|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
XIV
Вроде бы ничем не примечательная поездка в Париж изменила Арамиса. По виду он был все так же сдержан и бесстрастен, но Базен слишком хорошо знал своего господина. Это бесстрастие было сродни охлажденному шампанскому — чуть встряхни, и брызнет пена. Базен знал, что чем спокойнее выглядит его хозяин, тем сильнее возбуждение, которое он скрывает.
Арамис снова стал получать письма и часто писать сам, однако почти никогда не просил Базена передавать их, так что слуга понятия не имел, с кем теперь ведет переписку господин аббат.
Базена это немного волновало, он любил знать, что происходит и до сих пор хмурил брови, вспоминая, что Арамис посмел уехать в Англию, не сказав ему ни слова.
Собственные обязанности отнимали у Базена немало времени и ему не удавалось совать нос в дела господина в той мере, какую он считал достаточной, поэтому он старался по возможности чаще наведываться в Нуази.
В один из таких приездов Арамис озадачил его просьбой. Не пускаясь в объяснения, он объявил, что будет отсутствовать несколько дней и Базен должен сделать так, чтоб этого никто не заметил. Надо было заменить Арамиса на воскресной проповеди и вообще создать видимость того, что аббат находится где-то поблизости. Сам же он глухой ночью выбрался из монастыря и уехал в неизвестном направлении. У Базена голова пошла кругом, особенно когда он увидел, что Арамис прихватил с собой не только шпагу, но и пистолеты.
Куда он направлялся, когда вернется — Базен ничего не знал, но усердно принялся выполнять возложенное на него поручение.
Арамис вернулся через пять дней, но еще раньше в монастырь приехал человек, который искал аббата.
Был вечер, но монастырские ворота еще не запирали. В сумерках Базену показалось, что это сам Арамис, но через мгновение он понял свою ошибку — человек был ему незнаком. Почему то (Базен и сам не знал почему), он был уверен, что этот человек прибыл из Парижа.
Незнакомец очень нервничал, но всячески пытался это скрыть.
Базен, памятуя о требовании Арамиса, не моргнув глазом, заявил, что господин аббат отправился исповедовать больную в Нуази и когда вернется неизвестно.
Прибывший сверкнул черными глазами, но тут же взял себя в руки:
— Я знаю, что он в отъезде. Я полагал, что он уже вернулся.
Базен насупился. Ему не понравилось, что какой-то неизвестный осведомлен о делах Арамиса больше, чем он.
Незнакомец улыбнулся:
— Вы можете доверять мне. Когда он уехал?
Базен с подозрением посмотрел на бледное с выступившим на лбу потом лицо мужчины и неопределенно пожал плечами:
— Господин аббат уехал два часа назад. Я уже сказал Вам — за ним прислали из Нуази и он отправился...
— Исповедовать больную даму, — нетерпеливо закончил незнакомец. — Сударь, не стоит меня обманывать!
— Господина аббата нет и я ничем не могу Вам помочь. Если желаете что-то передать — скажите мне.
Мужчина снова сверкнул глазами и Базен на всякий случай сделал пару шагов назад — в комнату, с тем, чтобы успеть запереть за собой дверь, если незнакомец вздумает буйствовать.
— Сударь! — мужчина стал терять терпение. — Я уже сказал, Вы можете быть со мной откровенны!
Базен отступил еще на шаг и протянул руку к замку, когда за спиной незнакомца мелькнула тень. Услышав шорох, он обернулся и вскрикнул:
— Шевалье!
Арамис (а это был он) тоже не смог удержать удивленного восклицания:
— Вы здесь?
— Простите мне мое нетерпение, но я не мог дольше ждать. Это было невыносимо! Лучше скорее узнать свой приговор.
Арамис улыбнулся:
— Отчего такая мрачность?
Незнакомец пристально поглядел ему в глаза, а потом, не в силах совладать с волнением, схватил Арамиса за руки:
— Неужели?
Арамис несколько секунд испытывал терпение незнакомца и, наконец, жестом, не лишенным хвастовства, откинул полу плаща и извлек оттуда два приличных размеров мешочка. Судя по усилию, которое он прилагал, стараясь удержать мешочки, весили они немало. Незнакомец невольно потянулся к ним, но тут же отдернул руку:
— На каких условиях?
Господа настолько были поглощены друг другом, что совершенно забыли про Базена, который следил за ними с самым пристальным вниманием.
— На каких условиях? — переспросил Арамис. — Мы говорили об этом.
— И Вы больше ничего не желаете добавить?
— Нет.
— Что ж, поверьте, Вам не придется раскаяться. Я сделаю для Вас все, что будет в моих силах.
— Теперь у Вас развязаны руки, господин Фуке.
— И это Вам я обязан своей свободой и будущностью. Но сами деньги?
— Вы вернете их в течение следующего года.
— Безусловно! Но...
— Что касается того, кто предоставил их, позвольте пока умолчать о нем. В свое время я скажу, что Вы можете сделать для этого человека, пока же можете о нем не думать.
— Мне бы хотелось выразить ему свою благодарность.
— У Вас еще будет такая возможность. Это мой друг, так что не волнуйтесь — его судьба мне небезразлична, и я позабочусь, чтоб он не оказался обойденным.
— Тогда я оставляю это на Ваше усмотрение.
Господа беседовали в комнате Арамиса, куда прошли после первых фраз, которыми обменялись. Базен счел, что услышал достаточно, и скрылся в своей спальне. Он не услышал продолжения разговора, а оно было не лишено интереса.
— Итак, я могу взять эти деньги?
Генеральный прокурор поднял глаза на Арамиса, словно все еще не веря в свою удачу.
— Да, господин Фуке. Эти деньги — Ваши. Вы вернете ссуду, которую получили от Мазарини, и он уже не будет иметь над Вами власти.
— Я завтра же отдам ему деньги за должность.
— Он ничего не заподозрит?
— Не думаю. Сейчас он уверен в своей силе. Фронда раздавлена, Конде в Венсенне, Лонгвиль, Марсийяк и Тюренн в бегах. Кардинал видит себя победителем. Он возьмет деньги, потому что посчитает, что больше не нуждается в своем человеке в Парламенте.
— Особенно, когда должность этого человека обошлась ему в такую круглую сумму!
Фуке засмеялся:
— Вы правы. Его ум не в силах тягаться с его жадностью. Он будет рад, что так быстро вернул свою ссуду.
— А Вы?
— О, будьте покойны! Я сумею с толком использовать свое положение генерального прокурора. По чести, я оказался бы в серьезном затруднении, если бы остался должен Мазарини.
— Значит, уже все решено?
Фуке кивнул:
— Только Вы понимаете...
— Об этом нельзя говорить.
— Да.
— Парламент поддержит требование Гастона?
— Да, самое позднее в феврале его объявят регентом.
— Королева не отдаст Мазарини.
— Кардинал не будет дожидаться, пока его придут вешать. Он сбежит.
— Вы так думаете?
— Уверен. Чтоб спать спокойно, ему стоило поступать, как Ришелье.
Арамис вздрогнул:
— Рубить головы?
Фуке пожал плечами:
— Кардинал уже брал верх над принцами и что потом? Господа оправились от испуга и не прошло и двух лет, как война возобновилась. Возобновится она и теперь.
— Но если Гастон станет регентом...
— Милый шевалье, Вы всерьез полагаете, что Гастон способен удержаться?
— По правде — нет.
— Я тоже. Это значит то, что я уже сказал — война. Война до тех пор, пока все стороны не придут в равновесие, а до этого еще далеко. Единственное, что остается неизменным — богатство и та власть, которую оно дает. Куда надежнее, чем титулы.
— Возможно, Вы правы, — задумчиво протянул Арамис. — Хотя не всегда явная власть — самая могущественная.
Фуке улыбнулся:
— Вы философствуете, потому что бедны. Я сделаю Вас богатым и влиятельным и тогда мы вернемся к этому разговору. А сейчас позвольте мне отправиться назад, в Париж.
— Вы хотите ехать ночью? С такими деньгами?
— У ворот меня дожидаются несколько хорошо вооруженных слуг. До Парижа рукой подать и, честно говоря, мне не терпится с утра явиться к кардиналу.
— Понимаю, — рассмеялся Арамис. — Хотел бы я тоже поглядеть на его физиономию. Последний раз, когда я его видел, он меня изрядно позабавил. Я провожу Вас до ворот, чтоб Вас выпустили.
— Благодарю. Завтра же я напишу Вам, как идут наши дела.
— Через несколько дней я навещу Вас.
— Буду рад.
Базен из своей спальни слышал, как хлопнула дверь и затихли шаги на лестнице, но он даже не выглянул.
Он был занят размышлениями.
Имя Фуке не было ему незнакомо, хотя он не мог похвастаться, что много знал про этого человека. Ходили слухи, что деньги на покупку должности генерального прокурора ему дал Мазарини и поэтому кое-кто в Парламенте смотрел на Фуке косо. Однако сам Фуке никак не подтверждал, хотя и не опровергал этот слух. Париж жил подспудным ожиданием перемен, которые и должны были выявить, кто на чьей стороне.
Чего никто не оспаривал, так это блестящего ума Фуке, его исключительного умения обращаться с деньгами и проворачивать выгодные дела. Вероятно, именно эта репутация и могла привлечь внимание Мазарини, если слухи об их сделке были верными.
Все эти соображения вселяли в Базена надежду, что, наконец-то его господин на верном пути. Фуке мог стать таким покровителем, который откроет для Арамиса все двери и Базену уже мерещилось лиловое епископское облачение, которое станет первой ступенью на пути к сияющим высотам.
Базен считал, что до сих пор его хозяин (наделенный всеми достоинствами, чтоб быть вознесенным на вершины) постоянно ошибался с выбором покровителей.
Высокородные дамы в глазах Базена вовсе не были способны к такой роли и все, что Арамис от них имел — это возможность неоднократно расстаться с головой. То, что этого не случилось, Базен относил на счет провидения и своих собственных усилий.
Друзья господина Арамиса тоже нередко вызывали недовольство Базена. Они пользовались его связями, а платили ему неприличными шутками, которые вгоняли будущего аббата в краску.
Побег Вандома, поездка в Англию, Фронда — все это окончательно укрепило Базена во мнении, что его хозяин трудится на благо других. Господин Портос получил титул, господин д'Артаньян — капитанский патент, господин граф... (тут Базен вздыхал особенно тяжело, ведь Атос вообще ничего не хотел, а вот поди ж ты!) — орденскую ленту, а господин Арамис? Конечно, король Карл пожаловал ему орден Подвязки, но господин граф опять его перещеголял — у него уже две ленты!
Базен считал это несправедливым, но корень ситуации виделся ему именно в неумении Арамиса избрать себе правильного покровителя. В глубине души он был рад, что Арамис порвал с герцогиней де Лонгвиль. Базен не был ни влюблен, ни ослеплен честолюбием и прекрасно видел, что брала мадам намного больше, чем давала. Он помалкивал и терпеливо ждал, когда его господин прозреет.
И вот этот момент наступил. Теперь Арамис будет заниматься своей судьбой и господин Фуке ему поможет.
По мнению Базена Фуке был намного лучшим покровителем, чем все эти обвешанные титулами пустозвоны.
Фуке умеет быть благодарным, он не живет сегодняшним днем и мысли о будущем заставляют его искать не минутной выгоды, а строить длительные и прочные отношения. Они с господином Арамисом могут пойти очень далеко — Базен нисколько в этом не сомневался. А если будущее хозяина обеспечено, то и слуге не о чем беспокоиться. Его тоже не обделят.
Всем этим многообещающим мечтаниям мешало одно — письмо, которое уже второй день лежало на каминной доске в спальне Базена.
Оно было от Атоса.
Оно мучило Базена и вызывало смутную неприязнь.
Что если Арамиса снова зовут принять участие в походе вроде английского? Чтоб он пошел за друзьями рисковать жизнью, а потом они получат титулы, ленты и должности, а он опять должен будет довольствоваться только чувством выполненного долга?
Базен видел, как ловко его господин во время Фронды устраивал дела, но, увы, только чужие. И вот теперь, когда он, наконец, занялся своими — это письмо!
Базен вздыхал до тех пор, пока не услышал скрип двери, которую запер за собой вернувшийся Арамис.
Теперь слуга больше не колебался. Он вскочил, схватил письмо, перекрестился и, зажмурив глаза, решительно швырнул бумагу в огонь.
Секунду спустя он услышал, как его зовет Арамис:
— Базен, приготовь мне постель. Подай вина и чего-нибудь легкого — я не слишком голоден. Кстати, мне не было писем?
— Нет, — твердо ответил Базен. — За Ваше отсутствие ни одного.
— Хорошо. Так подай вина!
Базен вздохнул и поспешил на кухню — в любом случае пути назад уже не было.
XV
Письмо, сгоревшее в камине Базена, было совершенно безобидным.
Граф де Ла Фер интересовался здоровьем и делами своего друга и извещал, что накануне прибыл в Париж, так что Арамис (если у него будет время, возможность и желание) может найти его в гостинице "Карл Великий".
Атос не стал искать другого жилья и поселился в том месте, которое хорошо знал, и которое было прекрасно известно его друзьям.
Его вызвала в Париж герцогиня де Шеврез.
После возвращения из Бражелона мадам поначалу горела желанием немедленно вытребовать графа в столицу и как следует отыграться за все, что ей пришлось вытерпеть в поместье Атоса.
Но для этого нужно было как следует подготовиться.
Герцогиня занялась обновлением гардероба, купила новых украшений, сменила куафера и несколько раз тайно посетила некую мадам Дюга, про которую ходили темные слухи о ее удивительном умении приготавливать всяческие снадобья, способные привлечь удачу и богатство, вернуть красоту и молодость и даже заставить загореться любовью самого равнодушного мужчину или самую холодную женщину.
Хлопоты заняли немало времени, но герцогиня была довольна результатом. Чтоб оценить свои достижения, она стала чаще выезжать и усердно посещала все мало-мальски значимые собрания. Это было тем проще, что с возвращением двора светская жизнь оживилась невероятно. Все наперебой устраивали балы, куда всеми правдами и неправдами пытались заманить если не королеву (что было невозможно), то хотя бы приятных Ее величеству людей.
Двор тоже не отставал и окна Пале Ройяля нередко сияли огнями.
Мадам де Шеврез — помолодевшая и оживленная — едва успевала перепархивать из одного дома в другой. Музыка, легкий флирт, случайные взгляды и нескромные шутки — вся эта привычная и приятная суета опьяняла ее, дарила блеск глазам и румянец щекам, сообщала ее походке легкость, а жестам соблазнительность.
Герцогиня с удовольствием ловила свое отражение в зеркалах и удовлетворенно улыбалась, а мадам Дюга регулярно получала увесистые мешочки.
Как-то почти незаметно для себя герцогиня завела любовника — двадцатилетнего провинциала, приехавшего завоевывать Париж как и тысячи других до него. И так же, как очень многие до и после, он начал с того, что не отказал ухоженной, приятной (а главное богатой) пожилой даме в милых пустяках, которыми в его возрасте можно не напрягаясь одаривать десяток подобных дам зараз.
Он не знал ее настоящего имени и положения и был уверен, что имеет дело с одинокой вдовой, уединенно живущей в тихом квартале.
Герцогиня случайно столкнулась с молодым человеком, когда возвращалась от мадам Дюга закутанная в накидку своей горничной и одетая в ее же платье. Смазливый малый присвистнул, давая понять, что дама произвела на него впечатление. Вместо того, чтоб возмутиться, герцогиня улыбнулась. Парень понял, что его оценили, и тут же предложил проводить "очаровательную незнакомку". Его манеры были одновременно развязны и скованы. Он изо всех сил пытался произвести впечатление опытного столичного ловеласа, но герцогиня с первого взгляда поняла, с кем имеет дело.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
