Братство Золотого пояса

Пролог

Мощные электромагнитные разряды били между металлическими панелями машинного отделения, прожаривая каждый квадратный сантиметр металла. Дико ревела аварийная система, наполняя длинное помещение мигающим кроваво-красным светом. Гипердвигатель работал на последнем из дыхании. Форсированный режим выжимал из него максимально возможную мощность, подписывая тем самым смертный приговор не только сердцу корабля, но и всему его экипажу.

— Он должен выдержать... Должен! — бормотал, пуская кровавые пузыри из-за пробитого своими же собственными ребрами легкого, мужчина. — Осталось совсем немного, — его форменный китель, когда-то притягивавший глаза дам строгим покроем и эффектным цветом, стал бурым от пропитавшей ткань крови. — Он должен выдержать, — панель управления буквально пестрела тревожными сообщениями о перегрузке гипердвигателя. — Должен выдержа...

Чуда не случилось. Один из электромагнитных разрядов все-таки пробил защитную оболочку двигателя — огромного механизма, создающего в гравитационном поле пробой и менявшего пространство и время в этой точке. В доли секунды стабильность гравитационного пузыря нарушилась и мощный взрыв буквально вышвырнул корабль из подпространства.

— Прости меня Кара..., — скатывавшиеся по лицу слезу, оставляли за собой две чистые дорожки в темно-красном поле. — Я пытался..., — умиравший мужчина заскреб пальцами рук по панели управления, запуская десятки взаимоисключающих команд. — Защитить теб...

После взрыва гипердвигателя, буквально испарившего часть кормы, госпитальное судно «Рассвет Ниобы» дрейфовало в сторону планеты, которая не была нанесена в навигационные карты Имперского Союза — конфедеративного образования человеческих государств, более трехсот лет ведущих изматывающую борьбу с экспансией негуманоидного Катарианского Ториата.

Агонизирующий корабль уже ни капли не напоминал того многоярусного гигантского красавца, который несколько суток назад в составе третьей оперативный группы Имперского Союза — около 20 боевых и вспомогательных кораблей, которых удалось наскрести в приграничном секторе — попытался задержать вторую волну вторжения чужих. Сметающий удар пришельцев, практически не заметивших вставших у него на пути, задел и «Рассвет Ниобы». Ему с лихвой хватило двух плазменных залпов, по касательной задевших корму, и десятка урановых болванок с боевыми вирусами, пробивших корпус, чтобы превратиться в трудноуправляемый металлический гроб с впавшими в безумие людьми внутри.

Способный одномоментно принять на борт и оказать оперативную медицинскую помощь более 500 тысячам раненных, судно-госпиталь доживал последние часы. Достигнув дальней орбиты планеты, корабль начал разваливаться. От обгрызенного взрывом корпуса стали отделяться целые отсеки, что сопровождалось огненными всполохами топливных и кислородных хранилищ. Крупные, мелкие и крошечные фрагменты густой массой сгорали в атмосфере планеты, зажигая на ее небе яркие звезды.

1

Южное баронство.

Хутор Кривой Луг.

Небольшое селение, 15 — 20 — полу вросших в землю халуп, было зажато с одной стороны высокой горной грядой, с едва видневшимися белоснежными вершинами, и с другой, густым лесом. Узкая дорога, петлявшая между домишками, и терявшаяся между огромными дубами-великанами, была пуста. Селение могло показаться вымершим, если бы не глухой стук, раздавшийся откуда-то с краю села.

Тук! Тук! Кряжистый мужик раз за разом с силой опускал топор. Лежавшее перед ним бревно, всего лишь полкарма в обхвате, поддавалось с трудом. Плохое, рыхлое железо лезвия не столько резало древесину, сколько сминало, оттого каждый удар давался ему все тяжелее и тяжелее предыдущего.

Ставр, замахнувшись в очередной раз, вдруг замер. Какой-то звук, выбивавшийся из привычной тишины, насторожил его. Здесь, почти на границе баронства, где набеги дикарей из горных урочищ давно стали привычным делом, старались всегда быть настороже. Другие просто не выживали.

Перехватив топор поудобнее, он мягки шелестящим шагом добрался до угла избы и оттуда осторожно выглянул. От увиденного длинный извилистый шрам, пересекавший правую часть его лицо, мгновенно побелел. На узкой дороге, делавшей крутой поворот возле первого дома, показался всадник с серым полотнищем на высоком древке. Знак на стяге — орлиная голова с хищно изогнутым клювом — был прекрасно знаком Ставру и принадлежал баронской дружине. По всей видимости, до селения снова добрался кто-то из баронского замка.

— Эй! Хватит там отлеживать бока! — зычный веселый голос разнесся по всему хутору. — Его сиятельство господин барон ночами не спит, заботиться о процветании и благополучии жителей баронства, а вы дрыхните.

За первым всадником показался еще один, потом еще и еще.

Со своего места Ставру, полный срок отмотавшего в пограничной страже, было видно не очень хорошо, но даже увиденного хватило, чтобы серьезно задуматься. Кони у всадников были хорошими, с легкостью тащившими на себе здоровенных упитанных мужиков со всем их железом и припасами. Это точно были не те одры, еле передвигавшие ноги, на которых приезжала стража за оброком в прошлый раз. В добавок у некоторых он заметил мечи из небесного металла, которые делали лишь в мастерских Церкви Единого бога. За такой клинок в лавке спокойно спросят три, а то четыре полновестных золотых монеты, да еще и разговаривать не стану, если заикнешься о скидке. Все это промелькнуло у него в голове и сразу же как-то нехорошо заныло в грудине, а это был верный признак надвигающихся неприятностей.

— Где там все эти оборванцы? Дорн!! — от группы всадников отделился один, в массивном серебристом нагрудном панцире. — Бери своих и вытаскивай всю эту рвань на улицу, а то у его сиятельства, господина барона кончается терпение.

Сразу же спешившийся десяток стражи побежал по окрестным домам, с хрустом проламывая невысокий частокол из жердин. Через пару минут то с одной стороны то с другой начали раздаваться жалобные вопли найденных жителей селения и хлесткие звуки ударов, которыми их от излишнего награждали запыхавшиеся стражники.

— Еще где? Попрятались?! — от командующего отрядом отъехал красивый иноходец с молодым человеком, который что-то ему недовольно выговаривал. — От его сиятельства спрятались? От своего господина? — он с силой размахивался и резко опускал плетку на головы склонившихся перед ним сельчан. — Гордыня замучила? Милостивца своего видеть не желаете? Да?! — с визгом вспарывая воздух плеть из сыромятной кожи с легкостью рассекала одежду и кожу. — Почему не встречаете своего господина?

Ставр спрятался обратно за угол, но противный хлесткий звук плети по живому телу не отпускал его, заставляя дико болеть его собственные шрамы на спине. Чтобы не слышать этого, проникающего в самое его нутро звука, он с силой закрыл свой уши.

— Ах, гнида! — вдруг кто-то пнул его со всей силы по спине и он вывалился из кустом прямо на пыльную дорогу. — Господин сержант, здесь еще один прятался! Господин сержант! — скрючившему от боли Ставру добавили еще, заставляя взвыть от боли. — Сейчас тебе его милость, господин сержант, даст жизни, — ухмылялся стражник, обрабатывая катавшегося мужика мечом в ножнах.

Наконец, удары прекратились и Ставра кто-то коснулся... рукой. Его осторожно приподняли за руки и поставили на ноги.

— Вот так бы и сразу, — вновь раздался зычный голос. — Встретили бы господина молодого борона честь по чести, преподнесли хлеб да соль.

Ставр вытер кровь с лица и осторожно осмотрелся. Он стоял в самом центре сельчан и в метрах шести— семи от стражи.

— А теперь приветствуйте его сиятельство, господина барона Херберта! А ты куда смотришь, рвань?! — раздвинув корпусом жеребца толпу, сержант с силой ударил ногой Ставра в лицо. — Где почтение к его сиятельству, господину барону?

Отброшенный на землю Ставр даже не пытался подняться.

— Дорволд, что это у него такое? — Херберт, сын и наследник барона Верта, привстал на стременах своего иноходца, стараясь рассмотреть что-то блеснувшее у валявшегося в пыли мужика. — Да, вон же! — его холеный палец с перстнем с крупным зеленым камнем, требовательно ткнул вниз.

По знаку сержанта Ставра сразу же подняли на ноги и задрали разодранную на нем рубаху.

— Да, вот это, — Херберт тронул поводья и конь сделал несколько шагов вперед. — Кажется, это золото.

— Ваше сиятельство, это золотой пояс мечника, — сержант резко подобрался словно перед прыжком. — Такой можно получить лишь на границе, — он легко спрыгнул с жеребца и подошел ближе. — Такой можно получить только лишь совершив что-то особое.

Заинтересовавшийся барон внимательно разглядывал блестевший массивными пластинами пояс, которые покрывала искусная гравировка. Множество переплетающихся между собой фигур и вплетенных между собой полос создавали удивительный узор, который завораживал смотрящего. Херберт наклонился ниже и требовательно вытянул руку вперед. Ему до ужаса захотелось иметь такой пояс.

— Ваше сиятельство, — вдруг виновато проговорил сержант, подходя к барону. — Лучше пояс не трогать..., — он старался не смотреть на молодого барона. — Пограничная стража не любит...

— Что, смерд?! — вдруг взъярился Херберт, которому кто-то посмел перечить; ему, наследнику одного из самых крупных баронств королевства осмелился перечить какой-то занюханный сержант. — Плетей давно не получал? — здоровенный мужик, весь закованный в металл, съежился. — Пояс мне, живо!

Стоявшие рядом два стражника одновременно сделали шаг в сторону Ставра, который попытался натянуть рубаху на пояс.

— Ваше сиятельство, прошу вас, — голос Ставра был обреченным. — Не трогайте пояс. Я отдал баронству всё! Моего старшего сына забрали в стражу, где его зарубили в походе. Дочурку взяли в услужении в церковь Единого бога. Жену прибрало Небо... Оставьте, пояс.

Стражник, что стоял с боку от него, фыркнул от смеха.

— У тебя же еще есть младший сын, — он ткнул мечом в сторону. — Богатырь! Ха-ха-ха! Он тебе еще один пояс выслужит! Ха-ха-ха!

Он показывал на сидевшего прямо в пыли калеку. Заросший грязной копной волос, юноша опирался о землю мощными руками, подтягивая к себе тонкие как тросточки ноги.

Сразу же грянул громогласный хохот, когда остальные тоже рассмотрел на какого богатыря показывает стражник. Даже барон соизволил улыбнуться.

— Действительно, — отсмеявшись, продолжил Херберт. — У тебя же есть еще один сын. Опора и помощник! Ха-ха! — он тоже позволил себе пошутить. — Отдай мне свой пояс! Не к лицу такому оборванцу иметь такой пояс!

Ставра тут же дернули за рубаху и повалили на землю. Сверху на него навалился тот самый любитель пошутить. Он дергал застежку пояса, пытаясь его расстегнуть, но та не поддавалась. Наконец, что-то щелкнуло и … он заорал!

— А-а-а-а-а-а! — вопль неожиданно перешел в хрип и стражник свалился в сторону со вспоротым животом. — …

— Убейте его! — заорал побледневший Херберт, чудом не свалившись с иноходца. — Убейте!

Бросившиеся всем скопом стражники буквально изрубили на куски Ставра. Сильные удары с чавканьем врезались в тело, выбрасывая в стороны кровь и кусочки плоти. Они окрашивали перекошенные от злобы и ярости лица рубивших в кровавый цвет, делая их похожими на дьявольских отродий...

— Хватит, хватит! — сержант мечом плашмя бил по спинам разъяренных подчиненных, которые словно дикие звери познавшие человеческой крови никак не могли остановиться. — Хватит!

Наконец, он пинком отбросил последнего и наклонился над растерзанным телом. Это было удивительно, но в этом кровавом месиве из обломков костей, ошметком мышц и кожи блестел золотом неповрежденный пояс. Ровные прямоугольные пластины с плетеной гравировкой были заляпаны кровью, но совершенно не повреждены. После десятков ударов мечами, нанесенных осатаневшими от крови стражниками, на золоте не было ни царапины.

— Грязная скотина, — пробормотал Херберт, когда с поднятого пояса несколько капель крови попали на рукав его белоснежного камзола. — Мой камзол теперь испорчен.

— Господин, — сержант, только что подавший окровавленный пояс своему господину, почтительно склонил голову. — Этот пояс лучше не одевать, — он осторожно подбирал слова, боясь вызвать гнев барона. — Пограничная стража…

— Что ты заладил «пограничная стража», «пограничная стража»? — получив желанное, барон быстро сменил гнев на милость. — Он же совершенно бесподобен! — Херберт кружевным платком стер кровь и теперь любовался переливающимся блеском золотых граней гравированных узоров на солнце. — Он будет очень кстати к моему парадному камзолу… Сержант, возвращаемся. Мне нужно срочно его примерить. Гоните всех этих бродяг в шею, с них все равно нечего взять!

В считанные минуты стража оказалась на конях и со свистом поскакала в сторону столицы баронства. Не успела осесть пыль, поднятая копытами лошадей, как узкая деревенская дорога окончательно опустела. Напуганные жители, побросав свой немудренный скарб, также исчезли в лесу. Страх смерти заставлял их бежать все дальше и дальше от селения.

Вскоре в крошечном селе, спрятавшемся на краю леса, вновь установилась ничем не прерываемая тишина. Почти ничем…

— У-у-у-у-у, — от ближайшего дома к дороге, полз калека. — У-у-у-у-у, — загребая по пыли сбитыми в кровь пальцами, он тихо, еле слышно, скулил. — У-у-у-у-у, — он полз вперед, туда, где валялось растерзанное тело, оставляя за собой тонкую кровяную дорожку. — У-у-у-у-у.

Словно оторванный от матери щенок и брошенный умирать, он уткнулся в тело отца и скулил. Он не знал сколько пролежал так рядом с телом растерзанного отца. Может быть несколько минут или часов...

Очнулся парень, когда солнце уже почти скрылось за вершинами деревьев и со стороны гор подул холодный ветер. Его отец лежал на прежнем месте. По всей видимости сбежавшие односельчане еще не вернулись и позаботиться о теле может только его сын.

Калека крепко вцепился в холодную ладонь и начал тянуть тело в сторону дома. Бывший пограничный страж и после своей смерти не желал уходиться с поля боя побежденным. Его тело казалось неподъемным.

— Подожди, человече! — паренек вздрогнул от внезапно раздавшегося скрипучего старческого голоса. — Я помогу тебе, — метрах в десяти от него на дороге стоял замшелого вида старик в потрепанной дерюге. — Сейчас...

Опираясь на изогнутую клюку он подошел ближе. Мешковина, надетая на его тело вместо одежды, была украшена различными вида мешочками, перемотанными ремнями камешками, а по кистям рук виднелась синеватая вязь странной татуировки. Судя по такого одеянию и едва виднеющийся татуировки старик был не просто нищим оборванцем, которые во множестве бродили после последней войны, а адептом одного из языческих культов. Сейчас они были далеко не в почете; церковь Единого Бога медленно но неуклонно выдавливала их из крупных городов, постепенно добираясь и до селений.

— Хватай его. Вот так! — он обхватил тело с развороченной грудной клеткой. — Давай еще раз, — вдвоем, пусть один из них и сам с трудом мог передвигаться, дело пошло гораздо веселее. — Еще немного, человече. Давай сюда его клади. Вот так.

Со вздохом он вытащил из своего мешка засохшую тыкву и вылили из нее немного воды на свои руки.

— Лицо павшего воина надо протереть, — он осторожно вытер засохшую кровь. — Негоже таким идти к богам... Неуважение это, — старик положил на глаза Ставра несколько потертых медных чешуек. — Не убивайся так, человече, — невесомая рука легка на грязные вихры калеки. — Грех это! Они домой возвращаются, где их давно ждут... Как твое имя?

Паренек некоторое время недоуменно смотрел на старика.

— Мамо Гором кликала, — с трудом выдавил он из своего горла имя; чувствовалось он редко им пользовался. — Когда еще …, — он вновь замолчал, до крови прикусив губу.

— Гор, — пробормотал старик чуть растягивая гласную, словно пробовал имя на вкус. — Хорошее имя, человече... Сильное, — его рука вновь пригладила шевелюра парня. — Когда-то так звали одного очень могущественного правителя на Севере этих земель..., — глаза его затуманились, а в голосе появились стальные нотки. — Враги трепетали от одного лишь его имени... Посмотри мне в глаза, — его рука железными клещами повернула голову калеки лицо вверх. — Гор..., — взгляд старика словно копье вонзился в глаза парня. — Не отчаивайся! Слышишь меня?! Никогда не отчаивайся! — пальцы старика были на удивление сильны и больно сжимали голову парня. — Боги следят за тобой... Они ждут, когда ты поверишь...

Калека с дикой надеждой в глаза слушал старика. И когда, тот отпустил его голову, с вызовом стукнул руками по тонким словно высохшим ногам.

— Какой толк Богам от калеки? Я способен лишь ползать в грязи, подбирая объедки..., — он с ненавистью смотрел на искривленное бедро. — Я не могу ходить, старик! Боги забыли обо мне! И если они и ждут меня, то как отца!

Тот в ответ на этот всплеск грустно улыбнулся.

— Нельзя терять веру, Гор, — он протянул ладонь парню. — Возьми это себе, — почти всю ладонь занимал продолговатый иссиня черный камень. — Это осколок небесной колесницы одного из моих Богов. Люди его отвергли, но … ночами, когда молнии полосуют землю, а вода хлещет с небес, его колесница появляется на небе.... Я видел ее, Гор! Мне, недостойному хранителю старого храма посчастливилось увидеть его. Это было ужасно и одновременно прекрасно! В окружении своих воинов, в блеске молний, он мчался на колеснице на страх своим врагам, — рассказывал старик с фанатичным блеском в глазах. — Его огненный меч вспарывал ночных демонов, низвергая их во тьму, где им и самое место... Это осколок от его колесницы. Возьми его себе. Мне он уже не нужен... Бери его, Гор!

Парень осторожно коснулся небесного камня, едва теплого на ощупь (видимо согретого ладонями старика).

— Что мне с ним делать? — недоуменно спросил он.

— Сколько вопросов, человече, сколько вопросов, — улыбнулся старик, тяжело поднимаясь на ноги. — Ты все узнаешь, когда придет время, а сейчас мне пора... Прощай, Гор! — не оборачиваясь он заковылял в сторону возвышающегося над селением хребта. — Прощай.

— Подожди! Не уходи! Что мне теперь делать?! — кричал парень вслед уменьшающейся фигурки. — Чертов старик! Что мне теперь делать? — он перевел взгляд на лежавшее тело и тяжело вздохнул. — Я же не смогу выкопать могилу..., — парень с ненавистью сжал камень, лежавший в его ладони, и с силой размахнувшись, выбросил его в сторону дороги. — Проклятье! — на ладони выступило несколько капель крови, видимо острая кромка камня поцарапал ладонь. — Чертов старик!

Плюнув вслед уже исчезнувшей фигурки, Гор вытащил из-за пояса когда-то подаренный ему отцом нож и начал с остервенением ковырять каменистую землю. Он копал могилу до самой ночи, пока она не смогла вместить тело. И лишь после того, как Ставр был слегка присыпан землей, Гор в бессилие упал на землю и вырубился.

… Едва темень опустилась на селение и холодный ветер стал полновластным хозяином, как в нескольких десятках метрах от бесчувственного тела калеки, раздался странный шорох.

ЭКСТРЕННАЯ АКТИВАЦИЯ... ПАДЕНИЕ ТЕМПЕРАТУРЫ... ЭКСТРЕННАЯ АКТИВАЦИЯ... 5...4...3...2...1...0 БИОЛОГИЧЕСКИЙ МОДУЛЬ ПОДДЕРЖКИ ОРГАНИЗМА ЭЛИТ-КЛАССА АКТИВИРОВАН...

Брошенный Гором камень зашевелился, распугивая вышедших на ночную охоту грызунов.

БИОЛОГИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ ЗАФИКСИРОВАН... БИОЛОГИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ ВНЕСЕН В БАЗУ ДАННЫХ... НАЧИНАЕТСЯ СКАНИРОВАНИЕ... ПОИСК РЕЦИПИЕНТА... 14%...48%... 89%...100% … РЕЦИПИЕНТ НАЙДЕН...

Хорохорящийся грызун, спрятавшись за веткой, внимательно следил за странным камнем, который был так похож и одновременно не похож на добычу. Вдруг из-под его низа показались крошечные блестящие паучьи ножки и камень начал шустро двигаться. От неожиданности грызун сорвался с места и стал ломиться через траву.

РАССТОЯНИЕ ДО ОБЪЕКТА — 18 КАЛАНОВ... 18.2 КАЛАНА... 12.4 КАЛАНА... 7 КАЛАНОВ... 2.3 КАЛАНА...

Каменная «сороконожка» на несколько мгновений замерла возле ладони с черной въевшейся в кожу грязью и бурыми разводами крови. Неуловимо дрогнув, она быстро перебирая ножками начала взбираться по телу вверх.

Касание лапок было легким, почти невесомым, и почувствовать его было очень сложно.

Следующая остановка была на шее, почти у основания черепа.

КАНАЛ ИДЕНТИФИЦИРОВАН... ПРОВОДИТЬСЯ ПОДГОТОВКА...

Камень словно вампир из древних легенд застыл у шеи, зарывшись в слежавшиеся от грязи и жира волосы.

НАЧАТА ПРОЦЕДУРА ВЖИВЛЕНИЯ... Из основания камня вышло несколько капель препарата, воздействующего на живую плоть организма. Биомодуль словно детская мозаика начал распадаться на множество замысловатых фрагментов. Десятки..., сотни..., тысячи фрагментов — тысячи блестящих черных точек стали втягиваться в кожу Гора.

2

Южное баронство.

Хутор Кривой Луг.

Спирька Рябой, пацан десяти зим отроду, ужасно трусил, когда пробирался через тын крайнего к лесу дома. По усыпанному пятнами веснушек лицу градом тек пот, попадавший в глаза и немилосердно щипавший их. Однако Спирька замер как вкопанный, боясь даже рукой пошевелить. До него донесся хриплый низкий рев, от которого у и без того испуганного пацана вообще сердце ушло в пятки.

Не сводя глаз с дома, из которого слышался усиливавшийся рев, то и дело прерываемый сильным грохотом, он медленно пятился назад. Когда его спины коснулась изгородь, он сильно вздрогнул и чуть не свалился в беспамятстве.

— Светозарный Коли (одно из верховных божеств в языческом пантеоне) спаси и сохрани, — шептали его пересохшие губы, пока он перелазил через тын. — Спаси и сохрани... Спаси и сохрани... А-а-а-а-а-а! — тонко взвизгнул Спирька, когда за спиной послышался шум ломающихся веток кустарника. — А-а-а-а-а-а! — продолжая орать как резанный, мальчишка сорвался с жердины и оставляя на ее острой как пике части кусок штанов, понесся в сторону леса. -А-а-а-а-а!

Обуревающий его страх был настолько силен, что Спирька бежал не разбирая дороги, сшибая по пути кусты и молодые деревца. Детское воображение рисовало ужасные картины преследовавшего его монстра, заставляя бежать еще быстрее.

— Стой! Стой! — тяжело дыша, он сбил кого-то в лесу. -Стой тебе говорят! Вот же подлюга! — кто-то сильный крепко схватил его за ворот рубахи и с силой тряхнул, заставляя взопревшую ткань с треском разойтись. — Ногой меня лягнул, как жеребец! Чуть муди все не отбил, — болтавшего словно на веревку пацана еще раз сильно встряхнули, отчего тот отчетливо клацнул зубами. — Поганец!

Висевшего Спирьку повернули к свету, пробивавшемуся в просвете между высоченными дубами, где собралось несколько мужиков из селения, которые и послали его все разведать. Рябого пацана, побледневшего от страха настолько, что исчезли все его веснушки, сильно трясло. У него зуб на зуб не попадал. И если бы не державшая его рука, он точно был задал стрекоча в самую чащобу и зарылся в листве в какой-нибудь яме.

— Ну? — наконец, один из мужиков задал так мучающий всех вопрос. — Точно эти ироды убрались?

— А хата наши как? — в нетерпении подошел второй. — Целы али как?

Спирька никого не узнавал. Он молча переводил взгляд с одного, потом на другого.

— Ты чего, малец? — почуявший что-то неладное его отец начал оглядываться по сторонам. — Гонется кто за тобой? — тот так сильно затряс головой, что могло закрасться подозрение об охватившем его припадке падучей болезни. — Хто?

Мужики как по команде, вытащили из-за поясов топоры, и повернулись к ведущей в селение тропинке.

— Баронская дружина? — Спирька по-прежнему молчал, лишь судорожно вдыхая воздух. — Не ушли что-ли... Людоловы проклятые! Михей, слышно чего там? Нет? — он негромко спросил молодого парня, стоявшего от них дальше всех. — Если конные они, то показаться уже должны были.

Мальчишка тем временем начал приходить в себя. Узнав, наконец-то, своего отца, он резко вырвался из захвата державшей его руки и сам как клещ вцепился в мужика.

— Батя..., — горячо зашептал он, пытаясь поглубже зарыться в широкой рубахе отца. — Батя... оно тама! Тама сидит в избе! — пальцем он ткал куда-то себе за спину, даже не пытаясь обернуться. — В избе Ставра-Молчуна! Ревет страшно и бросается на стены, словно не пускает его что-то!

— Как ревет? — тот пробормотал растерянно, обнимая сына. — Кто?

— Мертвяк это, батя! — Спирька еще крепче прижимался к отцу, словно боясь что-то тот снова отправит его в селение. — Ставр это! Обратился он в мертвяка, когда его порубили. А сейчас бродит по селу и живых ищет... Мне Донька сказывала про таких мертвяков... Что неупокоенные они оживают и бродят, ищу чем бы поживиться.

Тьфу! Смачно сплюнул пожилой с бородищей чуть не пояса мужик, едва разобрав бормотания пацана.

— Вот же черт! — в сердцах выругался он, возвращая топор на место — за пояс. — Нашли же кого послать. Дурака! Поди и до деревни то не дошел, а в штаны уже полные! — он вновь сплюнул прямо под ноги мальчишке. — Пошли ли ка Бурей сами поглядим, пока бабы не подошли с болот.

Он махнул рукой и не торопясь пошел к селению. Следом за ним, после минутного замешательства потянулись и остальные. Спирька же, которому от обескураженно отца прилетел сильный подзатыльник, остался стоять на месте. После пережитого ужаса, он никак не мог себя заставить идти с ними.

— А что же там такое малец увидал, дядько? — меж делом спрашивал молодой парень у пожилого, шагавшего чуть впереди других. — А коли мертвяка увидел?

— Дурень! Как есть дурень! — мужик даже оборачиваться не стал. — Вона орясина какая вымахала, а ума так и не набрался, — парень, действительно, был довольно высок и широк в кости. — Слушаете, сказки дурных баб, а потом сами бабами становитесь! — он продолжал уверенно идти вперед. — В дружине деда нынешнего барона сколько я этого добра повидал... У иных и за жизнь такого не наберется! Кровушку повидал, не дай Боги кому другому... По щиколотку в ней, родимой стоял. Вот такие же дурни, как и вы, тогда с ума то и сходили! Если еще схлестнется в сшибке какой с горцами, то еще ничего. Раз два мечом махнул, а их уж и след простыл... Тяжело было когда целый курень их налетал. Вот тогда и летели дурные головы как тыквы, ручки да ножки отлетали, — притихшие мужики внимательно слушали очередные откровения старого солдата, отмахавшего в дружине покойного барона два полных срока. — Не было там ни каких мертвяков! Понял, дурная твоя башка! Сотни их лежали, как скот какой забитый... Ждали пока в землю их положат...

Закончил рассказывать он уже у околицы села, как раз возле той самой изгороди, где и перелазил мальчонка.

— Смотри-ка, дядько, вон и кусок от портков Спирьки! — воскликнул парень, указывая на рваный лоскут на жердине. — Здеся он значит лез-то... Слухай, дядько! Вот! — вдруг вздрогнул он и стал нервно вглядываться через сильно разросшийся орешник в сторону соседней избы. — Ревет..., — проговорил парень, понизив голос почти до шепота. — Мертвяк это.. точно. Не врал значит-ца, малой.

Все сразу же замерли и вслед за парнем стали озираться. Лишь старик сделал несколько шагов, подойдя вплотную к изгороди. Здесь он молча стоял несколько минут, вслушиваясь в странное, низкое, почти грудное рычание, сопровождавшееся негромким треском ломающихся кустов.

— Подожди-ка..., — старик ухватил Бурея за рукав рубахи. — Дурень! — морщины на его лбу разгладились, а губы тронула легкая улыбка. — Совсем забыл забыл охотничью науку! — рукой он схватил парня за вихры и несколько раз с силой дернул к земле, отчего парень вскрикнул от боли. — Мало я тебя, лба великовозрастного палкой-то лупил... Видно, наука моя впрок-то не пошла, — наконец, старик отпустил волосы и с презрением посмотрел на ничего не понимающих мужиков, все еще стоявших с испуганным видом и определенно готовящихся при опасности сбежать. — Пардус это! Зверь горный... Иногда он с того хребта спускается, живность значит-ца проведать... Давненько, у нас его не видно было, — рассказывая это, он начал отдирать с забора толстую сучковатую жердь. — Поранился он, видно, где-то. Поэтому и ревет, аки демон... А вы, что стоите? — перед их носами он потряс жердиной. — Разбирайте вона лесины. Сейчас загонять его будем. Отец мой баял, что шума пардус не любит. В тишине он охотиться... Гнать его надо из селения, пока бабы не пришли, а то задерет кого, — он хотел было пролезть через дыру в тыне, но вдруг развернулся. — Если кружить он начнет, то в дом его какой загоним, а досками потом заколотим. Пусть там себе поревет, пока не издохнет.. Ха-ха-ха. Глядишь, и шкуру потом купцам продадим. Говорят, знатные гроши она стоит... Чай для обчества не помешают гроши?

Мужики в ответ что-то довольно пробурчали. По всей видимости, перспектива участвовать в загонной охоте против горного зверя их явно пугала гораздо меньше, чем шатавшийся по селу мертвяк. Они быстро расхватали жерди, а Бурей схватил аж целую дубину и теперь тряс ей, как палицей.

— А теперь горло драть будем, — усмехнулся старик, тыкая жердью в сторону все еще доносившегося тихого рычания. — Давай, поори-ка ты, Бурей. Чай, тебе горло -то драть не впервой! А?

Тот, кровь с молоком, заорал так, что воронье стало срываться не только с деревьев в селении, но и с окружающих лесных великанов. Через несколько мгновений к нему присоединились и остальные, поднимая невообразимый шум. Они кричали, гоготали. Кто-то оглушительно свистел. Другой гулко стучал оторванной от забора лесиной по земле.

— А тапереча, давайте к дому гнать его, — старик поднял руку вверх, призывая всех замолкнуть. — Вон... к Ставру его! — после недолгой заминки решил он, кивая на соседнюю избу. — Там и закроем зверя.

— Дядько, а убогий как же? — спросил, дернувшийся было в ту сторону Бурей. — Можа тама он сидит?!

— Сожрал его давно зверь поди, — махнул рукой старик. — Пара дён он тут уже ходит. От убогого этого уж и костей-то не осталось... Давате, мужики, а то бабы поди голосят уже. Знаю я это «мокрое» дело, так реветь будут, что держись...

Загонщики снова стали орать как умалишенные, одновременно чуть расходясь в стороны.

— Вон тама! — закричал вдруг один из них, тыча рукой в сторону видневшегося колодца. — К дому лезет! Наддай еще братцы!

В указанной стороне, действительно, мелькнуло какая-то темная тень. Что-то гибкое словно выпущенный из пращи камень проломилось сквозь кусты и скрылось в раскрытой двери халупы.

— Бурей, дурья башка, закрывай! — кричал старик, не переставая бить свой жердью по окружающим подходящему к самому дому забору. — Быстрее! Колодой, вона, подопри! — здоровый парень играючи подхватил мощную деревянную колоду и подпёр ею дверь дома. — И окно, мужики, окно закройте, — в задней части дома, действительно, был небольшой (худеньки подросток с легкостью пролез бы через него, ну а зверь и подавно) проем. — Плотнее ставьте! Вот так-то!

Довольно ухмыляясь старик, подошел к двери и несколько раз ногой стукну по приваленной колоде, проверяя её. Массивная, сколоченная из мощных вырубленных из стволов дерева досок, колода даже не шелохнулась. Теперь открыть дверь с той стороны вряд ли получиться, даже у такого зверя.

— Вот и славно! Пусть тама теперь поорет, — словно в ответ на это в забаррикадированном доме зверь несколько раз с силой бросился на дверь, пытаясь ее вышибить. — Зверюга! — с нескрываемым восхищением пробормотал он, видя, как доски двери заскрипели. — Ничего! Ослабнет скора... Вода и пищи тама нет... Подождем, а как затихнет, посмотрим, что делать.

Он обернулся к остальным, которые переводили дух после диких криков и лазанья через разросшиеся словно подлесок кусты.

— Идите, баб наших встречайте. Они поди уж с болота тронулись, — он кивнул головой в сторону леса. — Да, предупредите их, чтобы не голосили, как его услышат. Хватит, этих уже бабских воплей... На болоте уж наслышались досыта, — он перевел взгляд на Бурея. — И ты, племяш, с ними иди. Чай, зазноба, твоя вся наверное распереживалась. Ха-ха! Иди-иди... Дело молодое, а я покамест тута похожу.. Поглядеть треба, что эта зверюга тут тронула.

Сказанное не нужно было повторять дважды. Обрадованные, что в селении стало спокойно, мужики гурьбой поспешили в лес. Старик же, некоторое время следил за ними, а потом неторопливо побрел в сторону с еще одного дома. Ему хотелось посмотреть на растерзанное тело Ставра.

— Хм... зверюга какая, — бормотал он, внимательно смотря себе под ноги. — Вот же напасть какая.

Хоть бывшего пограничного стража и не любили в селе за угрюмость и нелюдимость, но по его разумению тело все равно следовало похоронить.

— Вот оно как, — прошептал старик, когда дошел до того места, где баронская стража полосовала мечами тело. — Убогий-то наш прибрал тело папаши своего, — он осторожно присел возле невысокого земляного бугорка, который едва возвышался над травой. — Как же это он сподобился могилку-то вырыть? — старик в сомнениях потрогал руками каменистые комья свежей земли, которые лежали под его коленями. — Смог значит-ца...

С кряхтением он поднялся на ноги и побрел к лесу, встречать односельчан. Судя по раздававшимся из далека голосам, они уже скоро будут за околицей села. И встретить их должен староста, то есть он.

— Что снова за ор?! — нахмурив брови недовольно пробурчал он, когда ему на встречу вышли голосящие женщины со своим скарбом. — Опять вы за свое?

В ответ ему буквально вылился водопад женских упреков, угроз и стенаний. Мол и дурень он старый, потащивший их назад, к дикому зверю; и пень трухлявый, совсем выживший из ума; и рогулька сухая, не жалеющая их малых деток и женок слабых... Словом, старику досталось за все женские страхи и ужасы, которые они претерпели за последние дни.

— Хватит!! — старик вдруг как заорет и стукнет о земля своей жердиной. — Хватит! — возле него уже собрались почти все жители села, среди которых большая часть была женской. — Опять за старое?! Совсем из ума выжили, дуры? В доме зверь заколочен! В клетке! — оттуда как раз что-то еле слышное доносилось, словно в качестве иллюстрации к сказанному. — Сдохнет он там скоро сам! Поняли?! — первый ряд из неопределенного возраста баб ошеломлено закивал головами в платках. — Все мы там досками заколотили. Вона через дён семь — восемь и проверим зверя... А что ревет-то не страшно... замолкнет скоро он.

Зверюга, действительно, вскоре затихла. Прекратились и броски на дверь. Чувствовалось, что находящийся внутри постепенно слабеет.

… В самой же халупе царил настоящий разгром. На земляном полу в полном беспорядке валялись разломанные куски деревянных палатей, на которых еще недавно спал Ставр. Почти ничего не осталось и от мощной из цельного куска дерева столешница. Толстенная доска оказалась расколотой на несколько частей, которые сейчас лежали в разных углах дома.

Бревенчатые стены пересекали многочисленные борозды, очень похожие на те, которые могли бы оставить когти горного зверя. Глубокие, вдавленные в плотную древесину, рубцы местами начинались с пола и доставали самых верхних бревен. Казалось, зверюга вытягивался во весь рост гибкого тела и с яростью царапал стены, пытаясь вырваться на волю.

Настоящие лохмотья висела и на внутренней стороне двери. Словно кружевная бахрома искусной мастерицы длинные древесные стружки свисали с досок. Видимо и это здесь зверь отметился своими когтями и клыками.

Но среди всего этого ужасающего разгрома не хватало одной детали, без которой все это вообще теряло всякий смысл. Если бы в этот момент староста каким-то чудом оказался бы посреди избы, то он несомненно бы заметил это... В избе не было зверя! Здесь не было того ужасного горного зверя, который по словам старосты спустился с гор.

… В избе не было зверя. Прямо посреди пола, присыпанной кусками земли, лежал самый обыкновенный человек! Полуобнаженный, едва прикрытые разодранными мешковатыми лохмотьями, когда-то бывшими его одеждой, лежал сын Ставра.

ПЕРЕХОД В СТАБИЛИЗИРУЮЩИЙ РЕЖИМ... СКАНИРОВАНИЕ АКТИВНЫХ ПРОЦЕССОВ... 28%... 35%... 76%... 81%... 100% КОЛИЧЕСТВО АКТИВНЫХ ПРОЦЕССОВ — 2... ТРАНСФОРМАЦИЯ СКЕЛЕТА... СТАТУС— НЕ ЗАВЕРШЕНО... НАБОР БЕЛКОВОЙ МАССЫ... СТАТУС — НЕ ЗАВЕРШЕНО...

Лежавшее, раскинув в разные стороны руки, тело со стороны выглядело странным и более того отталкивающим. Раскинувшееся в длину оно было до ужаса худым. Еще несколько дней назад бывшие мощными и сильными (парализованный калека все свое детство передвигался лишь благодаря рукам) руки Гора сейчас представляли две культяпки, усохшие до детского состояния. Через кожу просвечивали синеватые вены, образовывавшие мощную пульсирующую сеть.

Гораздо хуже выглядели ноги юноши. Чуть припорошенные землей они были еще тоньше чем руки и казались каким-то недоразвитыми... Хотя совершенно исчезло сильное искривление бедер, загибавшее его нога назад под немыслимым углом.

ОЦЕНКА КОЛИЧЕСТВА ВЕЩЕСТВА, НЕОБХОДИМОГО ДЛЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ ОРГАНИЗМА ЗАВЕРШЕНО... СТАТУС — 100%... АКТИВАЦИЯ УСКОРЕННОГО РЕЖИМА ВОССТАНОВЛЕНИЯ... ОЦЕНКА СТЕПЕНИ КРИТИЧЕСКОГО РИСКА ДЛЯ ОРГАНИЗМА ЗАВЕРШЕНА... СТАТУС — 58% ... ПРИЕМЛЕМО...

Но при всей своей худобе рук и ног они выглядели нормальными, человеческими. Чего нельзя было сказать о его животе... Этот огромный выпирающий кожистый мешок был совершенно инородным образованием, эдакой мерзкой присосавшейся к человеку тварью.

МАССА БЕЛКОВОГО ВЕЩЕСТВА — 29 102 ГР... МАССА УГЛЕВОДНОГО ВЕЩЕСТВА — 831 ГР... МАССА ЖИРОВЫХ ВЕЩЕСТВ — 9 028 ГР... МАССА ЖЕЛЕЗА — 72 ГР... МАССА МАГНИЯ — 12 ГР... МАССА КРЕМНИЯ — 531 ГР...

Лежавшего на земле, Гора ощутимо лихорадило. Запустивший ускоренное восстановление организма биомодуль — гениальное творение инопланетных существ — резко взвинтил все основные физические процессы в организме. У юноши скачком взлетела температура, отчего все тело мгновенно пробило дикое потоотделение. Казалось, влага сочилась из всех пор кожи.

Все эти физиологические процессы, подстегиваемые модулем, сопровождались настолько дикой болью, что Гора натурально корежило. В небольшой комнат стоял звучный треск, с которым трансформировалась костный скелет юноши. На живую деформированная много лет назад костная ткань разрывалась и вновь сращивалась, только уже в других местах... Это было отталкивающее, вызывающее отвращение зрелище!

Он стонал, то еле слышно, то, наоборот, во весь голос. В моменты, когда болевые ощущения достигали своего пика, юноша начинал по звериному рычать. Его тело изгибалось, словно готовящееся к броску тело дикого зверя. С хрустом изгибались конечности, двигавшиеся от ломавших их судорог.

УГРОЗА ОРГАНИЗМУ-НОСИТЕЛЮ... ДОСТИЖЕНИЕ ПОРОГОВОГО ЗНАЧЕНИЯ ТЕМПЕРАТУРЫ — 38 ГРАДУСА ПО ЦЕЛЬСИЮ (привычные для читателя термины употребляются для более комфортного чтения — от автора) ДОСТИЖЕНИЕ ПОРОГОВОГО ЗНАЧЕНИЯ ТЕМПЕРАТУРЫ... (у творцов биомодуля средняя температура тела ниже, чем у организма жителей этой планеты — от автора)... УГРОЗА ГИБЕЛИ МОЗГОВЫХ КЛЕТОК...

С каждой секундой накатывавшиеся на Гора волны боли становились все сильнее и сильнее. Сердце гнало кровь с такой силой, что удары сердечных мышц с легкостью ощущались и на теле юноши. Жилка возле его виска пульсировала так, словно проходящая там кровь стремилась пробить тонкую кожистую перегородку и оказаться на воле.

ПРЕРЫВАНИЕ РЕЖИМА... ПРЕРЫВАНИЕ РЕЖИМА... ФОРСИРОВАНИЕ ОСТАНОВЛЕНО... ПРЕКРАЩЕНА ВЫРАБОТКА ГОРМОНОВ...

Гор, издав протяжный вопль, окончательно упал без движения.

3.

Южное баронство

Город Штормверт

Резиденция барона Верта, отца юного баронета Херберта

Когда с вершины холма показались мрачные стены отцовского замка и раскинувшиеся возле него каменные дома горожан, Херберт, не сдерживая радости, закричал.

— Мы почти дома! Горячий эль и здоровенный кус копченной грудинки каждому! — в ответ не менее радостно взревели и остальные. — Вперед!

По мощеной булыжниками мостовой они проскакали так, словно за ними гнались демоны. От грозных звуков, издаваемых бешено скакавшими тремя неполными десятками всадников, из многочисленных подворотен и окон по вылазили встревоженные горожане. Плешивые старики, старухи в серых чепчиках, пышногрудые молодух — все с тревогой вглядывались в лица покрытых пылью с головы и до ног всадников, надеясь узнать хоть что-то. Недавние нападения отрядов мятежных рыцарей были еще живы в памяти горожан.

Дорога же на их пути, наоборот, пустела на глазах. Прогуливающиеся прачки и подмастерья словно дикие серны прыжками исчезали с узкой улочки, едва завидев скачущих во весь опор всадников. В мгновении ока выздоравливали парализованные нищие, годами просившие милостыню на улице. Бросая клюки и теряя свое отрепье они с легкостью молодых прыгали в какие-то норы.

Кавалькада не думала останавливаться даже когда стала приближаться к сторожевым воротам замка. К счастью, узнавшая баронета стража, успела поднять главную решетку и они словно выпущенный из арбалета болт пронеслись через первые ворота. Одного из зазевавшихся стражников из проворотной смены чуть не растоптали рвавшие удела кони. Жеребец баронета мощным корпусом с силой ударил его, отбрасывая на стену из массивных каменных блоков. Когда к валявшемуся без чувств товарищу смогли подбежать остальные четверо, всадники уже пересекали линию вторых ворот.

— Тащите его быстрее в башню! — прикрикнул на разинувших рты стражников старший смены. — Не дай Единый баронет барону все расскажет, замучаемся дерьмо в ямах чистить... Или того хуже этому живодеру (баронскому палачу) прикажет и тот всю кожу со спины лоскутами снимет... Да, хватаете этого придурка за ноги!

У массивной башни донжона всадники спешились. Баронет сразу же направился к распахнутым воротам, возле которых почтительно застыло двое склонившихся слуг. Пинком он отпихнул одного из них и свернул к боковой лестнице, где находились его личные покои.

— Передайте моего отцу, что я сменю костюм и сразу же направлюсь к нему! — крикнул он сверху по-прежнему застывшим слугам.

Едва оказавшись в своих покоях, Хербертв нетерпении стал стягивать с себя одежды. Ему не терпелось примерить свой новый пояс, чтобы убедиться что он стоил всех этих затраченных на него усилий.

Разбрасывая по комнате части своего дорожного костюма, он добрался до пышущей паром дубовой бочки и с наслаждением окунулся в нее.

В течении следующего получаса вокруг баронета с пыхтением крутились трое служанок, с охами и ахами одевая своего господина... Стоило признать, баронет выглядел весьма эффектно. Строгий приталенный камзол, совершенно лишенный всей этой кружевной мишуры, делал его фигуру стройной и подтянутой, а пристегнутый массивный золотой пояс придал ему немалую толику мужественности... Обо всем об этом ему не преминули сказать и служанки, по уверениям которых именно юный баронет был самым прекрасным и мужественным рыцарем не только во всем баронстве, но и королевстве.

Отмахиваясь от щебетания девиц, довольный и раскрасневшийся Херберт быстро вышел их покоев и направился в главную залу, откуда доносились хорошо узнаваемые звуки очередного гулянья.

— Господин баронет Херберт! — громко выкрикнул сухопарый старик в ливрее, едва парень переступил порог зала.

Довольно большое помещение, освещаемое десятком немилосердно чадящих факелов и толстенных восковых свечей, было заполнено доброй полусотней людей. Здесь были и отцовы рыцари, и кое-кто из купеческой верхушки, несколько незнакомых Херберту дворян из соседнего баронства, и вся эта масса людей издавала ровный громкий гул.

Кресло барона располагалось возе огромного камина, в котором с треском горели дубовые поленья. Сам же хозяин замка был хмурый мужчина с грузной фигурой и одутловатым лицом, хранившим на себе свидетельства многочасовых обжорств и длительных возлияний. Из под густых бровей он недружелюбно смотрел на веселящихся гостей, словно высматривал тех, кто чем-то не угодил ему.

За его правым плечом стоял одетый в серый балахон адепт церкви Единого Бога. Его лицо, как и у сотни его собратьев, было скрыто глубоким капюшоном, что призвано было демонстрировать равенство всех людей перед их богом.

— Долгих лет жизни тебе, отец! — Херберт опустился на одно колено и сразу же выпрямился. — Благодаря Единому наше путешествие пошло благополучно, — баронет встал немного боком, чтобы в свете камина был виден его золотой пояс. — Мы проверили селения все селения на западной границе баронства...

Вдруг мрачная фигура в балахоне наклонилась к барону и что-то начала говорить. К сожалению, в зале было довольно шумно от орущих словно звери приближенных рыцарей, поэтому до Херберта донеслись лишь отдельные фразы из разговора.

— … Без всяких сомнений это оно!

— … Они могут скрываться... Им может быть любой из ваших людей!

— … Это дело нужно довести до конца... Церковь очень надеяться на вас, барон.

Наконец, Верт снова посмотрел на сына, который продолжал стоять в нескольких метрах от кресла.

— Сын мой, откуда у тебя этот пояс? — к удивлению баронета с ним заговорил не его отец, а священник. — Для Церкви очень важно знать это, — в звучащем глухом голосе было настолько явно демонстрируемое требование подчинения, что Херберт чуть не задохнулся от возмущения.

«Этот земляной червь, что-то смеет требовать от меня..., — кровь буквально ударило ему в голову. — От меня будущего наследник всего баронства?!». Слова возмущения уже были сорваться с его губ, но тут раздался голос самого барона.

— Говори! — судя по голосу барона, он был сильно не в духе. — Откуда у тебя этот чертов пояс?

Уже приготовленная и дерзкая отповедь священнику, буквально сухим комом застряла в горле Херберта.

«Твари! — плохо скрываемой ненавистью сверкнули его глаза. — Дайте только время... А пока лижете моему папочке его вонючий зад».

— Да, отец, — ему оставалось лишь как почтительному сыну, склонить голову. — Пояс этот я отобрал у одного наглого крестьянина, который посмел перечить мне... Думаю, отец ты согласишься, что подобный пояс не может принадлежать черни. Его роль украшать костюм благородного человека, — при этих словах Херберт горделиво приосанился, словно намекая какого он человека имеет ввиду.

Серый балахон вновь наклонился к барону, но в этот раз до Херберта донеслось чуть больше из их разговора.

— Он лжет вам, мой сын...

— Гм... Точно...

— Золотой пояс не мог оказаться у простолюдина. Он выдается только тем, кого братство... достойным... Нам не известно ни одного случая, чтобы...

— Раз так...

И снова лицо барон пылало яростью. Его шрам на щеке налился кровью, что случалось тогда, когда его вводили из себя.

— Убирайся с моих глаз долой! — заорал он с такой силой, что в зале мгновенно установилась тишина. — Шлюхино отродье! — священнослужитель прошептал ему на ухо что-то еще. — И пояс... Живо! — красный как варенный рак от обуреваемого его бешенства и стыда, баронет трясущими руками расстегнул пояс и медленно положил его на небольшую скамью у ног отца, а потом, с трудом поклонившись, вышел из зала. — И пусть сидит у себя, пока не понадобиться! — это он уже добавил кому-то из слуг. — А где, мать его, сержант Рокко?! — осматривая налившимися кровью глазами, заревел барон. — Так он присматривает за моим отпрыском? Учить лгать отцу, своего господину и сюзерену?

Когда барон повернул голову перед креслом уже стоял на вытяжку сержант Рокко, так и не успевший смыть с себя дорожную грязь. Его серое от пыли лицо казалось каменным в этот момент, хотя гнев барона в таком состоянии был известен каждому в этом замке.

— Ну? — словно впадающий в бешенство бык рогами уперся в него взглядом правитель баронства.

— Мой господин, — голос сержанта был ровен и спокоен, словно над его головой и не нависал топор палача. — Ваш сын сказал вам абсолютную правду, — при этих словах присутствующие в зале окончательно затаили дыхание; получается, что сержант сомневается в словах барона. — Золотой пояс был надет на человека «подлого» сословия. Если он когда и был на службе, то это точно было очень давно... Я видел его руки. Они были в крестьянских мозолях. Он давно не держал в руках меча.

Шрам на щеке барона медленно бледнел. Сказанное говорило о многом... Только постоянные упражнения с оружием были залогом выживания в это время.

— Возможно, он украл у кого-то этот пояс, — продолжил сержант, стараясь не смотреть барону в глаза. — … Он, действительно, был дерзок, господин. Селянин не должен себя так вести. Он посмел пререкаться с господином баронетом, когда тот оказал ему честь, заговорив с ним... Мои люди зарубили его.

Едва прозвучали последние слова, из-за плеча быстро вышел священнослужитель и негромко спросил.

— Вы точно его убили? — сержант утвердительно закивал головой. — Он что-то говорил? О братстве? — не смотря на скрывающий черты лица капюшон, по голосу было понятно, что тот очень взволнован. — О Церкви? Хоть что-то?

Сержант посмотрел на барона и тот кивнул ему.

— Он ничего не успел толком сказать, святой отец, — произнес солдат. — Сначала он умоляло том, чтобы у него не забирали пояс, а потом неожиданно напал на державшего его человека...

Раздосадованный священник ни как не мог успокоиться.

— С ним рядом кто-то был? — он сделал шаг вперед. — Его родные? В доме вы смотрели?

— Нет, святой отец, — продолжал сержант. — Когда господин баронет забрал пояс, он приказал нам сразу же отправляться назад... Хотя, кто-то говорил, что у него остался сын калека.

— Плохо... Очень плохо..., — недовольно прошипел адепт Церкви Единого Бога. — Надо было все разузнать! Сержант, вы должны..., — повелительным тоном начал было он, но сразу же споткнулся о недоуменный взгляд солдата, которому посмел приказывать какой-то... — Сын мой, — священник уже обращался к барону. — Церковь просит вас о помощи.

Барон в ответ повелительно махнул рукой.

— Оправляйся с отрядом обратно! Кони наверное еще не стреножены... Найдите, родных этого простолюдина, — священник рядом негромко кашлянул, привлекая внимание барона. — … И не церемонься там с этим отребьем, сержант. Иди!

Тот поклонился и, придерживая ножны с мечом, вышел из зала. Уже у выхода из донжона его кто-то крепко схватил за плечо. Сержант и так был не в духе, поэтому резко дернулся и, повернувшись... замер. За плечо его держал священник.

— С вами поедет мой человек, — его повелительный тон явно не подразумевал ни какого другого ответа кроме утвердительного. — Брат Парвус, — рядом с ним словно из воздуха возник высокий мощный монах, который в отличие от церковников стоял с открытым лицом. — Он скажет, что делать. Ясно, сержант?

Тот, скрипнув зубами, утвердительно кивнул.

— За мной, — бросил он монаху и не, оглядываясь, вышел на улицу, где слонялись, задирая прохожих, люди из его отряда. — А ну стоять! — заорал он на парочку солдат, задиравших какого-то толстяка. — Бегом, ко мне! — гремя железом, почти три десятка человек кинулись к нему.

Через несколько секунд все они стояли перед ним. На их лицах отчетливо читалось недоумением таким ором. Все жаждали обещанного им отдыха. А кое-кто, судя по красным рожам и чуть плывущим глазам, уже начал... отдыхать.

Пожалуй последнее взбесило сержанта еще больше, чем повелительный тон священника. Он сделал шаг вперед и со всей силы ударил ближайшего к нему солдата по лицу. Защищенная металлом перчатка снесла солдата как мешок с тряпьем. Разбрызгивая кровь и сопли, тот свалился на мощенную камнем мостовую.

— Подбери сопли! — угрюмо бросил он валявшемуся. — Пока не было приказа, никто не должен даже свою вонючую мотню тащить из штанов! — он резко ткнул пальцев в следующего солдата, на короткой бороде которого застряли кроши от хлеба. — Найди, ключника, и возьми у него на всех приапсов, — он медленно оглядел строй. — Остальным седлать коней! Приказ господина барона! Отправляемся в это чертово село! Надо найти того, кто хоть что-то знает про Золотой пояс.

Мрачные как черти солдаты, тихо матеря и сержанта и самого барона, тяжело садились в седло. Вырисовывающаяся перед ними перспектива провести верхом еще три-четыре дня, казалась им просто чудовищной!

— Сержант, — один из солдат, чернявый малый, окликнул своего командира, держа конские поводья. — Моя Лаветта захромала, — лошадь, действительно, держала одну ногу навесы, стараясь не наступать на нее. — Камень наверное какой подвернулся. До кузнеца бы...

Скривившись лицо, тот несколько секунд размышлял, а потом пробурчал:

— Даю тебе час! Ждать будем за городом, на поляне... Если не опоздаешь к сроку, то после возвращения получишь палок! А вы, черти, вперед!

Солдат уже тянул лошадь в сторону переулка, откуда раздавался перестук молотов кузнецов. Только, едва площадь перед донжоном скрылась с глаз, он внезапно повернул в совершенно другую сторону и уже через вскоре оказался в районе городской бедноты, где ни один уважающий себя кузнец сроду бы не поселился.

После быстро шага, солдат остановился возле неприметного дома с высокой каменной изгородью, которая знала и лучшие дни. Быстро осмотревшись по сторонам, мужчина скрылся внутри двора, а через какое-то время оттуда взмыли в воздух несколько сизых голубей. Серые птицы сделали несколько кругов над шпилем колокольни и повернул на юго-восток, в сторону столицы королевства.

4

Южное баронство

Хутор Кривой Луг.

Пробуждение было ужасным. Гор с трудом разлепил веки и снова зажмурился. Проникающий через небольшие щели в забитом окне свет больно резал ему глаза.

— Кх-х-х-х, — из его горла раздался скрипучий хрип. — Кх-х-х-х, — во рту было сухо, как в раскаленной пустыне. — Кх-х-х-х.

ЗАФИКСИРОВАНО ОБЕЗВОЖИВАНИЕ... СТАТУС — ВТОРАЯ СТАДИЯ... ПРОИЗВОДИТСЯ СКАНИРОВАНИЕ ... 11%... 27%... 32%... 48%...

Он вновь открыл глаза и несколько минут привыкал к царившему в избе полумраку. Наконец, свет перестал причинять ему боль, и юноша попытался встать с пола. Удалось ему это лишь с третий попытки.

— Пить... Пить, — язык с трудом повиновался ему, отчего вместо осмысленных слов из его рта вылетало лишь бессвязное бормотание. — Воды...

Вокруг него царил настоящий разгром. Возле его ног валялись остатки полатей, скамьи, которые отец сделал своими руками. Толстые доски были переломаны, а на некоторых из них виднелись странные глубокие борозды.

— Боги..., — в недоумении шептал Гор, выбирая куда поставить ногу. — Что здесь такое случилось?

Он осторожно поставил ногу на какую-то мешковину и что-то, со шмякающим звуком, выдавил из под нее. Ткань задралась, показывая какую-то черную жижу. Сразу же ему в лицо ударила гнилостная вонь от разложившей тушки.

59%... 72%... 93%... 100%... ОБЪЕКТ ИДЕНТИФИЦИРОВАН...

Наконец, давя рвотные спазмы, юноши добрался до очага в углу дома. Здесь, именно здесь, ему почудилась вода.

— Вода! — не смог сдержать радости Гор, при виде невысокого кувшина с отколотым куском на горлышке. — Это вода, — он стоял внизу, прикрытый каким-то тряпьем.

Кто-то подходил к дому со стороны леса, где сильно разросшийся орешник подходил вплотную. Гор отчетливо слышал шелест отводимых в сторону кустов.

Юноша, переступая через валявшийся хлам, быстро оказался возле двери и прислонился к ней ухом. На улице явно было несколько человек, которые переговаривались между собой:

— Чево пасть-то раззявил, оттаскивай колоду в сторону...

— А ужо выскочит оттуда... Можа его тама и нет, вообще...

— Тама он, проклятущий, тама... Чуешь, как тухлятиной тянет?

— Зверь, значит, со дворов-то всю живность извел...

— Хватит лясы точить... Дело нужно делать... Хватайте жердины, если выскочит...

Слушавшего все это Гора охватила сильная тревога. От слов сельчан ясно веяло угрозой тому, кто находился в доме. Но здесь был только он! Стук сердца начал отдаваться в висках, а кисти сами собой сжиматься в кулаки. Его ощутимо трясло.

ПОВЫШЕНИЕ УРОВНЯ АДРЕНАЛИНА... РОСТ — 20 ПУНКТОВ... ЗАФИКСИРОВАНО ПРИОСТАНОВКА РЕЖИМА ВОССТАНОВЛЕНИЯ... ПРОВОДИТСЯ СИНХРОНИЗАЦИЯ ПРОЦЕССОВ... ЗАДЕЙСТВОВАНО ПРИНУДИТЕЛЬНО СНИЖЕНИЕ УРОВНЯ АДРЕНАЛИНА...

— Ну?

— Все кажись, дядько, отодвинул, — за дверью что-то с грохотом свалилось..

Гора, вдруг начало отпускать. Исчез стук в висках, прояснилось в глазах. «Точно, чего это я, — внутренне удивился он. — Они же знают меня...». Парень улыбнулся и уже спокойно потянулся к дверной ручке, как его глаза непроизвольно скользнули по глубоким бороздам на двери. Он недоуменно опустил взгляд еще ниже и вздрогнул... При взгляде на неимоверно худые и грязные ноги, до него, наконец-то, дошло, что он... неходячий с детства стоял!

В этот момент дверь резко распахнулась, кто-то ее сильно дернул с другой стороны и Гор буквально нос к носу столкнулся с высоким здоровым парнем, в руке которого было заостренная жердь. Какие-то мгновения они смотрели друга на друга: один — мордастый, загорелый с настороженными глазами и второй, худой и синий как сама смерть, да вдобавок еще и испачканный в земле.

— Бурей?! — успел лишь произнести Гор, узнавая соседского парня, не раз насмехавшегося над калекой.

Со здоровенным парнем в доли секунды произошла удивительная метаморфоза. Из его заходивших ходуном рук с громким стуком упало импровизированное копье. В глазах же отразился просто вселенский ужас от встречи с чудовищем из детских легенд — из сказок, которые ему часто рассказывала бабушка. Он быстро начал пятиться назад, но потеряв равновесие свалился на спину, а из его искривившихся губ раздался нечеловеческий вопль:

— А-а-а-а! Мертвяк! — как каракатица, перебирая ногами и руками, парень полз назад и не переставал вопить. — Мертвяк! Из могилы!

Сам не мало оторопевший Гор «на автомате» сделал несколько шагов вперед, словно хотел что-то объяснить орущему человеку. Но выйдя на яркий дневной свет, он непроизвольно вскинул руки вперед, пытаясь заслонить глаза от слепящего света.

— Оборотился! — охнул кто-то со стороны. — Сам стоит! Оборотился!

Вскинутые Гором руки со стороны выглядели очень неоднозначно... Ползущий в пыли и вопящий как сумасшедший парень пятился от того, кого сельчане уже давно похоронили; от того, который выглядел как самый настоящий вставший из могилы мертвец; от того, кто тянул к ним свои тонкие и измазанные в буро-черной жиже руки...

— Оборотень! — с диким криком ломанулся один из мужиков в многострадальный орешник, оставляя в нем целую просеку. — А-а-а-а-а! — ревел другой, снося на своем пути невысокую ограды из тонких кольев. — Б-е-г-и-те!— орал третий, ломясь в другую сторону. — Мертвяк!

Из всех, кто пришел добивать подыхающего (как все думали) зверя, не растерялся лишь староста. Когда Гор вышел на «белый свет», старик сам стал мертвецки бледным. Но ни вопящие от ужаса односельчане, ни дурманящий сознание и леденящий душу страх не смогли заставить его выпустить оружие. Его копье, действительно бывшее копьем, а не заостренной жердиной из леса, руки словно сами собой метнули в восставшего из могилы мертвеца...

— Прочь, могильная тварь! — наконец, не выдержал и старик, бросившийся вслед за остальными.

ЗАФИКСИРОВАНО ПОВРЕЖДЕНИЕ... ПРОИЗВОДИТЬСЯ БЛОКАДА... ОСТАНОВКА КРОВОТЕЧЕНИЯ... Инопланетный биологический модуль поддержки организма проводил экстренное вмешательство. Внедрившийся за неполную неделю в тело Гора и ставший его частью, он остановил процедуру трансформации и бросил все ресурсы организма на ликвидацию физического повреждения. НЕХВАТКА БИОЛОГИЧЕСКИХ ВЕЩЕСТВ... СКАНИРОВАНИЕ...

Гор мутнеющим взглядом смотрел на торчавшее в боку копье, ушедшее в тело на всю длину наконечника (почти на локоть — от автора). Все произошедшее для него стало не меньшим шоком, чем для обезумевших сельчан. Очнуться в куче мусора, волшебным образом выздороветь и в конце концов получить в бок копье от своего же соседа, которого все детство считал за деда. Это было нечто!

БИОЛОГИЧЕСКОЕ ВЕЩЕСТВО НАЙДЕНО... ПЕРЕХВАТ УПРАВЛЕНИЯ... 10... 9... 8... 7... 6... 5... 4... 3... 2... 1...

От кровопотери парень медленно осел на землю и потерял сознание, но … через несколько минут его тело, словно изломанная кукла, встало на четвереньки и дергающими скачками понеслось к лесу. Почти у самой кромки леса нелепо скачущий на четвереньках человек нагнал крупного зайца, от которого сразу же полетели в разные стороны клочья шерсти и крови. Жутко урча существо растерзало остатки ушастого и исчезло в лесу.

… Прошло не более часа, как с другого конца, в село ворвалась уже знакомая кавалькада всадников. Баронская стража, всю дорогу копившая ярость, со злобными криками спрыгивала с коней и врывалась в дома. Воздух наполнился женскими воплями, звуками глухих ударов, ревом скотины.

— Всех, вашу …! Всех гнать сюда! — сержант с почерневшим лицо (почти неделя верхом мало прибавляет настроения — от автора) стоял на том же самом месте, что и в первый раз. — Быстрее! Быстрее!

Его люди, словно налетчики, носились по селу. Из домов пинками выгоняли жителей. Стража проверяла сараи, ямы с зерном. Мечами тыкали в стога с сеном.

Лишь один из всей этой людской массы вел себя иначе. Здоровенный малый, поперек себя шире, брат Парвус или, как его назвал сержант «соглядатый этих святош», никуда не бежал, не врывался в сельские дома. Он просто стоял возле бурого пятна на дорожной пыли и внимательно рассматривал глубокие борозды на земле, которые вели к небольшому холмику.

— Надо бы раскопать, — проговорил он, бросив взгляд на сержанта.

— Копай, — бросил в ответ тот, презрительно ухмыльнувшись. — Руками, — кивнул он на лопатообразные руки монаха.

Нисколько не обидевшись, брат Парвус засучил рукава своей рясы и, действительно, начал раскапывать могилу. В качестве лопаты он использовал появившийся у него словно по мановению волшебной палочки длинный клинок.

— Неплохой клинок, — не мог не отметить сержант, подходя к копавшему, как заправский землекоп, мужчине. — Из церковных мастерских?

Брат Парвус что-то негромко произнес, но сержант это не услышал. На импровизированной площади солдаты собрали уже около сотни человек и он направился к ним, желая поскорее покончить со всем этим.

Злой как черт, сержант смотрел на стоявших передним сельчан с обнаженными головами.

— Ну? — его жеребец, чувствуя плохо скрываемое раздражение хозяина, нервно перебирал ногами. — Кто мне расскажет про этого чертового убогого калеку, из-за которого мы снова оказались в этом вонючем месте?

Склонившие голову селяне молчали. Мужики мяли свои шапки в руках, а бабы в задних рядах испуганно шептались между собой.

— Говорить не желаем, значит, — раздраженно усмехнулся он, постукивая латной перчаткой по ножнам меча. — Хорошо! Тогда будет говорить плеть! — он кивнул, расплывшемуся в улыбке стражнику с лицом садиста. — Значить придется высечь кого-нибудь… Чтобы мясо слезло с костей! — добавил он, многозначительно посматривая на переминающихся на месте мужиков.

Наконец, не выдержал староста, нерешительно шагнувший вперед. Сверкнув недобро глазами их под кустистых бровей, он проговорил:

— Не надо, господин. Не надо плетей… Вы ведь про Ставрову кровь спрашиваете, — старик вдруг с ненавистью сплюнул на пыльную дорогу. — Только переметнулся он…

Монах, только что стоявший неподвижно за спинами стражи, встрепенулся и начал медленно выходить вперед. Сержант тоже заинтересованно вытянул голову вперед.

— Оборони нас всех Единый, — негромко пробормотал старик и продолжил. — Отец как его того…, — староста кивнул на бурое пятно на дороге. — Вона в доме он сиднем сидел, — на его взмах рукой все повернули головы в сторону небольшой покосившейся халупы в нескольких десятках метрах от них. — Из леса мы с мужиками пришли, а он там зверем ревет, — стоявшие за его спиной мужики негромко поддакивали рассказы. — Думали дикий зверь какой с гор спустился за нашей скотиной, а оно вона как вышло… В халупе его закрыли, да дверь колодой подперли.

Брат Парвус подошел к нему практически вплотную. Слушая, он то и дело посматривал по сторонам, словно ожидал на них внезапного нападения.

— Дён через пять пришли мы снова… значит-ца к дому Ставра, чтобы зверюгу эту убить, — продолжал рассказывать староста. — Думали, ослаб зверь.

Молчавший все это время сержант, вдруг, спрыгнул с коня.

— Давай-ка, старик, веди нас к этой лачуге, — он схватил старосту за рукав его рубахи и несильно встряхнул. — Своими глазами все посмотрим… Поди уже шарили там? — сержант так встряхнул старика, что у того щелкнули друг о друга редкие зубы. — Смотри у меня, мешок с костями, если там что-то пропало…

Что именно могло пропасть, старик и без напоминания прекрасно понимал. У него до сих пор каждую ночь перед глазами стоял тот сверкающий в солнечных лучах золотой пояс. Глубокая вязь на золотых пластинах была в его снах настолько притягательна, что он всегда тянул к ним руками…

— Шкуру спущу! — прошипел сержант, быстро шагая за стариком. — Как с хряка спущу, лоскутами!

Перед тем домом, как и рассказывал староста, валялась здоровенная деревянная колода, несколько длинных жердин с острыми концами. Сержант, не задерживаясь на крыльце шагнул вперед.

— Единый! — вырвалось у сержанта, едва он только переступил порог лачуги. — Это же настоящее логово! — он с нескрываемым удивлением рассматривал царивший в доме разгром; перемешанные безумным художником на изрытом земляном полу валялись обломки мебели, осколки глиняной посуды, рванное в клочья тряпье.

В нос ему кувалдой ударила дикая какофония зловонных запахов, в которой, казалось, смешались десятки самых мерзких и отталкивающихся оттенков.

— Оборотень…., оборотень…, оборотень…, — негромко забормотал стражник, шедший сразу же за своим командиром. — Проклятая тварь! Господин сержант, здесь точно был оборотень, — с тревогой заговорил солдат, встретившись с глазами насторожившегося сержанта. — Слышал я о таком… Оборачивался он здесь или раны свои зализывал. Смотрите, вонь какая! Это он запасы себе делал, — солдат ногой перевернул какую-то рваную тряпку, под которой оказался обглоданный кусок мяса. — Сил набирался.

Все это время брат Парвус, зашедший в дом третьим, словно ищейка ползал по полу. Он не обращал никакого внимания на вонь, мерзкую гниль мяса и острые как ножи деревянные щепки. Не было никакого сомнения, монах искал что-то такое, о чем знал только он и никто другой.

— Господин сержант! Господин сержант! — вдруг заорал кто-то с улицы. — Быстрее сюда! Господин сержант!

Это был один из его солдат. Давя в себе вырывавшиеся проклятья, он рванул к выходу. Солдата, стоявшего на его пути, он чуть не впечатал в бревенчатую стенку.

— Господин сержант! — продолжал раздаваться голос. — Сюда!

Кричавший стражник стоял на границе двух участков — Ставра и его соседа, вдоль которой рос густой орешник. Прямо в этой древовидной поросли находилась широкая просека с кучей обломанных веток, через которые будто кто-то ломился.

— Здесь кровь, господин сержант! — взмыленный сержант с обнаженным клинком в руке уже стоял рядом с солдатом. — Вот здесь и здесь! — на ветках, действительно, остались следы крови, и таких отпечатков было очень много. — Как будто свина освежевали… Господин сержант, староста сказал, что ранил зверя копьем… Смотрите! — сделавший несколько шагов солдат, вдруг приподнял с земли обломанный кусок жерди, как раз напоминавший часть древка. — На нем кровь!

Крови было очень много. Она была на ветках, листве, траве. Отчетливый кровавый след тянулся в сторону леса. Сделав по следу несколько шагов, сержант вложил меч в ножны. Он ясно видел, что из этого существа, кем бы оно не было, вытекло столько крови, что хватило бы и на целого быка.

— Все, хватит! — выпрямился сержант, привлекая внимание своих солдат и шедших за ними селян. — Он давно уже сдох. И нам до этого больше нет дела! — судя по повеселевшим лицам его подчиненных, они были полностью согласны со своим командиров. — Приказ господина барона выполнен, а до остального нам нет никакого дела! К лошадям!

— Но, господин сержант, — на его пути встал монах, лицо которого выражало явное несогласие с таким решением. — Надо убедиться, что тварь мертва. Вы должны…

— Ха-ха! — сержанта, наконец-то, отпустило копившееся последние дни напряжение. — Я ничего не должен тебе монах и твоей церкви! Ничего! Приказ сеньора выполнен, а значит мы возвращаемся! А ты…, — он усмехнулся. — Может отправляться в лес!

5

Южное баронство

Лесной тракт

Протянувшийся через Даркгольмский лес тракт утопал в грязи. За те несколько дней непрерывного дождя с небес сошло столько воды, что и без того узкая дорога большей своей частью превратилось в настоящее болото. Где по щиколотку, а где и по колено, ее покрыла мерзкая холодная земляная жижа, в которой на смерть застревали не только почтовые дилижансы, но купеческие повозки и обычные крестьянские телеги. Более того не все всадники отваживались отправляться в путь в такую погоду, предпочитая отсиживаться в редких постоялых домах на пути тракта.

В эту ночь стихия разбушевалась особенно сильно. Старики, вглядываясь в темень окон, бормотали, что не могут припомнить ничего такого похожего. «По-видимому, — понижая голос до шепота, рассказывали они собравшимся вокруг горевшей лучины домочадцам. — Это гневались старые боги, которых отринул народ».

Струи дождя с силой хлестали по земле, выбивая в ней узкие канавы. Резкие порывы ветра, толчками набрасывавшиеся на крыши деревенских домом, верхушки деревьев, поднимали в воздух обломки досок, крупные ветки, всякий мусор. Трещали шатающиеся деревья. С хрустом лопались массивные стволы дубов.

— А-а-а-а-а-а-а! — в эту безумную какофонию звуков, которую с таким искусством наигрывала природа, внезапно вплелся еще один звук. — А-а-а-а-а! — временами начал раздаваться то ли стон, то ли рычание. — А-а-а-а-а! — в те мгновения, когда ветер стихал, стоны словно бумажные кораблики уносила на десятки километров вдоль тракта. — А-а-а-а-а!

Благодаря причудливому непостоянству ветра стон одновременно слышался в нескольких местах, которые подчас разделяли километры непролазной грязи и непроходимого бурелома. Однако, его источник, чтобы не говорили старики в селения (мол, это завывания старого барона Дормкгольда, сгинувшего в своем замке, или радостные вопли тайного лесного народца в честь своей богини), были в совершенно ином месте...

— А-а-а-а-а-а-а! — снова и снова хрипел молодой парень, после того, как в очередной раз сорвался со скользкого склона глубокого оврага. — А-а-а-а-а! Помогите! — Гор с ненавистью смотрел на свое исхудавшее тело с едва заметным шрамом на боку. — А-а-а-а-а-а! — уже сипел он немилосердно болевшим горлом. — А-а-а-а-а!

Так, как заведенный ,орал он уже несколько часов, после того как очнулся практически полностью голым (за исключением рваной тряпки на бедрах) на дне оврага. Тогда, в первые минуты, он чувствовал себя ужасно ослабевшим, буквально еле живым. Руки и ноги к его ужасы напоминали детские.

— Что же со мной такое происходит? — шептал он, бессильно сползая в воду. — Где я, во имя Богов?

Стенки оврага возвышались в высоту на добрый десяток метров, на которые раньше Гор, даже будучи с парализованными ногами, еще смог бы подняться. Но сейчас, после непрерывного ливня глинистые склоны превратились в «ледяные» стены, ставшие для ослабевшего парня по истине неприступными.

УГРОЗА! СНИЖЕНИЕ ФУНКЦИОНАЛЬНОСТИ ОРГАНИЗМА... СТАТУС — ЖЕЛТЫЙ... ОЦЕНКА ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ СОБЫТИЙ... ПРОГНОЗ — НЕГАТИВНЫЙ...

У него осталось сил даже рукой пошевелить. Он облокотился на стенку оврага и запрокинул голову, подставив лицо тяжелым дождевым струям. Его полузакрытые глаза ловили сверкающие вспышки молний, которыми щедрая природа буквально осыпала склоны оврага.

УГРОЗА! РЕЗКИЙ РОСТ НАПРЯЖЕННОСТИ ЭЛЕКТРИЧЕСКОГО ПОЛЯ... Биологический модуль поддержки организма пытался предупредить своего носителя, но раз за разом человеческий мозг блокировал его ментальные импульсы... УГРОЗА ПОРАЖЕНИЯ ЭЛЕКТРИЧЕСКИМ ТОКОМ!

— Как же красиво, — не слышно бормотал парень, наблюдая, как синеватые разряды ветвились в воздухе и, ударяясь о землю вспыхивали ослепительными вспышками. — Боги, как же это красиво...

Внезапно очередная молния ударила в нескольких метрах от лежавшего Гора. В мгновение ока немыслимый по силе разряд электрического тока накрыл целый кусок оврага, захватывая и человека.

УГРОЗА! УГРОЗА ПОРАЖЕНИЯ ЭЛЕКТРИЧЕСКИМ ТОКОМ! … УГР... ОЗА... УГРО...ЗА! ПЕРЕГРУЗКА! ОТКЛЮЧЕНИЕ...

Обнаженное грязно-белое тело резко выгнуло дугой и подбросило на пару метров в воздух. Затем, уже упавшего в воду, его снова скрутило от очередной порции атмосферного электричества и еще раз. Взлетающая и падающая снова и снова фигура со стороны могла бы напомнить паяца, который отплясывает залихватский танец под управления дьявольского кукольника.

… 1... 2... 3... 4... 5... 6... 7... 8... 9... 10... ЗАПУСК! ПЕРЕПРОШИВКА ЗАВЕРШЕНО... Профессор Гретт Порива Накоста, ведущий разработчик в сфере искусственного интеллекта, по-сути открывший людям мир биологической киборгизации, даже в своем страшном сне не мог бы представить, что его детище, первый в этой вселенной самообучающийся искусственный интеллект, кто-то сможет обнаружить и в добавок самостоятельно активировать. Спрятанный в одном из биологических модулей непосредственной поддержки организма, которые в период войны активно использовал космический десант и глубинная флотская разведка, искин должен был тихо и мирно дождаться своего звездного часа, когда профессор выторгует у правительства наилучшие условия... Но внезапный прорыв периметра новой волной вторжения и искин в качестве самого обычного биомодуля был отправлен в госпиталь, с обломками которого и благополучно попал на планету... НАЧАТА АКТИВАЦИЯ ЭЛИТ-ПРОТОКОЛА «ВТОРОЕ-Я»... 12%... 35%... 67%... 81%... 97%... 100% ЗАПУСК... СИСТЕМА САМООБУЧЕНИЯ — АКТИВИРОВАНА... СИСТЕМА — ИНТУИТ/ПРОГНОЗИРОВАНИЯ — АКТИВИРОВАНА... ПОПЫТКА СВЯЗИ С ПОЛЬЗОВАТЕЛЕМ... ПОПЫТКА СВЯЗИ С ПОЛЬЗОВАТЕЛЕМ...

Эту ночь, когда обезумевшее небо пыталось затопить землю, а гневающиеся боги — ее расплавить, Гор запомнил на всю жизнь. Ее сводящие с ума вспышки молний, заполняющий все тяжелый глинистый запах, бьющие по ушам звуки стихии прочно врезались ему в память. И это случилось лишь по одной причине... Тогда Гор впервые услышал ГОЛОС БОГА!

— GHJDTLBNT BLTYNBABRFWB GJKMPJDFNTKZ! (Проведите идентификацию пользователя! — от автора), — в голове валявшегося в обжигающе холодной воде голос словно из ниоткуда зазвучал тяжелый металлический голос. — GHJDTLBNT BLTYNBABRFWB GJKMPJDFNTKZ! (Проведите идентификацию пользователя! — от автора), — Гор в панике схватился за голову, в которой продолжала звучать резкие повелительные звуки, которые складывались в слова чуждого языка. — GHJDTLBNT BLTYNBABRFWB GJKMPJDFNTKZ! (Проведите идентификацию пользователя! — от автора).

ПОПЫТКА СВЯЗИ С ПОЛЬЗОВАТЕЛЕМ... ПОПЫТКА СВЯЗИ С ПОЛЬЗОВАТЕЛЕМ... АКТИВАЦИЯ РЕЖИМА СЕНСОРНО-АССОЦИАТИВНОЙ АДАПТАЦИИ... 11%... 52%... 84%... 100%... СВЯЗЬ УСТАНОВЛЕНА...

В дичайшем испуге парень вскочил на ноги, но подскользнувшись в глинистом месиво упал и сразу же снова встал. Требовательный голос в голове звучал не переставая.

— Хватит!!! Хватит!!! — Гор сжимал голову изо всех сил, будто бы это могло помочь избавиться от голоса. — Хватит!!! — ударяясь о скользкие стенки оврага, попытался сбежать от всего этого. — Боги!

Вдруг его ноги подогнулись и он со всего разгона грохнулся на колени.

— Идентифицируйте себя! — внезапно чуждые звуки сложились в понятную ему речь. — Назовите свое имя!

Юношу, все детство которого мать каждый день молило Богов о милости к ее кровиночке, тут осенило. Он, наконец-то все понял! Теперь Гор точно знал, кто даровал ему милость избавления от болезни и чей голос, звучит в его голове.

— Ха-ха-ха! — радостно рассмеялся он, поднимая голову вверх. — Ха-ха-ха! — он, как был на коленях, так и остался. — Боги явили мне милость! Ха-ха-ха! — охватившая его радость была безмерной. — Это глас Богов! Они говорят со мной, с Гором! Спасибо, Боги! Спасибо! — снова и снова он повторял слова благодарности. — Спасибо! Спасибо, Боги! — наконец, парень вспомнил, о чем его спрашивали. — Мои имя Гор! Гор!

Он еще долго повторял свое имя вслух и про себя, пока наконец, не осознал, что голос Бога уже не звучит в его голове. Однако, Гора совершенно не обескуражило это.

— Боги обратили на меня свою милость! — словно пьяный Гор метался по своей импровизированной тюрьме, пугая смотрящих с веток деревьев птиц, поднимая фонтаны брызг. — Боги знают мое имя!

Теперь то, когда с ним заговорили Боги, он был твердо убежден, что его, сына самого обыкновенного мечника, убогого калеку Боги избрали для чего-то особенного, значительного. Гор даже в своих фантазиях не мог помыслить, для чего он мог им понадобиться. «Значит, что-то во мне Боги разглядели..., — он словно чужие разглядывал свое худые руки и ноги, тело с просматривающимися ребрами. — Я не такой здоровый, как Бурей (парень из его села), и не такой хитрый как его дед, и не умею обращаться с оружием, как баронская стража... Что же во мне такого есть, что привлекло самих Богов?».

В конце концов его метания закончились закономерно. Окончательно обессилевший от по настоящему безумных событий последних дней, Гор облокотился на склон и тяжело задышал. Эйфория ушла с последними силами и ему стало еще хуже. Все тело словно одеревенело; ноги и руки налились свинцовой тяжестью. Сил не было ни рукой ни ногой пошевелить.

— Видно, не сильно я нужен богам..., — пробормотал он с кривой улыбкой, когда перед ним так ясно замаячила перспектива сдохнуть в этом овраге. — Что же теперь делать?

Гор поднял голову и … замер. Перед его глазами словно зажглось небольшое солнце, которое сразу же погасло.

— Производиться расчет оптимальной траектории..., — в голосе зазвучал голос Бога и перед глазами парня повисла зеленоватая голограмма. — Вес -64 кг... Уровень физической активности — 23%... Доля необходимых энергозатрат — 761 барр... Расчет оптимальной траектории произведен.

Юноша с трудом верил своим глазам. Повисшая перед ним нематериальная картинка (он даже не удержался и попытался потрогать ее рукой) представляла собой настоящий путь наверх, к столь желанной свободе.

— Боги..., — пробормотал Гор, ставя босую ногу на торчащий едва заметный в темени, накрывший овраг, осколок валуна. — Спасибо! — первая подсказка на картинке, ярко мигнув, погасла и следом ярко засверкала следующая — длинный змееподобный кусок корня. — Спасибо!

То, что еще несколько минут назад, ему казалось немыслимым, сейчас представлялось если не легкой прогулкой, то уж точно не подвигом. «Я просил и Боги дали мне настоящую карту! — восторженно бормотал про себя Гор. — Они не бросили меня умирать в этой яме!».

— Спасибо, — еле слышно прошептал он, тяжело переваливаясь через край оврага и оказываясь в нескольких десятках метров от тянувшегося тракта. — Я все-таки выбрался... Боги, благодарю вас, где бы вы не были..., — он не обращая на грязь перевернулся на спину и счастливо засмеялся — засмеялся так, как мог смеяться человек, только что избежавший тяжелой и мучительной смерти. — Ха-ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Значит, в этой зловонной дыре я не умру... Теперь бы еще пожрать.

ФИКСИРУЕТСЯ КРИТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ ЭНЕРГЕТИЧЕСКИХ РЕЗЕРВОВ ОРГАНИЗМА... СТАТУС — КРАСНЫЙ... ПРОИЗВОДИТСЯ ОЦЕНКА … КОЛИЧЕСТВО БЕЛКА ...КОЛИЧЕСТВО ЖИРОВ... КОЛИЧЕСТВО УГЛЕВОДОВ... ОЦЕНКА ДАЛЬНЕЙШЕГО РАЗВИТИЯ СОБЫТИЙ … ПРОГНОЗ — НЕБЛАГОПРИЯТНЫЙ... ПРОИЗВОДИТСЯ СКАНИРОВАНИЕ...

Вновь зазвучавший в голове Гора голос уже не вызвал столь диких эмоций, как в первый раз.

— Направление — северо-восток! Количество живых существ — 14! Пригодность для восстановления организма — относительная! — Боги настойчиво повторяли одно и тоже. — Направление — северо-восток! Количество живых существ — 14! Пригодность для восстановления организма — относительная!

Улыбнувшийся парень сразу же вскочил на ноги, забывая о своей слабости. Он словно породистая ищейка поднял голову в сторону ветра и шумно вдохнул воздух в ноздри. Боги указывали ему путь и он не должен был их подвести...

Обнаженный парень (последний кусок тряпки на своих бедрах он потерял еще тогда, когда валялся в овраге) повернулся на северо-восток по тракту и начал, медленно набирая скорость, бежать. Случайный наблюдатель (если бы такой каким бы то ни было странным способом оказался в этом самом месте и в это самое время) мог бы к своему ужасы увидеть, как по превратившейся в болото дороге каким-то неимоверными скачками бежит черно-белое существо, от которого в разные стороны разлетаются брызги.

Вдруг в какой-то момент черно-белая фигура ускорилась, словно под ее ногами было не жидкое и засасывающееся месиво, а твердое покрытие.

— А-а-а-! Помогите! — до слуха Гора донесся приглушенный звуками леса и затихающего дождя крик. — Помогите! — в нем было столько отчаяния, что парень припустил так сильно, как только был способен. — А-а-а-а-а! Слышит, кто-нибудь меня!?

До ближайшего поворота, после которого тракт делал резкий крюк обходя болото, Гор буквально долетел. Перепрыгнув через упавшее монстрообразное дерево, он практически вылетел на дорогу.

— А-а-а-а-а! — в нескольких десятках метров от него, у самого края дороги, спиной к высокой сосне, стоял невысокий плотный мальчишка, еще юнец. — Помогите! — он вертел длинным кинжалом перед носом довольно крупного волка, который приглушенно рыча и скаля желтоватые клыки следил за каждым движением мальчика. — Помогите!

ФИКСИРУЮ АГРЕССИЮ... КОЛИЧЕСТВО ПОТЕНЦИАЛЬНО ОПАСНЫХ ОСОБЕЙ — 14... Искусственный интеллект в доли секунды просчитал ситуацию и начал непосредственные манипуляции с организмом своего носителя... Надпочечники Гора начали резкий выброс адреналина... В разы подскочил пуль сердца... Кровь словно испепеляющая лава с огромной скоростью понеслась по артериям организма... Резко повысилась проводимость нервны импульсов...

В какой-то момент стоявший перед стаей обезумевших от голода волков, Гор осознал, что окружающий его мир замер. Еще мгновение назад качавшиеся от ветра ветра деревьев застыли, словно был сильный мороз. Замер и махавший кинжалом мальчик, и обходившие его с боков пара волков...

Ни сколько не сомневаясь, что все это дело рук помогавших ему Богов, Гор бросился вперед. Стоявшие на его пути матерые самцы отлетали от него словно мешки с сеном. Здоровенные по несколько десятков килограмм волки падали в грязевую жижу с переломанными хребтами и выкрученными скалящимися головами.

ОПАСНОСТЬ! КРИТИЧЕСКИЙ УРОВЕНЬ АДРЕНАЛИНА! ФИКСИРУЮ НАРУШЕНИЯ СЕРДЕЧНОГО РИТМА!

Гор метался прямо посреди стаи, набрасываясь на животных словно сам был зверем. Голыми руками он отрывал волчьи конечности, разрывал пасти.

ОПАСНОСТЬ! ФИКСИРУЮ ОСТАНОВКУ СЕРДЦА!

В последние секунды перед тем, как отключиться Гор успел зубами вцепиться в горло вожаку стаи и почувствовать вкус горячей солоноватой крови...

Произошедшее дальше он уже не видел. Не видел и того, как тяжело дышавший от пережитого шока малец громко рыдал перед трепом какого-то мужчины; как он пытался вытащить за ноги Гора из грязи на пригорок; как пытался привести его в чувство...