Лучшие Враги

Лучшие Враги

Аннотация: В университете про Данилу и Алену говорили, что они заклятые враги. Избалованный богатый мальчишка и самая лучшая студентка в группе. "Зубрила", как он её прозвал. Но вот в один прекрасный день, она устраивается на стажировку к его отцу и тот дает Алене не совсем обычное задание — приглядывать за его сыном, которому грозит отчисление. Возможность неплохо заработать, и главное — утереть нос тому, кого терпеть не можешь. Разве можно отказаться от столь заманчивого предложения? Алена соглашается. И тут-то начинается всё самое веселое.

Жанр: слр, юмор

Серия: Мир, в котором мы живем.

Как бы пролог, или моя попытка объяснить, из-за

всё и началось

С чего обычно начинается вражда?

Очень хороший вопрос. Замечательный, я бы сказала. По-моему она должна начинаться с неправильных слов, поступков, жестов...

С чего началась моя вражда с Данилой Воронцовым?

Ответа я на это не знаю, если честно. Всё случилось как-то само собой.

Знаете, бывает любовь с первого взгляда. Бац, встретились, взглянули друг на друга — и влюбились. А бывает наоборот, как, к примеру, у нас. Ненависть. Жгучая и лютая с первого... Нет, не взгляда. А столкновения в коридоре.

Он пытался, как можно быстрее смыться с пар, я же наоборот спешила на них. Кто-то из нас двоих (мы так до сих пор и не сошлись во мнениях, кто это был) слишком резко вписался в поворот. Итог: мой кофе на белой рубашке парня, у меня же синяк на колене и порванные колготки. Не смертельно, но неприятные впечатления остались. Тем более, колготки были новыми.

И после этого, как говорится, пошло-поехало. Пререкания, подколы, клички, попытки утереть друг другу нос на паре и так далее. Не удивлюсь, если однокурсники уже делают ставки, кто кого доконает к концу обучения.

Дурдом Ромашка, одним словом.

Что ж, кратко ситуацию я описала.

Теперь можно приступить и к самой истории.

Несколько слов о бытие моём

Дождь пошел внезапно и застал меня как раз тогда, когда я вышла из автобуса. Солнечное и теплое утро в один момент испортилось. Зонтик я, естественно, не взяла с собой и потому жалась под козырьком вместе с остальными ранними пташками.

Глянула на часы и не сдержала тяжелого вздоха. Пара начнется через десять минут, а ливень никак не хотел заканчиваться. Эдуарду Григорьевичу вряд ли понравится моё опоздание.

Что ж, была не была!

Подняв над головой сумку, я выбежала под холодные капли и помчалась к университету. День явно не задался. Мало того, что я вымокла буквально за секунду, так еще опаздывала на семинар по журналистике. А это в нашей группе чревато насмешками целую пару и публичным унижением, где Эдуард Григорьевич в свойственной ему язвительной манере будет допытываться, почему же я "соизволила опоздать на столь важный предмет". Мне кажется, ему подобное доставляет немалое удовольствие. Иначе не вижу причины, почему история мировой журналистики стоит у нас в половину девятого утра.

Когда я почти дошла до здания университета, рядом со мной поравнялся серебристый "Порше". Уже зная, кого увижу за рулем, я притормозила, приосанилась (настолько, насколько это возможно, держа над головой сумку с учебниками) и пошла вперед свободной походкой от бедра. Ну, как пошла... Попыталась, точнее.

— Опаздываешь, Лисина? — хмыкнул парень за рулем.— Вряд ли Эдуард этому обрадуется.

— Ты за меня, Воронцов, не волнуйся,— отозвалась я.— Тебе бы самому поторопиться не помешало бы. Эдуард вчера как раз вспоминал о тебе.

— Да ну? — сделал удивленное лицо парень.— И что говорил?

— Интересовался, какие "важные" дела по утрам не пускают тебя на пары. Так, что я бы посоветовала тебе уже начать придумывать оправдание. Желательно, более-менее правдоподобное, если твоя фантазия, конечно, на такое способна.

На это Данила ничего мне не ответил. Серебристый автомобиль покатился дальше, очень "удачно" угодив в лужу и чуть не окатив меня грязной водой. В ответ я показала вслед Воронцову весьма красноречивый жест рукой. На этом наш утренний обмен любезностями закончился.

На пару Эдуарда Григорьевича я все-таки успела. Как и Воронцов. Он сидел на последнем ряду, перешептываясь о чем-то со своим приятелем. Точно таким же раздолбаем. Я же заняла привычное место на первом ряду и достала из сумки учебник вместе с тетрадью. Моя привычка приходить на пары вовремя, а также тот факт, что я всегда сижу на первых местах, послужил достаточной причиной для того, чтобы Воронцов прозвал меня "Зубрилой". Мило, не правда ли? И это только первый семестр учебы...

Чтобы там не думали Воронцов и компания (собственно, их мнение мало кого интересует), мне нравится учеба. Сколько себя помню, я всегда хотела стать журналистом. Так, что ничего удивительного, когда мой выбор пал на факультет массовых коммуникаций в местном университете. Сперва мои родители были против: у них были масштабные планы на моё будущее, но потом нам всем стало не до того. Совсем не до того...

Громкий смех раздался за моей спиной. На "камчатке" вовсю веселились Воронцов и компания. Судя по всему, первый хвастался своими победами на любовном фронте. Угу, наслышаны. Кого же поимел наш Казанова сегодня в клубе? Кого же снял на папочкины деньги? Просто скандалы, интриги и расследования местного разлива.

— Вижу, что на последнем ряду нашли занятие куда более интересное, чем моя лекция? — строго поинтересовался Эдуард Григорьевич.

Он поправил очки и смерил шумевших недовольным взглядом. Пристыженные ребята промолчали в ответ.

— Ну, так что? Воронцов, я давно тебя не видел на лекциях. Вероятно, нашлись более важные дела, нежели учеба.

Данила прокашлялся и поднялся со своего места.

— Не сказал бы.

Не сочтите меня последней стервой, но я с удовольствием наблюдала за начавшимся спектаклем. Всегда приятно взглянуть, как с кого-то самоуверенного собьют спесь.

— О чем же таком ты рассказывал своим друзьям? Поделись. Мы все сгораем от любопытства.

Воронцов ответил с вызовом.

— Я рассказывал о небольшом соцопросе, который я устроил вчера в клубе.

— Надо же,— качнул головой Эдуард Григорьевич, улыбаясь.— Ты меня заинтриговал. И в чем же заключалась суть твоего опроса?

— Мне стало интересно, как часто обычная девушка, возможно даже студентка отличница,— он бросил быстрый взгляд на меня,— готова отдаться первому встречному парню, у которого много денег? И сколько нужно на нее потратить, чтобы она уж точно легла с тобой в постель? Варианты ответа разные, но итог всегда один и тот же,— и он самодовольно улыбнулся.

Я отвернулась, предпочитая разглядывать страницы учебника. В который раз убеждаюсь, что этот избалованный кретин бывает до отвращения мерзким.

Я ожидала, что преподаватель его отчитает, но Эдуард Григорьевич отнесся довольно неожиданно к словам Воронцова.

— Вот и славно. Раз уж ты выбрал тему и провел социальный опрос,— он с особой интонацией выделил последние слова,— то ожидаю развернутый проект, который ты мне сдашь в пятницу. И я напоминаю, что дедлайн в три часа. После трех я работы принимать не буду.

Он вернулся к прерванной лекции. На "камчатке" же воцарилась тишина. Остаток пары прошел спокойно и гладко, что не могло не радовать.

Сюрприз ожидал меня после, когда преподаватель подозвал меня к себе. Я приблизилась к его столу, с которого Эдуард Григорьевич собирал вещи в кожаный портфель.

— Алена, я бы хотел поговорить с тобой,— произнес он, и за короткую паузу я уже успела перебрать в уме тысячу и одну причину этого разговора. — Это по поводу той работы, которую ты мне отправила.

— Да,— кивнула я и сразу же поинтересовалась, стараясь, чтобы мой голос не дрожал от волнения.— Всё очень плохо?

— Ну почему сразу плохо? — он мягко и успокаивающе мне улыбнулся.— Наоборот. Очень даже неплохо для начинающего журналистка. Ты ведь до этого не печаталась в журналах, так?

— Печаталась. В подростковой газете. Несколько коротких заметок. Но я бы не назвала это серьезной работой.

— Понятно,— качнул он головой.— Недочеты есть. Но, в целом, мне понравилось. Особенно, идея. Идею ты выбрала замечательную. Молодец. Полагаю, что тебе нужно больше практики. Набить руку, так сказать. Я знаю, что газета нашего университета ищет журналиста, и я думаю о том, чтобы предложить им тебя.

Я изумленно уставилась на него.

— Меня? Но они же не берут первокурсников. Только тех, кто учиться на третьем...

— Я знаю,— он прервал меня.— Но, если я порекомендую редактору тебя, думаю, они возьмут. Главный вопрос, хочешь ли ты этого? Редактор там довольно требовательный.

Хочу ли я этого?

Да что за вопрос?!

Я едва не запрыгала на месте от щенячьего восторга.

— Конечно, хочу. Спасибо большое. Я постараюсь не подвести вас.

— Тогда договорились,— произнес он.— Принеси мне свои ранние публикации, чтобы я смог отдать их коллеге. Думаю, он согласиться взять тебя.

— Хорошо. Я всё принесу. Спасибо еще раз.

На такой радостной и светлой ноте мы распрощались. Эдуард Григорьевич направился на кафедру, я же поспешила на историю.

Что ж, подумалось мне тогда, хоть день и начался паршиво, закончиться он обещал просто отлично. Хах, отчасти я оказалась права. Вот только я знать не знала, что вечер припасет для меня свои сюрпризы.

Приятные, спросите вы?

А это уж как сказать.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

— А у меня есть для вас новость, дети!

Что ж, видимо мне надо предупредить вас заранее. Если вы слышите данную фразу из уст моей матери, то знайте, эта затея к ничему хорошему не приведет.

Мы с Глебом обменялись взглядами: мой младший брат придерживался такого же мнения. Ужин явно переставал быть скучным.

Брат попытался изобразить вселенскую заинтересованность, но получилось у него из рук вон плохо, что не могло укрыться от глаз матери,

— И что случилось, мам? — поинтересовалась я участливо.

Она выдержала театральную паузу, а потом объявила, не скрывая своей радости.

— Я решила вернуться на сцену! — и с ожиданием поглядела на нас, видимо, ожидая оваций и бурного восторга.

Глеб вместо ответа принялся размазывать картофельное пюре по тарелке, я же выдавила из себя подобие радостной улыбки.

— Ух ты. И с чего вдруг такое решение?

— Я давно об этом думала, даже тогда, когда ваш отец был жив. Но он всегда был против. А сейчас, дети, мы оказались в крайне затруднительном материальном положении ... — она сделала глоток вина из бокала.— И я поняла, что это шанс продолжить карьеру. Я уже созвонилась с Алесем на днях. Мой продюсер. Вы его помните? Он приходил к нам часто в гости. Так вот мы с ним встретимся в следующую пятницу, чтобы обсудить стратегию моего возвращения,— и она откинулась на спинку стула.

Первым от столь сногсшибательной новости очнулся Глеб.

— Ты что пьяная? — грубо поинтересовался он, за что и получил от меня пинок под столом.— Какая еще сцена? Какая еще карьера? Кому ты там нужна спустя столько лет, а?

Если маму и задели слова брата, то виду она не подала. Вот, что всего было предметом зависти, так это её умение держать эмоции в ежовых рукавицах.

— Твоему отцу нравилось, как я пою.

— Ага,— кивнул Глеб.— Так нравилось, что он сделал всё, чтобы ты как можно скорее прекратила выть в микрофон.

Мама вспыхнула.

— Я собирала большую публику. Имей это ввиду.

— Ты выступала потому, что папа заплатил за это. Выкладывал довольно кругленькую сумму, которая, к слову, нам бы сейчас очень пригодилась.

Мама поднялась со своего места.

— Твое хамство, Глеб, просто отвратительно. У меня нет сил его переносить,— она отодвинула стул и направилась было в другую комнату, но ее задержали слова брата.

— Бутылку не забудь. А то вечер без нее для тебя и не вечер уже.

Мама ничего не ответила. Скрылась в своей комнате, хлопнув дверью. Вскоре оттуда донесся шум телевизора.

Мы с Глебом остались наедине.

— Молодец,— произнесла я наконец, разрушая гнетущее молчание. — Ты умеешь поднять нам всем настроение.

— А чего она ждала? — недовольно поинтересовался Глеб.— Что мы начнем с радостными криками плясать вокруг? Вот радость какая. Лучше бы нашла себе нормальную работу.

Отношения матери и Глеба всегда были напряженными. Одна слишком тонкая и утонченная натура, у второго же пубертатный период в самом разгаре. Всё стало только хуже после смерти отца. Я довольно часто чувствую себя буквально между молотом и наковальней.

— А чего ты ждал, мм? Что она пойдет работать на рынок продавщицей? Или отправиться мыть полы в магазине? Для нее сломанный ноготь большая трагедия, а ты говоришь о нормальной работе. Возможно даже двух работах, чтобы держаться на плаву с дочерью-студенткой и сыном-школьником. Она считает, что делает что может.

— Прошел год. Ей пора уже взглянуть на мир вокруг трезво. Прошлой жизни не вернуть. Всё, что у нас было, всё пошло крахом... Никто не будет оплачивать ей ее гастроли, поездки, продюсера, гримера и так далее. Она могла этим развлекаться, когда отец был жив, но сейчас... Это всё в прошлом. Вся наша прежняя жизнь в прошлом.

Порой, когда Глеб заводит такие разговоры, у меня невольно возникает вопрос, по чему мой братец тоскует больше: по нашему отцу или по нашей дольче вита?

— И вообще, я хочу, чтобы бабушка поскорее вернулась. Она единственный член семьи, который умеет нормально готовить. А не разбавлять порошок кипятком и выдавать это за пюре.

Я не стала уже говорить, что поваренная книга стоит на третьей полке в гостиной, и Глеб мог бы сам себе что-нибудь приготовить. Тоже мне сахарная принцесса нашлась.

— Ладно. Мне еще надо заняться проектом. И сегодня твоя очередь мыть посуду,— и я добавила.— Ее действительно надо помыть, Глеб, а не слегка сполоснуть.

— Будет сделано, сэр,— отдал мне честь младший.— Кстати, мне нужна твоя помощь, Алён.

Таааак... Я замерла на пороге и смерила своего братца внимательным взглядом. Знаю, знаю я этот умоляющий вид.

— Помощь или деньги?

Братец тотчас выкрутился.

— Материальная помощь. Видишь ли, сегодня в недавно открывшемся клубе вечеринка, и я очень хочу туда пойти. Но у меня нет денег. А ты, как я знаю, совсем недавно получила стипендию.

Ох, начинается ...

— Сколько тебе нужно? — со вздохом спросила я.

— Сто тысяч.

— Сто тысяч? — переспросила я.— Глеб, а не проще ли найти развлечение подешевле? В кино сходить, в парке прогуляться или там дома книгу прочитать?

— Не будь такой занудой,— фыркнул брат.— Я тебе отдам потом из своих карманных денег. Пожалуйста, сестрица Аленушка, помоги своему брату-козлику... Плиииииз,— он сложил ладони вместе.

Вот кому в нашей семье удается из меня веревки вить, так это Глебу. До сих пор не понимаю, как у него это получается.

— Хорошо. Я тебе дам деньги. В какой клуб ты хоть собираешься?

— В бар, если быть точным. В "Хулиган". Открылся недавно на Первомайской. Если хочешь, можешь пойти со мной. Будет круто. Там сейчас все тусуются.

— Нет, спасибо,— отозвалась я, направляясь в коридор.— У меня дел по горло. Тем более, ты же знаешь, что я не любитель подобных заведений.

— Ну да, ты у нас серьезная барышня,— подколол меня Глеб.

— Хоть кому-то в нашей семье приходится быть серьезным,— ответила я, доставая из сумки кошелек. Протянула купюру Глебу.— Одно условие: ночевать будешь дома. Нам и так достаточно скандалов в последнее время. Не усложняй всё.

— Ты же знаешь,— произнес братец, пряча деньги в карман джинсов,— ради тебя, Аленушка, все что угодно.

Я хмыкнула. Ну, конечно.

— Посуду не забудь помыть,— напомнила я младшему,— А то я тебя знаю, ленивец...

В ответ Глеб промычал что-то вроде "да, да, конечно".

Ясно, посуду видимо придется мыть все-таки мне.

Давно опустился вечер. Глеб ушел на свою вечеринку, и я смогла спокойно заняться проектом в тишине и покое. Делить комнату с Глебом это, мягко говоря, непростое занятие. Особенно, когда каждый из нас привык, что у него в распоряжении комната, а то и две. Но, как сказал недавно мой братец, прежняя жизнь осталась в прошлом... И сейчас надо довольствоваться тем, что есть.

От работы меня отвлек стук в дверь.

— Можно? — поинтересовалась мама на той стороне.

— Да, заходи.

Она осторожно прикрыла дверь за собой и опустилась на мою кровать.

— Где твой брат?

— Ушел гулять. Я взяла с него слово, что он вернется вечером. Так, что не волнуйся.

Мама кивнула. Без макияжа и уложенных в прическу волос она мне показалось красивее и роднее. Я редко такой её видела, даже после случившегося она не изменяла своей привычке выглядеть на все сто.

В детстве мне всегда хотелось быть похожей на нее... Хотелось, чтобы у меня тоже были такие светлые волосы вместо моих русых, большие голубые глаза, высокие скулы, пухлые губы. Моя мать выглядела так будто сошла с обложки гламурного журнала. А ее дочь ... Что ж, я унаследовала по большей части внешность отца: темно-русые волосы, карие, слегка раскосые глаза и квадратную некрасивую челюсть с ямочкой на подбородке. "Жопка-подбородок", как её называет Глеб. Добавьте к этому маленький рост и полноватую фигуру, и вы получите меня.

— Ты действительно хочешь вернуться на сцену?

Она пожала плечами.

— Не знаю... Петь — это единственное, что я умею. Больше от меня толка нет.

Я внезапно почувствовала себя виноватой за те слова, которые сказал ей Глеб.

— Ты не злись на брата. Он не хотел тебя обидеть.

Мама покачала головой.

— Я не буду злиться на Глеба только потому, что он говорит то, что думает. Отчасти он прав... — вздохнула.— Но не будем о грустном. Лучше расскажи мне, как твои дела в институте, котенок?

Новость о том, что преподаватель оценил мою работу и даже порекомендует меня в студенческую газету заметно обрадовали мать. Она пожелала мне удачи в этом.

— Ты у нас всегда была умницей. Костя бы тобой очень гордился... Думаю, у тебя всё получится. Знаешь, — после короткой паузы продолжила она,— я хотела с тобой поговорить. Сегодня мне звонил Виктор, давний друг твоего отца. Ты его не помнишь, скорее всего. Он нечасто у нас появлялся. Виктор узнал, что Костя умер, позвонил, узнать, как у нас дела... В общем, мы разговорились. Я рассказала про тебя, про Глеба, про то, как мы теперь живем. И ты его заинтересовала.

— То есть? — недоуменно поинтересовалась я.

— Я ему тебя похвалила, мол, у меня умный и ответственный ребенок. И он сказал, что ему требуется такой человек. А узнав, где ты учишься, так и вовсе загорелся этой идеей.

— А чем он занимается? Этот Виктор.

— У него вроде строительная компания. Весьма успешная, к слову.

— Но я учусь на журналиста, мам,— возразила я.— Я к строительству никакого отношения не имею.

— Знаю. Я сказала ему тоже самое, но он все равно попросил тебя прийти на собеседование. Сказал, что это особенная работа. Я записала его номер, если хочешь, можешь позвонить,— она протянула мне мятую бумажку.

Я с сомнением приняла её.

Не скажу, что идея меня вдохновила ...

— Не думаю, что у меня найдется время. Учебы много.

— Тебе не обязательно соглашаться,— последовал ответ.— Просто сходи, поговори с ним. Может он все-таки предложит тебе что-то интересное.

Не желая ее разочаровывать, я кивнула.

— Хорошо. Я позвоню ему на днях. Спасибо большое.

Мама с улыбкой провела ладонью по моим волосам.

— Славно. Расскажешь мне потом, как всё прошло,— она поднялась с кровати.— Я собираюсь в магазин. Тебе купить что-нибудь?

— Нет, спасибо. Я, пожалуй, доделаю проект и лягу спать. Устала очень за весь день в универе.

— Не буду тебя отвлекать тогда,— сказала она и вышла из моей комнаты.

Я же, снова оставшись одна, задумчиво повертела кусок бумажки в руках. Не удивлюсь, если на самом деле мама ему позвонила и стала навязывать меня в качестве отличного работника. Один раз так уж было, и я до сих пор со стыдом вспоминаю, как неудобно мне было отказываться.

Ладно, решила я, позвоню Виктору в понедельник, расспрошу про работу ... Может действительно что-то занимательное попадется?

Заманчивое предложение,

или

история о том, как я ввязалась во всю эту авантюру

Я все-таки позвонила Виктору, и он любезно пригласил меня на собеседование. Мы договорились на четверг, более-менее свободный день от учебы.

И вот, я стояла перед высоким застекленным зданием, не решаясь войти внутрь. Не смотря на то, что я уже четко решила не соглашаться на эту подработку (времени и так не хватало), меня все равно охватило такое волнение, словно бы от этого разговора решалась моя судьба!

Так, Алёна, возьми себя в руки.

Ничего страшного с тобой не случится.

Виктор просто мило с тобой поговорит, и не более. А потом ты вежливо откажешься и извинишься за доставленное неудобство. Объяснить, что слишком много учебы, плюс практика в студенческой газете и вообще.

Я вошла в холл и направилась к лифту. Компания Виктора занимала четвертый этаж. Из короткого разговора с ним я поняла лишь то, что мне и так сказала мама — его бизнес был как-то связан со строительством. И если честно, к чему там начинающий журналист, я до сих пор не могу понять.

Я в задумчивости остановилось в начале широкого коридора со множеством дверей. Одна из них приоткрылась, и навстречу мне вышла невысокая блондинка. Она приветливо мне улыбнулась и спросила:

— Вы Алена Лисина, так? Виктор Павлович ожидает вас. Идите за мной.

Кабинет Виктора находился за последней дверью. Я сделала глубокий вдох, постучала и, получив положительный ответ, зашла.

Я почему представляла его несколько иначе ... Невысоким и полноватым, возможно даже с залысиной, но Виктор отличался от нарисованного моим воображением мужчиной. Он был высоким, худощавым со светлыми коротко подстриженными волосами. Когда я постучалась, он говорил по телефону, потому вместо слов приветствия он просто кивнул мне с улыбкой.

— Я понял. Мы это обсудим вечером. Хорошо. У меня встреча сейчас. Да. Всё, до скорого,— и повесив трубку, повернулся ко мне.— Извини. Работа,— виновато развел руками в стороны.— Так ты значит, Алена? Дочка Константина Лисина, верно?

Я кивнула.

— Приятно с тобой наконец-то познакомиться,— произнес Виктор.— Ты очень похожа на отца, кстати. Если честно, меня шокировала новость о его смерти.

— Да. Сердечный приступ. У него было слабое сердце... — произнесла я.

— Мне жаль. Твоя мама также рассказала о том, что произошло с его компанией. К сожалению, бывает и такое.

Я на это ничего не ответила. О делах отца я была осведомлена слабо. Лишь из слов матери. Она так и не смогла доходно объяснить мне и брату, почему нам приходится оставлять дом, имущество и срочно переезжать в маленькую бабушкину квартиру. Уже потом после переезда и судебных процессов мне и Глебу рассказали всю правду...

— У нас теперь новая жизнь,— осторожно ответила я.— И мы к ней постепенно привыкаем. Это непросто, но уж выбирать не приходится.

Он улыбнулся.

— Мне нравится твой взгляд. Ты и характером в Константина пошла. Он тоже был таким ... — замолчал на секунду, подбирая слово.— Бойцом.

— Спасибо. Мама сказала, что вы хотите предложить мне работу. Но я не совсем понимаю ... Я журналист, начинающий тем более, и я ничего не смыслю в строительстве. Я вряд ли могу вам чем-нибудь быть полезной.

— Тут-то ты ошибаешься,— он потянулся к черному телефону на своем столе.— Может ты хочешь чай или кофе? Совершенно забыл о гостеприимстве.

— Чай,— кивнула я.— Если можно, то без сахара.

Виктор набрал номер, позвал некую Анну, и спустя несколько минут в кабинет постучалась та самая девушка, которая проводила меня. Ей-то мужчина и озвучил мою просьбу.

— На самом деле,— продолжил он после того, как Анна ушла,— работа, которую я хочу тебе предложить, носить весьма необычный характер. Она никак не связана со строительством и лишь отчасти с журналистикой. Ты ведь учишься на факультете массовых коммуникаций, верно?

— Да.

— Славно. Твоя мама сказала, что ты справляешься очень хорошо. Одна из лучших студенток группы. Видишь ли, мой сын также учится в твоем университете, на этом же факультете... Неприятно признавать, но успеваемость у него низкая. Грозит отчисление. Не думаю, что он сможет сдать зимнюю сессию.

Он сделал короткую паузу, давая мне обдумать его слова. Я же недоуменно на него посмотрела, не совсем понимая, куда Виктор клонит.

— А я ...

— Я хочу попросить тебя, Алена, присмотреть за ним. Он не дурак парень, просто ветер в голове. Знаешь же, о чем думают мальчишки в его возрасте? — усмехнулся.— Я слишком занят работой, чтобы контролировать каждый его шаг. Но ты мне кажется хорошей кандидатурой.

— Кандидатурой? — повторила я ошарашенно.— Кандидатурой на роль няньки?

— Можно выразиться и так. Это ненадолго. До экзаменов. Я не требую от тебя гарантии того, чтобы он их сдал. Я просто хочу быть уверенным, что за ним есть кому присмотреть и есть кому дать пинок, если он будет лениться.

Я не знала, что на такое ответить. Предложение казалось абсурдным. Я? Нянька? Для кого? Для взрослого избалованного мальчишки? Это шутка такая? Прикол?

— Я могу представить, как это предложение может звучать,— я молчала, и Виктор решил разрушить затянувшуюся паузу.— Но для меня это видится единственным выходом.

— Это ... это весьма неожиданно. Если честно, такого я не ожидала. Но кто вам сказал, что он меня будет слушаться? Я не похожа на Мэрри Попинс. Я не умею командовать людьми и быть строгой... Я не думаю, что справлюсь с такой ответственностью. Я и за себя-то с трудом отвечаю.

— Понимаю,— качнул головой Виктор.— Насчет послушания не волнуйся. Я поставлю жесткие условия, и ему придется тебя слушаться. Думаю, сокращение карманных денег даже пойдет ему на пользу.

— И все равно я не уверенна...

— Я заплачу, Алена. Хорошо заплачу. Как я могу судить по рассказам твоей матери, деньги вашей семье необходимы.

Я подняла взгляд и встретилась с его темными глазами.

— Так это что-то вроде благотворительности? — спросила с толикой ехидцы.— Скажите правду, это моя мама попросила вас устроить меня на "работу"? — я сделала воздушные кавычки.

— Нет. Она не просила. И я бы не назвал это благотворительностью. Ты работаешь — я плачу. Тем более, я уверен: общение с тобой окажет на Данилу благоприятное влияние.

Секундочку...

— Подождите, вашего сына зовут Данила? — поинтересовалась я, чуть поддаваясь вперед.

— Да.

— И он учится на факультете массовых коммуникаций? — продолжала я допытываться.

Виктора казалось удивили мои вопросы.

— Да.

— А могу я узнать его фамилию? — у меня закралось смутное подозрение, что я знала, о ком он говорит. — Вашего сына?

— Воронцов его фамилия. Данила Воронцов. Алена, всё хорошо? — и сразу же спросил.

Наверное, выражение лица у меня было то еще ... Словами, как говорится, не описать. Медленно, очень медленно до меня доходил смысл сделанного мне предложения.

— Да, да, всё прекрасно ... То есть я должна приглядывать за Данилой Воронцовым? — начала я строить логическую цепочку вслух.— Вашим сыном, которому грозит отчисление? Верно?

— Так точно.

— Я должна буду за ним приглядывать, наставлять его на путь истинный, а если он меня не будет слушаться, то ему урежут карманный бюджет? И вообще, примут меры?

— Получается, что да.

— И за это я еще буду получать деньги? — вероятно, мой вопрос прозвучал уж слишком восторженно.

Виктор поглядел на меня с легким подозрением:

— Верно. Всё именно так, как ты мне сказала.

Я откинулась на спинку стула в размышлении. Я, конечно, хотела отказаться от предложения Виктора сперва, но раз дело приняло такой оборот...

Пока я думала над предложением, зашла секретарша и поставила передо мной чашку с чаем.

— Так что, Алена? Какой ты дашь мне ответ? — спросил Виктор о моем решение.

Утереть нос своему давнему врагу? Сбить спесь с самовлюбленного идиота, которому теперь хочешь не хочешь, а придется слушаться Зубрилу? Кто бы мог подумать, что этот день подкинет мне именно такую возможность.

Внутренний голос настойчиво подсказывал, что лучше всё оставить, как есть. Но искушение было слишком велико.

Я сделала осторожный глоток горячего чая и наконец-то озвучила своё решение:

— Я согласна. И когда я смогу приступить к своим обязанностям?

— На днях, полагаю,— Виктора мой положительный ответ заметно порадовал.— Надо вас сперва представить друг другу. Ты свободна в субботу? Можешь прийти к нам на ужин. Там заодно и познакомитесь.

— С удовольствием приду, — я не сдержала широкой и довольной улыбки, представляя себе выражение лица Воронцова младшего, когда он обо всем узнает.— Мне уже не терпится увидеться с вашим сыном,— и интуиция мне подсказывает, что это будет незабываемая встреча.

Званый ужин,

или

"знакомство" с моим подопечным

— Так значит ты все-таки приняла предложение работы?

Мы делили с Глебом маленькую комнатку, которая раньше была бабушкиной спальной. Теперь она и мама спали в гостиной: она на диване, другая на раскладушке. Мы же с Глебом поделили комнату просто. Половина, где стоял шкаф с книгами, стол и кровать считалась моей. Вторая, где располагался старенький телевизор и диван считалась Глеба. Кое-как, но нам удалось уживаться в столь маленьком пространстве.

Я хорошо помню тот первый день, когда мы перешагнули порог бабушкиной квартиры, совершенно не представляя, как нам всем придется ютиться в двух комнатах. Мы с Глебом тогда чуть ли не подрались за территорию. Но, как показало время, человек привыкает ко всему.

— Да.

Мой брат сидел на диване, закинув ногу на ногу. Вот уж не знаю, где эта мелочь пропадала всю ночь, но видок у него помятый. Если честно, до сих пор не могу понять, как моего шестнадцатилетнего брата куда-то пускают, не требуя паспорта. Вот уж кто действительно унаследовал отцовский дар убеждения.

Я вкратце обрисовала суть работы Глебу, и тот фыркнул удивленно, мол, за такую фигню еще и деньги платить буду. А когда я озвучила сумму, довольно потер ладони, явно рассчитывая, что старшая заботливая сестра будет щедрой с младшим братом.

— Может порекомендуешь Виктору и меня? — со смехом предложил он.— Может у него есть симпатичная дочка? Я бы за ней с удовольствием приглядел.

Я только покачала головой. Порой мелкий становится просто невыносимым.

Закончив заплетать косу, я повернулась к Глебу лицом и поинтересовалась:

— Что скажешь?

Так, как Виктор пригласил меня на ужин, я решила одеться прилично. Очень кстати пришлось черное платье, купленной мной на одной распродаже. Длинные волосы я по привычке заплела в косу. Удобно и практично.

Глеб молча окинул меня взглядом, не торопясь с ответом:

— Это ты у бабушки платье одолжила? Мне кажется, даже во времена её молодости, это считалось бы старьем.

Ну спасибо, братец. Я всегда знала, что могу рассчитывать на комплимент с твоей стороны.

— Нет. Я его купила в прошлом году и почти не надевала.

— И правильно делала,— пробурчал Глеб.

Я же сделала вид, что не заметила его слов.

— И мне кажется, оно довольно милое. Или ты предлагаешь мне, одеться, как порно модель из твоих журналов?

Глеб усмехнулся.

— Чтобы ты знала, Алена, порно-модели из моих журналов вообще редко бывают одеты. В этом их главное достоинство.

И в кого он пошел такой?

Нашу беседу перебило появление мамы. Стоило ей зайти, как Глеб сразу же нахмурился и достал из кармана телефон, делая вид, что его очень интересуют новости из "вконтакте".

Стоит отдать маме должное. Она не стала допытываться, где пропадал сын, прекрасная зная, что вместо ответа получит отпор и поток оскорблений. Просто знайте, если эти двое находятся в одной комнате, то бури не миновать.

— Солнышко, выглядишь замечательно. Я и не знала, что у тебя есть такое платье,— она оглядела меня. — Может ты хочешь, чтобы я сделала тебе красивую прическу?

— Нет, мам, спасибо. Коса меня устраивает.

Мать только пожала плечами в ответ, мол, моё дело предложить. Она повернулась к Глебу, и тут я поняла, что сейчас разразится буря.

— Мне звонила твоя учительница, Глеб. Она сказала, что ты пропустил контрольный диктант по русскому языку.

Брат ничего не ответил.

— Глеб, я с тобой разговариваю.

— Мг.

— Глеб!

Только тогда он соизволил оторваться от своего телефона.

— Что тебе нужно? — грубовато поинтересовался он.

— Мне интересно, почему ты прогуливаешь школу и где шляешься вместо уроков.

— И с каких пор тебе это интересно?

— С таких пор, как мне звонит твоя учительница и жалуется на твои прогулы.

Брат спрятал телефон и медленно поднялся. Он был на голову выше матери. Ростом Глеб пошел в отца, как и худощавым телосложением. А внешностью младшим походил на мать: такие же высокие скулы, светлые глаза и волосы, капризная линия губ. Неудивительно, что он пользуется популярностью среди девочек. Я пару раз видела его гуляющим то с одной девушкой, то с другой в центре Минска.

— А знаешь, что мне интересно? — поинтересовался он с издевкой.— Какого черта ты приводишь сюда своих хахалей, пока никого из нас нет дома? Что? Думала я не узнаю? — язвительно спросил, поймав на себе недоуменный взгляд матери. — Кто твой очередной мужик? Может твой продюсер? Или какой-нибудь денежный мешок, которым ты решила заменить отца?! Может твои многочисленные измены и доконали его!

Тут мама не сдержалась и залепила брату звонкую пощечину. Он же только приложил ладонь к побелевшей щеке, не сказав от удивление ни слова. Но вскоре его немота прошла, и младший прошипел рассерженно:

— Знаешь, о чем я думаю постоянно? О том, чтобы лучше умерла ты, чем папа! — с этими словами он выскочил из комнаты.

В хрупкой тишине мы слышали, как он обувается, как поворачивает в двери ключ и как захлопывает её за собой. Только после того, как он ушел, мама обессиленная опустилась на кровать. Я же отложила расческу, которую всё это время крутила в руках.

— Если хочешь, я могу никуда не идти... — начала я.

Мама только устало покачала головой. Я же предприняла еще одну попытку её приободрить:

— Не воспринимай его слова всерьез. Ты же знаешь, что у Глеба сейчас такой период ... Они с папой были очень близки.

— Я знаю, Лена,— она редко меня так называла.— Ты иди. Я все равно хотела убраться в квартире. Не хочу, чтобы из-за меня у тебя испортился вечер.

Я накинула на плечи кофту и вышла было в коридор, но задержалась. Мне чертовски сильно хотелось задать матери вопрос: правду ли сказал Глеб. Действительно ли она нашла себе ухажера... Но я так и не решилась.

Мы с мамой никогда не были близки в этом плане: я не особо рассказывала ей о личной жизни (было бы о чем рассказывать), она же не спешила делиться своими секретами. Тем более, в нашей прежней жизни мама всегда была занята: у нее были встречи с подругами, выставки, курсы дизайнера или очередного иностранного языка, благотворительные вечера... Ей было не до нас.

— Удачного тебе вечера, Лена.

— Спасибо, мам,— кивнула я.— Не скучай тут одна.

Виктор прислал за мной своего водителя. Сам Виктор и его семья жили в центре города, недалеко от Национальной Библиотеки. От шумного проспекта их отделял парк. Рядом находится водохранилище и лес.

Поселок только застраивался. То тут, то там стояли недостроенные дома. Я слышала об этом месте. Земля здесь дорогая, и позволить её себе могут лишь те, у кого есть достаточно денег. Белорусская Рублевка, так сказать.

— Вот мы и приехали,— объявил водитель, и я выглянула в окошко.

Автомобиль замер перед кованной калиткой и кирпичным забором, за которым возвышался невысокий и аккуратный дом. Я удивленно покачала головой, выбираясь наружу. Почему-то я ожидала чего-то иного: большого дома, построенного с размахом. Знаете, как говорят "по-богатому". Но у Виктора или того, кто построил этот дом был вкус... Он был одноэтажным, выкрашенным в светло-желтый цвет. Выглядел очень уютно. Ко входной двери вели три широкие ступеньки.

Я позвонила в домофон, и калитка вскоре открылась. На пороге меня дома уже ждал Виктор. Он сделал приглашающий жест, и я прошла внутрь.

Снаружи царил холодный октябрьский вечер, внутри же было тепло и пахло едой.

— Мы тебя уже заждались,— произнес Виктор, помогая мне снять пальто. — Проходи. Чувствуй себя, как дома. Моя жена хочет с тобой познакомиться.

— А Данила? — поинтересовалась я.

— Он еще не приехал. Сказал, что задержится на час где-то. Но думаю, для него твоё появление будет сюрпризом.

Ох, вы даже не представляете, каким ...

Семья у Воронцова оказалось на удивление милая. Даже удивительно, в кого он пошел таким засранцем. Мама Воронцова раньше была учительницей русского языка и литературы, но бросила работу после того, как компания её мужа встала на ноги. Хотя по её словам, она сама была бы не против вернуться в школу. Преподавание ей всегда нравилось.

Они расспрашивали и обо мне: о семье, жизни, учебе. Рассказывали забавные истории из жизни. Особенно, из своих многочисленных путешествий. Ужин проходил спокойно и гладко, и я даже уже подзабыла, ради чего всё это начиналось.

Но хлопок входной двери и голос Данилы : "Я дома" вернулся меня в реальность. Воронцов младший прошел в гостиную и изумленно замер, глядя на меня. Что ж, выражение его лица ясно говорило о том, что сюрприз удался.

Я мило улыбнулась Даниле в ответ.

Наконец Воронцов младший пришел в себя и набросился на родителей с вопросами.

— Что она здесь делает? — повернулся он к отцу.— Что происходит?

— Похоже вы знакомы... — заметила мама Данилы.

Я кивнула со словами:

— Виделись пару раз в университете.

— Присаживайся, Данила,— указал Виктор на место напротив меня.— Есть серьезный разговор.

По мере того, как Виктор рассказывал сыну о том, какую работу он мне поручил и какие обязанности я буду исполнять, он мрачнел всё больше и больше. Не сочтите меня злобной стервой, но его кислая физиономия, как нельзя лучше приподняла моё настроение. Всегда приятно понаблюдать за тем, как такого самодовольного идиота спускают с небес на землю.

— Нянька?! — от негодования Данила даже вскочил со своего места.— По-твоему, мне нужна нянька?

— Еще как нужна! — повысил голос Виктор.— Тебя вот-вот вышвырнут из университета. И мне чертовски надоело твое поведение. В твоем возрасте уже пора научиться ответственности!

— И научиться ответственности мне поможет она? — Данила указал на меня.

Я хотела было заметить, что тыкать пальцем в людей невежливо, но сдержалась. Уж по собственным семейным проблемам знаю, что лучше не влезать в ссоры между родителями и детьми.

— Да,— кивнул Виктор.— Алена тебе поможет. Я буду чувствовать себе спокойнее, зная, что она за тобой присмотрит. И я не ставлю тебя перед выбором, Данила. Ты слишком долго злоупотреблял моим терпением.

Данила злобно посмотрел на отца, потом на мать.

— И ты с этим согласна, мам?

Она кивнула.

— Да. Это решение мы приняли вдвоём.

Данила сделал глубокий вдох. Он перевел взгляд светлых глаз на меня, и я заметила то, с каким трудом парень взял себя руки. Он кивнул и разве руки в стороны, мол, мне больше нечего возразить.

— Хорошо,— произнес он миролюбиво, даже слишком.— Раз вы так решили, не мне с этим спорить,— опустился обратно на своё место.— Надеюсь, у вас, Алена, крепкие нервы. Я порой бываю невыносим.

Я улыбнулась в ответ.

— Ничего страшного. Мне не привыкать к сложностям.

— Будет сложно. Это я могу обещать,— многозначительно обронил Данила и принялся за свою порцию салата.

Больше мы с ним не разговаривали.

Я еще немного посидела в гостях, а потом стала собираться домой. Виктор заказал мне такси и шепнул украдкой, что, если Данила будет доставлять излишние трудности, то я всегда могу позвонить ему. Я же в ответ заметила, что до этого вряд ли дойдет.

Я попрощалась с Виктором и его женой, вышла из дома и зашагала к калитке, как тут меня кто-то догнал. Это оказался Воронцов младший. Он схватил меня за локоть, резко разворачивая к себе.

— Довольна? — прошипел он мне в лицо рассержено.— Мне остаются только гадать, как ты на эту работу напросилась.

Я хмыкнула и вырвала свою руку из его цепкой хватки.

— Я и не напрашивалась, представь себе. Твой отец сам предложил мне её. Видимо, ты и твое поведение сидят у него, как кость в горле. И я его прекрасно понимаю.

Данила с раздражением взъерошил свои короткие волосы. Я невольно отметила, что они у него такого же цвета, как и у его матери. Золотисто-рыжие. Красивый оттенок.

— Если ты думаешь, что я буду плясать под твою дудку, Лисина, ты ошибаешься.

— Твоё дело,— пожала я плечами.— Но я слышала, что твоё непослушание будет наказываться. Возможно, урезанный бюджет даже пойдет тебе на пользу.

Он криво усмехнулся.

— А ты небось и довольна, да?

— Конечно. Мне представился такой шанс утереть тебе нос за все те оскорбления в универе. Грех его упустить. Тем более, за полученное удовольствие мне даже заплатят.

Данила облизал пересохшие губы.

— Ладно,— наконец произнес он,— пусть будет так... Только учти, Зубрила, я устрою тебе "веселую" жизнь,— сделал воздушные кавычки.— Можешь в этом не сомневаться.

Это был вызов?

Я думаю, да.

Что ж, как говорится, challenge accepted.

— Я тебе, Воронцов, рекомендую провести выходные с пользой. Насладиться последними свободными деньками, так сказать. В понедельник нас ждет много работы.

После этого я развернулась и направилась к ожидающему меня такси. Кинув взгляд через плечо, я заметила, что Данила уже скрылся внутри дома.

Устроишь мне "веселую" жизнь, Данила?

Ну-ну.

Это мы еще посмотрим, кто кому её устроит.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Ох, как же он был зол. Нет, зол здесь не совсем подходит. В ярости? Да, пожалуй. В бешенстве? Точно! Данила был в бешенстве. Именно поэтому дома он не смог долго находиться. Надо было развеяться. Выпустить пар.

Потому он позвонил Артему, своему лучшему другу, и назначил ему встречу в баре в центре. Выпивка не помешает. Отнюдь не помешает.

Нет, вы только подумайте, что о себе возомнила эта сучка?! При мысли об Алене Лисиной Данила не сдержался и злобно ударил по рулю автомобиля.

Контролировать она его собралась! Учить уму-разуму! Да как только отцу вообще такая мысль в голову пришла?! Идиотизм полный!

Алену Лисину Данила невзлюбил с самого первого дня в универе. Его всегда раздражал такой тип людей. Эти зануды, которые корпя над книжками, считают, что они во всем разбираются лучше всех. Отличницы, знающие ответы на все вопросы и всегда тянущие свою ручку вверх. Тем более, у Лисиной на парах всегда такой вид, словно она королева Англии. И этот взгляд свысока, которым она окидывает тех, кто учиться хуже нее...

Данила уж молчал о том, как она одевается и вообще выглядит. Смотреть без слез нельзя. Неудивительно, что на нее так никто и не запал. Характер, как у неудовлетворенной старой девы!

И именно её отец решил нанять в качестве надсмотрщика! Смешно!

Данила припарковал автомобиль и выбрался наружу. Поежился от прикосновения ледяного ветра и поспешил внутрь. Осень в Минске выдалась холодная и дождливая.

Артем уже ждал его внутри. Они были приятелями с детства. Дружили еще с песочницы. Учились в одной школе, в одном классе. Затем поступили в один универ, на один факультет. Собственно, Тема был единственным человеком, с которым Данила мог поделиться всем, что происходило в его жизни.

— Мда... Паршивая ситуация,— кивнул Артем, выслушав историю друга.— Лисина присматривает за тобой. Это смешно.

— Абсурдно, я бы даже сказал.

Официантка принесла им заказанную выпивку, и Артем хлопнул своего друга по плечу.

— Ну не переживай. Может всё окажется не так уж и страшно... Лучше оглянись вокруг. Сколько здесь красивых девушек. Тем более, я знаю, что сегодня будет отпадная вечеринка в одном клубе.

Правда была в словах Артема: девушки были симпатичными. Парочка из них то и дело бросали косые взгляды на Данилу и его друга.

Вот и еще одно развлечение... Артем прав: надо забыть об это идиотке. Он уж с ней как-нибудь разберется. Эта стерва еще пожалеет о том, что решила перейти ему дорогу. Надо только придумать, как ей отомстить ...

Народа в баре становилась все больше и больше. Кто-то даже начал танцевать на небольшой сцене.

Спустя некоторое время Данила обнаружил, как его окутывает знакомое и приятное расслабленное чувство. Несколько порций виски, выпитые им уже начали действовать. Он всегда предпочитал чистый напиток. Без сока и колы. Они только портили вкус ...

Он заказал у официанта еще одну порцию и не сразу понял, что Артем ему что-то говорит.

— Что ты думаешь насчет той? У барной стойки? — указал он на высокую блондинку в коротком платье.

Данила пожал плечами.

— Норм. Подкати к ней.

— Ну я не знаю ...

Была у Артема такая особенность: полная неуверенность в себе, когда дело казалось знакомства с особой противоположного пола. Данила, уже зная, что надо сказать, приобнял его за плечи и произнес:

— Чувак, любую девушку можно соблазнить. Это факт. Поверь мне. Любую можно уложить в постель. Даже ту, которую все считают святошей. Знаю по своей практике.

Артем усмехнулся.

— Ну не скажи ...

— То есть?

— Есть одна, которую тебе вряд ли удаться так просто уложить в постель.

Данила посмотрел на друга с любопытством.

— Это кто? Я её знаю?

Пьяноватый Артем кивнул.

— Я про Лисину говорю. Тебе вряд ли удаться её соблазнить так просто...

Данила прыснул со смеха.

— Соблазнить Лисину? Ты издеваешься? Да у кого на нее вообще встанет ... — а потом замолчал, осененный внезапной идеей.— А хотя знаешь, ты мне сейчас подсказал занятную идею.

— Я?

— Да... — качнул головой Данила, не сдерживая широкой улыбки.— Я кажется, придумал кое-что... Эта сучка вздумала, что может спокойно травить мне жизнь, но она ошибается. Я сделаю так, что она пожалеет о том, что вообще согласилась на эту работу. Хочет сыграть, так пожалуйста... — он сделал приглашающий жест рукой.— Поставим маленький эксперимент. Соблазнить недотрогу за два месяца, а потом унизить её перед всеми в университете. Как тебе идея?

Артем неопределенно пожал плечами.

— Жестковато немного, но прикольно. Она мне никогда не нравилась. Два месяца, значит?

— Ага,— довольный Данила откинулся на спинку кресла, смакуя идею своей мести.— Два месяца, и Зубрила сильно пожалеет, что согласилась на предложение моего отца. Это я гарантирую.

Мой Первый Рабочий День

Что ж, настал понедельник. А это, как говорится, день тяжелый... В универе, видимо, восприняли это выражение всерьез, поэтому у нас стояло аж шесть пар. И первая в восемь утра.

Вместе с понедельником началась не только неделя учебы, но и мой первый рабочий день. И зная привычку Воронцова не появляться на первых парах (а также и на всех остальных), я решила напомнить своему "подопечному", что ученье это свет, а неученье тьма и отчисление из универа.

Без десяти семь я набрала Данилу, и судя по тому, как долго мне пришлось ждать ответа, Воронцов еще спал.

— Слушаю ... — ответил мне хриплый голос.

— Утро доброе, Воронцов,— радостно проговорила я в трубку.— Надеюсь, ты собран и готов к труду и обороне?

— Лисина, ты совсем с ума сошла? — сонно возмутился он.— Ты на часы смотрела? — короткая пауза.— Еще даже семи нет!

— Между прочим,— спокойно ответила я,— я прекрасно знаю, который сейчас час. Ты случаем не забыл, что у нас пара по философии в восемь? Самое время встать, собраться и отправиться на учебу.

В ответ Данила пробормотал мне что-то нечленораздельное, но явно матного содержания, а затем повесил трубку. Но я не я, если отступлю так просто. Тем более, аванс обещали перевести мне на карточку сегодня.

Во второй раз Данила поднял трубку быстрее:

— Лисина, ты намеков не понимаешь? — злобно прорычал он в трубку. — Или мне послать тебя прямым текстом?

— Это ты, видимо, намеков не понимаешь,— перебила я его.— Слушай внимательно и запоминай. Меня наняли за тобой приглядывать так, что оторви свое тело от кровати и начинай собираться... Ну, или ты хочешь, чтобы я позвонила твоему папочке? Вряд ли его обрадует столь ранний звонок от меня с жалобами на твоё непослушание.

Данила на том конце засопел. И по его молчания, я поняла, что одержала вверх. Факт, который не может не радовать.

— Ладно,— это мне сейчас одолжение делают? — Я приду. Довольна?

— Даже не представляешь как. Увидимся без пятнадцати восемь перед входом в универ.

— Ты не няня, Лисина,— перед тем, как положить трубку, произнес Данила.— Ты надзиратель.

На том мы и распрощались.

Я быстро собралась, перекусила и, попинав спящего брата в кровати (кое-кому было пора в школу), отправилась в университет. Когда я подходила к зданию, то сразу же заметила знакомую машину, припаркованную у бордюра. Воронцов стоял рядом, читая что-то с мобильного телефона.

— Ты опоздала,— вместо приветствия бросил мне Данила.— На целых три минуты.

— Ты прав,— отозвалась я.— Ужасная некомпетентность.

Воронцов только фыркнул мне в ответ.

— Я надеюсь, ты подготовился к философии. Сегодня у нас семинар.

— На тему "быть или не быть"? — саркастично поинтересовался он.

— Нет,— ответила я.— Тойнби. Постижение истории.

— Просто класс...

Я на это ничего ответила, и мы с Воронцовым вошли в кабинет. Семинары проводились обычно в небольших классах. Мы, разбитые на маленькие группы, сидели за партами, прямо, как в школе, и должны были отвечать на вопросы преподавателя. Потому, когда Воронцов уже направился было в самый конец, я поймала его за руку.

— Даже не думай. Здесь теперь твоё место,— я указала на первую парту.

Воронцов окинул меня взглядом, мол, "ты совсем рехнулась?". Я также заметила краем глаза, как перешептываются наши однокурсники. Их явно заинтересовало, с чего это вдруг Данила Воронцов и Алена Лисина пришли вместе, да еще о чем-то спорят.

Я молча заняла свое привычное место. Данила же потоптался рядом, и сел со мной. Причем с таким видом, будто я к его лицу дуло пистолета приставила. Наши однокурсники снова начали перешептываться. Видимо, мы им только что дали новую пищу для слухов.

— Тебе это, как я понимаю, доставляет удовольствие? — поинтересовался у меня Данила, наблюдая за тем, как я выкладываю из сумки учебник и тетрадь.

— Не то слово,— отозвалась я.— Я серьезно отношусь к своей учебе и работе, Данила. Желаю и тебе того же.

— Ты во всем такая педантичная зануда?

— Да,— и сразу же добавила.— И если кому-то это не нравится во мне, то это не моя проблема.

Данила ничего ответить не успел. В кабинет вошел преподаватель, и наша лекция началась.

— Надо же, — обронил он, поприветствовав нас,— Воронцов на моем семинаре, да еще и на первом ряду. Сказать, что я удивлен, это не сказать ничего.

Данила только развел руки в стороны, пробормотав что-то вроде "сам в шоке".

Сказать по правде, Воронцов не "дожил" до конца пары. Как раз на том моменте, когда нам стали объяснять тему для следующего семинара, я услышала негромкое сопение рядом. Воронцов так и отключился, подперев щекой руку, чуть прикрывая ладонью глаза, словно бы просто чуть-чуть разболелась голова.

Я ткнула его локтем, и Данила, вздрогнув, открыл глаза. Угрюмо посмотрел на меня и тихо произнес:

— А я уж подумал, что ты мне приснилась в страшном сне.

Я кисло улыбнулась ему в ответ. Мол, хаха, очень смешно.

Семинар закончился на полчаса раньше, и стоило преподавателю с нами попрощаться, как Воронцов подскочил со своего места. Я вовремя схватила его за край рубашки.

— Ну что еще, мамочка? — раздраженно поинтересовался он.

— Ты же помнишь, какая у тебя пара после этой?

— Конечно,— едко отозвался он.— Семинар с подушкой, одеялом и таблеткой аспирина.

Видимо, выражение лица у меня было таким... Таким, что Данила сразу понял, что никуда он сегодня не свалит.

— Религиоведение, Воронцов, тебя ждет, а не таблетка аспирина.

Он хмыкнул. Взъерошил свои светлые волосы.

— Ты профессиональная заноза в заднице, Лисина. Знай это.

— Из твоих уст звучит, как комплемент.

Данила дернулся, но я продолжала держать его. Он тяжело вздохнул.

— Хоть отлить ты меня отпустишь, а? Или по-твоему, мне уже и там одному не справиться? — оскалился.

Я отпустила его и на обрывке бумаги написала номер аудитории. Протянула парню.

— Жду тебя через пятнадцать минут.

Он отдал мне честь.

— Есть, сэр.

Клоун. Не представляю, как Виктору приходится с таким-то сыном. Ничего удивительного, что он решил, что младшему Воронцову нужен глаз да глаз. Ох, Алена, чувствую, нажила ты себе большую головную боль.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Стоило Лисиной его отпустить, как Данила немедленно поспешил вон из аудитории. Его аж трясло от злости. Раскомандовалась тут, видите ли! Эта чертова... чертова ... Черт!

Данила хлопнул дверью уборной и замер перед настенным зеркалом. Да уж видок у него... Сразу видно, как прошли выходные. Мысль о прошедшем викенде заставила Воронцова улыбнуться. Вот уж где время он провел с пользой! Особенно, с этой горячей цыпочкой, с которой он познакомился еще в начале вечера. Несколько коктейлем, ночная поездка по Минску, и она уже раздвинула ноги.

Данила сполоснул лицо холодной водой. Артем может распинаться про любовь сколько угодно, но он-то, Данила, знает, что любви не бывает. Всё покупается: любовь, дружба, верность ... В мире нет таких вещей, которые не могут быть куплены. Так уж всё устроено. А остальное лишь россказни для тех, у кого нет ни гроша в кармане.

Дверь за спиной хлопнула, и за спиной Данилы раздался голос Артема.

— Вот ты где! А я уж думал, эта зануда тебя не отпустит.

— Не напоминай мне об этом,— отозвался Воронцов.— Вообще, не представляю, как я её вытерплю. Бесит жутко.

— Да ладно,— отмахнулся Артем и достал из кармана пачку сигарет. Покрутил ее в руках.— Как я понимаю, ночка выдалась у тебя еще та?

Данила пожал неопределенно плечами.

— Неплохо. Бывало, конечно, и получше. Она мне под конец всё намекала, чтобы я записал её телефон. Думала, захочу перезвонить,— усмехнулся.— Наивная дура.

Артем кивнул рассеянно в ответ, продолжая всё время крутить пачку сигарет.

— А у тебя как? — поинтересовался у него Данила.

— Да так ... Я, когда ты уехал, с одной познакомился. Милая такая. На врача-ветеринара учится.

— И? — Данила выжидающе посмотрел на своего друга.

— Ничего. Довел её до дома. Взял телефон. Вот сейчас думаю, что ей написать ... Или лучше позвонить, как ты думаешь?

Как думаешь?

Нет, Артем порой безнадежен. До дома он её довел и в щечку небось поцеловал. План ведь был совсем другой.

— Я без понятия.

— Она сама из Могилева приехала, в столице всего недавно. Может мне её пригласить на прогулку и показать Минск.

Господи, еще и деревенщину какую-то подцепил! Данила поморщился. Нет, тут остается только надеяться, что у Темы мозгов хватит от своей девицы отделаться. Надоест, как пить дать. Пара дней не больше.

— Да, пригласи её на прогулку. Это хорошая мысль.

— Точно! — Тема щелкнул пальцами.— Сейчас ей и позвоню. Отличная мысль,— он быстрым шагом направился к двери и замер, положив ладонь на дверную ручку.— Ты же помнишь о своем плане, кстати?

Плане?

Данила вопросительно поднял правую бровь.

Вот о никаких планах он не помнил...

— Ну как же... Ты же решил отомстить Лисиной? Поиметь её и унизить перед всем универом, помнишь? Мы с тобой на днях это обсуждали. Ты еще так загорелся этой идеей.

Ах, боже ... Он об этом. Загорелся, да только от количества влитого в себя спиртного скорее всего. Поиметь Лисину ... Хаха!

— Помню, помню,— отмахнулся он от Артема.— Надо обдумать эту идею. Ты не волнуйся. Иди звони, а мне пора на религо ... что-то там. Иначе Лисина меня сожрет живьем за опоздание.

Артем сочувственно ему кивнул и вышел.

Данила же мыслями снова вернулся к его словам. Поиметь Лисину и унизить её перед всем универом. Сказать, что Алена Лисина была не в его вкусе, это, пожалуй, не сказать ничего!

Данилу привлекали высокие и стройные девушки, желательно блондинки. Хотя и брюнетки тоже сойдут. Стильные. Сексуальные. Уверенные в себе. А Лисина... Низенькая какая-то, то ли толстая, то ли просто одевается в мешковатые шмотки, волосы вечно то в косу убраны, то в хвост. И ходит она переваливаясь. Артем как-то ради прикола пародировал её походку. Ржали они тогда так, что у Данила еще долго болел живот.

Поиметь Лисину...

Воронцов только усмехнулся. Задачка не из легких, но между тем выполнимая.

Пожалуй, это выйдет даже забавно.

* * *

* * *

* * *

* * *

* * *

*

Воронцов всё же опоздал. Я уже набрала номер его отца, но венценосный отпрыск соизволил все же появиться. Сел рядом со мной, достал даже из рюкзака какую-то потрепанную тетрадь и ручку.

У нас оставалось еще несколько минут до того, как придет преподаватель. Я принялась перечитывать записи с прошлой лекции, как почувствовала на себе пристальный взгляд соседа. Воронцов откровенно разглядывал меня, подперев щеку рукой.

— Что-то не так?

— Ты никогда не думала, что тебе бы пошли распущенные волосы? — неожиданно проговорил он.

Я смерила его подозрительным взглядом.

— Ты решил заделаться в стилисты? — поинтересовалась у него.— "Модный Приговор" по другому адресу.

Данила улыбнулся. Но больше, чем эта лукавая улыбка, меня поразил его следующий жест... Он чуть поддался ко мне вперед, взял мою руку в свою ладонь и произнес приглушенно.

— У тебя красивые руки. Такие длинные и тонкие пальцы, прямо, как у музыканта...

Сказать, что я, мягко говоря, офигела, это просто ничего не сказать... Он пьян? Или под кайфом?

Я медленно перевела взгляд со своей ладони и пальцев Данилы на его губы, на которых продолжала играть эта улыбка, аля Казанова. Таааак ...

Я чуть склонилась к нему и произнесла строго.

— Воронцов, ты успел напиться? Или накидаться чем-то потяжелее?

Он посмотрел на мое лицо и усмехнулся. Выпустил мою ладонь и отодвинулся.

— Расслабься, Зануда. Такое чувство, будто ты комплиментов раньше не слышала.

От тебя-то я их как раз и не слышала.

— Даже не думай, что парочка лестных слов о руках или глазах, избавит тебя от моей опеки, Воронцов. Не надейся,— я погрозила ему карандашом.— Тем более, у меня есть для тебя хорошая новость.

— Я весь сгораю от нетерпения,— а вот это уже прежний и знакомый мне Данила.

— Так, как ты забыл, что нам скоро сдавать проект по журналистике, то я напоминаю. Ты должен выбрать тему. Потому мы после пар идем в библиотеку. Пора тебе посмотреть и на другие университетские места, кроме столовки, туалета и курилки.

Он устало взглянул на меня.

— Как я понимаю, спорить с тобой бесполезно?

Я кивнула.

— Ну тогда, даже не буду пытаться,— Данила откинулся на спинку стула, я же вернулась к повторению материала.

Краем глаза я заметила, что он по-прежнему продолжает меня разглядывать. А потом, думая, что я не услышу, тихо пробормотал: "Да, это действительно будет интересно".