Лучшие Враги

Лучшие Враги

Аннотация: В университете про Данилу и Алену говорили, что они заклятые враги. Избалованный богатый мальчишка и самая лучшая студентка в группе. "Зубрила", как он её прозвал. Но вот в один прекрасный день, она устраивается на стажировку к его отцу и тот дает Алене не совсем обычное задание — приглядывать за его сыном, которому грозит отчисление. Возможность неплохо заработать, и главное — утереть нос тому, кого терпеть не можешь. Разве можно отказаться от столь заманчивого предложения? Алена соглашается. И тут-то начинается всё самое веселое.

Жанр: слр, юмор

Серия: Мир, в котором мы живем.

Как бы пролог, или моя попытка объяснить, из-за

всё и началось

С чего обычно начинается вражда?

Очень хороший вопрос. Замечательный, я бы сказала. По-моему она должна начинаться с неправильных слов, поступков, жестов...

С чего началась моя вражда с Данилой Воронцовым?

Ответа я на это не знаю, если честно. Всё случилось как-то само собой.

Знаете, бывает любовь с первого взгляда. Бац, встретились, взглянули друг на друга — и влюбились. А бывает наоборот, как, к примеру, у нас. Ненависть. Жгучая и лютая с первого... Нет, не взгляда. А столкновения в коридоре.

Он пытался, как можно быстрее смыться с пар, я же наоборот спешила на них. Кто-то из нас двоих (мы так до сих пор и не сошлись во мнениях, кто это был) слишком резко вписался в поворот. Итог: мой кофе на белой рубашке парня, у меня же синяк на колене и порванные колготки. Не смертельно, но неприятные впечатления остались. Тем более, колготки были новыми.

И после этого, как говорится, пошло-поехало. Пререкания, подколы, клички, попытки утереть друг другу нос на паре и так далее. Не удивлюсь, если однокурсники уже делают ставки, кто кого доконает к концу обучения.

Дурдом Ромашка, одним словом.

Что ж, кратко ситуацию я описала.

Теперь можно приступить и к самой истории.

Несколько слов о бытие моём

Дождь пошел внезапно и застал меня как раз тогда, когда я вышла из автобуса. Солнечное и теплое утро в один момент испортилось. Зонтик я, естественно, не взяла с собой и потому жалась под козырьком вместе с остальными ранними пташками.

Глянула на часы и не сдержала тяжелого вздоха. Пара начнется через десять минут, а ливень никак не хотел заканчиваться. Эдуарду Григорьевичу вряд ли понравится моё опоздание.

Что ж, была не была!

Подняв над головой сумку, я выбежала под холодные капли и помчалась к университету. День явно не задался. Мало того, что я вымокла буквально за секунду, так еще опаздывала на семинар по журналистике. А это в нашей группе чревато насмешками целую пару и публичным унижением, где Эдуард Григорьевич в свойственной ему язвительной манере будет допытываться, почему же я "соизволила опоздать на столь важный предмет". Мне кажется, ему подобное доставляет немалое удовольствие. Иначе не вижу причины, почему история мировой журналистики стоит у нас в половину девятого утра.

Когда я почти дошла до здания университета, рядом со мной поравнялся серебристый "Порше". Уже зная, кого увижу за рулем, я притормозила, приосанилась (настолько, насколько это возможно, держа над головой сумку с учебниками) и пошла вперед свободной походкой от бедра. Ну, как пошла... Попыталась, точнее.

— Опаздываешь, Лисина? — хмыкнул парень за рулем.— Вряд ли Эдуард этому обрадуется.

— Ты за меня, Воронцов, не волнуйся,— отозвалась я.— Тебе бы самому поторопиться не помешало бы. Эдуард вчера как раз вспоминал о тебе.

— Да ну? — сделал удивленное лицо парень.— И что говорил?

— Интересовался, какие "важные" дела по утрам не пускают тебя на пары. Так, что я бы посоветовала тебе уже начать придумывать оправдание. Желательно, более-менее правдоподобное, если твоя фантазия, конечно, на такое способна.

На это Данила ничего мне не ответил. Серебристый автомобиль покатился дальше, очень "удачно" угодив в лужу и чуть не окатив меня грязной водой. В ответ я показала вслед Воронцову весьма красноречивый жест рукой. На этом наш утренний обмен любезностями закончился.

На пару Эдуарда Григорьевича я все-таки успела. Как и Воронцов. Он сидел на последнем ряду, перешептываясь о чем-то со своим приятелем. Точно таким же раздолбаем. Я же заняла привычное место на первом ряду и достала из сумки учебник вместе с тетрадью. Моя привычка приходить на пары вовремя, а также тот факт, что я всегда сижу на первых местах, послужил достаточной причиной для того, чтобы Воронцов прозвал меня "Зубрилой". Мило, не правда ли? И это только первый семестр учебы...

Чтобы там не думали Воронцов и компания (собственно, их мнение мало кого интересует), мне нравится учеба. Сколько себя помню, я всегда хотела стать журналистом. Так, что ничего удивительного, когда мой выбор пал на факультет массовых коммуникаций в местном университете. Сперва мои родители были против: у них были масштабные планы на моё будущее, но потом нам всем стало не до того. Совсем не до того...

Громкий смех раздался за моей спиной. На "камчатке" вовсю веселились Воронцов и компания. Судя по всему, первый хвастался своими победами на любовном фронте. Угу, наслышаны. Кого же поимел наш Казанова сегодня в клубе? Кого же снял на папочкины деньги? Просто скандалы, интриги и расследования местного разлива.

— Вижу, что на последнем ряду нашли занятие куда более интересное, чем моя лекция? — строго поинтересовался Эдуард Григорьевич.

Он поправил очки и смерил шумевших недовольным взглядом. Пристыженные ребята промолчали в ответ.

— Ну, так что? Воронцов, я давно тебя не видел на лекциях. Вероятно, нашлись более важные дела, нежели учеба.

Данила прокашлялся и поднялся со своего места.

— Не сказал бы.

Не сочтите меня последней стервой, но я с удовольствием наблюдала за начавшимся спектаклем. Всегда приятно взглянуть, как с кого-то самоуверенного собьют спесь.

— О чем же таком ты рассказывал своим друзьям? Поделись. Мы все сгораем от любопытства.

Воронцов ответил с вызовом.

— Я рассказывал о небольшом соцопросе, который я устроил вчера в клубе.

— Надо же,— качнул головой Эдуард Григорьевич, улыбаясь.— Ты меня заинтриговал. И в чем же заключалась суть твоего опроса?

— Мне стало интересно, как часто обычная девушка, возможно даже студентка отличница,— он бросил быстрый взгляд на меня,— готова отдаться первому встречному парню, у которого много денег? И сколько нужно на нее потратить, чтобы она уж точно легла с тобой в постель? Варианты ответа разные, но итог всегда один и тот же,— и он самодовольно улыбнулся.

Я отвернулась, предпочитая разглядывать страницы учебника. В который раз убеждаюсь, что этот избалованный кретин бывает до отвращения мерзким.

Я ожидала, что преподаватель его отчитает, но Эдуард Григорьевич отнесся довольно неожиданно к словам Воронцова.

— Вот и славно. Раз уж ты выбрал тему и провел социальный опрос,— он с особой интонацией выделил последние слова,— то ожидаю развернутый проект, который ты мне сдашь в пятницу. И я напоминаю, что дедлайн в три часа. После трех я работы принимать не буду.

Он вернулся к прерванной лекции. На "камчатке" же воцарилась тишина. Остаток пары прошел спокойно и гладко, что не могло не радовать.

Сюрприз ожидал меня после, когда преподаватель подозвал меня к себе. Я приблизилась к его столу, с которого Эдуард Григорьевич собирал вещи в кожаный портфель.

— Алена, я бы хотел поговорить с тобой,— произнес он, и за короткую паузу я уже успела перебрать в уме тысячу и одну причину этого разговора. — Это по поводу той работы, которую ты мне отправила.

— Да,— кивнула я и сразу же поинтересовалась, стараясь, чтобы мой голос не дрожал от волнения.— Всё очень плохо?

— Ну почему сразу плохо? — он мягко и успокаивающе мне улыбнулся.— Наоборот. Очень даже неплохо для начинающего журналистка. Ты ведь до этого не печаталась в журналах, так?

— Печаталась. В подростковой газете. Несколько коротких заметок. Но я бы не назвала это серьезной работой.

— Понятно,— качнул он головой.— Недочеты есть. Но, в целом, мне понравилось. Особенно, идея. Идею ты выбрала замечательную. Молодец. Полагаю, что тебе нужно больше практики. Набить руку, так сказать. Я знаю, что газета нашего университета ищет журналиста, и я думаю о том, чтобы предложить им тебя.

Я изумленно уставилась на него.

— Меня? Но они же не берут первокурсников. Только тех, кто учиться на третьем...

— Я знаю,— он прервал меня.— Но, если я порекомендую редактору тебя, думаю, они возьмут. Главный вопрос, хочешь ли ты этого? Редактор там довольно требовательный.

Хочу ли я этого?

Да что за вопрос?!

Я едва не запрыгала на месте от щенячьего восторга.

— Конечно, хочу. Спасибо большое. Я постараюсь не подвести вас.

— Тогда договорились,— произнес он.— Принеси мне свои ранние публикации, чтобы я смог отдать их коллеге. Думаю, он согласиться взять тебя.

— Хорошо. Я всё принесу. Спасибо еще раз.

На такой радостной и светлой ноте мы распрощались. Эдуард Григорьевич направился на кафедру, я же поспешила на историю.

Что ж, подумалось мне тогда, хоть день и начался паршиво, закончиться он обещал просто отлично. Хах, отчасти я оказалась права. Вот только я знать не знала, что вечер припасет для меня свои сюрпризы.

Приятные, спросите вы?

А это уж как сказать.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

— А у меня есть для вас новость, дети!

Что ж, видимо мне надо предупредить вас заранее. Если вы слышите данную фразу из уст моей матери, то знайте, эта затея к ничему хорошему не приведет.

Мы с Глебом обменялись взглядами: мой младший брат придерживался такого же мнения. Ужин явно переставал быть скучным.

Брат попытался изобразить вселенскую заинтересованность, но получилось у него из рук вон плохо, что не могло укрыться от глаз матери,

— И что случилось, мам? — поинтересовалась я участливо.

Она выдержала театральную паузу, а потом объявила, не скрывая своей радости.

— Я решила вернуться на сцену! — и с ожиданием поглядела на нас, видимо, ожидая оваций и бурного восторга.

Глеб вместо ответа принялся размазывать картофельное пюре по тарелке, я же выдавила из себя подобие радостной улыбки.

— Ух ты. И с чего вдруг такое решение?

— Я давно об этом думала, даже тогда, когда ваш отец был жив. Но он всегда был против. А сейчас, дети, мы оказались в крайне затруднительном материальном положении ... — она сделала глоток вина из бокала.— И я поняла, что это шанс продолжить карьеру. Я уже созвонилась с Алесем на днях. Мой продюсер. Вы его помните? Он приходил к нам часто в гости. Так вот мы с ним встретимся в следующую пятницу, чтобы обсудить стратегию моего возвращения,— и она откинулась на спинку стула.

Первым от столь сногсшибательной новости очнулся Глеб.

— Ты что пьяная? — грубо поинтересовался он, за что и получил от меня пинок под столом.— Какая еще сцена? Какая еще карьера? Кому ты там нужна спустя столько лет, а?

Если маму и задели слова брата, то виду она не подала. Вот, что всего было предметом зависти, так это её умение держать эмоции в ежовых рукавицах.

— Твоему отцу нравилось, как я пою.

— Ага,— кивнул Глеб.— Так нравилось, что он сделал всё, чтобы ты как можно скорее прекратила выть в микрофон.

Мама вспыхнула.

— Я собирала большую публику. Имей это ввиду.

— Ты выступала потому, что папа заплатил за это. Выкладывал довольно кругленькую сумму, которая, к слову, нам бы сейчас очень пригодилась.

Мама поднялась со своего места.

— Твое хамство, Глеб, просто отвратительно. У меня нет сил его переносить,— она отодвинула стул и направилась было в другую комнату, но ее задержали слова брата.

— Бутылку не забудь. А то вечер без нее для тебя и не вечер уже.

Мама ничего не ответила. Скрылась в своей комнате, хлопнув дверью. Вскоре оттуда донесся шум телевизора.

Мы с Глебом остались наедине.

— Молодец,— произнесла я наконец, разрушая гнетущее молчание. — Ты умеешь поднять нам всем настроение.

— А чего она ждала? — недовольно поинтересовался Глеб.— Что мы начнем с радостными криками плясать вокруг? Вот радость какая. Лучше бы нашла себе нормальную работу.

Отношения матери и Глеба всегда были напряженными. Одна слишком тонкая и утонченная натура, у второго же пубертатный период в самом разгаре. Всё стало только хуже после смерти отца. Я довольно часто чувствую себя буквально между молотом и наковальней.

— А чего ты ждал, мм? Что она пойдет работать на рынок продавщицей? Или отправиться мыть полы в магазине? Для нее сломанный ноготь большая трагедия, а ты говоришь о нормальной работе. Возможно даже двух работах, чтобы держаться на плаву с дочерью-студенткой и сыном-школьником. Она считает, что делает что может.

— Прошел год. Ей пора уже взглянуть на мир вокруг трезво. Прошлой жизни не вернуть. Всё, что у нас было, всё пошло крахом... Никто не будет оплачивать ей ее гастроли, поездки, продюсера, гримера и так далее. Она могла этим развлекаться, когда отец был жив, но сейчас... Это всё в прошлом. Вся наша прежняя жизнь в прошлом.

Порой, когда Глеб заводит такие разговоры, у меня невольно возникает вопрос, по чему мой братец тоскует больше: по нашему отцу или по нашей дольче вита?

— И вообще, я хочу, чтобы бабушка поскорее вернулась. Она единственный член семьи, который умеет нормально готовить. А не разбавлять порошок кипятком и выдавать это за пюре.

Я не стала уже говорить, что поваренная книга стоит на третьей полке в гостиной, и Глеб мог бы сам себе что-нибудь приготовить. Тоже мне сахарная принцесса нашлась.

— Ладно. Мне еще надо заняться проектом. И сегодня твоя очередь мыть посуду,— и я добавила.— Ее действительно надо помыть, Глеб, а не слегка сполоснуть.

— Будет сделано, сэр,— отдал мне честь младший.— Кстати, мне нужна твоя помощь, Алён.

Таааак... Я замерла на пороге и смерила своего братца внимательным взглядом. Знаю, знаю я этот умоляющий вид.

— Помощь или деньги?

Братец тотчас выкрутился.

— Материальная помощь. Видишь ли, сегодня в недавно открывшемся клубе вечеринка, и я очень хочу туда пойти. Но у меня нет денег. А ты, как я знаю, совсем недавно получила стипендию.

Ох, начинается ...

— Сколько тебе нужно? — со вздохом спросила я.

— Сто тысяч.

— Сто тысяч? — переспросила я.— Глеб, а не проще ли найти развлечение подешевле? В кино сходить, в парке прогуляться или там дома книгу прочитать?

— Не будь такой занудой,— фыркнул брат.— Я тебе отдам потом из своих карманных денег. Пожалуйста, сестрица Аленушка, помоги своему брату-козлику... Плиииииз,— он сложил ладони вместе.

Вот кому в нашей семье удается из меня веревки вить, так это Глебу. До сих пор не понимаю, как у него это получается.

— Хорошо. Я тебе дам деньги. В какой клуб ты хоть собираешься?

— В бар, если быть точным. В "Хулиган". Открылся недавно на Первомайской. Если хочешь, можешь пойти со мной. Будет круто. Там сейчас все тусуются.