Сказка на троих

Сказка на троих

1. Вызов

— Все великие магистры уже собраны мой государь, — доместик Лаврентий как всегда докладывал по-военному кратко.

— Даже Слуги Панкратора?

— Они явились все и раньше всех!

— Лаврентий, я не хочу знать о том, каким способом ты заставил их участвовать в том, что они считают мерзостью. Но все-таки, скажи мне честно...

— У них не было иного выбора. Не беспокойтесь мой государь, эти люди не претерпели никакого ущерба.

Лицо Лаврентия, когда он докладывал о выполненном поручении, обычно не выражало никаких чувств. Но сегодня он слегка изменил своим привычкам. Кесарь Пантелеймон, хорошо знавший своего соратника, сумел уловить в тоне докладчика едва заметную иронию. Посторонний человек все-равно ничего бы не заметил. Но те, кто близко знал Лаврентия, прекрасно поняли бы: лучше не спрашивать его о том, каким способом он склоняет людей к согласию. Впрочем и посторонние люди не станут подвергать себя ненужному риску, задавая ему вопросы. Вся Кесария знала его знаменитую фразу: "Вопросы здесь задаю только я!" Произносил он эти слова всего один раз, но этого хватило надолго. Не было у него привычки повторять одно и то же несколько раз. Непонятливые быстро убедились в том, что по второму разу доместик ничего говорить не станет. Зато его подчиненные из Тайного Сыска доходчиво объяснят глупцам всю пагубность их заблуждений. Пять лет тому назад, знаменитый на всю Гесперийскую Кесарию философ Агафон Варвариск с горечью сказал своим ученикам: "Мы до сих пор благополучны не в силу собственных заслуг, а исключительно по недосмотру доместика Лаврентия". Фраза эта тоже стала широко известной, но раньше всех о ней узнал сам Лаврентий. Его с ней ознакомили очень быстро, прежде чем даже кончилась та самая пирушка у Варвариска. Потом все удивлялись тому обстоятельству, что философ не испытал ни малейшего ущерба за свой дерзкий язык. По столице даже поползли неприятные для Агафона слухи и сплетни. Глупцы! Уж кесарь Пантелеймон мог точно сказать, что мелкая мстительность была не в характере главы Тайного Сыска. Слишком много серьезных забот взвалил он на свои плечи и отвлекаться на чью-то пустую болтовню ему было некогда. Какое дело ему до чужих слов, которые к тому же далеки от настоящей крамолы? Есть заботы и важней. Например, Тьма Восточная. Именно она и беспокоила правителей стран Благословенной Ойкумены больше всего. Подходило к концу время относительно благополучной жизни. Обыватели этого пока не понимали, но прознатчики Тайного Сыска уже били тревогу: в Сердце Тьмы началось подозрительное шевеление. Ее слуги, которые еще недавно пребывавали в жалком состоянии и погрязшие во взаимных склоках, вдруг взялись за старое. Пока еще Держава Тьмы слаба, но рост ее силы уже начался. Не позже, чем через одно поколение она будет в состоянии вновь бросить вызов Благословенной Ойкумене. А эта самая Ойкумена сейчас переживает не лучшие времена. Начать с того, что сама Кесария не та что прежде. С каждым годом все трудней становится поддерживать единство державы. Да что там говорить? Нынешние Окраинные Королевства — это бывшие провинции Гесперийской Кесарии. В свое время наместники этих провинций решили, что можно править этими землями не оглядываясь на Метрополию и не считаясь с приказами кесарей. Пару поколений в Кесарии бушевала гражданская война. Половину провинций удалось удержать в своих руках, но зато другая половина добилась вожделенной независимости. Конечно, уйти до конца из под влияния метрополии новым королям не удалось. Там по-прежнему была в ходу кесарийская монета. Гесперийский язык оставался языком общения между городскими жителями разных стран и пока что не сдавал позиции местным языкам, на котором говорили исключительно селяне. Слуги Панкратора, окормлявшие жителей Окраинных к Королевств, по-прежнему признавали главенство Кесарийского патриарха. И даже королевские маги, которые всегда относились неприязненно к панкратианам, не спешили рвать отношения со ни столичной Академией, ни с Магистериумом.

Тем не менее прежний мир менялся не в лучшую сторону. Стратиг Виссарион давно уже жаловался на то, что силу армии и флота невозможно сравнивать с тем, что было в прежние времена. Но как вернуть прежнюю мощь, он даже не представлял. Во всяком случае военный поход в сторону Сердца Тьмы он считал слишком опасной затеей. С этим Пантелеймон был согласен. Даже тогда, когда Гесперия была в зените своей славы и мощи, походы против Восточной Тьмы были не просто опасным, а даже и гибельным занятием. Это вам не с гебрами воевать. Сколько раз пытались лучшие гесперийские полководцы завоевать богатые восточные земли и тем самым навеки устранить угрозу ответного завоевания. Все было тщетно. Огромные расстояния, суровый климат, пребывающее в дикости население и несметные полчища врага раз за разом срывали тщательно продуманные планы. А неудачные походы приводили к ответным визитам войск Тьмы.

Сейчас, когда угроза с Востока возникла вновь, Виссарион не надеялся на то, что с ней сумеет справиться даже объединенная армия Запада. Правда, бодрости он не терял и предложил поступить в этой ситуации так, как поступали и раньше прежние кесари: провести обряд вызова Светлого Паладина. Раньше это приносило успех. То, с чем не могли справиться армии, справлялись вызванные магами из потусторонних миров Светлые Паладины. Как это у них выходило, никто не знал. Редко кто из них выживал после совершения подвига. А про приключения выживших ходили такие нелепые байки, что любой разумный человек не склонен был в них верить.

Проводив кесаря до входа в Обрядовый Зал, Лаврентий не стал входить внутрь помещения и остался ожидать своего повелителя за дверьми зала. Каким бы влиятельным человеком он не был, но были во дворце места, куда вход даже ему был заказан. Вошедший же в зал, молча ответил на положенные по этикету приветствия собравшихся здесь магистров и прошел к стоящему на возвышению креслу. Сидеть и наблюдать за обрядом Вызова Паладина предстояло долго. Постаравшись устроиться в кресле поудобней он подал знак:

— Можно приступать.

С этого момента собравшиеся вокруг алтаря магистры из Академии приступили к ритуалу. Магистры же Панкратора, вместе со своим патриархом выстроились полукругом позади магов, готовые в случае чего, подстраховать их спасительной молитвой на случай, если вместо Светлого Витязя в зал проникнет злой демон. В отсутствии Лаврентия, Слуги Панкратора не сочли нужным скрывать свое истинное отношение к происходящему. На их лицах ясно читалось, что весь творимый обряд они считали мерзостью. Смотреть на все это и впрямь было неприятно. Даже хоровое чтение нужного заклинания производило жуткое впечатление на тех, кто присутствовал здесь в первый раз. Произносимое на непонятном для подавляющего числа жителей Гесперии обрядовом языке, оно само по себе заставляло замереть сердце тех, кто не посвящен в тайну. Но более мерзкое зрелище ожидало зрителей во время второго этапа вызова. Посвященные в тайну служители второго ранга ввели в зал юную деву. Кто она такая, Пантелеймон даже знать не желал. По условиям обряда, дева должна быть не старше четырнадцати лет и не младше двенадцати и быть к тому же невинной. В прежние времена, маги выбирали их как правило из дочерей знатных лиц. Сейчас так поступить было невозможно по многим причинам. В первую очередь из-за падения нравов среди гесперийской аристократии. Найти в их семьях невинных дев в столь юном возрасте было почти невозможно. Так во всяком случае уверяли сами маги. Правда, Слуги Панкратора уверяли, что те просто боятся ссориться с влиятельными людьми. В обителях Невест Панкратора вполне хватало подходящих дев даже из знатных семей. Но тут уже сами панкратиане схватились бы за оружие. Поэтому, где маги нашли эту несчастную девчонку, можно было только догадываться. Скорее всего просто купили на рабском рынке.

"А ведь похоже, что так это и есть. Девочка у нас явно из презренных джудиек! Ну точно джудийка! Тогда понятно, почему Слуги Панкратора не стали упираться, когда с ними поговорил Лаврентий".

Кесарь был абсолютно прав. Лаврентий действительно имел отношение к появлению здесь юной джудийки. Именно его люди сумели проникнуть в дом богатого джудийского ростовщика и выкрасть самую младшую из дочерей. Принесение в жертву джудийки не могло вызвать возражения у панкратиан, даже если бы все узнали о том, что здесь произошло. Кто пожалеет дочь греховного народа, зверски казнивших земное воплощение Панкратора? Скорее всего даже рады будут несчастью, которое постигло ее родителей.

Тем временем обряд шел своим чередом. Судя по застывшему на лице девушки блаженному выражению, ее накануне ритуала опоили каким то дурманящим снадобьем. Вряд ли она понимала то, на каком она находится свете. Ее подвели к алтарю и начали разоблачать. Освободили от одежд, уложили на алтарь и привязали ее конечности крепкими ремнями к вмурованным в камень бронзовым кольцам. Начиналась самая главная часть ритуала.

Вообще то, на этом алтаре, выполненном из цельного куска порфира в виде ложа, чаще всего проводились совсем иные обряды, более радостные. Именно на нем возлежали жены кесарей, когда приходила пора родить потомство. Уже поэтому и сам зал и алтарь в нем, считались величайшими святынями, осквернение которых повлекло бы для виновных жестокую кару. Маги это прекрасно знали, а потому заранее позаботились о том, чтобы жертва не смогла нечаянно осквернить ложе непроизвольными испражнениями. Зато пролитие крови на алтарь было обязательным. Именно это сейчас и происходило, после того, как служители произвели в положенных местах тела несколько надрезов. Кровь вытекала из тела неспешно и дева уходила из жизни долго, не испытывая ни ужаса, ни страданий. Когда жизнь окончательно покинула ее тело, обряд был завершен и присутствующие покинули зал. Сутки спустя, окоченевшие останки были подвергнуты кремации, а пепел был развеян над волнами Лазурного моря. Теперь следовало набраться терпения и ждать явления паладина ко двору. Когда он явится — никто не мог знать заранее. По опыту прежних вызовов было известно, что прийти в этот мир он мог где угодно. Знали также, что будет ему мало лет, поэтому в возраст и в силу он войдет нескоро. Что это будет пришелец из неведомой страны, которая зовется Рушшия. Правда, сегодня в творимое заклинание по требованию Слуг Панкратора было внесено некоторое изменение: витязь должен веровать в Панкратора. Маги с этим легко согласились ибо знали о том, что мало кто из рушшийских паладинов остается в живых. Но даже если и вернется он из похода живым, то никакой выгоды панкратиане из этого не извлекут. Рушшийцы отличались строптивостью переходящей иногда в неслыханное буйство. Пытаться ими управлять, все равно что пытаться успокоить потревоженного в зимнюю пору медведя. Правда и тут был выход. Жадность к богатству рушшийцам была несвойственна, зато к почету и уважению они были неравнодушны. Поэтому кесарю, чтобы не иметь неприятностей в будущем придется наградить героя самым почетным для них способом: выдать замуж за него одну из своих дочерей. Тут правда было одно препятствие: Глафира жена Пантелеймона была бесплодна и детей у них в не было. Сам кесарь не стремился разводиться со своей супругой ибо развод мог привести к ссоре с семейством Исменидов. Но теперь ему придется выбирать с кем ссориться: с богатыми и влиятельными Исменидами или с рушшийским буяном. Были основания считать, что Исмениды тоже не захотят рисковать ссориться с неведомым еще пришельцем. А это значит, что скоро у кесаря появится новая молодая и красивая жена. Тот, кто будет способствовать этому сейчас, сможет в будущем обрести немало существенных выгод.

Вот так, каждый рассуждая про себя о приятном, участники действа и разошлись каждый по своим делам. И никто не подозревал о том, что во все их расчеты и планы вкралась ошибка. Зря они поверили в то, что Исмениды остались в неведении того, что происходит тайком от них за закрытыми дверями.

Сама Глафира не испытывала теплых чувств к навязанному ей мужу. Зато власть и связанный с ней почет любила безмерно. Кто знает, как сложились бы у нее отношения с супругом, если бы ей удалось хоть раз в жизни родить? Но это ей было не дано от природы. Не помогало ничего: ни старания лучших гесперийских, гебрских или урдийских врачей. Не сумели помочь и лучшие маги Кесарии или Окраинных Королевств. В отчаянии, она согласилась принять веру панкратиан, чтобы их небесный покровитель сумел помочь ей в беде. Увы! Ни самые искренние молитвы, ни тщательное посещение служб, ни даже рекомендуемые патриархом посты и бдения ничего не изменили. А время между тем шло и надежд на то, что когда-нибудь она станет матерью, становилось все меньше. Вера в могущество Панкратора увяла в ее душе, а желания остались прежними: любой ценой удержаться у трона. Понимала она, что однажды Пантелея обязательно заставят развестись с ней. Просто потому, что отсутствие законного наследника — это смута! Обязательно найдутся претенденты на престол! И плевать всем будет на то, что претенденты эти будут в отдаленном родстве с Пантелеем. Главное то, что они есть и каждого поддержит своя партия, состоящая из недовольных своим положением авантюристов. А это вовсе нежелательно для большинства представителей высшей аристократии.

В поисках выхода из создавшегося положения, Глафира пустилась во все тяжкие. Раз не помогла ни Светлая Магия, ни Светлая Вера, значит пусть помогают их антагонисты! Как только она приняла это решение, так сразу же женскую половину дворца заполнили всякого рода колдуны, колдуньи и волхвы весьма подозрительных культов. Кесарийцы конечно были люди веротерпимые и приверженцев разных богов у них хватало. Вот только не всякую веру они одобряли. Если дело пахло темным колдовством, закон со всей беспощадностью обрушивался на исполнителей изуверских и извращенских обрядов. Тем не менее такие секты никуда не исчезали. Их адепты уходили в подполье и продолжали дурачить честной народ. И вот теперь, пусть и на короткое время, но приверженкой десятка темных культов стала жена правителя! Внешне она оставалась примерной панкратианкой и творила свои непотребства тайком, но разве шило в мешке утаишь? Служители Панкратора стали нехорошо коситься на нее, после того, как в ее окружении появилась тьма подозрительных личностей. Да и светлые маги что-то заподозрили. Но Глафира на это не обращала внимания. Раз что-то решив, она никогда не отступала перед возникшими трудностями. И хотя толку от темных колдунов пока не было никакого, разгонять их она не спешила. Они не могли помочь ей стать матерью, но владея хоть и слабенькой но магией, могли оказать помощь в борьбе с ее недругами. В чем она недавно и убедилась. Как ни таились маги, готовя обряд вызова паладина, но она имела на той половине дворца свои "уши". Если от кого и удалось скрыть подготовку к обряду, то только не от нее. Доверенный человек принес эту весть не слишком поздно.

— Госпожа! Наш повелитель вместе с магистрами сегодня будут проводить обряд вызова Светлого Паладина.