственном отношении, понятно — не в физическом. То есть три здоровенных жлоба сосут соски, а вокруг толпятся доценты с кандидатами под присмотром строгих мужчин с профессионально-добрыми глазами... КГБ метод ко двору не пришелся — превращать людей в идиотов с помощью установки весом в десять тонн и стоимостью в пару танковых дивизий? У КГБ уже имелись средства, позволяющие добиться того же результата — но на это хватало одного укола, одной беззвучно растворившейся таблетки!

Понятно, что институт в очередной раз переименовали, переномеровали и переподчинили — теперь им заинтересовались военные. Они предполагали построить много генераторов, установить их на спутники, спутники по высокой орбите запустить над территорией проклятой Заграницы с таким расчетом, чтобы они могли одним залпом накрыть столицы всех вражеских государств, превратив всех их лидеров в младенцев и тем выиграть Третью Мировую Войну, не превратив её в полный армагедец и апокалипсец. Традиционный метод такого исхода гарантировать тогда уже не мог, поскольку запасов ядерного оружия на земле к тому моменту накопилось достаточно, чтобы угробить все живое на планете, начиная с гомо сапиенс и заканчивая микробами и бактериями, раз этак тридцать — сорок. А то и побольше. И ежегодно количество этих "раз" увеличивалось.

После прихода Горби и наступления в отношениях с Заграницей "разрядки" финансирование по всем военным программам стали резать устрашающими темпами. Естественно — зачем тратить деньги на оружие, если у нас с Заграницей "мир, дружба, жвачка"? О том, что у Заграницы на этот счет может быть свое мнение, никто тогда задумываться как-то не стал — а те, кто все же задумался, либо попали в автокатастрофу, либо заработали сердечный приступ, либо внезапно и резко пошли на повышение.

Где-то между августом девяносто первого и октябрем девяносто третьего институт, все ещё, по старой привычке, пытавшийся ковать для Родины психотронный меч, потеряли — секретный объект, как известно, существует только для тех, у кого есть допуск. Для остальных это просто некий кусок земли, обнесенный забором. Так вот — тех, которые с допусками, либо расстреляли посредством самоубийства, либо попросту уволили, часть бумаг, где упоминался институт, сгорела вместе с некстати подвернувшимися досье, которые, конечно, уж никак нельзя было показывать широкой публике — во избежание широкой огласки фамилий стукачей и сексотов и их процентного соотношения с "честными демократами" — а остальные просто потеряли во время многочисленных реорганизаций по сокращению аппарата и удлинению змеевика.

И не говорите, что такое невозможно — просторы нашей Родины, как известно, необъятны. Здесь ещё и не такие объекты растворялись к чертовой матери и совершенно бесследно, посрамляя ихний Бермудский треугольник, который сроду ничего крупнее авиалайнеров не глотал.

Так вот. Это все была присказка — сама-то сказка впереди.

На той неделе, когда началась сама сказка, мой личный хренометр зашкалило до небес: парень, с которым я встречалась почти пол-года, на поверку оказался паразитом, думающим только своей нижней головкой, от расстройства я с треском провалила экзамены и поссорилась с лучшей подругой — и это всего только за три первых дня! А в четверг, увенчав список неприятностей, сломала оба самых любимых текстолитовых дрына. (Кто как, а я лечусь от депрессии, прикидываясь эльфом. Для тех, кто не знает — об эльфах писал профессор Джон Рональд Руэл Толкиен в своей эпопее "Властелин Колец" — а потом появились эпигоны и все опошлили. Если вы, совершая утреннюю, дневную или вечернюю прогулку, встретите в парке существо в плаще из занавески и вооруженное деревянным или пластиковым мечом, то это тоже будет эльф — человек прочел книгу Профессора раз, потом другой... примерно после десятого прочтения появляются глюки типа "Ходил по лесу, встретил эльфа". Около сотого прочтения многие начинают верить в то, что они-то и есть эльфы. "Профессор ошибся — все было совсем не так". Но это, конечно, крайность — а так, очень себе ничего способ сбросить напряг. Вон, всякие новые русские играют в пейнтбол — это когда взрослые люди одеваются в камуфляж, разделяются на партии и пуляют друг в друга шариками с краской. Ну, а быть эльфом куда как лучше: во-первых, даже если не воспринимать эльфийность всерьез — а я воспринимала её достаточно серьезно — все равно пять — шесть часов хороших физических нагрузок ещё никому не мешали поддерживать себя в форме. А во-вторых, ведь заранее не знаешь, как, где и когда может пригодится умелое владение дрыном — а вот умелое владение пневматическим пистолетом пригодится вам точно не сможет. Если, конечно, вы не спецназовец, для тактических тренировок которых пейнтбол и изобрели...) Тут-то я и поняла, что на этой неделе мне из дому лучше не выходить — к сожалению, грубо недооценив размеры грозящей опасности: короткое замыкание от перемкнувшегося утром в пятницу электрочайника и взорвавшаяся двумя часами позже микроволновка ясно показали, что и дома я ни от чего не застрахована — так что я быстренько собрала вещички и удрала на дачу.

А в субботу утром на даче появился отец, осененный очередной гениальной идеей. Он, ещё в начале девяносто первого переквалифицировавшийся из психотронщиков в частные полиграфисты, а затем и в частные издатели, в девяносто третьем, после Первомая, когда уже всем было абсолютно ясно, что уж на этот раз без крови не обойдется, упоил насмерть всю охрану сверхсекретного института — двух сторожей-пенсионеров с престарелой дворнягой и трехлинейкой без патронов — и на трех грузовиках вывез все оборудование, которое там ещё оставалось. Оставалось, конечно, уже немного — все сколько-нибудь ценное к тому моменту уже вынесли, а все остальное разломали в поисках ценного — но кое-что найти удалось. И с тех пор он все свободное время и все свободные деньги тратил на свое хобби, сначала восстанавливая, а потом дорабатывая и улучшая психотронный генератор — исключительно в целях разминки ума и сознания, активно заплывавшего жиром без тренировки извилин. Некоторые собирают старинные автомобили, марки, монеты и ассигнации, произведения искусства или пивные банки — а вот мой отец собирает свою пушку. Это все же лучше, чем если бы он коллекционировал сорта выпитой водки или девочек.

Отец примчался, привез целую гору электронных блоков и заперся в лаборатории. Я, не зная об этом, тихо себе загорала у бассейна, в очередной раз перечитывая Лорел Гамильтон — а он, не зная о моем присутствии, возился со своим чудо-агрегатом. К тому времени, когда я прикончила роман и проголодалась, он закончил монтаж и включил генератор в тест-режиме — и как раз в ту минуту, когда я окончательно решила пойти поискать чего-нибудь вкусненького в холодильнике, в машине отца произошло нечто, им явно не предвиденное.

Когда мир вокруг меня мигнул, как будто на мгновение день сменился пронизанной голубовато-фиолетовыми молниями ночью, я поняла, что эта суббота бьет любой рекорд по черноте свалившихся на меня неприятностей. К сожалению, было уже слишком поздно — вместо того, чтобы очутится в нашем саду по соседству с флигелем-лабораторией, я очутилась... Где-то.

НАЧАЛО

Прямо передо мной возвышались два здоровенных столба, соединенных доской, прибитой в полуметре над моей макушкой. На заостренные концы столбов ещё полуметром выше были надеты черепа — слава богу, не человеческие, звериные. Но клыки у этих зверюг были такие! Между столбами уходила в затянутую густым туманом даль узенькая тропинка, на которой я и стояла, по обе стороны от тропинки без малейшего перехода сразу начиналось взволнованно дышащее болото.

На доске были выжжены не то знаки, не то буквы, больше всего похожие на руны. Внезапно прямо у меня на глазах составляющие их черты зазмеились, неприятно напоминая каких-то червяков, переползли и сложились во вполне понятные буквы, знакомые с детства. Теперь надпись можно было прочесть — в принципе. Затрудняло чтение полное отсутствие пробелов и знаков препинания:

ПОТОМСТВЕННАЯВОРОЖЕЯВАСИЛИСАМИКУЛИШНА

МАГИЯСБОЖЬЕЙПОМОЩЬЮВОЗВРАТМУЖЕЙИЖЕН

ПРИВОРОТЫЗЕЛЬЯАМУЛЕТЫОБЕРЕГИПРЕДСКАЗАНИЯ

СНЯТИЕПОРЧИСГЛАЗАНЕВЕЗЕНИЯВЕНЦАБЕЗБРАЧИЯ

ДОБРЫММОЛОДЦАМПРОСБАНЕБЕСПОКОИТЬ

В целом — все ясно. Оставалось только непонятным две вещи — последняя строчка, где насчет "добрых молодцев" сказано, и что тут твориться со мной и вообще. Как-то очень все странно происходит.

На мне по-прежнему был купальник, оставляющий минимум простора воображению и максимум простора солнцу, накинутый поверх халатик и пластиковые шлепки, в руках — большое полотенце. Столбы были самые настоящие — заноза, которую я сразу же загнала себе в палец, была в этом отношении чертовски убедительна.

Вот тут-то я и выругалась.

И офигела. То есть поводов для офигевания было вполне достаточно и до того, но когда черепа вдруг начали вращаться на кольях, как антенны радаров ПВО, а в глазницах у них засветились синеватые огоньки, похожие горящую в темноте газовую горелку... Это было уже слишком.

Я заорала, выронила все из рук, повернулась и кинулась бежать, куда глаза глядят. По счастью, глядели они прямо, а тропинка кончилась буквально через десяток метров, так что в болоте мне утонуть не удалось — зато удалось споткнуться об удачно подвернувшийся под ноги корень и по самые уши изгваздаться в местной грязище, не уступающей лучшим образцам.

Определенно, это был самый неблагоприятный день во всей моей жизни.

Лес, начинавшийся на окраине болота, был смешанным, и вид у него был совершенно домашний, в том смысле, что отечественный — никаких пальм, бамбука и баобабов. Если бы не полное отсутствие стекла, бумажек, пластиковых бутылок и прочего мусора, столь обычного для любого, даже и самого глухого уголка нашей родины — в сочетании с полным отсутствием сверхъестественной чистоты и порядка, свойственной столь озверело чистящимся паркам! Это был дикий, некультурный лес, где наверняка водились дикие, некультурные люди.

123 ... 151617

↓ Содержание ↓