Сорняк - 2

В истории человечества отнюдь не редки случаи когда сорняки становились основными культурами со временем заменяли их.

В первом веке Плиний Старший писал, что рожь возделывается на севере, но "хлеб из ржи плохого качества и может служить только для утоления голода. Мука ржаная темная, тяжелая... в высшей степени противная для желудка"

Культурная рожь произошла из сорняка, засорявшего когда-то посевы озимой пшеницы. В суровых условиях северных районов пшеница оказалась менее устойчивой к холодам, чем сорняк - дикорастущая рожь. Постепенно в этих местах он вытеснил неженку пшеницу.

Сорняк - 2

Пролог.

Жара, белое солнце снова висит высоко в зените щедро даря свое тепло раскинувшейся по левую руку степи. Справа, с реки, изредка дует прохладный ветерок. Не так часто как хотелось бы, но все же лучше чем ничего.

-Эй, стой! — Мишка отпустил деревянную палку служившую ручкой и утер тыльной стороной ладони пот со лба, — Давай меняться...

Тянувшие длинную палку-дрын бабы мигом отпустили поперечины и чуть ли не повалились в стороны, только грозный окрик Ура не позволил им сделать этого.

-Идите вон к реке... там... — что делать "там" он договаривать не посчитал нужным. Охотник подошел и принял у Миши широкую палку служившую ручкой. С реки уже подходила другая группа женщин освежившихся и отдохнувших на берегу. Они без особой радости, но и без недовольства, ненужного охания и стенаний навалились на поперечины на дрыне и медленно потянули плуг за собой.

"Весенний день год кормит", припомнил Мишка никогда не ассоциировавшуюся с самим собой поговорку. Он окинул взглядом вспаханное поле целины густо усеянное клочками перевернутой травы — пахали то второй раз. Посмотрел в спину удаляющемуся Уру с силой удерживающего вихлявший в земле плуг, который тянула упряжка из баб. Усмехнулся про себя и тоже пошел к реке. Нужно было ополоснуться, смыть пот и положить на ветерок сушиться кожаные портки и обмотки для ног. Иначе к вечеру все натрет к чертовой бабушке и завтра ему эти сельхоззанятия покажутся адом. Хотя и сейчас они с раем ничего общего не имели и совсем на него не походили. Уж не в представлении Миши так точно.

Так уж получилось, что из-за похода на племя волков основную посадку бобов в мягкий после спада воды грунт Мишка успешно пропустил. А когда вернулись и притащили с собой больше чем четыре десятка дополнительных ртов то, как это ни странно, в рационе рода появился сильный перекос в белковую пищу. Даже с учетом того что уже посаженных бобов на всех не хватило бы. И вроде это даже не проблема, мясо пока есть, а новое охотники добудут в летнюю большую охоту когда говы пойдут на север спасаясь от летней жары и в поисках зеленых пастбищ с сочной, не выгоревшей на солнце травой. И есть то его несомненно можно много и с удовольствием. Но... мясо это мясо... Хранить его здесь кроме как основательно провялив не умеют, а на солонину раньше просто не хватало именно самой соли. Сейчас конечно она есть, после зимнего торга-то... Да Гото еще привез часть платы за железо. Но насолить в достатке мяса на весь внезапно выросший род этого совсем не факт что хватит. И придется весь остаток времени до зимней охоты трескать провяленные до твердости доски "мясные чипсы". Оно конечно пару раз в неделю может быть и неплохо совсем, даже наоборот — деликатес. Но вот жрать их постоянно удовольствие своеобразное. А что делать? Мясо до наступления холодов в сыром виде не сохранишь... А прокормить всю толпу обычной охотой конечно можно, но геморройно — много труда для охотников, а результат не факт что успешный. И вообще, кто этим будет постоянно заморачиваться, когда есть такой прекрасный способ оптовой добычи как большая охота? Нет, конечно охотники ходят в степь постоянно и редко когда возвращаются пустыми, но это больше для себя, чем по необходимости.

А вот бобовые хранятся не в пример прекрасно. В больших глиняных горшках, куда их просушенных пересыпают после уборки, могут лежать не один год. И едятся они очень даже не плохо, в особенности с разваренными кусками вяленки, да приправленные топленым жиром и сушеными травками и корешками... Поэтому чем их больше — тем лучше и оставшегося количества явно не достаточно. Но, как говорится, жизнь внесла свои коррективы. Местные сельхозтехнологии подразумевали любые посадки сразу после разлива реки в мягкую землю, на которой еще не успела прорасти ковром ярко-зеленая трава. Сейчас же эта трава была почти по колено и с каждым днем продолжала расти вовсе не думая останавливаться. А вот в местах разлива уже колосились ярко зеленые бобовые стебли, и травы там было куда как меньше, не то что чуть повыше в степи. И для всех в общем-то было очевидно, почему бобы следует сажать именно туда куда сажают. Но Мишка то знал как сделать землю относительно мягкой, пригодной для посадок, превратить этот бесконечный зеленый ковер в поле чернеющее на солнце...

Именно поэтому когда он предложил засеять оставшимися для еды бобами прилегающий к холму участок степи, который никогда в принципе не заливался, на него все, даже Туя, смотрели откровенно "косо". Мишка на это не расстроился, даже наоборот получил заряд энтузиазма. Уговорил Тауку отправиться с ним на плес куда в половодье нанесло множество обломков деревьев в поисках подходящей коряги. А потом, провозившись пол дня и найдя подходящий ствол обхватом чуть больше чем в ладонь с обломком толстого сука, и притащив к горну принялся обравнивать его топором. Прежде всего снял кору и заровнял места мелких сучков. Затем с помощью других деревяшек наметил отвал, закрепил все как мог, для верности обмотав вымоченными ремешками, и положил в тень на просушку. Сам же пошел забирать те крестовины, что сделал вместо шлемов Тауке и Уру. Нужно было сковать железную насадку-резец иначе вся эта конструкция долго не продержится. Угля правда не было, но что делать... Зато были дрова причем в довольно большом количестве. Да сырые, да за ними надо плыть на плес, а затем еще и тащить к себе. Но они были и их было много. Для суррогатной перековки вполне должно было хватить. Тем более что-то особо сильно изменять Миша не собирался: обод планировал убрать, а саму крестовину тупо обить по форме плуга с импровизированным отвалом. В оставшееся место набить то, что останется от обода... На деле все получилось несколько сложнее... Хотя за три дня, с горем пополам, он управился, правда зарекся когда-либо еще использовать сырое дерево и вообще дерево, а не уголь в кузнечных целях. Потому как получилось, что несмотря на все свои усилия он ковал железо горячее, так что вполне ожег оставить может, но вот практически по холодному. Матерился, плевался, но ковал, потом точил передний край... В итоге насадив на плуг железную насадку он еще день мастерил поперечины на дрыне.

Изначально он планировал впрячь в него мужчин-охотников, потому как в способности овец тянуть его за собой сильно сомневался. И неожиданно для себя нарвался на полное непонимание... Зачем работать охотнику если в роду теперь есть столько баб? На недоуменные взгляды мужчин осталось только развести руки. Ну конечно, как он мог и подумать то о другом... Мишка тогда только пожал плечами и добавил еще пару поперечин. Женщины тут хоть и готовы с радостью выполнять функции ломовой лошади, но все же гораздо слабее и мужчин, и, что характерно, этой самой лошади.

И вот теперь они занимались распахиванием целины. Уже в самом процессе Миша понял, что не так уж местные и были неправы когда смотрели на него как на полоумного. Слой дерна возле подножья холма, который он намеревался без особого труда вскрыть, оказался почти в ладонь, под ним шло еще несколько слоев перегноя и корневых остатков. Ну это ладно... А вот когда отошел на метров сто вглубь степи, дерн стал такой, что на глубине в пол метра еще совсем и не заканчивался. Мишка тогда споро вернулся обратно и принялся пахать то, что хоть как-то получалось. И вот все это вскрываться, подрезаться и отваливаться в сторону отнюдь желанием не горело. Пока тянули первую борозду со всех сошло пота как не всегда сходит при целом дне бега по степи. И это при том, что зачастую в плуг впрягался и он сам, и Таука, и Ур вместе. Бабы так вообще еле держались на ногах... А потом прошлись еще раз, потому как то, что получилось никак не походило на то, что в Мишкином понимании должно было получиться. Так и пошло — пахали каждую борозду по два раза. Потом возвращались к началу и начинали маяться снова... К концу первого дня из "пахарей" на ногах остались только те, кто в непосредственно вспашке участия не принимал, а так, стоял в сторонке и наблюдал. То есть большинство мужского населения поселка. И только на второй, когда начали от уже от подсохшего и вспаханного участка, начало получаться что-то более или менее похожее на то, что Мишка представлял себе в голове. Только тащило бревно теперь в два раза больше человек чем планировалось изначально.

Ряд за рядом стала заметна вытянутая линия перевернутой, чернеющей под жарким солнцем земли. Как ни печально, но несмотря на массу усилий работа шла откровенно медленно. Охотники, что Ур, что Таука, присытившись трудом землепашца за первые пару дней, на третий выступать в качестве ломовой силы посчитали ниже своего достоинства. Мишка винить их в этом не мог, все-таки остальные отказались сразу, а эти хоть как-то, но его поддержали... Бабы же тянули плуг тяжело и бестолково. Неровно, даже наверное рывками и Мишка все боялся что скрипящая корягина из которой этот прогрессивный сельхозинструмент был изготовлен, вот-вот лопнет и похерит все начинания. Однако обошлось. Начали менять, как команду тянущих, так и самого "водителя" плуга и к концу пятого дня дело как-то тихо-мирно, но пошло на лад. Если бы не регулярно попадающиеся по пути камни и валуны, которые приходилось обходить, то можно было бы сказать, что такой труд в некотором роде даже комфортен. Не для тягловых женщин конечно же... А так все выровнялось и вспашка шла примерно на одном уровне скорости. Сейчас Миша заканчивал очередной участок и прикидывал прекратить ему эти муки уже сейчас наплевав на все и оставив Ура за главного или все-таки продолжить и допахать землю вон до того стоящего отдельно разлапистого дерева...

Идущие следом за плугом женщины и дети шевелили рассеченную перевернутую землю палками, делали лунки и сразу же опускали в них вымоченные семена бобов. Вот так-то. Земле возможно следовало дать полежать, насытиться воздухом, возможно проборонить... Но эти эксперименты Миша решил оставить на следующий раз. Потому как с пониманием процесса обработки земли тут не ахти. Хотя, если он правильно понял, то лето должно было быть долгим. По крайней мере Коит уверял, что бобы можно успеть собрать аж два раза, если первый посадить достаточно рано. Вот если так, то тогда нужно будет снова пахать и можно попробовать поборонить... Мишка шлепнул севшего на руку слепня.

Интересно, боронить надо до того как посеял или уже после? По идее если разбрасывать зерно просто по земле, то его скорее всего все пожрут птицы, которых вокруг даже при нынешнем способе сева собрались просто толпы. Правда от этого во всей округе на раз пропали почти все слепни и кузнечики всякие. Один вот тут только, на руку сел, не местный по всему выходит... Потому как местные в основном просто исчезли, как и не было их. Что не радовать никак не может, хотя далеко не самое важное и стрекотания как то недоставало. А вот если после того как разбросал сразу пройтись по нему, по вспаханному то есть, бороной, то большая часть неминуемо перемешается с землей и скорее всего будет спасена. Такая схема работы неминуемо увеличит производительность и скорость посевной, однако качество может получиться довольно сомнительным. В особенности если все эти Мишкины рассуждения так же далеки от истины, как и он сам от прогрессивного сельского хозяйства...

-Бли-ии-н, чтоб тебя!!! — он ругнулся хлопнув себя по спине сгоняя невесть откуда взявшуюся еще одну залетную кусачую муху при этом дернулся и запнулся о торчащий из земли холмик серого камня. — Ай блин!!! Какого хрена эта фигня тут вообще взялись! И камень мать его этот...!!! Что блин, тоже ледник принес... А ну сто-о-ой!!!!

Махнув рукой начавшим было оборачиваться бабам Мишка пробежался вперед и не прекращая движения, на всякий случай, быстро осмотрел плуг. С тем все было в порядке, как срезал, а скорее рвал дерн и переворачивал пласты земли, так дальше и шел других камней на пути не встретив. А с ними надо было быть осторожнее. После осмотра коротко кивнул Уру и вернулся к реке обойдя стороной торчавшую из земли верхушку камня.

Однако в том, что в этом мире тоже было свое оледенение Миша не сомневался. Все эти холмы, огромные пространства плоской степи. Опять же камни разбросанные хаотично и неравномерно. По крайней мере этим признакам все соответствовало практически идеально. И оставалось только радоваться, что если ледник и был, то он уже давным-давно как стаял. Что особенно хорошо в особенности если смотреть на все это со стороны земледельца. Коим трудом в последнее время Мишка и еще пара-тройка десятков членов рода в поте лица и занимались. Не особо успешно и без большого энтузиазма, но все же.

Вообще понятие о сельском хозяйстве Миша имел довольно смутные и ограничивались они в основном копкой грядок у бабушки на даче и регулярным ненавистным поливанием огурцов в теплице водой с примесью навоза. А еще этот ненавистный всем студентам и школьникам биопродукт нужно было регулярно по осени растаскивать ведрами или тачкой по грядкам... Еще, с курса истории намертво в памяти у него выгравировалось словосочетание севооборот — четырехполье. Смысл которого в общем был понятен, мол не надо сажать из года в год на одном и том же месте одно и то же. А так же, что надо один из четырех годов дать земле отдохнуть. Помнилась ирригация и целый сонм разного сельхозинструмента не всегда понятного назначения. Собственно все. Не так и мало если вдуматься, саоты и остальные рода холмов даже близко такого не знают. Более того даже в перспективе ближайших нескольких поколений сами до подобного не додумаются если кто-то более просвещенный их этим вещам не научит. Вот только окромя навоза и огурцов большая часть Мишкиных знаний — голая теория никак не подкрепленная практикой и именно поэтому с ней надо быть осторожнее.

Вымоченные для посадки бобы подошли к концу. Это сказала Туя, подойдя к нему стоящему на берегу речки в чем мать родила и сушившемуся на ветерке. Жена провела ладошкой по его спине, на мгновение прижалась и тут же упорхала дальше по своим делам. Миша посмотрел ей вслед и невольно улыбнулся. Он, как и обещал, не стал брать себе ни вторую ни третью жену, ограничившись той, что уже была. В отличии от других охотников, которые с удовольствием взяли себе еще по одной, а некоторые даже по две. И Туя была ему за это благодарна. Но все равно положения это не меняло и свободных женщин оставалось теперь в роду довольно много. Причем Коит разрешил взять в жены только женщин с детьми и пресек все попытки наложить лапы на совсем молодых девиц. Охотники поворчали, но согласились, Коит мудрый — ему виднее. Однако Мишу подобным аргументом было убедить трудно. Зато он прекрасно осознавал, что у старика на девок появились планы. Какие? Не трудно было догадаться — Коит решил найти им женихов. Что тут собственно такого особенного, это как раз нормально и естественно. Другое дело, что Миша был уверен, Коит не собирается отдавать их в другие рода, а совсем даже наоборот. Мол, хочешь молодую жену — пожалуйста, но только для этого надо перейти в род пегой лисицы. Логика была Мише близка и понятна: род саотов резко вырос, но охотников в нем не прибавилось, а такое положение надо исправлять и чем быстрее тем лучше. Но вот как старейшина хотел это провернуть, это оставалось для Мишки загадкой. Навряд ли найдется в степи еще с почти полтора десятка таких же безродных в этом мире деятелей как он. Тем не менее если Коит к этому ведет, значит имеются возможности, а это в свою очередь просто обязывает ими воспользоваться.