Спасение. 30-31

XXX

Граф де Ла Фер не предупредил о своем приезде. Он не хотел никого заставать врасплох, но привычка чувствовать себя хозяином дала себя знать — разве необходимо отчитываться перед челядью? Они должны всегда быть готовы к его появлению.

К Бражелону он подъехал уже после полудня.

День был отличным. Все обитатели замка расположились во дворе и наслаждались прекрасной погодой.

Рауль был центром внимания. Он сидел на руках у Адель и с жадным любопытством следил, как конюх вырезал для него очередную деревянную игрушку. Как оказалось, парень был большим мастером на такие штуки и неутомимо трудился для мальчика. Как только игрушка попадала в руки Рауля, малыш с довольным сопением начинал ее ломать. Справившись с этим нелегким делом, он издавал радостные звуки и показывал обломки Адель. Конюх только усмехался:

— Как ловко у него выходит! Ну, давай сюда, еще что-нибудь сделаю.

Гримо лежал на траве у ног Адель, на время забыв свой статус управляющего. Жоржетта что-то шила, весело напевая себе под нос. Привратник, пристроившись в теньке, слушал ее, клюя носом. Шарло дразнил кухаркину внучку, а та кидала в него комьями земли — ухаживание было в полном разгаре.

Погруженные в эту идиллию, слуги не сразу заметили приближающихся к Бражелону всадников. Первым услышал топот конюх:

— Это к нам? Едет кто-то. Точно, к нам.

Гримо поднялся. Во время отсутствия графа он тут хозяин, значит, ему принимать гостей. Он жестом показал привратнику, чтоб тот шел к воротам.

Однако привратник не успел доковылять до решетки, как Адель тихо ахнула:

— Да это же граф!

Никто не успел толком сообразить, что происходит, а граф уже спешился и шел им навстречу. Конь послушно трусил за ним следом.

— Ваше сиятельство, а мы тут... гуляем... — выпалила Жоржетта.

Конюх метнулся к графскому коню, Гримо быстро отряхивал одежду, а Адель силилась улыбнуться. Она встала и хотела поклониться, но ей мешал Рауль, которого она держала на руках.

Атос протянул к нему руки и Адель поспешно передала мальчика отцу.

Рауль попытался ухватиться за рукав Адель, в руках которой осталась недоломанная игрушка, но граф чуть встряхнул мальчика и повернул к себе лицом:

— Здравствуйте, Рауль.

Несколько мгновений отец и сын смотрели друг на друга совершенно одинаковыми глазами — изумительный лазурный цвет, длинные черные ресницы и классически правильный разрез.

Затем Рауль открыл рот и заревел так, словно желал докричаться до небес. Он стал яростно вырываться, так что Атос еле удержал мальчика.

— Что случилось?

Адель не сводила напряженного взгляда со своего любимца, но забрать его у графа не посмела.

— Что случилось? — строго повторил граф.

— Наверное, он испугался.

— Меня?!

Адель готова была заплакать, глядя, как малыш пытается высвободиться. Атос поймал ее отчаянный взгляд и, нахмурившись, сказал:

— Гримо, возьми его.

Очутившись на руках у Гримо, Рауль прижался к его плечу и продолжил плакать, но уже не возмущенно, а жалобно, словно жаловался Гримо на то, что его обидели.

— Что с ребенком? Чего он боится?

Женщины нерешительно переглянулись и Жоржетта ответила:

— Вас.

— Почему?

— Отвык. Забыл.

Атос нервно вздрогнул. Он стоял в центре кружка, образованного дворней, и изо всех сил старался сохранить хотя бы видимость спокойствия:

— Вот как? Раньше такого не было.

— Маленькие быстро все забывают, — виновато улыбнулась Адель. — Он давно Вас не видел. Привык, что рядом я, Гримо, Жоржетта. А Вы...

— А меня не было.

Адель кивнула:

— Он вспомнит, только надо немного времени.

— Мне надо вновь знакомиться с ним, — тихо, больше для себя, чем для других, сказал Атос. — Я даже не думал... Адель, через час зайдете ко мне — мне надо с Вами поговорить.

Когда Адель робко переступила порог кабинета, куда ей раньше было заказано входить, она готова была увидеть что угодно — нетрезвого господина, расслабившегося после тяжелой дороги; раздраженного отца, недовольного поведением сына; разгневанного сеньора, готового наказать невовремя разгулявшихся слуг. Но, к ее удивлению, граф был трезв и собран. Гримо переодел его, побрил, умыл и по виду Атоса никто бы не сказал, что этот господин только недавно вылез из седла.

Еще больше удивилась Адель, когда поняла, о чем пойдет речь. Графа интересовал сын — абсолютно все, что было, пока он отсутствовал.

Его интерес был совершенно искренним, он жадно слушал ее рассказ и если перебивал, то только для того, чтобы задать новые вопросы или попросить подробностей.

Адель так долго рассказывала, что у нее пересохло в горле. Граф тут же налил ей несколько капель вина, но его собственный бокал так и остался пустым.

Когда Адель вернулась в детскую, на нее тут же набросилась Жоржетта, которая сидела с Раулем:

— Ругался?

— Совсем нет.

— Я думала, даст по первое число! Только мы расселись, а тут он! Кто ж знал! Да еще Рауль расплакался, бедняжка. Граф, наверное, разозлился.

— Нет, только спросил, действительно ли маленькие так быстро всех забывают.

— Известное дело! Какой у них ум? Как у блохи. Что там упомнишь.

Адель улыбнулась:

— Думаю, Рауль все же умнее блохи.

— Наш мальчик — лучше всех! — убежденно заверила Жоржетта. — Будет как граф.

— При чем тут граф? — холодно оборвала ее Адель.

— Я в том смысле, что он у графа хорошему научится. А когда хозяин Рауля держал и они смотрели друг на друга, так мне показалось, глаза похожи. Я только у графа такие и видела.

— Тебе показалось. У всех малышей голубые глаза.

Жоржетта вздохнула:

— Пусть будет у всех.

От опасного направления, куда сворачивала беседа, Адель спас Гримо. Он возник на пороге и выразительно поглядел на Жоржетту: "Хозяин с дороги. Голоден!!!"

Кухарка охнула и бросилась вон. Гримо усмехнулся и пошел было за ней, но его удержала Адель:

— Гримо, теперь, когда граф вернулся, нам... мы... Ты не приходи ко мне. Если он узнает, у тебя будут серьезные неприятности. Я не за себя — за тебя боюсь.

У Гримо в глазах мелькнуло выражение, которое можно было истолковать: "И не подумаю". Адель улыбнулась одновременно счастливо и растерянно. Потом быстро притянула к себе Гримо и поцеловала:

— Я — для тебя. Всегда. А теперь иди — а то граф действительно рассердится.

Но Адель напрасно опасалась. Похоже, в поездке граф разучился сердиться. Иногда он бывал задумчив, но чаще всего пребывал в хорошем настроении. Даже улыбаться он стал намного чаще, чем раньше.

Он возобновил свои визиты к Раулю и терпеливо ждал, пока мальчик снова не привыкнет к нему, не пытаясь брать его на руки.

Адель получила распоряжение с любой просьбой или вопросом немедленно идти к графу. Поначалу она немного стеснялась, но неизменное внимание, которое граф уделял даже самым незначительным мелочам, скоро убедило ее, что Рауль — это главное, что теперь есть в жизни Атоса. Если раньше он искал повода, чтоб уехать из Бражелона, то теперь, напротив, крайне неохотно покидал его.

Адель потихоньку от графа старалась научить Рауля выговаривать имя отца. Рассчитывать, что Рауль осилит фразу "его сиятельство господин граф де Ла Фер" было глупо и Адель выбрала самое простое: "Ла Фер".

"Р" у Рауля получалось отлично. Еще совсем маленьким, не умея связать двух звуков, он уже с удовольствием пытался подражать рычанию пса, которого прикормил Шарло.

Все случилось так, как Адель могла только мечтать. Именно сидя на руках у отца, которого он, наконец, милостиво признал, Рауль заявил: "Ла Фер" и дернул Атоса за локон.

Адель поспешно опустила голову, чтоб скрыть улыбку, но Атос не дал ей отмолчаться:

— Адель, я не ослышался?

Чтоб отец не сомневался, Рауль снова повторил: "Ла Фер". Мальчика удивляли эти новые звуки, которые он сам и производил и, восхищенный своими возможностями, он стал твердить, как попугай: "Ла Фер, Ла Фер, Ла Фер!!!"

Стоило только начать и скоро граф шутливо жаловался Адель:

— Иногда я жалею, что Рауль начал говорить. Невероятно, как ему не надоедает твердить одно и то же? Неужели когда-то он молчал и в Бражелоне была тишина?

Но Рауль не остановился на достигнутом. Он, словно ждал, когда отец одумается и вернется, чтоб раз за разом радовать его. За первым словом последовал первый шаг. Еще немного — и Рауль уже довольно уверенно орудовал ложкой, правда, иногда попадая себе в ухо или глаз, но это были такие мелочи!

Вечером, отправляясь спать, Атос с жадным нетерпением ждал утра — что нового принесет ему этот день?

Время летело незаметно.

Рауль уже не только ходил, но и бегал, не только послушно сидел, где скажут, но и шалил, если его оставляли без присмотра.

Атос только рот раскрывал, поражаясь неуемной энергии и изобретательности сына.

Совершенно ангельское выражение лица вызывало умиление у всех. Глядя на нежную улыбку Рауля, Атос только удивленно поднимал брови, рассматривая результаты очередной проказы:

— Неужели это все Рауль натворил?

Слуги прятали улыбки: "Ангелочек!"

Полностью поглощенный сыном, Атос немногое свободное время посвящал делам и совершенно забросил светские обязанности. До поры до времени это казалось ему несущественным.

Потому, когда он в Блуа столкнулся нос к носу с герцогом де Барбье, то не сразу понял, о чем тот заговорил с ним.

У герцога гостили внуки и он спросил, почему граф не воспользовался приглашением. Атос совершенно забыл о той записке, которую ему неделю назад принесли от герцога, и сейчас чувствовал себя неловко — он так и не выкроил минутки, чтоб ее прочесть.

— Конечно, его визит был бы неофициальным, я же не прием даю. Я с удовольствием поглядел бы на Вашего... воспитанника. А ему знакомство с моими внуками может быть полезно. Вы же в будущем намерены что-то решать с его положением?

— Простите, герцог, я, видимо, переутомился. Сегодня так жарко, а я с утра на ногах. Не могли бы Вы еще раз объяснить мне...

Де Барбье терпеливо повторил:

— Я посылал Вам приглашение. Просто соседский визит. Мои внуки почти ровесники Вашего Рауля. Дети могут поиграть вместе. Вы намерены видеть Рауля в обществе или я неправильно понял Вас? Рауль останется просто — Раулем?

— Нет, я обязательно что-то предприму.

— Тогда почему бы Вам не начать вводить его в общество? Необременительные детские знакомства впоследствии бывают кстати. Вы здесь один?

— Нет, Рауль со мной. Они с Гримо пошли в кондитерскую.

Атос поехал в Блуа вместе с Гримо и Раулем. Раулю недавно исполнилось пять лет и Атос стал брать его с собой в поездки, какие могли быть по силам для мальчика. Обычно он сажал Рауля впереди себя в седло и осторожно и нежно придерживал его. Рауля эти поездки восхищали. Он воображал себя взрослым всадником и едва удерживался от того, чтоб не вопить от восторга. Единственное, что его огорчало, что учиться езде ему приходилось на пони. Граф ни за что не позволял ему садиться на большую лошадь одному.

— Конечно, где еще можно найти мальчишку, как не в кондитерской! Разве что на конюшне или в оружейной, — хмыкнул герцог де Барбье. — Если не возражаете, я мог бы сразу забрать его. Гримо поедет с мальчиком. Думаю, у Вас еще дела в Блуа?

— Да. Но для Вас это будет неудобно.

— Пустое, я в карете. Вечером я отправлю Рауля в Бражелон. Признаюсь, граф, мне самому интересно познакомиться с крестником поближе. Вы простите мне это любопытство?

Атос вздохнул и развел руками:

— Я слишком многим обязан Вам.

— Ерунда. Зовите мальчика.

Рауль обрадовался, когда граф сообщил ему, что его ждет знакомство с двумя внуками герцога де Барбье. Он очень любил и Адель и Гримо и даже Жоржетту, но ему так хотелось побегать, поиграть со сверстниками. Граф не позволял ему общаться с деревенскими, а других мальчишек в Бражелоне не было.

Рауль чинно поблагодарил герцога за приглашение, но его глаза были полны нетерпения.

— Рауль, ведите себя достойно, — только и сказал граф, глядя в эти сияющие радостью глаза.

Сам граф выехал из Блуа около полудня. Солнце пекло нещадно, но он не стал задерживаться. Теперь он всегда спешил домой — в Бражелон — и жаркая погода это была не та причина, которая могла его задержать.

Дорога была хорошо знакома — выехать через Амбуазские ворота, пустить коня в галоп и мчаться, пока впереди не покажется крыша Бражелона.

Но отъехав совсем немного, граф придержал коня и усмехнулся. Он совсем забыл, что сегодня ему можно было не спешить. Рауля все равно нет, а значит, у него полно времени.

Странное, давно забытое чувство — свобода распоряжаться собой как заблагорассудится. Можно вернуться в Блуа и провести время в книжной лавке, можно найти приличный трактир и посидеть, наслаждаясь спокойствием, или просто прогуляться по окрестностям. Съездить куда-нибудь, в тот же Вандом...

Мысль о Вандоме несколько отрезвила размечтавшегося графа.

Нет, он не поедет туда. Он поедет в противоположную сторону — в Шамбор. Прекрасное место и прекрасный замок, надо будет обязательно съездить туда с Раулем. Заодно он расскажет ему о Франциске I — рассказ лучше запомнится, если Рауль увидит все своими глазами. Правда мальчик еще мал и только-только стал приучаться к седлу, так что поездку пока придется отложить.

Но сам-то он может доставить себе удовольствие прогуляться прекрасным летним днем?

Граф тронул поводья и повернул коня прочь от Амбуаза.

Он давно не был в этих местах, но был уверен, что легко найдет дорогу. Он всегда хорошо запоминал местность, будь-то лесные дороги или сплетение городских улиц. Граф хотел подъехать к Шамбору не со стороны Луары, а со стороны леса. Ему очень нравилось, как внезапно расступалась казавшаяся сплошной зеленая стена деревьев, и прекрасный замок ослеплял путешественника своей белизной.

Не доезжая до Брасье, он свернул в лес, но старался не слишком углубляться. Лес де Булонь был огромным и заблудиться там не представляло труда. Граф не очень опасался этого, он бы нашел дорогу, но, кроме этого, лес был собственностью короны и встреча с лесничим не сулила ничего хорошего.

Впереди показалось чье-то имение — господский дом и службы. Здесь лес отступал назад, давая возможность поместиться не только дому, но и нескольким огородам, небольшому лугу и крохотному винограднику.

Атос проехал мимо, рассеянно поглядывая по сторонам и ни на чем не задерживая взгляд. Он просто наслаждался теплом, солнцем и тишиной.

Конь, которого никто не погонял и не направлял, постепенно перешел на шаг, а потом совсем остановился, выбрав себе место в тени деревьев, где трава была гуще. Лес здесь был совсем редкий, только молодые деревца росли среди луговых трав. Не дожидаясь разрешения, конь начал щипать траву. Граф спешился и похлопал его по шее:

— Ты решил заняться делом, пока твой хозяин раздумывает куда ему ехать и зачем. А действительно — зачем?

Граф улыбнулся. Он чувствовал себя мальчишкой, который удрал с уроков и счастливый своей свободой хочет бежать сразу во все стороны и хвататься за все дела, пока снова не пришел строгий наставник и не напомнил о необходимости вернуться к занятиям.