Чего не знала Хотон-хон. Часть вторая. Муданг.

Чего не знала Хотон-хон.

(записки Ирмы Гринберг)

Часть вторая. Муданг.

Время бежит, как укушенное. Полгода пролетело, а я и не заметила. Сашка изучает Муданг, перелопачивает сеть в поисках информации и постоянно дёргает Лизу с расспросами. Это ему начальство такое задание дало — поняли, что с этими ребятами лучше дружить. Азамата с Лизой приглашают на Землю, но куда ж они поедут — Лиза беременна, а Азамат планетой управляет. На фотографиях Лизка вся в золоте, платине и брильянтах, а Азамат вообще на ёлку смахивает — на нём-то камушков куда больше навешано. И всё — подарки от благодарных подданных! Обалдеть не встать. Лиза нам с Сашкой, Маськой и внуками постоянно чего-то присылает, я на почту хожу чаще, чем в собственный сад. Одежда, игрушки, вкусняшки всякие... Ну и драгоценности, куда ж без этого. Пришлось в банке сейф снять, а то в доме такую гору золота хранить как-то боязно.

Лилии гарнетские я высадила, так что в саду у меня теперь красотища неописуемая. Даже из новостей снимать приходили. Так-то я их лопатой гоняю (не хватало ещё чтоб эти шакалы микрофона в Лизкину жизнь грязным лапами лазили!), но тут сделала исключение. Конечно, в передаче меня иначе как "мать императрицы Муданга" не называли, но ладно уж, пускай. Зато мой сад теперь на всю Землю прославился, просьбами выслать семена вся почта забита. Ай да я!

Но на самодовольство времени у меня маловато — дел по горло! Азамата я обвязала по полной программе, чемодан битком набит. Хотела уже по почте выслать, но передумала — Сашке муданжцы позвонили.

Я так поняла, они Азамату вроде близких друзей, раньше с ним вместе летали и Лизу в плен захватывали. Теперь, конечно, образумились, поумнели и стали приличными людьми, даже какие-то чины получили. А чтобы Азамата с Лизой поблагодарить, решили отвезти нас к ним в гости. Мы, конечно, враз согласились — Лиза как раз родила, Саша отпуск себе вытребовал, за садом моим подруги присмотрят — можно двигать!

Сперва нас с Земли выпускать не хотели — Сашка всё же особо важный сотрудник, на базах данных сидит, да и я не кто попало — резиденцию ЗС знаю, как свой огородик. Вот тут нам как раз муданжцы и помогли. Тот, кто нас и приглашал — Алтонгирел, кажется, (я его сократила до Алтона, а то никаких сил нет, каждый раз это имечко выговаривать) такой весь из себя губастик, связался с Сашкиным начальством и вежливо спросил, не является ли запрет на выезд для родственников императрицы Муданга враждебным актом? И что б вы думали — через день мне документы прямо на дом принесли, а Сашке вместо отпуска дали командировку — с полной зарплатой и премиальными.

До Гарнета мы добрались без приключений, на "Стриже". Я первые дни немного мандражировала, а потом вдруг как-то успокоилась. Сашка бездельем маялся, семью доставал. А вот как мы пригарнетились — тут и началось веселье. Встречали нас прямо у трапа — целая куча этих самых муданжцев. Все здоровые, как баобабы, ручищи что шпалы, а уж кулачищами можно камни дробить. Сашка как этих верзил вживую увидел, так и припух слегка, да и я сразу прочувствовала, почему они столько лет успешо пиратствовали. Но как только они нас увидели — так и сами прибалдели. Оттранспортировали на корабль со всеми почестями и повезли на Муданг.

До Муданга мы летели недолго, но весело. Меня разместили в той же каюте, где раньше Лиза жила, а Сашку по соседству. Сынуля мой вспомнил детство и облазил весь корабль, да и мне любопытно было. А то ведь, как как нам объяснили, Азамат этот корабль собирал сам. На Земле-то такую штуку без десяти роботов и полсотни рабочих фиг изготовишь, а этот — запросто. Вот это я понимаю — настоящий мужик.

Муданжцы вокруг нас прямо отплясывали, стоит о чём-то попросить — уже тащат. Сашку даже кораблём порулить пустили. Я тоже хотела, но Алтон не позволил. Не запретил, конечно, (я его всё равно не понимаю) но такую несчастную рожу скорчил, что я его пожалела. Вообще, странный он какой-то. Остальные его вроде как слушаются, хоть он и не капитан. (Капитан у них слегка помоложе будет, а в помошниках у него родной брат ходит. Очень похожи, только у одного волосы короткие, а у второго ого-го какие патлы!) Держится, опять же, как-то настороженно, будто я его покусаю. И Сашку обо мне расспрашивал. А на буке у него заставкой — фотография Лизы с Азаматом. Та самая, где они на диване за куколку дерутся. Чудеса, право слово!

Приличного космопорта, с залом ожидания, рестораном и справочной, как на Земле или Гарнете на Муданге нет — звездолёт сел прямо на какую-то горную вершину. Сооружений никаких, считай, нет, только канатная дорога и навес от дождя. Сашка полез выяснять, неужели и пассажирские корабли так же приземляются, так его сначала просто не поняли — здешние в космос просто так не летают, а туристов здесь из-за джингошей не водилось. Нас запихали в кабинки этой самой подвесной дороги, и мы поехали. Я полпути вниз так и сидела с закрытыми глазами, пока Сашка Лизу вызванивал, только когда мне сказали, что земли метров пять осталось, глаза открыла. И сразу полезла окошко открывать — прямо по стенам кабинки такие роскошные клёны с лиственницами шаркали... Сашка в меня вцепился как клещ, чтобы я не вывалилась, но зря — окна не открывались, жалость какая!

Наконец кабинка опустилась до земли, и мы с сыном выползли наружу. И первое что я увидела — Лиза! Живая, здоровая, слегка располневшая (небось, после беременности ещё не отошла), и вся прямо сияет. Я её схватила, обняла, расцеловала — ну, наконец-то! Целых десять месяцев родную дочь не видела!

Пока мы обнимались и целовались, народу набежало, ужас! Одни мужики, женщин раз, два и обчёлся. Все такие здоровые, ну да к этому я уже привыкла. А самый здоровый, ясное дело, стоит рядом с Лизой. Подманила я его поближе, обняла, расцеловала, внука потребовала — а вот фиг мне! Четыре часа лёту. Ну уж нет, хватит с меня высоты на сегодня, завтра поеду. Да и то сказать, пока мы со всеми тут не перезнакомимся, никто нас никуда не пустит. Нас представляют Арону, брату Азамата, смешному кучерявому красавчику Эцагану, и ещё кому-то, мне уже не до имён — кланяться на муданжский манер с моим-то бюстом не шибко удобно. Наконец, мы вырываемся из толпы и идём гулять по городу. Толпа топает следом.

По дороге у меня глаза разбегаются. Деревья, кусты, цветы — всё новое, неземное, даже трава и то декоративная! Правда, поближе подобраться не получается — у меня на пути как из-под земли с непреклонным видом вырос Алтон. Лиза, хихикая, объяснила, что он меня по ней равняет. Бедненький, задолбала она его, небось, по полной программе.

Наконец, нас занесло в совершнно невероятный трактир — на вид прямо огромаднейшее черепашище. Внутри никого, только нас и дожидались. Накормили-напоили на славу! Сперва-то нам вместо нормальных чашек попытались принести какие-то напёрстки, но Азамат это пресёк, и нам таки выдали нормальные пиалы, я и дома чай из таких пью. Сашка исполнил свою миссию — пригласил Азамата на Землю, но тот отказался. Ну и правильно, а то уведут ещё у Лизы мужа — оно мне надо?

Во дворце — тоже ничего себе хибарка — я так прямо спать и завалилась. Но проспала недолго — что-то там упало и меня разбудило. Вышла посмотреть — а там Лиза с мужем перед Сашкой в парадной одежде красуются. Красотища, конечно, неимоверная, вышито-украшено так, что глаз не отвести, но и мы кой-чего можем! Так что весь остаток вечера Азамат примерял мои подарки.

Назавтра Лиза потащила нас с Сашкой на базар. Всю дорогу бухтела, что приличные женщины на Муданге в штанах не ходят. Я только отмахивалась — не люблю я юбок, и собой ни одной не взяла. И всё было хорошо, пока я панамку не потеряла. Не прошло и трёх минут, как меня заметили, опознали, и закидали подарками. Мне впихивали шнурочки, платки, сапоги, ларцы, платья, заколки, камни, золото и даже книги! Ужас, мне одной этого даже на тачке не утащить! Сашка давно удрал куда-то на другой конец базара, а Лиза научила меня говорить всем "йиб ирихун" и тоже сбежала.

Когда появился ещё один муданжец, я и не поняла. В том гаме я бы и мамонта не заметила. Да и вообще, ещё один здоровенный мужик в толпе других здоровенных мужиков как-то не выделяется. Я уже запуталась, сколько их тут столпилось и вместо "йиб ирихун" давно говорила "иерихон". Но вот когда он заговорил, я на него внимание обратила. Сам здоровенный, волосы белые, в бороде какие-то камушки вплетены, нос как у орла — в общем, морда лица вполне ничего себе. Правда, общий вид какой-то помятый, как у больного. Но при этом весь из себя решительный и сердитый. Подошёл ко мне и давай чего-то бухтеть. Да так сварливо и раздражённо, словно я ему мозоль отдавила. И грубо. Я хоть слов и не понимаю, но когда хамят — нутром чую. Ну, думаю, я тут мать императора или кто? Сцапала с ближайшего прилавка какой-то фрукт вроге фиги и запихнула ему в пасть.

Мужик аж позеленел. Стоит, фигу вместе с кожурой пережёвывает, а в глазах изумление, как у того репортёра, которому я месяц назад камеру лопатой разбила.

Тут остальные набежали. Тарахтят, кто по-своему, кто на всеобщем, разъясняют. Мне-то без разницы, я и на всеобщем ни бум-бум, а о муданжском и вовсе, но пару слов всё же уловила. Имя родного зятя не узнать — вот стыд был бы! Наконец до меня дошло. Этот скандалист — отец Азамата, а ругался он из-за моих джинсов.

— А-а-а, — говорю прожевавшему дядьке, — так ты батя Азамата!

Тот неуверенно кивает. Я немного подумала, и решила сделать человеку приятное. Заскочила в ближайший шатёр, нацепила юбку пошире (прямо поверх джинсов, а то все ляжки сотру) и заставила его меня сфоткать. Арават (это его так зовут) побухтел, но согласился. И даже вместе со мной снялся, хотя и рожу скорчил, будто я ему не фигу в рот запихнула, а лимон. Потом он попытался удрать, но от меня ещё ни один мужик не уходил! Так что уже через пять минут Арамат был схвачен, скручен, нагружен моими сумками и затащен в ближайшее кафе. Посидели мы с ним душевно. Я болтала, расхваливала его сына и планету, а он молчал и пил какую-то фигню типа водки. Потом затащил мои вещички в машину и удрал, перекинувшись парой слов с Алтоном.

Мы уж ехать собрались, как Алтона какой-то дедок заприметил и позвал. Пока они там болтали, я из машины вышла ноги поразмять и завернула в ближайший переулочек. И вдруг услышала сердитые вопли. Слов я, понятно, не понимаю, но если это не мат — значит, я ничего не знаю в этой жизни.

Подошла поближе — местные ругаются. Двое здоровых мужчин стоят нос к носу и рычат друг на друга. Один молодой, рыжий, на голове прямо как костёр разведён, физиономия нахальная, весь в бусах и камушках. И одет ярко, во всё зелёное и пёстрое. Второй — постройнее и повзрослее, навскидку чуть постарше меня, волосы тёмные, лицо умное, пальцы тонкие, как у музыканта, и одежда вся синяя с красным.

Рыжий не говорил, прямо рычал, даже слова разобрать трудно было. Брюнет только оправдывался. У него голос был повыше, чисто комариное зудение.

Я уже уйти хотела — взрослые люди, сами разберутся, — но тут услышала имя дочери! Ноги меня сами собой вперёд понесли. И вовремя — рыжий уже брюнету под дых заехал. Так, думаю, щас на моих глазах этот хулиган музыканта пришибёт, и останется Муданг без интеллигенции.

Набрала я воздуха в грудь побольше, да как рявкну:

— А ну, прекратить безобразие!

Эти двое аж подпрыгнули. Рыжий на месте крутанулся, у брюнета глаза стали с местную монету. Уставились на меня, как на чудо заморское, весь запал куда-то исчез.

— Так, — говорю, — что здесь происходит? И не стыдно вам, молодой человек?

Эти двое на меня смотрят так, словно живую женщину впервые увидели, и вдруг рыжий как подпрыгнет!

— Лиза? — спрашивает он как-то изумлённо.

Я только головой помотала.

— Ирма, — говорю, и тычу себя в декольте — чтоб наверняка поняли.

Эти двое переглянулись.

— Умукх, — говорит брюнет и кланяется по-местному.

— Ирлик, — заявляет рыжий и тоже кланяется. А потом вдруг выпаливает целую тираду слов на двадцать, я только и разобрала "имгичи", "Лиза", "Азамат" и "Земля".

— Ага, — спрашиваю, — ты что про Лизу говорил?

Эти двое начали чего-то объяснять, руками размахивать, а потом брюнет взял палку и принялся фигурки в пыли рисовать. Целый комикс получился. И я всё как-то сразу поняла.

Этот самый рыжий Ирлик — какой-то известный хулиган, который всех вокруг так разозлил, что его в подземную тюрьму засадили. И сидел он там, пока его Лиза не выпустила. Ирлик на радостях сотворил что-то такое, за что его вроде как простили, но зато сам он никого не простил и решил всем своим врагам рёбра пересчитать. Ну и ясное дело, Умукх ему первым под руку попался. Ирлик как раз выбивал из него на извинения, а Умукх извиняться не желал и требовал независимого судьи. Азамата, который как раз сегодня всех судит, они подключать не желали, зато подумывали обратиться к Лизе.

Вот тут я и появилась, аки ангел небесный. Так что теперь мне и решать, что эти типы теперь делать будут — бить друг другу морды или взаимно извиняться.

Подумала я немного и решила.

— Ты — в Ирлика тыкаю, — виноват был?

Он глазами хлопает. Я жестами показываю на рисунок, на него, корчу страшные морды и объясняюсь на всех языках. Доходит. Долго думает, в затылке чешет. Потом неохотно кивает, но жестами показывает, что половина — враньё.

— Ага, — говорю им. — Значит так. Ты, — Ирлику, — можешь каждому из тех, кто тебя в яму сажал, один раз врезать. Один! Понял?

И на жестах то же самое. Он радостно кивает, тоже один палец показывает. Сначала мне, указательный, потом Умукху, средний.

— А ты, — говорю Умукху, — больше его за то же самое не гоняй. И вообще, дружно живите! Что за детский сад? Ну-ка, пожали друг другу руки!

Не понимают. Ладно, хватаю их сама без лишних слов, руку в руку вкладываю, трясу. И добавляю, как Лиза учила: "Йиб ирихун".

Эти двое прибалдели. Уставились сперва на меня, потом друг на друга, потом себе на руки... Неожиданно рыжий Ирлик сжал кулак и вроде бы собрался врезать Умукху, но в последний момент остонавился.

— Хойх, — медленно говорит он. Даже не дёрнувшийся чтобы защититься Умукх задумчиво кивает.

— Хойх, — подтверждает он. Я смотрю, как они внимательно изучают друг друга и вдруг понимаю, что кто-то (Алтон, кто ж ещё) давно уже меня выкликает. Торопливо машу обоим спорщикам на прощание и убегаю.

По пути обратно в Азаматов дворец я размышляю, рассказывать ли Лизе о том, что я наворотила. Наверное, не стоит — если они с этим Ирликом такие друзья, то он сам ей всё расскажет (или выскажет), а если приврал — тем более ну его. Тут я вдруг замечаю совершенно дивный куст каких-то местных роз и требую остановить машину на предмет набрать веток. Пока мы добираемся до дома, я уже напрочь забываю о муданжских чудиках.

Назавтра мы-таки летим на Лизину дачу. Двумя машинами — нас набралось аж десять человек, считая пилотов, Лизину ученицу, её подругу Яну и Алтона с Эцаганом. Мы с Сашкой щёлкаем на камеры пейзажи, живность и прочие достопримечательности Муданга, Азамат чего-то объясняет про местные легенды, но мне не до этого — очень уж красиво. К тому же акцент у него чисто кавказский, так что краем уха понять, что он там толкует, довольно сложно. Наконец он оставляет меня в покое, вызваниет по буку мою маму и начинает урок русского. Я еле сдерживаюсь, чтоб не заржать в голос — очень уж забавно выглядит этот амбал, которого сурово отчитывает моя родительница.