Диана Гэблдон
"ДЫХАНИЕ СНЕГА И ПЕПЛА".
(Diana Gabaldon — "A Breath of Snow and Ashes").
Перевод: Юлия Хрисантова, Анна Зубова, Юлия Столба, Татьяна Шульгина, Наталия Борисова, Юлия Коровина, Светлана Бахтина, Полина Королькова, Ирина Боброва, Ольга Жильникова, Ольга Абрамова.
Редакторы: Анна Зубова, Наталья Шлензина, Юлия Коровина, Светлана Бахтина, Полина Королькова.
ПРОЛОГ.
ВРЕМЯ ОДНО ИЗ МНОЖЕСТВА ВЕЩЕЙ, из-за которых люди признают существование Бога. Оно постоянно и не имеет конца. Есть мнение, что время — самая мощная материя на Земле, ничто не может противостоять времени, не так ли? Ни горы, ни армии. И время, конечно, все исцеляет. Дайте времени достаточно времени, и оно обо всем позаботится: боль притупляется, трудности превозмогаются, потери уходят. Прах к праху, пыль к пыли. Помни, человек, прах ты, и в прах ты возвратишься. И если время сродни Богу, я полагаю, что память должна быть дьяволом.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.
Слухи о войне.
Глава 1. ПРЕРВАННЫЙ РАЗГОВОР.
ПЕРВЫМ ИХ ПОЧУЯЛ ПЕС. Было так темно, что Йен Мюррей скорее почувствовал, нежели увидел, как голова Ролло с колкими ушами вдруг поднялась у его бедра. Он положил руку на шею собаки и ощутил вставшую дыбом шерсть, предупреждавшую его об опасности. Они так чувствовали друг друга, что он, не уловив собственную мысль: "ЛЮДИ", инстинктивно потянулся другой рукой к ножу и лежал, неподвижно, дыша и прислушиваясь.
Лес был тих. В эти предрассветные часы воздух застыл как в церкви, и туман, словно дым от ладана, медленно поднимался с земли. Он прилег отдохнуть на ствол гигантского тюльпанного дерева, предпочитая щекотание мокриц всепроникающей сырости почвы. Все еще держа руку на собаке, он ждал.
Ролло рычал, издавая низкий, утробный рокот, который Йен едва мог расслышать, но мог легко прочувствовать. Вибрации пробегали вверх по руке, возбуждая все нервы его тела.
Он не спал, теперь он редко спал по ночам, а лишь затих, устремив взгляд на небосвод, погруженный в свои обычные разговоры с Богом. Спокойствие испарилось с предупредительным движением Ролло. Он медленно сел, свесив ноги за край полуистлевшего бревна, сердце бешено забилось.
Предупредительное рычание Ролло не изменилось, но огромная голова повернулась, следуя за чем-то невидимым. Это была безлунная ночь: Йен мог видеть смутные силуэты деревьев и движущиеся тени ночи, но ничего более.
Затем он услышал их, звуки передвижения, пока еще на приличном расстоянии, но постоянно приближающиеся. Он встал и осторожно вошел в черное пятно тени под бальзамической пихтой. Щелкнул языком, и Ролло, прекратив рычать, последовал за ним, бесшумный как волк, его предок.
C места ночлега Йена внизу просматривалась охотничья тропа. Те, кто передвигались по ней, не были охотниками. Белые люди. Это было странно, более чем странно. Он не мог их видеть, но ему и не нужно было: шум, который они создавали, не позволял ошибаться. Индейцы тоже не передвигались молча, тогда как многие горцы, среди которых он жил, могли двигаться по лесу как призраки, но он не сомневался. Звук металла, вот что это было. Он слышал бряцанье сбруи, звяканье и дребезг пуговиц, пряжек, и оружейных стволов. Их было много. И они были так близко, что он уже улавливал их запах. Он слегка подался вперед, закрыв глаза — так можно лучше учуять их, получить подсказку.
Они везли шкуры: теперь он почуял запах высохшей крови и холодного меха, который, вероятно, и разбудил Ролло. Точно не звероловы. Их слишком много. Звероловы обычно ходят поодиночке или вдвоем. Грязные бедняки. Не звероловы и не охотники. В этом сезоне было много дичи, но они пахли голодом. И скверной выпивкой.
Они уже были совсем близко, примерно в десяти футах от места, где он стоял. Ролло тихонько фыркнул, и Йен снова накрыл рукой его холку, хотя люди производили столько шума, что вряд ли могли услышать его. Он считал проходящие шаги, стук дорожных сумок о коробки с пулями, кряхтенье от боли в истертых ногах и усталые вздохи. Он насчитал двадцать три мужчины, и там еще был мул — нет, два мула с ними: он слышал скрип груженых корзин и недовольное тяжелое дыхание, характерное для перегруженного мула, всегда на грани жалобы.
Мужчины никогда бы их не обнаружили, но порывы воздуха перенесли запах Ролло к мулам. Оглушительный рев разрушил темноту, и лес извергся перед ним фонтаном грохота и испуганных криков. Йен уже бежал, когда выстрелы из пистолета разорвались позади него.
— Dhia! — что-то ударило его по голове, и он упал, как подкошенный. Он убит? Нет. Ролло обеспокоенно ткнул его мокрым носом в ухо. Голова гудела как пчелиный улей, а перед глазами сверкали звездочки.
— Беги! Ruith! — он с трудом хватал воздух, отталкивая собаку. — Пошел! Беги! — собака колебалась, гортанно заскулив. Он не мог видеть, но чувствовал, как большое тело Ролло метнулось вперед, повернулось, и, замерев в нерешительности, вернулось назад.
— Ruith! — он призывно встал на четвереньки, и пес, наконец, повиновался, убегая, как Йен его обучил.
У него не было времени бежать самому, даже если бы он смог подняться на ноги. Он лежал лицом вниз, глубоко зарывшись руками и ногами в прогнившие листья, и бешено извивался, закапываясь.
Чья-то нога ударила его между лопатками, но выдох заглушился влажной листвой. Они так шумели, что это не имело значения. Кто бы ни наступил на него, он вряд ли это заметил. Это был скользящий удар бегущего в панике человека, который, несомненно, принял его за гнилое бревно.
Стрельба прекратилась. Крики продолжались, но они не несли никакого смысла. Он знал, что лежит ничком, ощущая холодную влажность на щеках и сильный запах мертвых листьев в носу, но чувствовал себя, словно был сильно опьяневшим, и мир медленно вращался вокруг него. Голова уже не так болела, первый болевой всплеск прошел, однако он все же не мог ее поднять.
В голове промелькнула тусклая мысль, что если бы он здесь умер, никто бы не узнал об этом. Но его мать терзалась бы, подумал он, незнанием того, что с ним произошло.
Шум ослабевал, становился более упорядоченным. Кто-то все еще орал, но это был звук приказов. Они уходили. Он смутно сообразил, что мог бы позвать их. Узнав, что он белый, они бы помогли ему. Или нет.
Он молчал. Либо он умирает, либо нет. Если умирает, то никакая помощь невозможна. Если нет — то она и не требовалась.
"Ну, я ведь просил, не так ли? — думал он, возобновляя свой разговор с Богом, спокойно, словно все еще лежал на стволе тюльпанного дерева, созерцая глубину небесного свода. — Я просил показать ЗНАК, но не ожидал, что Ты будешь так быстр, отвечая мне".
Глава 2. ГОЛЛАНДСКАЯ ХИЖИНА.
Март, 1773 год.
НИКТО НЕ ЗНАЛ, ЧТО ТАМ НАХОДИЛАСЬ ХИЖИНА, пока Кенни Линдсей не увидел языки пламени на пути к ручью.
— Я не увидел бы вообще, — повторял он, кажется уже в шестой раз, — если бы не стемнело. При дневном свете я бы никогда не обнаружил ее, никогда! — он дрожащей рукой вытер лицо, не в состоянии отвести взгляд от ряда тел, лежащих на опушке леса. — Это были дикари, Мак Дью? Они не сняли скальпы, но возможно...
— Нет, — Джейми аккуратно положил измазанный сажей носовой платок назад на посиневшее лицо маленькой девочки. — Никто из них не был ранен. Конечно, ты видел больше, пока переносил их?
Линдсей покачал головой, закрыл глаза, и судорожно вздрогнул. Время было послеобеденное, и хотя стоял холодный весенний день, все люди вспотели.
— Я не смотрел, — просто сказал он.
Мои собственные руки были как ледышки, такие же онемевшие и бесчувственные, как и резиновая плоть мертвой женщины, которую я осматривала. Они были мертвы уже более суток, посмертное окоченение уже произошло, оставляя их вялыми и холодными, однако весенняя прохлада горного источника пока еще сохраняла их от грубого унизительного разложения.
Тем не менее, я дышала неглубоко: воздух был наполнен горьким запахом гари. Струйки дыма поднимались тут и там от обугленных развалин небольшой хижины. Краем глаза я увидела, как Роджер пнул соседнее бревно, нагнулся и поднял что-то с земли.
Кенни заколотил в нашу дверь задолго до рассвета, вытащив нас из теплой постели. Мы прибыли в спешке, даже зная, что было уже слишком поздно, чтобы оказать помощь. Некоторые из арендаторов усадьбы Фрейзерс Ридж тоже пришли: брат Кенни Эван, Фергюс и Ронни Синклер стояли в плотном кольце под деревьями, тихо переговариваясь по-гэльски.
— Ты знаешь, что случилось с ними, Сассенах? — Джейми присел на корточки рядом, обеспокоенно глядя на меня. — С теми, что лежат под деревьями? — он кивнул на тело, лежащее передо мной. — Я знаю, что убило эту бедняжку.
Длинная юбка женщины трепыхалась на ветру, обнажая длинные, стройные ноги, обутые в кожаные башмаки на деревянной колодке. Такие же длинные руки лежали неподвижно по бокам вдоль тела. Она была высокой, — "Хотя и не такой высокой, как Брианна", — подумала я, автоматически взглянув на яркие развевающиеся волосы своей дочери, мелькавшие среди ветвей на дальней стороне поляны.
Я развернула передник женщины, чтобы накрыть ее голову и верхнюю часть тела. Руки у нее были красноватыми и грубыми от тяжелой работы, с мозолистыми ладонями, но по упругости ее бедер и стройности тела, я сделала вывод, что ей было не больше тридцати, а то и гораздо меньше. Никто не мог сказать, была ли она красива.
Я покачала головой в ответ на его замечание.
— Не думаю, что она умерла от пожара, — сказала я. — Видишь, пламя не затронуло ее ноги и ступни. Она, видимо, упала в очаг. Сначала загорелись ее волосы, затем огонь распространился на плечи и платье. Она, должно быть, лежала достаточно близко к стене или дымовой трубе, чтобы пламя ее зацепило. Началось оттуда, а затем и все чертово место загорелось.
Джейми медленно кивнул, глядя на мертвую женщину.
— Да, в этом есть смысл. Но что их тогда убило, Сассенах? Остальные обгорели немного, ни один не пострадал так, как она. Они должно быть уже были мертвы, когда хижина загорелась, ведь никто из них не пытался выбежать. Возможно, это была смертельная болезнь?
— Я так не думаю. Дай-ка мне взглянуть на других еще раз.
Я медленно прошлась вдоль ряда неподвижных тел с накрытыми тканью лицами, наклоняясь над каждым из них, чтобы еще раз рассмотреть их под самодельными саванами. В этом времени было множество болезней, быстро приводящих к смертельному исходу из-за отсутствия антибиотиков и иных способов введения жидкости в тело, кроме как через рот или прямую кишку, даже простой случай диареи мог убить в течение двадцати четырех часов.
Я достаточно часто видела подобные вещи, чтобы легко их распознать. Любой врач это сделает, а я была врачом более двадцати лет. Время от времени я видела в этом веке такие вещи, с которыми никогда не сталкивалась в своем собственном. В особенности ужасные паразитарные болезни, принесенные из тропиков с работорговлей — но никакой паразит не сделал бы такого с этими бедными людьми, и ни одна известная мне болезнь не оставляла подобных следов на своих жертвах.
Все тела — обгоревшая женщина, старуха, и три ребенка — были найдены в стенах пылающего дома. Кенни их вытащил как раз перед тем, как обрушилась крыша, затем помчался за помощью. Все были мертвы прежде, чем начался пожар: все умерли практически одновременно. Тогда, наверняка, огонь стал разгораться вскоре после того, как женщина замертво упала в очаг?
Жертвы были аккуратно уложены под ветвями огромной рыжей ели, в то время как мужчины начали рыть могилу поблизости. Брианна, склонив голову, стояла возле самой младшей девочки. Я присела возле маленького тельца, и Бри также опустилась на колени напротив меня.
— Что это было? — спросила она тихо. — Яд?
Я удивленно подняла на нее глаза.
— Думаю да. А что навело тебя на эту мысль?
Брианна кивнула на лицо малышки, имевшее голубоватый оттенок. Она попыталась закрыть ей глаза, но они раздулись под веками, придав лицу выражение безмерного ужаса. Маленькие грубоватые черты лица исказились в предсмертной агонии, а в уголках рта остались следы рвоты.
— "Путеводитель для девочек-Скаутов", — сказала Брианна и взглянула на мужчин, но никто не стоял достаточно близко, чтобы услышать сказанное. Ее рот дернулся, и она отвела взгляд от тела, вытянув руку ладонью к себе. — "Никогда не ешьте никаких странных грибов", — процитировала она. — "Существует множество ядовитых видов грибов, и отличить один вид от другого под силу только специалисту". Роджер нашел их, растущих кольцом под тем бревном.
Бледно-коричневые, с белыми бородавчатыми пятнами и влажными мясистыми шапками, открытыми жабрами и тонкими ножками. Они были настолько белыми, что в тени ели казались фосфоресцирующими. У них был приятный, землистый вид, который словно отрицал их смертоносность.
— Поганки Пантеры, — сказала я, почти про себя, и осторожно взяла одну из ее ладони. — Agaricus pantherinus, или так они будут называться, когда кто-нибудь соберется дать им приличное имя. Pantherinus, потому что они убивают так же стремительно, как нападающая пантера.
Я увидела, как предплечье Брианны покрылось гусиной кожей, приподнимая там нежные, ярко-рыжие волоски. Она повернула ладонь и высыпала остатки смертоносных грибов на землю.
— Кто, в здравом уме, будет есть поганки? — спросила она, с легким содроганием вытирая руки об юбку.
— Люди, которые не знали, что делают. Возможно, голодные люди — ответила я мягко.
Я приподняла руку маленькой девочки и осмотрела нежные кости ее предплечья. Маленький животик показывал признаки вздутия, то ли от недоедания, то ли от посмертных изменений, я не могла сказать точно, но кости ключицы были острыми как лезвие косы. Все тела были худыми, правда, не выглядели истощенными.
Я всматривалась в глубокие синие тени на склоне горы над хижиной. Было еще рано заниматься полноценным собирательством, но в лесу можно было найти множество еды, для тех, кто умеет ее распознавать.
Джейми подошел и опустился на колени подле меня, большая рука легко легла на мою спину. Несмотря на холод, тонкая струйка пота стекала по его шее, и густые рыжие волосы потемнели на висках.
— Могила готова, — произнес он так тихо, словно боялся разбудить ребенка. — Это то, что убило малышку? — он кивнул на рассыпанные по земле грибы.
— Я думаю да. И остальных тоже. Вы огляделись вокруг? Кто-нибудь знает, кто они такие?
Он покачал головой.
— Судя по одежде, они не англичане. Немцы бы пошли в Салем, ведь они клановые души, и не склонны к уединенному проживанию. Они могли быть голландцами, — он кивнул в сторону резных деревянных башмаков на ногах у старухи, треснувших и обшарпанных от долгого ношения. — Никаких книг или писем не осталось, если таковые вообще были. Ничего, чтобы открыло нам их имена, но...
— Они поселились тут недавно, — низкий, хриплый голос заставил меня поднять голову. Роджер пришел и присел на корточки возле Брианны, кивая в сторону тлеющих остатков хижины. Неподалеку на небольшом раскопанном участке земли был разбит садик, но там едва проклюнулись ростки капусты, их нежные листья поникли и почернели от поздних заморозков. Нигде не было никаких следов сарая, признаков домашнего скота, мула или свиньи.
