Братство Золотого пояса

Пролог

Мощные электромагнитные разряды били между металлическими панелями машинного отделения, прожаривая каждый квадратный сантиметр металла. Дико ревела аварийная система, наполняя длинное помещение мигающим кроваво-красным светом. Гипердвигатель работал на последнем из дыхании. Форсированный режим выжимал из него максимально возможную мощность, подписывая тем самым смертный приговор не только сердцу корабля, но и всему его экипажу.

— Он должен выдержать... Должен! — бормотал, пуская кровавые пузыри из-за пробитого своими же собственными ребрами легкого, мужчина. — Осталось совсем немного, — его форменный китель, когда-то притягивавший глаза дам строгим покроем и эффектным цветом, стал бурым от пропитавшей ткань крови. — Он должен выдержать, — панель управления буквально пестрела тревожными сообщениями о перегрузке гипердвигателя. — Должен выдержа...

Чуда не случилось. Один из электромагнитных разрядов все-таки пробил защитную оболочку двигателя — огромного механизма, создающего в гравитационном поле пробой и менявшего пространство и время в этой точке. В доли секунды стабильность гравитационного пузыря нарушилась и мощный взрыв буквально вышвырнул корабль из подпространства.

— Прости меня Кара..., — скатывавшиеся по лицу слезу, оставляли за собой две чистые дорожки в темно-красном поле. — Я пытался..., — умиравший мужчина заскреб пальцами рук по панели управления, запуская десятки взаимоисключающих команд. — Защитить теб...

После взрыва гипердвигателя, буквально испарившего часть кормы, госпитальное судно «Рассвет Ниобы» дрейфовало в сторону планеты, которая не была нанесена в навигационные карты Имперского Союза — конфедеративного образования человеческих государств, более трехсот лет ведущих изматывающую борьбу с экспансией негуманоидного Катарианского Ториата.

Агонизирующий корабль уже ни капли не напоминал того многоярусного гигантского красавца, который несколько суток назад в составе третьей оперативный группы Имперского Союза — около 20 боевых и вспомогательных кораблей, которых удалось наскрести в приграничном секторе — попытался задержать вторую волну вторжения чужих. Сметающий удар пришельцев, практически не заметивших вставших у него на пути, задел и «Рассвет Ниобы». Ему с лихвой хватило двух плазменных залпов, по касательной задевших корму, и десятка урановых болванок с боевыми вирусами, пробивших корпус, чтобы превратиться в трудноуправляемый металлический гроб с впавшими в безумие людьми внутри.

Способный одномоментно принять на борт и оказать оперативную медицинскую помощь более 500 тысячам раненных, судно-госпиталь доживал последние часы. Достигнув дальней орбиты планеты, корабль начал разваливаться. От обгрызенного взрывом корпуса стали отделяться целые отсеки, что сопровождалось огненными всполохами топливных и кислородных хранилищ. Крупные, мелкие и крошечные фрагменты густой массой сгорали в атмосфере планеты, зажигая на ее небе яркие звезды.

1

Южное баронство.

Хутор Кривой Луг.

Небольшое селение, 15 — 20 — полу вросших в землю халуп, было зажато с одной стороны высокой горной грядой, с едва видневшимися белоснежными вершинами, и с другой, густым лесом. Узкая дорога, петлявшая между домишками, и терявшаяся между огромными дубами-великанами, была пуста. Селение могло показаться вымершим, если бы не глухой стук, раздавшийся откуда-то с краю села.

Тук! Тук! Кряжистый мужик раз за разом с силой опускал топор. Лежавшее перед ним бревно, всего лишь полкарма в обхвате, поддавалось с трудом. Плохое, рыхлое железо лезвия не столько резало древесину, сколько сминало, оттого каждый удар давался ему все тяжелее и тяжелее предыдущего.

Ставр, замахнувшись в очередной раз, вдруг замер. Какой-то звук, выбивавшийся из привычной тишины, насторожил его. Здесь, почти на границе баронства, где набеги дикарей из горных урочищ давно стали привычным делом, старались всегда быть настороже. Другие просто не выживали.

Перехватив топор поудобнее, он мягки шелестящим шагом добрался до угла избы и оттуда осторожно выглянул. От увиденного длинный извилистый шрам, пересекавший правую часть его лицо, мгновенно побелел. На узкой дороге, делавшей крутой поворот возле первого дома, показался всадник с серым полотнищем на высоком древке. Знак на стяге — орлиная голова с хищно изогнутым клювом — был прекрасно знаком Ставру и принадлежал баронской дружине. По всей видимости, до селения снова добрался кто-то из баронского замка.

— Эй! Хватит там отлеживать бока! — зычный веселый голос разнесся по всему хутору. — Его сиятельство господин барон ночами не спит, заботиться о процветании и благополучии жителей баронства, а вы дрыхните.

За первым всадником показался еще один, потом еще и еще.

Со своего места Ставру, полный срок отмотавшего в пограничной страже, было видно не очень хорошо, но даже увиденного хватило, чтобы серьезно задуматься. Кони у всадников были хорошими, с легкостью тащившими на себе здоровенных упитанных мужиков со всем их железом и припасами. Это точно были не те одры, еле передвигавшие ноги, на которых приезжала стража за оброком в прошлый раз. В добавок у некоторых он заметил мечи из небесного металла, которые делали лишь в мастерских Церкви Единого бога. За такой клинок в лавке спокойно спросят три, а то четыре полновестных золотых монеты, да еще и разговаривать не стану, если заикнешься о скидке. Все это промелькнуло у него в голове и сразу же как-то нехорошо заныло в грудине, а это был верный признак надвигающихся неприятностей.

— Где там все эти оборванцы? Дорн!! — от группы всадников отделился один, в массивном серебристом нагрудном панцире. — Бери своих и вытаскивай всю эту рвань на улицу, а то у его сиятельства, господина барона кончается терпение.

Сразу же спешившийся десяток стражи побежал по окрестным домам, с хрустом проламывая невысокий частокол из жердин. Через пару минут то с одной стороны то с другой начали раздаваться жалобные вопли найденных жителей селения и хлесткие звуки ударов, которыми их от излишнего награждали запыхавшиеся стражники.

— Еще где? Попрятались?! — от командующего отрядом отъехал красивый иноходец с молодым человеком, который что-то ему недовольно выговаривал. — От его сиятельства спрятались? От своего господина? — он с силой размахивался и резко опускал плетку на головы склонившихся перед ним сельчан. — Гордыня замучила? Милостивца своего видеть не желаете? Да?! — с визгом вспарывая воздух плеть из сыромятной кожи с легкостью рассекала одежду и кожу. — Почему не встречаете своего господина?

Ставр спрятался обратно за угол, но противный хлесткий звук плети по живому телу не отпускал его, заставляя дико болеть его собственные шрамы на спине. Чтобы не слышать этого, проникающего в самое его нутро звука, он с силой закрыл свой уши.

— Ах, гнида! — вдруг кто-то пнул его со всей силы по спине и он вывалился из кустом прямо на пыльную дорогу. — Господин сержант, здесь еще один прятался! Господин сержант! — скрючившему от боли Ставру добавили еще, заставляя взвыть от боли. — Сейчас тебе его милость, господин сержант, даст жизни, — ухмылялся стражник, обрабатывая катавшегося мужика мечом в ножнах.

Наконец, удары прекратились и Ставра кто-то коснулся... рукой. Его осторожно приподняли за руки и поставили на ноги.

— Вот так бы и сразу, — вновь раздался зычный голос. — Встретили бы господина молодого борона честь по чести, преподнесли хлеб да соль.

Ставр вытер кровь с лица и осторожно осмотрелся. Он стоял в самом центре сельчан и в метрах шести— семи от стражи.

— А теперь приветствуйте его сиятельство, господина барона Херберта! А ты куда смотришь, рвань?! — раздвинув корпусом жеребца толпу, сержант с силой ударил ногой Ставра в лицо. — Где почтение к его сиятельству, господину барону?

Отброшенный на землю Ставр даже не пытался подняться.

— Дорволд, что это у него такое? — Херберт, сын и наследник барона Верта, привстал на стременах своего иноходца, стараясь рассмотреть что-то блеснувшее у валявшегося в пыли мужика. — Да, вон же! — его холеный палец с перстнем с крупным зеленым камнем, требовательно ткнул вниз.

По знаку сержанта Ставра сразу же подняли на ноги и задрали разодранную на нем рубаху.

— Да, вот это, — Херберт тронул поводья и конь сделал несколько шагов вперед. — Кажется, это золото.

— Ваше сиятельство, это золотой пояс мечника, — сержант резко подобрался словно перед прыжком. — Такой можно получить лишь на границе, — он легко спрыгнул с жеребца и подошел ближе. — Такой можно получить только лишь совершив что-то особое.

Заинтересовавшийся барон внимательно разглядывал блестевший массивными пластинами пояс, которые покрывала искусная гравировка. Множество переплетающихся между собой фигур и вплетенных между собой полос создавали удивительный узор, который завораживал смотрящего. Херберт наклонился ниже и требовательно вытянул руку вперед. Ему до ужаса захотелось иметь такой пояс.

— Ваше сиятельство, — вдруг виновато проговорил сержант, подходя к барону. — Лучше пояс не трогать..., — он старался не смотреть на молодого барона. — Пограничная стража не любит...

— Что, смерд?! — вдруг взъярился Херберт, которому кто-то посмел перечить; ему, наследнику одного из самых крупных баронств королевства осмелился перечить какой-то занюханный сержант. — Плетей давно не получал? — здоровенный мужик, весь закованный в металл, съежился. — Пояс мне, живо!

Стоявшие рядом два стражника одновременно сделали шаг в сторону Ставра, который попытался натянуть рубаху на пояс.

— Ваше сиятельство, прошу вас, — голос Ставра был обреченным. — Не трогайте пояс. Я отдал баронству всё! Моего старшего сына забрали в стражу, где его зарубили в походе. Дочурку взяли в услужении в церковь Единого бога. Жену прибрало Небо... Оставьте, пояс.

Стражник, что стоял с боку от него, фыркнул от смеха.

— У тебя же еще есть младший сын, — он ткнул мечом в сторону. — Богатырь! Ха-ха-ха! Он тебе еще один пояс выслужит! Ха-ха-ха!

Он показывал на сидевшего прямо в пыли калеку. Заросший грязной копной волос, юноша опирался о землю мощными руками, подтягивая к себе тонкие как тросточки ноги.

Сразу же грянул громогласный хохот, когда остальные тоже рассмотрел на какого богатыря показывает стражник. Даже барон соизволил улыбнуться.

— Действительно, — отсмеявшись, продолжил Херберт. — У тебя же есть еще один сын. Опора и помощник! Ха-ха! — он тоже позволил себе пошутить. — Отдай мне свой пояс! Не к лицу такому оборванцу иметь такой пояс!

Ставра тут же дернули за рубаху и повалили на землю. Сверху на него навалился тот самый любитель пошутить. Он дергал застежку пояса, пытаясь его расстегнуть, но та не поддавалась. Наконец, что-то щелкнуло и … он заорал!

— А-а-а-а-а-а! — вопль неожиданно перешел в хрип и стражник свалился в сторону со вспоротым животом. — …

— Убейте его! — заорал побледневший Херберт, чудом не свалившись с иноходца. — Убейте!

Бросившиеся всем скопом стражники буквально изрубили на куски Ставра. Сильные удары с чавканьем врезались в тело, выбрасывая в стороны кровь и кусочки плоти. Они окрашивали перекошенные от злобы и ярости лица рубивших в кровавый цвет, делая их похожими на дьявольских отродий...

— Хватит, хватит! — сержант мечом плашмя бил по спинам разъяренных подчиненных, которые словно дикие звери познавшие человеческой крови никак не могли остановиться. — Хватит!

Наконец, он пинком отбросил последнего и наклонился над растерзанным телом. Это было удивительно, но в этом кровавом месиве из обломков костей, ошметком мышц и кожи блестел золотом неповрежденный пояс. Ровные прямоугольные пластины с плетеной гравировкой были заляпаны кровью, но совершенно не повреждены. После десятков ударов мечами, нанесенных осатаневшими от крови стражниками, на золоте не было ни царапины.

— Грязная скотина, — пробормотал Херберт, когда с поднятого пояса несколько капель крови попали на рукав его белоснежного камзола. — Мой камзол теперь испорчен.

— Господин, — сержант, только что подавший окровавленный пояс своему господину, почтительно склонил голову. — Этот пояс лучше не одевать, — он осторожно подбирал слова, боясь вызвать гнев барона. — Пограничная стража…

— Что ты заладил «пограничная стража», «пограничная стража»? — получив желанное, барон быстро сменил гнев на милость. — Он же совершенно бесподобен! — Херберт кружевным платком стер кровь и теперь любовался переливающимся блеском золотых граней гравированных узоров на солнце. — Он будет очень кстати к моему парадному камзолу… Сержант, возвращаемся. Мне нужно срочно его примерить. Гоните всех этих бродяг в шею, с них все равно нечего взять!

В считанные минуты стража оказалась на конях и со свистом поскакала в сторону столицы баронства. Не успела осесть пыль, поднятая копытами лошадей, как узкая деревенская дорога окончательно опустела. Напуганные жители, побросав свой немудренный скарб, также исчезли в лесу. Страх смерти заставлял их бежать все дальше и дальше от селения.

Вскоре в крошечном селе, спрятавшемся на краю леса, вновь установилась ничем не прерываемая тишина. Почти ничем…

— У-у-у-у-у, — от ближайшего дома к дороге, полз калека. — У-у-у-у-у, — загребая по пыли сбитыми в кровь пальцами, он тихо, еле слышно, скулил. — У-у-у-у-у, — он полз вперед, туда, где валялось растерзанное тело, оставляя за собой тонкую кровяную дорожку. — У-у-у-у-у.

Словно оторванный от матери щенок и брошенный умирать, он уткнулся в тело отца и скулил. Он не знал сколько пролежал так рядом с телом растерзанного отца. Может быть несколько минут или часов...

Очнулся парень, когда солнце уже почти скрылось за вершинами деревьев и со стороны гор подул холодный ветер. Его отец лежал на прежнем месте. По всей видимости сбежавшие односельчане еще не вернулись и позаботиться о теле может только его сын.

Калека крепко вцепился в холодную ладонь и начал тянуть тело в сторону дома. Бывший пограничный страж и после своей смерти не желал уходиться с поля боя побежденным. Его тело казалось неподъемным.

— Подожди, человече! — паренек вздрогнул от внезапно раздавшегося скрипучего старческого голоса. — Я помогу тебе, — метрах в десяти от него на дороге стоял замшелого вида старик в потрепанной дерюге. — Сейчас...

Опираясь на изогнутую клюку он подошел ближе. Мешковина, надетая на его тело вместо одежды, была украшена различными вида мешочками, перемотанными ремнями камешками, а по кистям рук виднелась синеватая вязь странной татуировки. Судя по такого одеянию и едва виднеющийся татуировки старик был не просто нищим оборванцем, которые во множестве бродили после последней войны, а адептом одного из языческих культов. Сейчас они были далеко не в почете; церковь Единого Бога медленно но неуклонно выдавливала их из крупных городов, постепенно добираясь и до селений.

— Хватай его. Вот так! — он обхватил тело с развороченной грудной клеткой. — Давай еще раз, — вдвоем, пусть один из них и сам с трудом мог передвигаться, дело пошло гораздо веселее. — Еще немного, человече. Давай сюда его клади. Вот так.