Кладбище надежд

КЛАДБИЩЕ НАДЕЖД. ПЕПЕЛ СКОЛЕНА — 4

Пролог. Караван смерти

353 г. от В.Х., месяц Судьи, Макебалы. Ставка Арднара Мясника

К утру потеплело. Напоминая, что осень ещё в своих правах, южный ветер натянул туч, обильно повалил снег, после рассвета сменившийся проливным дождём. В окрестных лесах не осталось ни одной сухой деревяшки, которая сгодилась бы на растопку. И уж конечно, дороги в очередной раз превратились в грязевые потоки. Единственное, что осталось неизменным — широкая тёмная гладь Эмбры. Великая река струила свои воды к морю, она стойко сопротивлялась морозу, и ей не было дела до того, что по берегам уже лежит снег. И точно так же, как в самые жаркие летние дни и в самые лютые морозы, непокорно дыбились стены Макебал. Этот проклятый город никто и никогда не мог взять открытым штурмом — ни завоёвывавший Верхний Сколен Харван Основатель, ни преследовавший Арангура святой Эгинар, ни даже Оллог, единственный из северных воителей, дошедший до столицы. Не смогла и Эвинна — не смогла бы, если б не дерзость и безрассудство одного из её сподвижников, никому тогда не известного Морреста. По слухам, он был замешан в недавних событиях в Старом Энгольде, где, наконец, получил своё Кард. Туда этой жирной свинье и дорога.

Арднар открыл глаза в час Рыси — после вчерашней пирушки, как всегда, было тоскливо и противно, голова раскалывалась, слегка подташнивало. Да и кому это нужно? Как будто за ночь могло что-то измениться: они с самого лета бессмысленно торчат под стенами столицы, а те, кто бросались на стены в первых попытках штурма, так и валяются под стенами: лезть под стрелы оголодавгших, озлобленных до предела защитников дураков нет.

— Эй, там! — хрипло каркнул Арднар. — Пойло алкское тащи!

— Несу, мой господин! — заученно ответил женский голос.

Полезная новинка: какой-то алкский паршивец изобрёл её два года назад, но зелье уже расползлось по всем субам бывшей Империи. Разумеется, заветный аппарат заимел и он сам. Четыре приставленные к чудо-машинке рабыни отвечали за неё головой. За неё — и за то, чтобы каждое утро их господину было чем опохмелиться, а вечером — согреться после очередного дня на холоде. А не ездить — нельзя. Чуть упустишь момент — и многие слишком умные уроды решат, что и без "наместника" Арднара они ого-го.

Да, Эвинне тоже пришлось тут повоевать. Дважды её большое, но тогда ещё рыхлое и неопытное воинство бросалось на штурм стен — и дважды откатывалось, устлав рвы вокруг крепости трупами. Возможно, Эвинна тоже застряла бы под стенами крепости на год — но её спас этот чужак, Моррест. Каким-то образом, угодив в самое осиное гнездо, он и его сотня не просто выжили, но и захватили цитадель, где осаждённые алки хранили все свои припасы. Чем и обеспечили падение города. Увы, теперь ничего подобного не провернёшь: новые жители Макебал сделали урок из ошибок алков, в цитадели стоит целая рота, сотня заняла и долговую тюрьму — с реки больше не высадишься.

Он предлагал жителям сдаваться — сначала надеясь перебить их после открытия ворот, потом — собираясь честно выполнить обещанное. Но внутри стен слишком хорошо помнили, что алки сделали с прежним населением. Помнили рвы, в которых нашли последнее пристанище горожане. И, разумеется, не жаждали повторить их участь. Осада тянулась и тянулась, с самого лета они тут кукуют, а толку чуть. Хоть бы одно новомодное огненное орудие, из тех, какие долбили Тольфар! А так остаётся лишь сидеть под стенами города, дожидаясь, пока у осаждённых кончатся припасы. Хотя это ещё неизвестно, у кого они кончатся раньше. Эвинна сделала Макебалы базой для снабжения воюющей в Нижнем Сколене армии. И пусть армия приказала долго жить! Сами-то припасы остались. Нынешним жителям и защитникам города их хватит на пару лет, не меньше.

— Где самогон?! — уже не сдерживаясь, взревел Арднар. — Плетей хочешь?

Рабыня, вошедшая в сени, была ещё довольно молода. Лет двадцать пять — двадцать семь, не более. Её взяли в той деревеньке, которую раскурочили две недели назад. Вот где было весело — чернь даже глаза продрать не успела, а рыцари уже ворвались на единственную улочку. Старичка-старейшину, пытавшегося их усовестить, зарубили сразу, его дочь растянули на полу собственного дома... Напротив, жрец не только не сопротивлялся, но и отпихивал тех, кто пытался спастись в храме, а потом благословил рыцарей на бой с "мятежниками". А по домам уже рассыпались каратели, и над подлесной деревенькой плыл многоголосый, полный муки и бессильной ненависти, стон. Те, кто пережил ту ночь, уже отправились на Север в караване кетадрина-работорговца. Туда возомнившим о себе навозным червям и дорога!

Эта девка ухитрилась разбить об голову Эльвара горшок с горячим варевом — и захлёбывающийся вой рыцаря перекрыл стоны тех, кого сейчас истязали его товарищи. Не помня себя от ярости, женщина бросилась на тянущих к ней жадные руки с ухватом, занося над головой своё смешное оружие... И это в то время, как её муж — здоровяк-старейшина — на коленях умолял "сиров рыцарей" его пощадить. Только его — о её жизни и чести речь не шла.

Но вовсе не из милосердия или, тем паче, уважения к её храбрости Арднар тогда настрого запретил её убивать. Девка была чертовски, как сестра-близнец, похожа на Эвинну — такая вот шуточка Богов, или демонов. И потом, долгими осенними ночами куражась над новой рабыней, он представлял себе, как сотворил бы подобное с ней — бывшей предводительницей, и бывшим же злейшим врагом. Это было бы просто здорово — жаль только, Амори его опередил. А интересно бы попробовать эту доморощенную "императрицу"!

Увидев у входа робкую фигурку рабыни, Арднар уже собирался свалить её жестоким ударом в живот, а потом отделать плетью за разлитый напиток. Но в этот раз голова болела уж слишком сильно. Ограничился тем, что нащупал под тонким, не по погоде, платьицем тёплое тело и жестоко, с вывертом ущипнул. Девушка охнула от боли — но кувшин не выронила, помнила, к чему это может привести. Его вырвал из рук Арднар, припал к горлышку, в глотку полилась знакомая огненная жидкость. Вкус у неё... Предводитель сколенских рыцарей превозмог тошноту, проглотив мерзкую жижу. Зато модно, вот катэси аристократы и глушат заветное пойло с каждым днём всё больше.

Пойло огненной рекой пронеслось по горлу, разорвалось катапультным снарядом в животе, живительной волной прилило к голове. Теперь жить можно, можно — а почему нет? — и повоевать. Ещё вчера, до попойки, в шатре собирались ротные и сотники, обсуждали, что делать с треклятым городом. Решили попробовать ещё раз, но теперь ночью и без лишнего шума взять в ножи часовых. Открыть ворота... В это время главные силы соберутся поближе к ним, и по сигналу ринутся внутрь. Вряд ли против тысячи семисот отборных головорезов устоит собравшаяся в городе чернь. А если перебить часовых не получится, можно ещё раз попробовать влезть на стены. Уже то, что ночью лучники толком не смогут стрелять, облегчит штурм.

Арднар откинул полог шатра, внутрь ворвался сырой, холодный воздух. Начало месяца Судьи — время перелома между осенью и зимой, когда оттепели чередуются с морозами, а обильные снегопады — с ледяными дождями и туманами. И вновь сугробы напитались влагой, покрылись грязной коркой, а потом ведь их наверняка прихватит новый заморозок. Хуже не придумаешь: теперь кони всецело зависят от захваченного в деревнях зерна и сена: если разосланные по субе отряды не смогут добыть фураж, рыцари станут пехотой. А добывать всё труднее: проклятые бунтовщики ещё по осени свезли всё, что могли, в города. Тогда Арднар воевал на севере, а совсем близко, в Тольфаре, держала оборону Эвинна, и никто не мог сказать, чем окончится осада. А оказаться, как между молотом и наковальней, между сколенской ведьмой и Северной Армией принца Оле, да ещё Терграном и отрядами Хариберта ван Элевсина... Справедливый такого не допусти!

К счастью, на ведьму нашлась управа, а Оле всё лето отбивал на северной границе баркнейские набеги. Но только в месяце Посоха отряды Арднара показались у городских стен. Увы, к тому времени хлеб со всей Макебальской субы и большая часть её населения укрылась в городских стенах. Прознатчики и перебежчики доносят: в городе с едой тоже плохо. Но когда голод доведёт защитников до ручки, известно, опять-таки, лишь одним Богам. Порой горожане пускают со стен стрелы, а порой — и совершают вылазки. Ведь Балли и сама Эмбра ещё не замёрзли, и лодки с мятежниками то и дело тревожат тыл войска. Порой даже не понять, кто в осаде — те, кто в Макебалах, или те, кто в осадных лагерях? Эх, было бы у него, как в прошлую осаду у Эвинны, тысячи четыре бойцов...

— Коня мне! — скомандовал Арднар оруженосцу, молоденькому плутоватому парню с бельмом на правом глазу. Предупреждённый рабыней, то уже ожидал господина с угодливой миной на воровской роже. Вскочив на заржавшего, признавая хозяина, крупного вороного жеребца, Арднар поскакал к воротам лагеря. Он уже заметил горе-вояк на смотровой башенке, что, отложив луки и сняв надоевшие шлемы, азартно резались в кости, по очереди прикладываясь к фляге. И это тут, буквально под боком. А что будет в дальних лагерях, особенно том, что за рекой — где рыцари вообще привыкли жить сам по себе? Нет уж, обойти сегодня нужно всех!

Вечер подкрадывался незаметно, свинцовое небо будто спускалось всё ниже, наливалось сперва тёмно-серым, потом синим, и, наконец, чернотой. Всё это время дождь лил не переставая, любой ручеёк превращался в неширокую, но бурную и ледяную речку, и даже великая Эмбра вроде бы начала наступление на сушу. Арднар подъехал к шатру, устало бросил поводья оруженосцу — и нос к носу столкнулся с присланным Амори советником.

— Арднар-катэ, кажется, мы решили поговорить сегодня?

Алкский советник, сир Дюгеклен, лёгок на помине. Этого немолодого, уже за пятьдесят, но ещё крепкого, широкого в кости, воина Арднар терпеть не мог. Наверное, и потому тоже, что дед Арднара был произведён во дворянство Арангуром Третьим за храбрость во Втором Северном походе, а род алка насчитывает под тридцать поколений, может, и больше. Но главное — другое. Чувствуется в алке какая-то особая подтянутость, дисциплина и преданность своему королю. Если своих вояк Арднар мог бы сравнить с волками, помня об их необузданности и готовности повиноваться только пока предводитель устраивает, то алк — это волкодав. Вроде бы не столь страшный, но более собранный, терпеливый и разумный, повинующийся командам того, кому присягнул на верность. Однако способный уверенно задрать даже самого сильного и свирепого волка. Бывает — такие в одиночку берут медведя, дед рассказывал. Если в Арднаровом войске каждый сам за себя, то алкский рыцарь — часть огромной военной машины, которой может противостоять только такая же. Глядя на него, начинаешь понимать, что алки свернут шею сколенскому рыцарству, как только захотят.

Именно поэтому на них и надо ставить.

Советника прислал алкский король, он прибыл по Эмбре ещё в месяце Посоха. Рыцари тогда как раз начали осаду — и столкнулись с прежде невиданными трудностями.

Надо честно признать — помог алк здорово. Во время первого штурма он возглавил нападение на северную стену — и едва не захватил ворота. Если б рыцари в тот момент не обсуждали, кому первым ворваться в город, а кому грабить храмы, едва не сцепившись в междоусобице прямо на глазах черни, может, и пала бы верхнесколенская столица в первый же день, с ходу.

Потом его советы неизменно создавали осаждённым проблемы, да и пришедший с ним небольшой алкский отряд воевал доблестно и умело. Увы, даже его искусства не хватило для взятия большого города, жители которого решили стоять насмерть. После провала четвёртого штурма и немалых потерь рыцари готовы были взбунтоваться: класть головы в безнадёжных атаках их не прельщало. И именно алк посоветовал перейти к правильной осаде, нахватать в окрестных лесах простолюдинов и заставить их вкалывать во славу сколенского рыцарства. Напротив ворот города выросли настоящие маленькие крепости, со временем их должен был соединить вал, полностью отрезая город от внешнего мира. Увы, пленники мёрли как мухи по осени, да иначе и быть не могло, если есть им почти не давали, а рыцари, чуть что, пускали в ход оружие. В общем, от вала пришлось отказаться. В Тольфаре Амори умудрился отвести от стен города рукав Эмбры, открывая для атаки самый слабый участок стены. Но в Макебалах напротив города протекала стремнина. Это же какой канал нужен, чтобы вместить столько воды?!

А вот несколько осадных орудий построить удалось. Огромные метательные машины, вроде тех, что когда-то доставили алкам немало проблем в Лакхни: алки не теряли даром время, захватив образцы. Правда, у Арднара не было зажигательных снарядов — но и огромные глыбы могли нанести стенам ущерб. Увы, здесь не горы, и ядер почти нет. Выпустив пару снарядов, они замирают, задрав вверх метательную балку, на несколько дней, пока не найдутся новые глыбы. Даже если неопытные расчёты попадут в стену, за это время проклятые сколенцы успевают заложить пролом. А чаще глыбы падают в поле, взметают фонтаны воды в реке, сносят городские дома, не причиняя вреда укреплениям. Осадная война — не самая сильная сторона рыцарей, им противника в поле подавай.

Но сегодня всё изменится. Когда-то Моррест-кетадрин, или кто он там на самом деле, взял Макебалы именно ночной атакой. Увы, с реки воинов не высадишь: в отличие от Эвинны, лодок у них нет. Но то, что предложил советник, тоже неплохо.

— Дюгеклен-катэ, мы же условились выступать без сигнала в час Пса, — усмехнулся Арднар. — Подавать сигналы — значит дать знать сколенцам в городе...

— Правильно, Арднар-катэ, — с вежливостью, переходящей в изощрённое хамство, ответил Дюгеклен. — Вы учитесь быстро. Для сколенцев. — Заметив, как напрягся Арднар, алкский рыцарь поспешил его "добить": — Те, в городе, сколенцы — но сами-то вы кто?

Скажи это кто другой — и Арднар точно схватился бы за меч. Но с алком приходится сдерживаться. Тронь его — и король не простит, Амори ценит самых толковых из своих подданных. А тогда окажешься вообще против всех, и рыцари, тонко уловив момент, начнут неудержимо разбегаться. Сколенец только побагровел, но в свете факелов это было почти незаметно.

— Не в укор вашим воинам, Арднар-катэ, — всё-таки решил отыграть назад алк. — В такое время верность ценится дороже, чем обычно, и король этого не забудет. Но пока ваши успехи оставляют желать лучшего, а время работает на мятежников.

На самом деле, конечно, всё не так: чем дальше, тем больше у их общего сюзерена нового оружия, тем лучше удастся натаскать новую, огромную армию. Но то — алки, а вот здесь и сейчас оно действительно союзник тех, кто в городе. Припасов до весны должно хватить, но пояса затягивать придётся. А из-за этого многие могут просто разбежаться, подавшись в простые разбойники. Дело тоже нужное — но под стенами города они останутся в меньшинстве. И тогда о штурме вообще придётся забыть, да ведь и о блокаде тоже.

— Так что — пусть попытаются ещё раз. А потери... К сожалению, войны без потерь не бывает, — закончил советник. — Макебалы стоят любых потерь!