Слияние Сфер: явление

Слияние сфер: явление и немного схоластики

А вот теперь Яна Медникова выпив около трети стакана моей «минералки» вдруг решили станцевать всего-навсего «Болеро». По мне, — так чуть ли ни самую страшную мелодию ХХ века. Как хотите, но есть в ней что-то недопустимое.

— Давайте отключим звук. — Категорическим тоном распорядилась она. — Хоть минут на пять. Под охи, вздохи и хлюпанье плохо танцуется. Маркиз! У тебя есть «Болеро»?

Поначалу-то я, естественно, ничего такого не заподозрил. Другое дело, что затея вызвала у меня возражения, — так сказать, — эстетического характера.

Я подошел поближе и предельно разреженным голосом, очень негромко сказал красавице, что у меня есть «Болеро» Равеля, но что она не справится с «Болеро». И пояснил:

— «Рун не должен резать

Тот, кто в них не смыслит».

Я и не ожидал, что она поймет цитату из «Саги об Эгиле», но лучше не скажешь, а хотя бы попытку предупредить я сделать был обязан. Пожал плечами, врубил свой любимый «Б1», и в комнате зашелестели первые такты музычки.

Поначалу никто, включая неосторожную заказчицу, не шевелился, а потом она, в строго определенный момент, вдруг резко сменила позу, напряженно прогнулась, и снова замерла. А потом дала жару. Поначалу я решил, что эта ее хореография особенно удачно легла на «приход» от «минералки», но довольно скоро понял, что ошибаюсь.

Тут проявило себя что-то совсем другой природы, другого масштаба, куда там достаточно невинному и простому анестетику. Хотя, — что мы на самом деле знаем о наркотиках? Кроме, в лучшем случае, механизма действия?

Грешным делом, я еще по прежнему своему опыту считал ее просто-напросто высокомерной, застывшей в своем презрении ко всему окружающему, достаточно злобной сукой, и поэтому был удивлен несколько больше меры. Но, припомнив кое-что, сообразил, что у этого жутковатого танца все-таки имелись предпосылки. Дело в том, что тем памятным днем она уже успела удивить меня аж несколько раз.

Первый, — это когда вместе с прочими неожиданно приняла мое приглашение на что-то вроде запоздалого новоселья. Это было совершенно неожиданно. Мы практически не общались ни в том, ни в этом варианте. В том она относилась к лицам совсем другого круга, и как дочь особо выдающихся родителей, и как общепризнанная красавица. Типаж этакой Злой Мальвины, — не в том смысле, что разозленной, а как бывают в сказках злые феи. Так что меня не видели в упор. Правда, справедливости ради надо заметить, что и о каких-либо других романах красавицы тоже что-то не слыхал. Общалась в школе с немногими подругами, подобранными по непонятному принципу. Я, в свою очередь, не воспринимал ее в упор, поскольку вообще терпеть не могу злых баб. Правда, не «зелен виноград». Есть у меня такое полезное свойство организма: искренне не испытывать вожделения к тому, что мне заведомо не подходит. По этой ли причине, или по другой, но только я не чувствовал в ней «сексуального призыва» как не чувствую его, например, в манекене из парикмахерской. О, кажется, знаю, как сказать: я видел, что она очень красивая девушка, но не воспринимал ее, как девушку очаровательную. Есть такое недостаточное, но, пожалуй, необходимое исходное условие для начала любви.

Другим пацанам было, знаю, куда хуже. Из ее почитателей можно было бы собрать небольшой клуб, думаю, на ее мысленный образ жаркими, одинокими ночами пролит не один литр юной спермы, вот только в таких случаях каждый фанатеет в одиночку, и клуба не вышло.

В новом варианте у нас было что-то вроде серьезного нейтралитета, но того, чтобы Яна, да в числе простых смертных, приедет ко мне в гости... Искренне был удивлен.

Я тут как-то оговорился на тему того, что дурь, — это не отсутствие ума, а совершенно отдельная, самостоятельная субстанция. К этой максиме можно добавить и еще одну, дополнительную: дурь не синоним глупости вообще. Сделать что-то «сдуру» — это, прежде всего, поступить под влиянием более или менее мимолетного каприза, желания, эмоции, а не какого-то рационального расчета. Согласен, такие поступки очень часто бывают глупыми, то есть и бесполезными, и небезопасными, но вовсе не обязательно. Так и я вдруг решил поглядеть, что из себя представляет родной класс, так сказать, — в неформальной обстановке. С одной стороны, с точки зрения возможного мобилизационного ресурса, с другой, просто так. Поглядеть, что получится, потому что так захотелось, и, заодно, проверить свои способности управлять таким сложным и неоднозначным действом.

Близилось окончание школы, большинству уже исполнилось шестнадцать, а я, почитай, никого из одноклассников толком и не знал. Этому были свои причины. Школа являлась, своего рода, пограничной территорией, где присутствие официоза, мира взрослых и властей было слишком велико. Тут моя активность была минимальной, то есть ничего подозрительного, ничего, что могло бы вызывать хоть малейший скандал. Все взрослые игры, весь секс, все финансы, все насилие оставалось до поры за порогом. А тут идея вечеринки, как этакого Слияния Сфер, вдруг показалась мне привлекательной. Единственной настоящей роскошью в нашей жизни, если вдуматься, является произвол. Приглашались одноклассники и значительная доля личного состава из двух параллельных классов. У нас не было соперничества, по какой-то причине мы уже довольно давно составляли единое целое. Уж больно однородным стал к началу десятого поредевший состав.

— Точнее будет сказать, — утренник. — Пояснил я. — Сидеть можно сколько угодно, пока не надоест, а времени больше.

Как я уже говорил, предполагалось что-то вроде запоздалого новоселья, а в качестве главного угощения — видеомагнитофон несуществующей модели, но под условным названием «Филиппс» с записями недоступных в те поры западных хитов, вроде «Крестного Отца», вестернов с Керком Дугласом, полный (достаточно, кстати, занудный) вариант «Семь самураев», «Последнее танго в Париже», «Сладкая жизнь» — и тому подобное. Сейчас непонятно даже, чего криминального сумели отыскать там наши охранители. Но тогда, на непривычные советские умы это было, — о! Паззолини, поди, вообще сошел бы за порнографию.

Вот-вот. Все достаточно возбудились, а знаменитую сцену из «Последнего танго...», по-моему, никто, — чтобы до конца, — не понял вообще. Лично мне больше всего было любопытно, что произойдет с этой самой советской ментальностью, если ее столкнуть с чем-нибудь хоть мало-мальски серьезным. Еще год тому назад затея вообще обернулась бы чистым криминалом, протекающим в жанре ночного кошмара и заведомо кончилась бы бедой. Но этот год прошел, и за это время довольно многие начали того — поебываться, причем это касалось и мальчиков, и девочек. Должен был появиться хоть элементарный иммунитет, так что могло повернуть и так и этак. Жаль, не с кем было побиться об заклад, это вдвое снизило удовольствие от шоу.

Часть первая, вводная, общая прошла на высоком организационном уровне, поскольку я знал, что вволю шашлыка на воле заменяет любые гастрономические изыски, а шашлык я, — без хвастовства, — делать умею. В те поры было очень приличное крепленое, «Букет Прикумья», так я достал. По пол-литра сухого на двоих и ноль — семь хорошего крепленого — на четверых, это примерно то, что надо, чтобы тинейджеры повеселились без особого свинства. Свинство, — тоже, конечно, можно, но все-таки в отдельной посуде. И так некоторые умудрились несколько перебрать. Очевидно, в шестнадцатилетней компании подобное совершенно неизбежно. Тут надо сделать перерыв, включить музыку погромче, и устроить детский крик на лужайке. Только непременно на лужайке, иначе хорошего эффекта не добиться. Когда избыток алкоголя отчасти — сгорел, а отчасти — выветрился из неокрепших организмов, настала пора провокации.

Второй раз я удивился, когда она осталась на вторую, провокационную часть празднества.

— А теперь прошу отнестись к моим словам серьезно. — Я несколько раз хлопнул в ладоши. — Еще серьезнее… Совсем серьезно…

Я обвел личный состав пристальным взглядом, как бы желая убедиться, что собравшиеся — действительно прониклись.

— Детский утренник — закончился. Дальше идет программа для взрослых. Возможно всякое, поэтому всех, кто торопится, у кого на завтра назначены важные дела, кто хоть чуть-чуть сомневается… Да что там, тех, кто не совсем без мозгов, настоятельно прошу определиться, — и ехать домой. Особенно это относится к девушкам, потому что от парней не убудет. «ПАЗ» я вызвал, будет через пятнадцать минут, развезет всех, кто живет близко, по районам, а кто далеко — по дворам.

Это выглядело круто, но, на самом деле, для меня и в то время двадцатка не была той суммой, о которой задумываются. После моей декларации никто даже не пошевелился, это было и нежелательно, и неправильно, поэтому я сделал Взгляд и форсировал формулировку.

— Так. Я, наверное, плохо объяснил. Поэтому сделаю намек еще менее тонким. Под девушками я подразумеваю девственниц. Это понятнее?

Если первое обращение содержало элемент провокации, то здесь она возводилась в степень. По тому времени в шестнадцать лет одинаково трудно было признать себя как ребенком, так и блядью, хотя мотивы затруднений в обоих вариантах признания разные. Так вот я и хотел, чтобы выбрали, чтобы взяли на себя ответственность. Любопытно было поглядеть, как они будут делать это. Потому что размножение, не только само по себе, но и все его сиквелы с приквелами, — дело не для слабаков.

Так или иначе, но моя декларация стронула-таки ситуацию с места и запустила процессы сепарации, дифференциации и апартеида. Монолит компании задвигался, расслоился на несколько отдельных дискурсов и, в немалой своей части, начал собираться по домам, в том числе иные из молодых людей. Девушки ДЕЙСТВИТЕЛЬНО в своем праве, а вот этих орлов я уже отодвинул мысленно в сторонку: такие люди нам не нужны. Если они в шестнадцать лет такие правильные, то во что же они превратятся, повзрослев? А робкому место не в стае, а в стаде. Но и осталось никак не меньше половины. Еще подумалось: так много, или же часть решила рискнуть просто так? Из любопытства, сгубившего прямо-таки бесчисленное множество кошек.

Вот только среди тех, кто, приняв сторону агнцев, записался на отъезд, оказалась Елена. Клянусь, я не имел на нее никаких видов, затевая данное мероприятие. Я не имел на нее видов и не заглядывался на нее в прошлом варианте, хотя она была интересной и достаточно эффектной девушкой. Скорее всего, будучи параллелен к ней тогда, я, по инерции, не зацепился за нее ни взглядом, ни другими чувствами и теперь. А вот в этот день, когда она, на секунду задумавшись, взяла очень не дешевую сумочку и перешла на сторону агнцев, у меня вдруг разом прошел весь настрой на дальнейшее безобразие. Люди творческие, или, скорее, «креативные», как это стало модно говорить четвертью века позже, сказали бы: «пропало вдохновение».

Я вдруг отчетливо вспомнил, как она стоит, по-особому, до предела выпрямив длинные, ровненькие ножки, и сдержано улыбается, и вдруг осознал, что у нее милое мне лицо. Ничего особенного, но, выходит, мне только казалось, что я не глядел на нее и не видел. Если бы не смотрел, то уж, наверное, не запомнил бы так много. Вдруг, непонятно откуда, пришло понимание, что она могла бы остаться в соответствии со столь определенно обозначенным мною критерием, но не стала. Не проявила разумную осторожность, что всеми способами прививали в ту пору хорошим девочкам, а вроде как пренебрегла. А для меня то, что предполагалось в качестве увлекательного действа, разом превратилось в мероприятие для галочки.

А Яна осталась. В этом случае мое удивление связано с тем, что, по какой-то причине мне казалось, что наша этуаль не то, чтобы фригидна, а... Когда допускают к телу только в виде особой милости, — знаете этот тип женщин? У них еще пизда с золотыми краями?*

*Кстати, в том варианте мое впечатление подтвердилось: бывший первый муж по пьянке рассказывал что-то вроде. Хотя, с другой стороны, каких иных рассказов ждать от бывшего? Слез об утраченном счастье и признаний, что жизнь кончена? Это как-то не по-мужски.

Подобное мероприятие с глупыми, неопытными, неуравновешенными, глубоко озабоченными сексуально подростками органически связано с развитием множества щекотливых ситуаций, — и чтобы этакая фифа все-таки решила принять участие? Это глупость от высокомерия и самоуверенности, осознанный поиск приключений, или я чего-то не понял?

Надо сказать, что две мои кассеты во многом опережали свое время. В те времена для столь специфических съемок по большей части (процентов девяносто пять) привлекали достаточно старых, потасканных шлюх, наштукатуренных и страшных, а те, что помоложе, сниматься в таких сюжетах стеснялись.

Это потом, с падением коммунистической идеи, девицы Восточной Европы и бывшего СССР с облегчением пустились во все тяжкие. Им наконец-то дали свободный доступ к грязи, куда их, судя по всему, так давно тянуло. А, вдобавок, с целью анестезии, им сказали, что это нормально, нужно быть таким, какой ты есть, все, что естественно, — или противоестественно, неважно, — не безобразно.

В результате эстетический уровень мировой порноиндустрии неизмеримо вырос буквально в считанные годы просто-напросто за счет поступающего в неограниченном количестве высококлассного сырья. Свеженьких, упругих цыпочек от шестнадцати и до двадцати двух приблизительно. Жалко, конечно, самого дорогого достояния, который только существует у любого народа, но, с другой стороны, в условиях свободы и демократии из них вышли бы никуда не годные жены и матери, истинное горе мужей и отпрысков. Потому что обе эти извечные женские роли, если всерьез, по-настоящему трудны и скучны. Точнее, — не прикольны и, во многом, безысходны. Для них нужны терпение, упорство, стойкость. Сила. Просто сила в ее женском аспекте.

Да и то сказать: уже к началу девяностых вовсю существовали знаменитые порнозвезды. Давали интервью, выгодно выходили замуж, и даже, каким-то образом, заводили детей.

Эти снимались в Прибалтике, подпольно, с участием студенток тамошних ВУЗ-ов, блядей как из числа титульной нации, так и «местных» русских примерно в равной пропорции. Я попал в эту тему, можно сказать, случайно, но принял участие и деньгами, и ценными рекомендациями. Одной из них стало предложение использовать натриевую (sodium) соль одной органической кислоты применительно к участникам обоих полов. Вы себе не представляете, какое количество проблем при этом снимается. Существует «сыворотка правды», а есть «лекарство от девственности», — так это оно и есть. Алкоголь в этом плане уступает «соде» по всем статьям: с нее соглашаются, с нее жутко хочется, с нее стоит. И, наконец, последнее по счету, но не по важности, — с нее мальчики так быстро не кончают. Приходится постараться, причем всерьез. Все свойства известны давно, но использовать их, так сказать, в производственных целях я, по-моему, придумал первый. Горжусь. Надо было бы получить патент, но как-то не дошли руки.