Зря спящий проснулся

ДЕНЬ -93

Его нашли лежащим на пешеходном переходе, вечером, около семнадцати часов. В строгом черном костюме, белой рубашке в вертикальную полоску, он ничком валялся на асфальте, не шевелясь и не подавая никаких признаков жизни. Мало кому интересная банановая кожура человеческой плоти.

Те случайные прохожие, что обнаружили его, даже под страхом смерти могли бы заявить, что появился он внезапно. То есть, буквально — еще секунду назад мужчины здесь не было, и вот он вдруг откуда-то взялся. Но никому не было дела даже до подобного чуда.

Человеческий разум верткая штука, поэтому некоторые, по прошествии времени, могли бы заявить, что этот человек просто шел вместе со всем остальным потоком, а потом ему внезапно стало плохо, и он упал. Упал, впечатавшись в грязь лицом, да так и остался лежать недвижимым.

Но что делать с мальчиком, который от неожиданности вцепился в руку своей матери с такой силой, что она вскрикнула, скривившись, и чуть не выронила тяжелый пакет с продуктами? Что вы скажете ему на то, что он увидел?

Вечерняя Москва не похожа на мультфильм или кино, в котором подмастерья чародеев творят волшебство направо и налево, ничуть не заботясь о том, как это выглядит в реальности. Волшебная палочка давным-давно умерла, а Мэрлин почивает на пенсии. Вечерний город больше похож на уставшую собаку, отмахавшую за прошедшие сутки несколько десятков километров, и теперь ей нестерпимо хочется спать.

Людям, спешащим домой, кто на своих двоих, кто на машине, даже лень высунуть язык наружу, как этой чертовски замотанной собаке. Они угрюмы и недовольны. Злые мясные заготовки для семьи, секса и потребления. Но мальчик не увидел в лежащем на асфальте мужчине злости или опустошенности, хотя и смотрел на него широко распахнутыми глазами. Именно в нем он не увидел того, что было во всех остальных, иногда беспомощность во благо.

— Он исчез! — крикнул мальчик своей матери, имея в виду вовсе не это, а то, что человек под перемигивающимся светофором не исчез, а возник. Из неоткуда. Как в старом фильме про невидимку, только разом, а не по частям.

Случайные свидетели, случайные прохожие, все были там, да, все присутствовали, верно, но самую ценную и полную информацию об этом случае мог бы рассказать случайный мальчик, если бы уставшая мать не утащила его дальше, в сумеречную толпу, потому что в пакете у нее лежала вроде бы свежая рыба, а где-то в пробке, на другом конце Москвы, томился голодный муж и отец.

Отец, который не знал о своем родном сыне некоторых вещей. Например, что тот собирает жестяные крышки от бутылок.

Отец, который никогда не узнает, а если узнает, то не поверит, что его сын, однажды вечером, увидел на асфальте поблескивающую желтым светом перевернутую крышку от лимонада. И что он хотел взять ее, быстро метнувшись в сторону, но не успел, потому что крышку прикрыл своим телом неизвестный мужчина.

Который возник.

Мать волокла сына за собой, уверенно, словно через амбразуру, с беспокойством поглядывая на темное небо, на котором стремительно собирались тучи. Весь день яркая солнечная погода и на тебе! Жди дождя, растеряха, не захватившая зонт. Но что можно точно определить в вечернем сумраке? Ей оставалось надеяться, что она ошибается и они успеют добраться до дома, пока не начнется ливень.

А ее сын все оглядывался назад, тормозя и неловко перебирая ногами. Он смотрел туда, где собирается толпа, вокруг странного человека, и все не мог понять, как такое могло произойти.

Других же этот вопрос не беспокоил.

Молодая девушка в короткой коричневой юбке, переминаясь с одной стройной ноги на другую, достала мобильный телефон и набрала службу экстренного вызова. Парень неопрятного вида в зеленой толстовке, с жидкими волосами, собранными в хвост, присел перед мужчиной на корточки и осторожно потянул за плечо, переворачивая на спину.

— Не надо, — сказал кто-то безучастно и, кажется, пошел дальше.

— Он так может задохнуться, — пояснил парень. Наушники, выпав из ушей, болтались у него на груди, еле слышно генерируя беспорядочный треск тяжелого рока.

Девушка, звонившая по телефону, с удивлением смотрела на пострадавшего мужчину — он казался ей очень красивым. Даже не красивым, нет, а изумительно привлекательным. Черты его лица не были правильными или эталонными, но каждая часть была насквозь пропитана силой и уверенностью, начиная с приоткрытых чуть полных губ и заканчивая хмуро сведенными над крупным носом бровями.

Она пропустила прием вызова, зачарованная ярким незнакомцем, и когда на том конце провода уже хотели положить трубку, девушка опомнилась и затараторила, озираясь по сторонам, называя улицу, номер дома и причину, по которой сюда нужно было срочно добраться скорой помощи.

— Может, милицию вызвать стоит? — спросила пожилая женщина. Она стояла, опираясь обеими руками на палку, и грустно наблюдала, как парень в зеленой толстовке поддерживает голову мужчины, чтобы не запал язык.

— Не получится милицию-то, — усмехнулся он.

— В смысле не получится?

— А нет больше милиции.

— То есть как...

— Вот так. Полицию вызвать можно, милицию — нет.

Женщина замерла с полуоткрытым ртом, потом сплюнула и в сердцах махнула рукой.

— Милиция, полиция, какая к черту разница. Вдруг его ограбили да по голове стукнули. Помрет еще.

— Он цел, — пояснил парень. Все те, немногие, что надолго остановились около мужчины, так и не уйдя с места, как сотни остальных, с уважением смотрели на него. Он был единственным, кто хоть что-то делал до приезда скорой помощи и при этом вел себя более, чем уверенно. — Я в "меде" учусь. Видимых повреждений нет.

— Видимых-то нет! — оживилась женщина. Она сделала пару шагов вперед, поближе к светофору, и парень в зеленой толстовке вдруг понял, что это уже давно и в серьез бабушка — морщины плотными рядами прорезали ее лицо, а на цыплячьих руках темнели рыжие бляшки. — У моей вот знакомой сына в милицию забрали недавно.

— В полицию.

— Да-да, туда. Так вот забрали они его, значит, в милицию, а он мальчик хороший. Ну, выпивает иногда, кто ж сейчас не выпивает. Но он так — умеренно, раньше вообще не пил, а после армии так вот и начал.

— Сколько ж ему лет? — лениво поинтересовался парень.

— Да годов тридцать. Ну и выпил он, пива или еще чего, точно не скажу, знаю, что "под мухой" был. И пошел ночью в магазин за пельменями. Но не дошел, его в милицию забрали. Ни паспорта при нем, ничего, личность выяснять повезли. Да так довыясняли, что он потом месяц в больнице в лежку лежал.

— Избили?

— Вусмерть! Но самое-то что интересное! — женщина хитро подмигнула. — На теле — ни единого синячка, а все внутренние органы перемолоты. Во как бить умеют! А ты говоришь видимых повреждений нет.

— Дышит? — молодая девушка, поправляя на плече белую сумку, осторожно обошла разговорчивую бабушку и наклонилась над мужчиной.

— Дышит. Ровно и уверенно, — твердо сказал парень, мельком оглядев стройные колонны оголенных ног.

— Скорая сейчас уже подъедет. Все спрашивали, если пьяный, то за ложный вызов придется платить.

— От пьяных разит за километр. А этот либо со здоровьем плохо, либо... наркоман какой. Но... — Парень щелкнул пальцем по пиджаку и кивнул на оголенное запястье с крупными красивыми часами. — Наркоманы обычно выглядят немного по-другому.

— Да, — протянула девушка. Ей вдруг почему-то захотелось прикоснуться к лицу незнакомого мужчины и определенно решить для себя, что это не мираж и не видение. Его благообразные черты очень контрастировали с бледным и некрасивым лицом парня в зеленой толстовке, и от этого казались еще более нереальными. Как будто чья-то неведомая сила забросила известного голливудского актера в центр Москвы и вот он, нелепым стечением обстоятельств, лежит на мокром грязном асфальте, царапая его ремешком часов тысяч этак за пять долларов.

— Документов при нем не было, сынок? — вновь встряла пожилая женщина. Она чувствовала, что развязка близка и скоро врачи увезут это маленькое приключение в больницу, поэтому упускать шанса поучаствовать в событии локального масштаба ей не хотелось.

— Я откуда знаю. Может и лежат где во внутреннем кармане.

— Дык посмотри!

— Ну вы и... простая, женщина! — в сердцах выпалил парень. — Сами лично посмотреть не желаете? Поройтесь у него в карманах, а я вас прикрою. Все, что найдете, делим пополам, договорились?

Девушка весело хмыкнула, остальные заулыбались, но вот бабушке было не до шуток. Она сощурила глаза, покрепче обхватила свою клюку и прошипела:

— Молодой еще, прыщавый, а уже в бутылку лезешь и людям старшим грубишь. Не стыдно, нет? Я когда в твоем возрасте была, тебя еще даже в задумках не было, молокосос. Я ж сочувствую, переживаю. Нет документов у него, а что если инструкция какая найдется.

— Какая к черту инструкция?!

— А вот какая — есть у меня подруга, Анна Федоровна, так у нее диабет сильнейший. И она носит с собой записку, в которой обернуто лекарство, а на бумажечке-то и написано: "В случае, если найдете меня без сознания, то вколите столько-то сколько-то туда-то". Понял?

— Понял. Но по карманам лазить не буду. Вам надо — вы и лазьте.

— Давайте я! — неожиданно вызвалась девушка в короткой юбке. Она оглядела присутствующих, которых почему-то стало еще больше, наверное, где-то сломался маршрутный автобус и высадил целую когорту. Никто не сказал ничего отрицательного, впечатленные рассказом всезнающей бабушки, и только та снова неодобрительно сощурилась и покачала головой.

Девушка ловко прижала сумку подмышкой и присела возле мужчины. Парень в зеленой толстовке, полностью автоматически, посмотрел ей между ног, увидев белые трусики ("Наверное, в цвет к сумочке"), и отвернулся. Не хватало, чтобы поднялся еще скандал о домогательстве, хотя эта простая и одновременно с этим чрезвычайно симпатичная ("Простых с такой яркой внешностью маловато") девушка ему приглянулась.

Но ей было плевать на какого-то там студента медицинского института. Парень ошибся в простоте, обычно по городу она ездила на "Лексусе", подаренным богатым папой, а по вечерам коротала время с парнями, которым уже их настоящие папочки имели свойство дарить "Мерседесы" и всякие "Инфинити". Бывало, что и с самими папочками встречалась, но редко — зачем терять ресурс, высасывая его через сыновий фильтр, когда это можно осуществить напрямую. А вся простота... это ему лишь показалось.

Под рубашкой у мужчины была крепкая, сильная грудь, девушка определила это сразу. Но в кармане рубашки было пусто, разве что за ней, где-то в глубине, отчетливо стучало сердце. Тогда она запустила руку во внутренний карман пиджака, одновременно прощупывая и внешний. Но что с одной стороны, что с другой — пусто, как и на безымянно пальце правой руки.

От досады девушка закусила губу. Она не надеялась найти пресловутое лекарство или запуску, ей нужны были документы, удостоверяющие личность. Ну или хотя бы телефон, чтобы записать его и... позвонить. Потом. Попозже. Когда все уляжется. А вдруг это судьба?

Но, похоже, что судьба в этот вечер настроилась против многих. Мужчина был голым в документальном плане, никаких следов, не считая одежды, но по ярлыку дорогого бренда трудно определить и найти человека в многомиллионном городе.

Девушка встала и развела руками. Парень в зеленой толстовке отметил, что от нее очень вкусно пахнет. "Она любит готовить", подумал он. "Что-то простое и вкусное. Вкусное и простое".

Он вновь ошибался — девушка не любила готовить, предпочитая питаться в ресторанах.

Пошел дождь. Люди стали расходиться. "Скорая" все не ехала. Парень накинул капюшон и, как мог, прикрыл рукой лицо мужчины, чтобы туда не попадала вода.

— Давай его перенесем куда-нибудь? — сказал, пыхнув перегаром, пузатый здоровяк в черной футболке.

— Нельзя его перетаскивать, вдруг, что внутри надорвалось, — сказал парень.

— А, — многозначительно произнес здоровяк и пошел по своим делам.

В конце концов, их осталось трое. Три с половиной — парень, бабушка и девушка.

— Чего вы, — обратился он к женщинам. — Идите домой, а то промокните, я дождусь "скорую", не брошу.

Бабушка поджала губы, а девушка быстро помотала головой из стороны в сторону, плотно скрестив руки на большой груди.

— Если им свидетели понадобятся или еще что, — сказала она, все еще не оставляя надежды познакомиться с мужчиной. Ради этого можно было и стерпеть мокрые волосы, неприятно прилипшие к лицу.

— Оставь телефон, я передам, — предложил парень. Этим он убивал двух зайцев — спасал от весьма прохладного дождя принцессу и получал номер ее телефона. Но был и третий заяц, о котором он не подозревал. Девушка встрепенулась, достала из сумочки крохотный блокнот, красную лаковую ручку и быстро начеркала на клетчатом листочке свой номер.

— Вот! — сказала она, протягивая его парню. — Если вдруг что — пусть звонят сюда. И еще, ты не можешь сказать, если он очнется до "скорой", чтобы позвонил мне?

— Зачем? — парень и вправду не понял, зачем ей это нужно, а вот бабушка цинично улыбнулась и мстительно зажевала губами, готовясь сказать обличительную речь.

— Мало ли... — палец девушки непроизвольно зацепил прядь волос и начал ее накручивать. — Бывает, что люди память теряют. Или документы. Навряд ли он без них из дому вышел. Я, если что, смогу помочь, у меня есть связи. Передашь?

— Передам, конечно. — Что-то внутри парня треснуло и надломилось. Он еще не понял что, но девушка почему-то перестала казаться такой уж прекрасной. Может быть тому виной были капризно-стервозные нотки у нее в голосе?

— Ладно. Спасибо. Тогда пока, — она махнула рукой на прощание, последний раз зацепилась взглядом за красивое, не безмятежное, а почему-то напряженное лицо, и ушла, цокая каблуками по черно-белым полосам пешеходной зебры.

Парень оглянулся ей вслед.

Где-то, отдаленно, послышался завывающий стрекочущий звук сирены.

— Вот сучка.

Парень вздрогнул и изумленно посмотрел на бабушку.

— Кто?

— Да эта вертихвостка. Понравился ей мужик-то.

— Какой? Этот что ли?

— А какой же еще?

— Да он же... без сознания!

— И что? Хорошего, перспективного мужика видно сразу, за версту. Даже если он в канаве валяется, то всякая баба с умом его подберет, помоет, причешет, накормит и заживет счастливо. А ты вот...

— Что я?! — взвился парень. Мелкий, противный дождь уже основательно пропитал одежду и теперь она приставала к телу, как лента для мух.

— Ты, сынок, не обижайся, но ты никакой. Ни рыба, ни мясо. Спросу с тебя, как с коровы варенье. Не звони ей лучше, не трать нервы.

— Ну спасибо, бабуля.

— Да не за что. — Пожилая женщина как-то подобрела и успокоилась. То ли от того, что сумела задеть парня за живое, то ли от того, что "скорая помощь" уже показалась в туманном конце улицы, сверкая и переливаясь гирляндой световых маячков, и теперь приближалась к ним. — Не звони, не находи лишних расстройств.

— Я и не собирался.