Озерейка

Поезд стоял на станции Тоннельная, и меня уже охватывало нетерпение : когда же наконец он тронется ? Да, я помнил, что стоянка десять минут, а потом мы тихо въедем в первый тоннель. Справа будет мокрый склон горы, видимо , там все время родники пробиваются сквозь склон, а слева будет только бетон. Зажгут дежурное или аварийное освещение, не знаю, как правильно это назвать. За окном тоже будут гореть фонари в самом туннеле ...Раньше я здесь начинал окончательные сборы, переодевался в парадное (ну скажем так) из вагонного, складывал вещи в сумку или чемодан, выбрасывал остатки еды и прочий мусор. Но сегодня меня от нетерпения проняло аж в Крымске заняться этим, поэтому все уж было готово к Тоннельной. И даже раньше, еще к Горному. Прямо подмывало поскорее собраться. А поскольку оба попутчика ехали.в Анапу и оттого выходили в Тоннельной, то это было лишним стимулом быстрее собраться. Вагон опустел, и я прошелся по нему, борясь с нетерпением. Да так и есть, люди остались только в четырех купе. Ну да что еще ждать от сентября— народ схлынул к началу учебного года, и теперь их будет куда меньше. Впрочем, я тут не был уже три года, вдруг что-то изменилось по сравнению с прежним временем. Ладно, у меня все равно вопрос с жильем решен, а вот с остальным— увидим. Я так хотел этого "увидим", что не мог сидеть в купе и все время вскакивал и ходил. Хотя мне дали только надежду на то, что все изменится, а вот сбудется ли эта надежда? Я три года надеялся и уже стал думать,что все осталось в прошлом, и вот теперь...Вроде уже пора трогаться, а мы все еще стоим и стоим. Нет, надо сесть и посидеть.. Проводники обычно просят в вагоне при прохождении тоннеля не бегать, а сидеть в своем купе. Поэтому я сел, насильно заставив себя. Нетерпение заставляло сердце рваться из груди, потому я и отвлекал себя: вот сейчас тронемся, доедем до мокрого склона, потом будет темнота туннеля, потом выедем на свет. Справа вдали будет станица Раевская, а слева какие то домики, в которых живет охрана туннеля, а шоссе на Новороссийск останется сверху. Потом мы проедем второй, меньший туннель, а сверху будет перевал Волчьи ворота, а впереди ... Зашипел воздух в тормозах. Сейчас, наверное, тронемся, но мы не двигались и не двигались. Мне отчего— то захотелось спать, и я привалился к стенке купе. Вот не вовремя меня пробило: доуговаривался, досамоуспокаивался и досамозатормозился. Ну ладно, делать-то до вокзала все равно нечего, только переживать. А поезд будет тащиться словно нарочно медленно: то в Гайдуке тормознет, хотя в расписании там стоянки нет, то неспешно протащится вдоль гаражей за Кирилловской петлей, да и потом на Мефодиевке он не летит стрелой... Ну даже если засну,то разбудят. Дальше Новороссийска поезд все равно пе идет. Как ни пытайся, но сильно за вокзал не продвинешься, не получится. Я попытался вспомнить, где кончаются железнодорожные пути на Шесхарисе или раньше. Смог вспомнить только что они есть у довоенного Дворца цементников,но вот дальше куда они уходят— память отказывалась сообщить. Пути явно куда то сворачивали, наверное, на электростанцию.

Да, Дворец цементников, один из двух, которых нет, хотя они и есть оба. Не повезло с этим парадоксом комбинату "Новоросцемент". Первый из них построили до войны, и торжественное открытие должно было быть в июне сорок первого, может, даже и двадцать второго июня, тут я точно не помню, но началась война. Через год дворец оказался на линии фронта, стоявшей там целый год. Что от него осталось— одни стены, и те не в комплекте. После войны решили оставить его как памятник обороны города. Развалины, наверное, даже укреплять пришлось, чтоб не упали. И без дворца цементники жили лет тридцать— сорок, но таки начали снова строить Дворец уже на другом берегу бухты за городским пляжем. Возвели коробку и тут всё затормозилось. В конце восьмидесятых много объектов так перешли из долгостроя в долгонедострой, а с тех пор денег на его достройку не появилось. Так и украшают город руины двух Дворцов культуры цементников с обоих сторон бухты. Новые, конечно, выглядят лучше, хотя я их уже давно не видел, вдруг они уж и заваились,ибо дожди шли , вода затекала, арматура десятилетия ржавела... Спать хочется все сильнее. Поезд все никак не движется. Чтоже это меня в сон так клонит, мокрая гора так влияет,чтоли? Никогда такого не было . Или я так изнервничался, что у меня все душевные силы вышли?

Перестал бороться с дремотой и прилег головой на чемодан. Стало как-то прохладно. Бывает такое, когда сложно задремать,но как согреешься,так и задремлешь... Перед отключением мне только подумалось: только бы не въехать в море во сне, а дальше уже все...

Увы, дурные мечты сбываются. Вот когда мечтаешь снова встретиться с Ириной и чтобы все снова стало как и прежде, так три года ждешь и едва теплится,как церковная свеча, надежды. Да и другие мечты чтобы исполнились,ты можешь не дождаться . А тут вот,пожалуйста, подумаешь почти в шутку и сразу же получи и распишись ! Подумал так и заснул, а поснулся мордою в море. Неужели, пока я спал, поезд проскочил стрелку, въехал в порт и с причала нырнул в пучину. И куда ж я тогда выплыл? А в кучу водорослей, наполовину сухую, наполовину мокрую, и теперь еще ленивая волна мне голову и плечи окатила. Полный рот горько-соленой воды, ибо я его только что разинул, а на радость мне волна и вкатилась в него. На карачках, отплевываясь и ругаясь, отполз назад, через полосу мокрой гальки, оттого следующая волна меня не достала. Тело себя чувствовало неуютно, как после дурного сна днем. Из-за того и днем спать не люблю — устанешь, ляжешь спать и часок подремлешь, а потом и. не рад, что заснул. И голова болит, и мышцы какие— то как перемятые, пить хочется и прочие удовольствия. Но хоть нет любви к дневному сну, но иногда никуда от этого не денешься,когда устанешь ,как собака. Так что и сейчас я себя чувствовал на все сто процентов возможных гадостей от дневного сна. Сколько их бывает,так все сейчас есть и ничто не забыто. И как я в это место попал и где это я влез в воду ? Ну хоть морская, а не речная в Цемесе и Мысхако, а бы не только отплевывался, но и стираться пришлось, больно вода в этих речках мутная, а кое где и зловонная, как в киплинговской реке Лимпопо. В море все же вода почище, хотя можно и там себя порадовать и грязью, и мазутом, хотя мазут сейчас в море встречается пореже, чем в моем детстве. Но что гнетет мою душу, пока я встаю с четверенек, как-то я не так себя чувствую, и это не только оттого, что голова болит, а словно я стал сам по себе какой-то не такой и не так руками двигаю. И не зря это меня гнетет, ибо глянул я на свои руки и зрю, что они не те что были у меня в Тоннельной и раньше. И на них не рубашкины рукава, а какая-то знакомая одежда, только не моя, и не джинсы на мне, а солдатские галифе, какие я уже сто лет не носил. Ну,правда, сапоги можно считать,что мои, хотя они должны остаться в кладовке дома,ибо в них только разное по хозяйству творю, особенно в мокрую погоду, а чтоб на юг взять-до такого не додумался.. И ремень с якорем на бляхе ! У меня такого сроду не было, со звездой еще валяется где— то в чемодане, вместе с вещами, что уже не понадобятся, но выкинуть еще жалко. И сам я какой-то не такой. Пониже ростом, как мне кажется, но при этом покрепче, и такие накачанные руки у меня были только на службе, потом уже столько таскать не приходилось. Поднял руки, лицо потрогал— вроде как бы такое .В основном. Немного ободранное,и водоросли поприлипали, побритое, но щетина уже пробилась, как во второй половине дня, вот только куда делись усы? Стрижка опять же как в армии была. В иное время я так коротко не стригся, хоть битловской шевелюры даже в школе не носил, но чаще чем раз в два месяца собой парикмахера не радовал Хоть мышцы болят, как будто я не с полки встал, а огород вскопал, но чего-то серьезно болезненного не ощущаю, есть не хочется хоть и...Стоп, а это я или не я? И если не , то кто же? От этой мысли мне стало дурно, и я отшатнувшись назад, сел на камни . Получилось очень чувствительно, ибо камни попались не мелкие.

Потер пострадавшее место и, преодолевая дурманящую слабость , продолжил исследовать то, что вокруг оказалось. Как выяснилось, сел я не на камень, а на винтовку, и рукоятка затвора мне оставила след на правом 'полушарии'. Ну хоть не на штык, да еще и с размаху. Время сейчас так ближе к вечеру, но стемнеет явно не через пару минут. Пейзаж перед глазами и знакомый, и незнакомый: горы те самые, бухта та самая, но вот берег далеко не тот, и та часть города, что вижу отсюда явно не знакомая мне. И что это все значит ? Почему на мне какая-то старая одежда, причем форменная, и рядом старое оружие ? Сейчас такие винтовки продаются как охотничье оружие, и я даже своему знакомому Владу помогал, рассказывая,как она устроена. Но даже с охотничьим оружием нельзя по городу бегать без чехла. Вроде место прикидочно я представляю: район кинотеатра 'Нептун',но это я определил по противоположному берегу,а здешний берег и все,что на нем есть— не узнаю совершенно.

И что все это значит-снова вопросил я себя? Ответ пришел, только сознание его не выдержало и погасло. Без него я валялся вроде как недолго, потому что еще не стемнело. Как только я оклемался и вспомнил свои открытия,так подхватился и побежал. Такого дикого страха я никогда не испытывал и даже описать ео не могу, что это за страх был. В книгах было выражение 'животный страх'.но я его всегда воспринимал как символ большого страха,который авторы переписывают по привычке. Возможно,такой ужас был бы у меня ,если бы я истово верил и обнаружил сейчас,что у меня за спиной стоят взаправдашние черти, которые вот-вот в адские бездны поволокут. Но в этом безумном рывке была своя система и своя правда ,потому что я смылся с голого пляжа и влетел в полуразбитый пустой дом, где затормозился и огляделся. Никого вокруг— вот и славно, сяду сейчас и до следующего приступа паники посижу и снова подумаю горькую думу : куда ты попал, бедный Робин Крузо и чем это тебе грозит, горемычному .Особенно при условии, что я ни хрена не слышу, уши как будто заклеены, причем каким-то хейнкелевским клеем, то есть намертво. Голова болела, но работала, оттого выдала, что я явно не в своем теле, птому что на к левой кисти обнаружилась татуировка-якорь, которой у меня не было, зато родинка на другой куда-то делась. В довершение ко всему я пришел к выводу, что еще и не только в не своем теле и не своем времени, а еще чьем как бы не на войне. А вот какая война может быть вокруг? Форма явно сборная: галифе армейские, сапоги тоже, а вот форменка флотская. На голове головного убора нет. Какая-то сборная солянка. А когда такое может быть? Либо это гражданская война, где кто что нашел, то и носил, судя по кино, либо Отечественная, потому что на фото я видел морских пехотинцев так вот и одетых : частично флотские вещи, частично армейские. Трехлинейка могла быть хоть там, хоть там. Я на нее глянул повнимательнее и получил следующую дозу убойной информации: винтовка уже советская,0 судя по прицелу и патроннику, ну и брезентовая сумка, которую я тоже подхватил, .не заметив, как это сделал , довольно знакомого мне вида. Ну у нас она не совсем такая была, вот этого кармана сбоку не было, но фасон узнаваем . Наличие их в гражданскую у меня вызывает сомнения. Какие-то там противогазы были, но сколько я ни видел кино и фоток про это время, то ни у кого противогаз на себе не виден был. Теперь я, кажется, знаю, гле я и когда я. Осталось только очередной раз сознание не потерять. Это не вышло, но хоть не надолго отключался, ибо я очнулся оттого, что уронил винтовку себе на ноги. Входя в меридиан, я обнаружил, что еще и обоняние у меня не работает. Вот тут рядом разлит котелочек с каим-то супчиком, но запаха я не чувствую. Да и ведь не только супчик,вообще ничего не чувствую носом! Зрение, слава небесам, еще есть и даже практически прежнее, ибо в окошко видна та сторона бухты и города. Трубу цементных заводов на том берегу я различаю,хоть они все же не такие,как мне знакомы.Дальше заглянуть мешает рама.

Глядя на свои скорбные дела, не мешает поглядеть на винтовку еще раз, а также в эту самую сумку, потому как если это правда война, то боец с винтовкой, но без патронов— это живая мишень, причем почти безответная, ну если не считать штыка и приклада. В винтовке оказалось четыре патрона, а в противогазной сумке самого противогаза не было, зато полно всяких полезных вещей. в том числе и десять обойм. Зато штык я сломан. Кто и как его сломал,у меня нет ответа и нет в моих глазах счастья, глядя на все это. Одно радует, что мне не полтинник стукнул, а сорок лет, потому,хоть и мне хреново, как при брюшном тифе ( состояние мое сейчас напоминает э

Тот прежний горький опыт), в сорок лет инфаркт или кондратий меня вряд ли трахнут, чем мне остается только утешаться . Правда,в запасах есть еще один недостаток: нет с собой фляги, зато есть махорка, хотя я никогда не курил, Что снова наводит на горестные размышления о мировой справедливости, которая некурящему посыает махорку, но отнимает прежнюю жизнь. Причем не только у меня она отнимает жизнь. Если это тело какого-то паренька из тех лет, то что с ним произошло ? Я его убил своим вторжением, или он сейчас в отключке, а когда я без сознания падаю ,то он лихорадочно вспоминает, отчего это он думает о незнакомой ему Ирине ?

Или мы поменялись телами, оттого я здесь в водорослях мордой копаюсь, а он не может понять, отчего это ему предлагают покинуть вагон и идти куда надо, а не бежать в атаку, и все вокруг совсем такое незнакомое? Подумав так, я ожидал очередного отливания крови от головы с серьезными последствия, мне опять плохо стало, но сознания не потерял.Точнее надо бы сказать,совсем плохо стало, или хуже,чем обычно,потому что хорошо я себя не чувствовал. Но что же мне делать дальше в этом времени и в этом теле? Дальше куда деться, за кем или куда бежать и от чего? Чужое тело или уже свое, чужое время или уже тоже свое? Я подумал,что вдруг это не война,а какое-то будущее с апокалипсисом,ядерным или каким-то другим? Мне не стало плохо, организм это воспринял как глупую мысль и на нее обмороком реагировать не стал. Значит,когда я думаю про войну, мне плохо становит,и это потому ,что правильно думаю? А когда про всякие книжные идеи,то это неправильно,и организму на игры разума плевать? Вообще нельзя просто сидеть на основе ровно ( хотя я лично бы и согласен так делать. пока не подопрет) . Но чем все это кончится, если я сидеть буду— кажется мне, что плохо выйдет.

Коль не сидеть,то надо бы своих найти,тогда и пойму.что делать .А коли искать своих,то надо бы знать, кто я такой в этом прекрасном и яростном мире,ибо должны у меня быть документы того, кто в отличие от меня усы брил. И они нашлись: Винников Андрей Иванович , двадцать второго года рождения, комсомолец, принят в его ряды Бежицким городским комитетом ( стало быть,в Орловской области). Хорошо, что его зовут также как меня, хоть путаться не буду. Фамилия у меня отличается, но выбирать не из чего.

Да, гражданская война и ядерный апокалипсис отменяются. Зомбиапокалипсис тоже.