Братья.
Мишка родился в семье донского казака невдалеке от Луганска. Он всегда знал какого рода-племени и ни от кого это особо не скрывал. Не кичился данным фактом, но гордился, знал своих предков и был уверен, что проживает на землях казачьего Присуда, на своих землях. А в остальном он был самым обычным советским школьником и гражданином страны Советов.
Шли годы. Советский Союз развалился и как-то нежданно-негаданно Мишка стал гражданином совершенно другой страны, незалежной Украины. К тому моменту он подрос и был одним из тех, кто открыто заявил, что Луганск казачья земля, по недоразумению или подлости подаренная русскими друзьями украинским друзьям. Но заявить можно все, что угодно, а сути это не меняло, ибо плетью обуха не перешибешь и расколотый на куски одурманенный казачий народ не смог достойно представить свои интересы во время развала СССР, ни в России, ни в Украине. Вместо признания народом — реестр и обещания службы. Вместо земли — медальки и погоны. Афера удалась.
Со временем Мишка успокоился. Он отслужил в армии, женился, и у него появились дети. Казак трудился строителем, получал зарплату, решал бытовые проблемы и только по праздникам надевал казачью справу, а иногда выезжал с делегациями казаков на Дон и Кубань, где у него проживали родственники. Именно там он был среди своих и втайне, конечно, мечтал, что в свой черед граница между казаками исчезнет, и они объединятся.
Наступил 2014 год. Украина затрещала по швам, и от нее отвалился Крым, а Мишка вместе с другими луганскими казаками, кто еще не скурвился и не позабыл, кто он, понадеявшись, что Россия в беде не оставит, наслушался агитаторов и присоединился к тем людям, кто штурмовал Луганское СБУ. Одно действие потянуло за собой другое, и вскоре Мишка оказался в ополчении. Героем не стал, но воевал справно и за несколько месяцев прошел путь от слабо подготовленного бойца с двуствольным гладкостволом на блокпосту до командира взвода на передовой. А тем временем городок, в котором проживал Мишка, оказался под контролем ВСУ. Казак успел в срочном порядке вывезти в Россию семью, отправил жинку с детьми на Кубань, а сам оставался сидеть в окопах невдалеке от родного дома и ничего не мог изменить.
Наступило затишье, и однажды Мишку посетила мысль навестить свое жилище, где оставались забытые впопыхах документы и кое-какие ценные вещи. Пересечь линию фронта, которая в 14-м году была только на бумаге, не сложно. Мишка сообщил командиру о своем решении, получил "добро" и переоделся в гражданку.
Казак вышел из блиндажа вечером, а уже утром, пройдя по полям и лесополосам, оказался дома. Он открыл дверь родным ключом, вошел и сразу начал собирать вещи и документы. Мишка торопился и делал все быстро. Но вчерашние добрые соседи оказались быстрее. Они позвонили в комендатуру, прибыла группа быстрого реагирования и дом окружили. Оружия с собой у казака не было, и Мишка решил закосить под дурака, сдался и его отвезли на подвал.
Вопросы у дознавателя были стандартные. Где пропадал? Служил или нет в ополчении? Куда уехала семья? Мишка с ответами не мудрил. Был в России, работал на стройке, воевать не хочу. К сепарам отношения не имею. Семья у родственников.
Мишке не поверили. Его стали бить и колотили всерьез. Сломали пару ребер и выбили несколько зубов. А когда он потерял сознание, его бросили в одиночку.
Казак провалялся на бетонном полу сутки. Может больше или меньше. Трудно вести счет времени, когда вокруг темно и периодически впадаешь в забытье. Еды нет, воды нет, все болит, медпомощь никто не окажет.
Потом очередной допрос и пытки, на этот раз били током. Возвращение в камеру и еще сутки одиночества.
Мишка готовился к смерти. Он знал, что соседи знают про его участие в штурме Луганского СБУ и молчать не станут. А вскоре дознаватель получит его личное дело, соберет материал, и Мишку прижмут к стенке. Дальше скорый суд, громкое дело и тюрьма. Но, скорее всего, он умрет раньше. Организм уже не справлялся, еще немного и конец, сказывались истощение и побои.
Размышляя о собственной глупости и постанывая от боли, Мишка пытался оставаться в сознании.
Неожиданно скрипнуло и открылось окошко в металлической двери. Казак решил, что его поведут на очередной допрос, но вместо этого услышал голос:
— Слышь, братка, а ты, в самом деле казак?
— В самом деле, — ответил Мишка.
— Назовись.
Мишка назвал фамилию и станицу. После чего в камеру влетел пакет.
— Я тоже казак, только ты донской, а я из терцев, родители в Киев еще при Советах по работе перебрались, — сказал неизвестный благодетель, помедлил и добавил: — Нас казаков мало осталось. Надо друг другу помогать.
— Верно, — подтягивая пакет, отозвался Мишка.
— Пусть москали с хохлами воюют, а нам с этой бойни выгоды нет. Что одни, что другие. Каждый в свою сторону тянет. А для нас, казаков, здесь интереса нет, пропаганда или принуждение. Меня вот по призыву подтянули. А оно мне надо за хохлов в москалей стрелять? Вот ведь как бывает. Мы с тобой на казачьей земле, а здесь, словно чужие.
— Согласен.
— Я тебе помогу, брат.
— Как?
— Завтра тебя выпустят. За тобой пойдет хвост — начальство хочет узнать, куда и к кому ты пойдешь. Может, к друзьям выведешь, или к схрону с оружием. Какой-никакой, а результат. Они думают, что ты совсем дохлый, не сбежишь. Ты меня понял?
— Да.
— Это твой последний шанс. Другого не будет. Если не сбежишь, тебя к вечеру снова спеленают. Потом конец. Я тебе попробую помочь, приторможу топтунов, отвлеку. Но все зависит от тебя. Соберись с силами и дергай, что есть мочи.
Мишка хотел разглядеть лицо того, с кем разговаривал, и не смог. В коридоре было темно. Однако он ему поверил.
— Удачи, брат, — услышал напоследок Мишка и окошко закрылось.
В пакете оказались бутерброды, вода и обезболивающие таблетки. Мишка подкрепился. Главное — напился, так как жевать было больно. После чего все хорошо обдумал и решил, что незнакомый казак, который оказался на стороне ВСУ и помог ему, не соврал. А даже если соврал, терять все равно нечего, и придется рискнуть.
Ночь пролетела быстро. Мишка закинулся таблетками, боль отступила, и он даже смог немного подремать. А утром его снова вывели, и дознаватель сообщил, что Мишку выпускают. Правда, под подписку о невыезде и подпись под документом, что он не имеет никаких претензий к СБУ.
Мишка подписал все, что ему подсунули. Плевать! Он был в таком состоянии, что был готов поставить свою подпись под любым документом. Только бы выскочить на свет божий, а остальное неважно.
Еле ковыляя, Мишка покинул комендатуру и медленно пошел по улице в сторону дома. Бросил взгляд назад и заметил машину, которая катилась следом. Даже если рвануть дворами, ребята из машины выскочат и догонят. Шансов удрать мало. Только если добраться до дома и попытаться пройти огородами. Но ребята из СБУ тоже не дебилы, наверное, подумали об этом.
Когда казак уже почти добрался до своего двора, за спиной раздался визг тормозов. Перед преследователями резко затормозила другая машина. Началась ругань. Преследователи отвлеклись, и Мишка понял, что отрываться надо прямо сейчас.
Он не знал, кто притормозил слежку. Возможно, ночной благодетель или это случайность. Все это было неважным, а важным было спастись, и Мишка рванул в ближайший проулок.
Откуда только силы взялись. Мишка бежал так, как не бегал даже будучи здоровым. Он петлял по улочкам родного городка и вскоре добрался до окраины, ушел в зеленку и затаился. Мишка отлежался и ночью перешел линию фронта. У первого встречного попросил телефон, позвонил в отряд и за ним приехали.
Дальше был госпиталь и разговор с командиром, который выслушал историю казака и сказал, что верит ему. Но поверят ли другие? Например, люди из МГБ, которое только создается? Он постарается все решить, чтобы Мишке не трепали нервы, но лишнего болтать не стоит.
Командир человеком был опытным, доброволец из России, и для него это не первая война. Поэтому Мишка к совету прислушался и про плен не болтал. Написал, как смог, объяснительную, и наступило затишье. Никто казака не навещал, и он провел в госпитале неделю, а потом еще полтора месяца валялся на квартире у знакомых.
Когда Мишка немного восстановился, он собрался уехать в Россию. Однако сразу не получилось. В подразделении был некомплект личного состава, да и тот, не самого лучшего качества. К зиме казачий костяк первой волны исчез. Кто-то погиб, кто-то заболел или получил ранение, а большая часть казаков, посмотрев на бардак вокруг, сдали оружие и уехали куда подальше. А командиру, который чувствовал, что скоро начнется очередная фаза активных боев, требовались ветераны. Он попросил Мишку остаться и казак не смог ему отказать.
На смену добровольцам и ополченцам первой волны, которые горели идеями и сами рвались в бой, в отряд пришли новые люди. Самые разные. Но в основе равнодушные, и никто из них воевать не хотел, а то ведь и убить могут. Одни пришли, чтобы получить статус и хоть какие-нибудь деньги для прокорма себя и семьи. Другие, чтобы сфотографироваться с автоматом на фоне подбитого украинского танка, или приблудившиеся случайные одиночки из России. А третьим, алкашам и наркоманам, просто некуда было податься. Из этой аморфной банды следовало сделать хоть что-то похожее за боевое подразделение, и ветераны взялись за дело.
За тренировками, стрельбами и муштрой время летело незаметно. После Нового Года отряд более-менее оформился, и хотя формально он назывался казачьим, единственным казаком в нем оставался Мишка. Это его как-то коробило, поскольку он знал, что казаки это народ и не надо инородцам брать на себя то, что им не принадлежит. И однажды Мишка предложил убрать из названия подразделения "казачий". Но бренд стоил дорого, и все осталось по-прежнему. Под "казаков" можно выдоить из России гуманитарку и скудные средства, а ответственности, до поры до времени, практически никакой. А под неизвестный отряд, один из многих, никто и ничего не даст. Логика простая.
Наконец, снова начались боевые действия, и подразделение оказалось под Дебальцево. Героических подвигов Мишка не совершил, дал несколько очередей в сторону прорывающихся из окружения укропов, да и все. Дебальцево оказалось под контролем ополчения, начался сбор трофеев и, проходя мимо подвала, возле которого под охраной молодых бойцов толпились пленные солдаты ВСУ, Мишка, вдруг, услышал:
— Братишка!
Он обернулся на голос и увидел сильно избитого украинского солдата. Мишка его не узнал, но он узнал голос. Это был тот самый казак, который его поддержал и выручил.
Мишка подошел к нему и спросил:
— Это ты?
Ответ был коротким:
— Да.
Больше говорить было не о чем. Сам для себя Мишка сразу решил, что вернет долг, иначе быть не может, и пока вокруг царила неразбериха, пока за пленными не приехал конвой, пока бойцы ВСН зализывали раны и потрошили брошенные ВСУ дома, он надавил на охрану авторитетом и забрал пленного. После чего вывел его на окраину, отдал свою теплую одежду и отпустил.
Прежде, чем разбежаться, казаки несколько минут смотрели один на другого. Они многое могли бы сказать, но понимали все без слов. Пока украинские олигархи со своими русскими друзьями-олигархами загорают на Мальдивах и ведут общий бизнес, а политики играют в хитрые игры и отвлекают народ от внутренних проблем, они оказались по разные стороны баррикад. Один нежданно-негаданно превратился в фашиста, укропа и бандеровца. Другой в сепара, москаля и ватника. Но все это пыль — ветер подует, и ее нет. Главное — они были казаками.
Напоследок Мишка дал брату-казаку номер телефона. Российский. И сказал:
— Как сможешь, позвони.
Они расстались. Мишка вернулся в отряд и на него сразу накинулся командир:
— Где пленный!? Что ты с ним сделал!? Застрелил!?
— Отпустил, — Мишка, которому в этот момент было на все плевать, равнодушно пожал плечами.
— Дурак, — командир раздраженно махнул рукой. — Пшел с глаз моих.
Мишка ушел молча, и о том, что он сделал, вскоре стало известно всем. Бойцы стали коситься на него, словно рядом с ними шпион или враг. А он всего лишь сделал то, что был должен. Снова Мишку вызвал командир и открытым текстом сказал, что последнему казаку в "казачьем" отряде делать нечего. Уже есть желающие позвонить в МГБ, чтобы сдать Мишку, и ему надо убираться. А то ведь подвалы МГБ ничем не лучше подвалов СБУ. И там, и там, методики одни и те же.
Слова командира Мишка воспринял с облегчением. Он сдал оружие, поймал попутку и помчался к границе. А когда он добрался до кубанской станицы, где его встретила семья, запиликал мобильник. Номер незнакомый, но Мишка ответил и услышал голос брата-казака:
— Я выбрался, живой и здоровый. Спасибо, брат. Будем жить.
— Держись, брат, — улыбнулся Мишка, по душе которого разлилась теплая волна. — Прорвемся...
От автора: История на реальном факте. Первый раз я встретился с Мишкой в 13-м году. Второй раз, когда он поведал эту историю, весной 16-го. Имя изменил. Наверняка, я что-то напутал, не так понял или додумал. Но факт остается фактом. На той войне случалось, что казак не стрелял в казака, а помогал ему, даже рискуя собственной жизнью. Почему? Может быть потому, что не все казаки еще стали украинцами, россиянами или кем-то еще, и мы помним, что казаки не сословие, не состояние духа и не каста, а народ и у нас есть наша общая земля, общие традиции, общие предки и общая история.
15.10.17. Сахаров Василий, ст. Терновская.
