Белый варвар

Белый варвар

Нет невинно белого,

И низменно черного нет.

Только серый до глупого

Прямолинеен и сед.

1.

Битва в зимнем лесу стихла с последним стоном графа Драво. Потеряв вожака, братство черных оборотней, скуля и завывая, отступило к холму. С позволения победителя, они унесли за собой обезглавленный труп, оставляя на снегу кровавые росчерки. Тоскливый вой еще несколько дней будет проноситься над этой поляной, убитый на собственной земле оборотень должен быть похоронен полностью, но Стафорду было плевать.

Своим волкам он отдал приказ, закопать человеческие трупы, а оставшихся в живых спустить к ближайшей деревушке. Потери в стае, он не ощущал и был этим более чем доволен, злило другое, тупой королевский отпрыск, развязавший войну между братствами оборотней, жив. Поганец, не пожелал издохнуть при стычке с черными. Они гнали его трое суток, заставляя терять лошадей и людей, устраивая засады и ловушки не только в лесу, но и в деревнях. А он все же перебрался на территорию белого братства и взмолился о помощи.

Помощь... Стафорд рыкнул, вспоминая слова этого мальца.

Не будь принц Гаро сыном Гневного Табира IV лежал бы уже с перегрызенным горлом. И еще не ясно, кто бы первым его загрыз преследователи или "помощники". Но нет, договор о защите рода проклятого короля все еще в силе, и помощь пришлось предоставить. Теперь в клане черных нет вожака, и назревают бунты, а на шее белого наглое отродье человеческого изувера.

И отродье еще смело улыбаться, сидя у костра и хлебая горячий настой ромашки. Стафорд фыркнул. Истинный вожак, не смеет рассиживаться в то время, как его бойцы сражаются. Он должен биться наравне со всеми или не показывать своего носа из дворца.

Завидев главаря белых оборотней, принц с трудом поднялся. Худой бледнолицый щенок с гривой соломенных волос и гадким голубоглазым взглядом взирал испуганно, хоть и старался этого не показать.

— Все кончилось? — проблеял он.

— Как видите, я обезглавил вашу проблему. — Волк бросил трофей к ногам его Высочества. Паренек опасно покачнулся, но устоял, его помощник — хромой старец, поспешил поддержать королевскую кровиночку и сам чуть не упал.

Оборотень брезгливо скривился. Глупый щенок и калеку повел за собой в леса оборотней. Надо же какая прихоть, даже в дальнем походе пить приготовленный помощником ромашковый отвар!

— Не надо... — принц выпростал окровавленную руку из-под плаща и гордо выпрямился. — Я сам.

— Уверен, собираясь на охоту в наши леса, вы тоже самое говорили отцу. — Язвительно произнес Стафорд. — Могу я узнать, как вы теперь намерены веселиться? В вашем распоряжении осталось лишь семь человек: трое искалечены, четверо в силу усталости двигаться не могут. — Подойдя ближе, предводитель белых оборотней хищно улыбнулся. — Куда далее ведет ваш праздный путь? В горы? Или к мертвому озеру?

— Я прибыл к вам.

От принца несло кровью. Он ею истекал, но продолжал стоять.

— Интересно, — оборотень оперся о дерево, с насмешкой спросив, — зачем?

— Для подписания нового договора о защите рода проклятого короля. — Ответил малец и, сглотнув, хрипло признался. — Отец скончался три дня назад.

— Проклятье! — прорычал глава белой стаи, почтительно склоняя голову. — Ваше Высочество, простите мою дерзость...

— Забудьте, — отмахнулся будущий правитель Дакартии, — до коронации я могу не дожить.

— В таком случае, зачем вы ринулись в долгий путь через леса? — осклабился глава белых. — Не пожелали отправить доверенное лицо с посланием или хотя бы почтового голубя?

— У меня нет таких лиц. Те, кто был — казнены или заключены в темнице указом королевских советников.

— У кого ключи?

— У начальника стражи. — Ответил старец.

Выходит и дворцовая стража подчиняется предателям. Оборотень вскинул хмурый взгляд, спросил рычаще:

— Как умер Табир IV?

— Не своей смертью и не в своей постели. — Принц Гаро потупился. — В спальной комнате моей невесты, герцогини Валери Осорской.

Стафорд хмыкнул, от такой красотки, как Валери, отказаться сложно даже в угоду сыну. Но посетить ее в своем доме. Гневный Табир спятил или перепил? И если в первое верится с трудом, то второе возможно. Сколько же нужно было выпить, и кто наполнил кубок?

— Как вы понимаете, после скандала моя мать королева Паниа отошла от дел, я слишком молод для коронации, а супруга почившего брата неделю назад разродилась мальчиком.... — принц перевел дух. — Не нужно семи пядей во лбу, чтобы понять, кого пророчат регентом при дворе.

— Вашего двоюродного дядю, и моего личного врага. — Произнес Стафорд. Яснее ясного, вначале чистка пройдет внутри дворцовых стен, а затем переместится в леса, и мало какой оборотень останется в живых. — Где герцог Равии находится сейчас?

— В столице.

— Уже в столице? — недоверчиво переспросил оборотень и только сейчас заметил, что принц не может стоять ровно.

— Гостил недалеко, узнав о несчастье, прибыл на похороны.

Досадно поморщившись, глава стаи приказал:

— Сядьте. — Гаро не двинулся с места. Барон видя его глупое упрямство, пренебрежительно фыркнул: — Старик, помоги ему.

Калека тут же поспешил к своему господину и неловко его усадил, подал новую чашу с ромашковым настоем.

— Выпейте еще.

— Спасибо. — Одними губами прошептал малец.

И тот так же тихо ответил ему:

— Держитесь Ваше Высочество. Белый варвар крут нравом и скор на расправу, но так же мудр, как сед весь его род.

Принц стрельнул в него предостерегающим взглядом, на что старец лишь покачал головой, успокаивая, похлопал по руке:

— Присказка стара, как мир, но все еще правдива. — Прикоснулся рукой к его лбу, — а вы горите. Надо бы прилечь.

Бледный изможденный Гаро ничего не ответил. В это время к Стафорду подошел его друг и правая рука, поклонился, стал рядом: — Распоряжения выполнены.

— Хорошо. — Барон указал на свой трофей. — Распорядись, чтоб вернули. И возвращайтесь в замок.

— Будет сделано. — Оборотень исчез вместе с кровавой "посылкой".

В полузабытьи принц едва шевелил губами, но все же спросил: — А мы?

— Спустимся в деревню. Волчье племя выздороветь не поможет, скорее загрызет...

* * *

Вначале послышался стук у входной двери, а затем бойкие шаги, и в мою маленькую комнату наполнил резвый голосок:

— Ариша!

Севуне нет еще восьми, но прыткий мальчуган уже год на побегушках в деревне и, как толковый посыльный, знает все и обо всех. Новые вести приносит, а старые забирает.

— Ариша...! — его голос звенел недовольством. — Поднимайся.

— Мне и лежа слышно хорошо. — А так хотелось исчезнуть сейчас, накрыться с головой теплым одеялом и раствориться. Жаль, подобное мне не подвластно. — Говори, зачем пришел, и беги себе дальше. — Ответила, стараясь не сипеть после долгих слез.

Кутаясь в тяжелый полушубок, он прошел к койке с серьезным видом. Подбоченившись, как это делает его грузный отец, спросил: — Ревела опять?

— Нет. — И чуть не шмыгнула носом, опровергая ответ.

— Так тебя же Варос бросил вчера. — Напомнил маленький посыльный, он ручонкой сдвинул шапку на затылок, чтобы лучше меня видеть. — А матушка его еще три часа ругалась с моим отцом.

— Почему ругалась?

— Говорила, что ты девка порченная и куда тебя брать такой... Батя сказал, что врет она все и хочет чтоб Варос в жены взял Огейку.

— Что и следовало ожидать. — Прошептала я и прикусила губу.

Рыженькая Огейка хороший выбор и младше меня на три года. Дочь покойного мясника не чета дочери деревенского старосты, к тому же если порченная. Горько усмехнулась про себя, а то, что сам сынок испортил, это не считается. Чистота превыше всего.

— Севуня, ты не должен был этого слышать.

— А ты и вправду испортилась? — прошептал ребенок. — Очень испортилась?

И что тут скажешь, и не объяснить. Я лишь кивнула в ответ: — Болею я, очень-очень болею, и это не лечится.

— Ариша! — в слезах он кинулся обнимать меня. Вот-вот сам расплачется.

— Эй, я помирать не собираюсь. Это как крапивница твоя, она есть, и в то же время ее нет. Вот замуж выйду, и все пройдет. — Постаралась как можно ярче улыбнуться, хорошо, что сердечные раны лишь в глазах видны, а там их можно улыбкой перекрыть. — Ну, кто тебя ко мне прислал, рассказывай.

— А! Так там, там... барон оборотень наш явился. Людей мертвых приволок.

— Мертвых к нам не волокут. — Прошептала я. — Не первый раз людей после волчьего клана латаем, все живыми должны быть.

— А ну да, — покивал Севуня, — некоторые их них еще дышат. Вот тебя к дышащим в дом старосты и позвали!

— Все. Поняла, я бегу. А ты оставайся дома, поздно уже. Еда на печи, а перед сном помыться не забудь.

— Забудешь с тобой, — пробурчал мальчонка, направляясь в общую комнату.

Быстро собрала свои запасы в мешок: порошки для отвара и жилы с иглой для глубоких ран. Оделась и, пройдя через сени, вышла в черную зимнюю ночь. Холодно. На небе ни звездочки. Снег скрипит под ногами, в лесу ухает филин, и где-то вдали завывают волки. Оборотни, поправила саму себя, в лесах кланов простые хищники не водятся. Видимо битва была между черными и белыми, теперь хоронят своих под братские песни, обещаясь покарать врагов. Лютый народ, лютые нравы, но спускаясь в деревню проще думать о них, чем о Варосе. Матушку его я понять могу, добрая мать своему ребенку желает лучшего. Но он неужто не понял, что лучше в руках уже держал? Не отстоял меня, не защитил, смолчал.

А ведь говорил, что любит, не обидит, потому что нет никого ценнее меня, нет и не будет. Как же "не будет" уже есть. В груди опять закололо.

Хоть бы не повстречать их сегодня ни его, ни ее. А лучше век их не видеть. Я подошла к дому старосты с подветренной стороны, а потому хорошо слышала, о чем толкуют на пороге.

— Где она? — сердитый рык донесся глухо, не иначе сам вожак стаи со старостой говорит.

— Ваша милость, я уже послал за ней... мальчонку-гонца.

— За ней посылали более получаса назад!

— Должно быть задержалась.

-У зеркала? — усмехнулся барон глумливо.

— Ночь на дворе, скользко, опасно...

Его оборвали:

— Самые опасные здесь мы. А приживалке охотника стоит поторопиться, чтобы было чем приживаться.

Вот тут я вышла из-за угла к мужчинам, стоящим у входа.

— Доброй ночи.

— Доброй. — Ответили мне. Двое наших, четверо их. Оборотней сразу видно по одежде, осанке, грации движений.

— Опаздываете. — Добавил брюнет, ближе всех стоящий ко мне. Барон. Белый варвар.

Повторила слова старосты:

— Ночь на дворе, скользко, опасно... А приживаюсь я руками и головой. — Подняла взгляд в упор на него и спросила. — Хотите оторвать их за задержку? Дерзайте.

Шумный вдох перепуганного старосты и глухое молчание оборотней, стало мне ответом. Глупо с ним цапаться, но что мне терять? Из родных здесь только Севуня и дядя по материнской линии, в чьем доме я шестой месяц живу, а близких уже никого. Приблудная сирота, еще девка порченная и бесприданница. Из золотого только руки, как дочь мясника крови не боюсь и любые раны штопаю. А что до головы, от слез она у меня пустая, поэтому стою перед оборотнем, не опуская взгляда, и не боюсь.

— Дерзайте? — переспросил он глухо.

Следовало отступить и извиниться, а я стою с гордо поднятой головой. Отсчитываю последние секунды своей жизни: первая, вторая, третья...

— Ариша! — с порога дома меня окликнула Ола. — Что ж ты в гляделки играешь! Тебя в доме ждут! Простите Ваша милость! — с поклоном жена старосты оказалась подле нас. — Я ее заберу, потом потолкуете.

— Было бы о чем. — Усмехнулся оборотень.

— И я о том же. — Сказала чуть слышно и последовала за хозяйкой дома.

Ола увела меня на кухню, там выдала миску глиняную, пару ведер с горячей водой и холодной, и пока я мази готовила и жилы промывала, она отчитывала меня, а я отвечала совсем тихо.

— Ты что совсем глупая, что себе позволяешь?

— Ничего...

— С бароном силой мериться только смертники желают.

— И я...

— Он же тебя, как тростинку сломит и не заметит.

— А может и к лучшему...

— Дурында молодая, сама себя не обрела, а уже на тот свет собралась. — Хлопнув передо мной чистыми полотенцами, Ола уперла руки в крутые бока. — Родишь, успокоишься! А до тех пор и думать перестань о скорой кончине.

Чуть не расхохоталась в голос. Как же рожу... в мои-то двадцать. Кому я нужна порченной, и кому я нужна бесплодной? Полгода прошло с кончины родителей, и все это время Варос в чувствах клялся и с любовью своей приставал. А я повелась. И что теперь? Не зачала и не замужем.

Тяжело вздохнула:

— Ола, оставь эти разговоры. Страждущий где?

Она провела меня наверх в хозяйскую спальню, у дверей обернулась, сказала тихо: — Ты аккуратней с ним, большой человек. Сам барон на руках нес.

— Постараюсь. — Я толкнула двери и вошла. Думала там толстяк неподъемный лежит, какой-нибудь богач, переевший на обеде у оборотней. А оказалось совсем молодой парнишка, моего возраста, а может и чуть старше. Худой осунувшийся, бледный. На ноге рана кровоточащая, на руках глубокие царапины когтей. Если обед и был, то уж точно не мирный.

Завидев меня, парень улыбнулся, решился сесть: — Доброй ночи.

— Лежите, не поднимайтесь. Зовут как?

— Я Гаро.

— Очень приятно, Гаро. Я Ариша.

Ко мне навстречу из темноты шагнул хромой дедок, седой со скрюченными от старости пальцами и удивительно добрыми глазами. — Дайте вам помочь.

Он все с моих рук забрал, придвинул стул к кровати, предложил присесть.

— Я постою, а вы еще света у Олы попросите. И пусть ведра принесут, что на кухне остались. — Дедок поспешил исполнить, я же в шутку пожурила молодого. — Что же вы со зверушками по лесу играть вздумали?

Его одежду я окончательно разрезала, оставив лишь в белье, остальное сбросила на пол в углу. И принялась за очищение ран.

— Это не я с ними, а они со мной. — Прошипел парень.

Старалась быть аккуратной и вместе с тем быстрой. Чтобы не мучить его, дала ему настой из успокаивающего разнотравья, но по лицу вижу — ему хуже. Проворно повернула парня на бок, отеки промазала мазями, ссадины присыпала порошком и, не теряя времени, взялась за иглу и жилы.

— Вы хоть сдачи дали или вам было не до того?

Промолчал, а вот от двери послышалось насмешливое:

— Дал. Три десятка солдат оставил в снегу.

Оборачиваться не имело смысла, я узнала этот голос. Бросив взгляд на молчаливого Гаро, поняла, он в забытьи. Что ж оно и к лучшему, не будет дергаться от иглы.

— Барон, зачем вы пришли?

— Воды принес. — Двинув ведра ногой, оборотень прошел в комнату. Некоторое время следил за моими действиями, а затем обрадовал с толикой ехидцы. — И детали прояснить.

— Какие детали?

— Подле него и тех, кто останется жив, ты просидишь до полного выздоровления.

— Неделя, месяц...?

Рыкнул грозно:

— Сколько надо, столько и просидишь.

Ола говорила, что помимо "большого" господина раненных в деревне семеро. Двое из них одной ногой в могиле, двое мечутся в бреду, трех других трясет не переставая. И лежат они в разных домах, тут еще побегать надо.