Час "Х": Тени башен

Пролог.

Мелькающие за окном пальмы рядом с трассой вызывали тошноту. Хотя, если прищурить глаза, то подполковник вполне мог представить, что едет по Английской набережной, вдоль Ниццы, где он ни разу не был. Однако, действительность безжалостна — это был всего лишь Кутузовский проспект, часть привычного маршрута, по дороге на службу.

Поморщившись, он откинулся на мягкую спинку кожаного сидения и закурил. Кондиционер тихо шуршал, нагоняя прохладу и вытягивая клубы густого дыма. Всего-то десять с половиной лет прошло с тех пор, как в официальной прессе опубликовали краткие доклады ученых о темной энергии во Вселенной, а все изменилось до такой степени, что он иногда сомневался, полно, Россия ли это? Хотя, если взвесить здраво, то и весь остальной мир почти сошел с ума. Кивнув сам себе, он еще раз уверился, что принял правильное решение — уйти в отставку сейчас, в сорок девять лет, это то, что надо. У него за плечами двадцать пять календарей службы, а если считать периоды, которые шли год за два, то и вообще — тридцать семь лет Родине отдал. Пора и честь знать. Столь мрачные мысли посещали подполковника уже не первый день, не то, чтобы он ощущал тяжесть прожитых лет, но полгода назад, на тренировке по рукопашке, у него, впервые за все время, выиграл бой какой-то тридцатилетний сопляк. И ладно бы он опытом взял, но нет же! Своя дыхалка подвела. Мужчина бросил взгляд на тлеющий кончик сигареты, усмехнулся и затянулся поглубже. Да, пора уходить, прожить, то, что еще осталось ему на роду написано в покое. Хотя, какой к черту покой! Весь мир катится в пропасть, и никто не знает, какова ее глубина. По разумению подполковника, глубина падения не имела смысла, так как дна у этой пропасти не предвиделось. Вон, в Москве уже третий год никто не живет, только работают. Пальмы эти, скоростные поезда, повсеместно вводимые коммы. Последние базовые станции сотовых компаний убрали полтора года назад, а станции заправки уже пять лет предлагают только водород, биогаз или синтетические виды топлива. Кто не успел обменять своего старого "коня", ездившего на бензине, на новые модели машин, вынуждены были сдавать его в утилизацию. Слава богу, бесплатно.

Мягкий толчок, возвестивший об остановке, почти застал его врасплох.

-Жди здесь, я скоро, — махнув водителю, подполковник вышел из машины в сентябрьское пекло, машинально одернул парадный китель и шагнул к монументальным дверям здания на Лубянке. Хоть что-то оставалось неизменным в этом мире, привычным, цепляющим сознание, как якорь.

Прапорщик-погранец на входе сверил электронный жетон, козырнул, пропуская подполковника через металлодетектор, и опять уставился в монитор. Прохлада старого здания приятно окутывала, даже после нескольких секунд пребывания на сорокоградусной жаре.

Привычно пройдя по длинным коридорам и стукнув для приличия в дверь приемной, подполковник Тышкевич кивнул лейтенанту за секретарской стойкой:

-Генерал у себя?

-Да, товарищ подполковник, он вас ждет.

Ковровая дорожка глушила шаги, даже двери из предбанника секретаря закрылись бесшумно.

-Товарищ генерал? Разрешите обратиться?

Военный за длинным письменным столом поднял голову, улыбнулся, сдергивая очки:

-Александр Григорьевич? Чего ж так официально? С утра тебя жду, как Дмитрий сообщил, что ты на прием записался. Удивил, надо сказать. Раньше-то все без доклада врывался.

-Прошу вас принять рапорт об увольнении.

Генерал резко откинулся в кресле, вздернув и без того высокие брови почти к кромке седоватого "ёжика":

-Об увольнении? Саш, ты чего это удумал?

-Ухожу я, Влад. Ты рапорт подпишешь?

-Даже не подумаю. Совсем сдурел? Ты что, новости вообще не смотришь? У нас сейчас каждый сотрудник на счету, а тем более ты, с твоим-то послужным списком и опытом! Вон, Курилы японцам отдали — за что? За все новые технологии? А они границы закрыли, и спутники свои взорвали. Чего хотят? Италия со Скандинавией тоже объявили, мол, все домой и покаяние принять. Ближний Восток весь с ума сошел! Дуром прут, как будто последние мозги пробкой от шампанского выбило! Раньше хоть как-то свои теракты продумывали, а сейчас просто тупо взрываются на границах...

-Влад, я оперативник, ты же знаешь. Кабинетным работником стать не смогу, — опустившись на стул, подполковник протянул злосчастный рапорт начальнику Управления — Да и устал я уже. Не тяну, понимаешь? А аналитиков у вас и без меня пруд пруди.

-Пруд и правда перегородить можно, — проворчал генерал, демонстративно отодвигая листок бумаги — Да только чтобы и мозги были и боевой опыт, это у нас редко встречается. Ты почему высшее командное не закончил, как я тебя просил? Ведь и подпола тебе с трудом выбил, а ты все кобенишься. Послушай, ты ведь так и не отгулял положенный тебе на сорок два года дополнительный отпуск? Давай, его тебе сейчас оформим, подумаешь, отдохнешь...

-Нет, Влад, — прервав генерала на полуслове, Тышкевич потер ладонями гладко выбритую голову — Я рапорт не заберу. Пора мне. Сердечко стало пошаливать, да и выслуги уже — вагон. Подпиши, не томи?

Окинув подполковника тяжелым взглядом, генерал пододвинул рапорт к себе. Повертел в пальцах ручку и, вздохнув, активировал комм:

-Дмитрий? Пару коньяка мне. И два чая, с лимоном.

Еще раз бросив взгляд на нежеланную бумагу, предъявленную ему командиром группы быстрого реагирования, он сумрачно возвестил:

-Женился бы ты, Сань, и все у тебя было бы пучком. Молчи! Знаю все твои возражения. Мол, уже был, являлся и прочее. Я Касю тоже помню. И гроб пустой на похоронах не забыл! Но ведь больше десяти лет прошло! Сколько можно бобылем жить? Оттого и устал. Вон, на прошлой неделе опять на тебя рапорт с жалобой пришел — шлюх водишь, музыка у тебя ночью. А, Сань?

-Да бред это, Влад. Ты же знаешь, я тебе уже говорил — соседка снизу вынашивала определенные планы. Я ее послал, вместе с планами. Ну что мне сейчас остается? Устроить ей расстрел за гарнизонной баней? Я, конечно, не монах, но домой баб не вожу. И ты сам сказал — я уже женат.

-Ты — вдовец. Не путай божий дар с яичницей.

-Не путаю. Рапорт подпиши. По старой дружбе?

Сев в машину, Тышкевич наклонился к водителю:

-В "Джон Булл паб", Сереж, на Пресне, помнишь?

-Помню, — проворчал прапорщик, — А может не стоит, Александр Григорьевич? Может на объект? Или домой?

-Нет, Сергей. Да не ломайся ты, последний раз везешь.

-Что, подписал? И куда вы теперь?

-В Нижегородскую область. Буду у тёщи на участке ананасы выращивать.

-Да я серьезно!

-И я серьезно. Поехали!

Разговор с генералом разбудил старые раны. Словно мутную взвесь поднял со дна.

В тот, последний день, когда он видел жену, ничто не предвещало трагедии, даже предчувствие молчало. В полдень позвонила Елена, подруга жены и фыркнула:

-Ну, и где новорожденная? Мы уже все здесь, а у нее телефон не отвечает?

Тогда он, положив трубку, впервые ощутил это странное чувство — как будто сердце, как через мясорубку просачивается между ребер. Позвонил в Билайн и затребовал локализацию трубки Касси, по последним параметрам. Отправил своих людей во все отделения милиции и посты ДПС Бауманского района. И с ужасом вглядывался в съемки камер наружного наблюдения, зафиксировавших фатальную поездку жены. Похороны пустого гроба вспоминались с трудом, дикий крик тещи, тихие истерики детей, все это словно скользило по краю сознания, затуманенного одним единственным вопросом — почему? За что?

И вроде бы время присыпало эту рану, словно пеплом, но она горела в груди, в первую очередь — неверием. На месте аварии нашли только останки водителя, но, судя по камерам наблюдения, Касси из машины не выходила. Значит что? Сгорела дотла? Он, как старый оперативник, в это не верил.

Судорожно закурив, подполковник уставился в окно, привычно потирая гладко выбритый затылок. Накатившие воспоминания звучали в ушах, как будто все произошло только что, вот прямо сейчас. Устало прищуривая глаза, он вдруг увидел — перед собой, как в дурном фильме про потусторонние явления, лицо жены. Молодой, той, которую помнил по знакомству в спортзале. Судорожно вздохнув, протянул руку и, почувствовав раздирающую боль в грудине, потерял сознание.

-Товарищ подполковник! Александр Григорьевич! Саша, очнись, тебе плохо?

Открыв глаза, он тупо наблюдал за искаженным лицом своего водителя.

-Все хорошо, Сергей. Давай домой, а?

-Может скорую?

-Нет. Не надо. Прошло уже все...

Второй день подполковник не находил себе места. Слонялся по большой и пустой трехкомнатной квартире, в Подмосковье, автоматически переставляя стулья, сувениры и фотографии. Как человек рациональный, он думал о том, что вовремя подал в отставку. Но крохотная часть, дремлющая в душе с босоногого детства, шептала: "Пришел твой срок, Сашка, жена к себе зовет, пора..."

Комм на запястье взорвался звонком неожиданно. Вздрогнув, Александр выключил телевизор и активировал кнопку вызова. Дуга информационного экрана изогнулась над браслетом, показывая нахмуренное лицо дочери.

-Юля? Здравствуй, доченька. Ты чего? Все в порядке у тебя?

Скептически осмотрев отца, дочь, сверкнув до боли знакомыми глазами, спросила:

-Ты тоже ее видел?

-Кого?

-Не виляй, папа! Я тебе не террорист! Ты маму видел?

-Да..., — невольно прошептал он, сжимая кулаки.

-Так вот. Ты же знаешь, я никогда не верила, что она умерла? Я видела ее. Сегодня. Такой, какую не помню. Да она сейчас даже моложе меня! Как на старых институтских фотографиях. Она со мной даже говорила. Недолго, правда....

-Юля, что ты говоришь? Ты сама хоть понимаешь? Я отключаюсь, иди, проспись.

-Папа! Хватит. Ты ведь тоже не веришь, что она умерла? Так вот, если ты сейчас отключишься, ты мне больше не отец!

-Что ты хочешь? — устало прикрыв глаза, подполковник в очередной раз чиркнул зажигалкой.

-Не отключайся. Я сейчас вызову Даниила, у них неделю назад учебный поход должен был закончиться, спросим его, хорошо?

Кивнув, Александр нажал кнопку конференцсвязи, заторможено разглядывая озабоченное личико дочери.

Лицо Даньки, всплыло в окне неожиданно, прерываясь всполохами помех.

-Семейство! Рад вас видеть, чем вызвана наша сходка?

-Дань! Ты на днях маму не видел? — голос Юльки, деловитой, как обычно, резко контрастировал со смыслом вопроса.

-Прости, что? — сын явно растерялся, автоматически сдвигая пилотку на затылок и вопрошающе глядя на отца.

-Дань, она не в прямом смысле спрашивает. Тебе мама не мерещилась? Ну, в последнее время?

Помявшись, и опустив глаза, Даниил промямлил:

-Да, в последний день похода, когда разыгрался шторм и мы прокладывали курс на базу заново, потому что автопилоты отказали, мне показалось... Ну, в общем, я решил, что на базу мы не придем. Долго вспоминал молитвы, которым она меня учила. После швартовки долго матерился. Вы это хотели услышать? — вызывающе обведя семью взглядом, Даниил демонстративно скрестил на груди руки.

-Да, — прервав молчание, Юля заискрилась улыбкой, — Пап, ты понимаешь? Она зовет нас, мы ей нужны!

-Дура, — буркнул Данька, но не отключился.

Подполковник, тяжело сглотнув, против воли спросил:

-И что ты предлагаешь?

-Я думаю, нам всем нужно собрать вещи. Ну, самое необходимое. Не факт, что мы все уйдем туда, где она живет, но подготовиться не мешает!

-Дура, — бормотнул Александр и выключил комм.

Дочь больше не перезванивала. Зато сын обрушил на него несколько десятков звонков, с уточнениями. После чего заявил: " Папа, Юля права. Но не во всем. Думаю, мама ищет тебя, как бы дико это не звучало".

После этого подполковник собрал старый вещмешок, забив его консервными банками гречки с тушенкой, патронами и положив сверху кобуру, с наградным "Макаровым".

Укладывая сквозь одну из лямок скат одноместной палатки, подполковник ощущал себя идиотом.

-Ничего, если все будет тихо, просто съезжу на рыбалку, — цедил он сквозь зубы, укрепляя в боковом кармане рюкзака промышленный фонарь, со свежезаряженной батареей.

Прошла неделя. Подполковник все больше чувствовал, что глупость его сборов возрастает в геометрической прогрессии.

Не выдержав, позвонил на вокзал и заказал билеты Москва — Берещино, ведь изначально он туда и собирался! Родители жены, перед отъездом в Австралию, к его дочери и новорожденным внукам, оставили ключи ему. Заботься, зятек. Вот, наплевав на потустороннюю тематику, он и собирался, в конце концов, позаботиться. Два с половиной года уже прошло, с их отъезда.

Шагнув в душевую кабину, и оперевшись руками о стену, подполковник подставил голову под холодную струю воды. Мысли вылетали из нее под ледяные брызги, оставляя мозг практически пустым, звенящим, с одной единственной фразой, крутящейся в подсознании — дурак он, или правду дочь говорит? Ведь с детства она была предана матери, как оруженосец, не позволяя малейших выпадов в ее сторону. Она единственная, кто не плакал на похоронах, безапелляционно заявив — вы все придурки, мама просто ушла туда, где нужна ее помощь. Она вернется! И все эти годы преданно ждала хоть малейшего знака. Александр именно из-за этого очень редко общался с ней, стараясь избегать любых намеков. Все это было слишком болезненно. И вот... На тебе, приплыли.

Намылившись, он отфыркнулся, смахивая пену с лица.

Сморгнув, хотел посмотреть в висящее напротив зеркало, но вместо него увидел черную дыру, с просверками искр по бокам и голос, знакомый до слез, вдруг шепнул:

-Надеюсь, ты придешь?

Подполковник, на автомате воскликнув: "Да!", шагнул вперёд. Темнота затянула в себя, сверкая фейерверком, как бенгальские огни.

Почувствовав, что падает, Александр сгруппировался, перекатился через плечо, встав на колено и согнув кисти рук для боя.

Вокруг шумел лес. Нет. Не так. ЛЕС.

Впереди, шагах в десяти, стояла группа людей, затянутых в плащи, и целилась в него из луков.

Сплюнув, подполковник шепотом выматерился, затем, оценив свое состояние и обстановку яростно воскликнул: "Абанамат!", и поднял руки.

Он очень надеялся, что дочь предвидела правду, что Касси действительно звала его, но не нашел ничего лучше, чем использовать слово из любимых ими обоими "Записок на ундервуде" Довлатова.

А чем не пароль?

Глава 1

Тень от свечи колеблется, неровно скользя по лицу все еще спящей темной эльфийки. Честно говоря, хочу спать. Или есть? Да бог его знает, главное — "белый друг" не трубит... Шестой час сижу в этой клетушке, жду, когда женщина, лежащая на низком топчане, придет в себя.

Хорошо, что после всех событий в башне Земли мне хватило мозгов, чтобы пройти в портал Кагами пропустив вперед отряд оборотней. Даже сейчас, вспоминая произошедшее, нервно ухмыляюсь. Нет, ну не плакать же?

Тащить бесчувственную эльфийку на себе не было никакой возможности. Одно дело, когда в ярости, с зашкаливающим адреналином я вытащила из темницы Орденской башни Утара. Здесь же... Сил не было никаких, чувствовала себя даже не макаронами — фунчезой. Паутиноподобной, беленькой и хлипкой. Спасибо, гворты не подвели — сгрузив закутанное в плащ тело на Роя, сама пошла вперед, опираясь на Ветра. Оба жались ко мне, чуть подрагивая и поводя ноздрями. Начавшие просыпаться шиху слепо бродили между деревьев, иногда утыкаясь в них лбом и покачиваясь на месте.